Семейные драмы

Так и получилось. Все оставшиеся зимние каникулы мы с Бичем не получали никаких писем. Это очень нас радовало, потому что, по всей видимости, наш клиентдействительно оказался виновен и, почуяв, что я его подозреваю, сошёл со своей извращенской тропы. Однако счастье наше продолжалось не долго. Начало нового школьного семестра было ознаменовано громкой новостью, которую опубликовали в группе «Подслушано лицей №79». Запись, подкреплённая доказательством в виде интим-переписки, гласила: «Одна из наших учениц встречается со своим братом)) Как думаете, кто бы это мог быть?». В комментариях проносились десятки имён, но ни одного упоминания нас с братом. Это не могло ни радовать, но тот факт, что у администрации группы откуда-то взялся скрин, явно сделанный с моего телефона, вгонял в ужас. «Неужели Чед специально усыплял мою бдительность, чтобы теперь так подло нанести удар исподтишка?» – Вот и настало время это выяснить. Сразу после уроков я позвала его пройтись. —Что ты думаешь по поводу всей этой истории со слитой перепиской? — поинтересовалась я, как бы невзначай. —Как по мне, фейк какой-то. Там даже нет никакого подтверждения того, что это именно брат девушки, а не её парень, — Чед повернулся ко мне, взглянул в глаза, и я увидела, как его зрачки расширились, то ли от удивления, то ли от страха, — Черт, Санцет, это ваша переписка с Бичем? —А то ты сам не знал? —Нет, откуда? —Ну может, потому что ты сам её слил? —Ты рехнулась?! Я бы… я бы никогда так не поступил!! Реакция слишком искренняя, он не соврал. —Хочешь сказать, что фотка с тусовки и видео - тоже не твоих рук дело? —Чего? Санцет, ты меня пугаешь. Что за видео, что за фотка? Его глаза выражали неподдельное удивление и тревогу. Конечно, приятно узнать, что твой близкий друг — не сумасшедший сталкер, но круг подозреваемых снова сузился до нуля, и расследование вернулось в исходную точку. Следующие полчаса я потратила на то, чтобы рассказать Чеду об этой истории в подробностях, получить миллион вопросов по типу «как же так?» и миллион раз ответить «не знаю». По итогу, он пообещал помочь нам с расследованием этого дела. Я пыталась сказать ему, что он не обязан, но было поздно—в нём заговорила личность, прочитавшая все произведения Агаты Кристи (и, возможно, его чувства ко мне и искреннее желание помочь). О том, что Чед невиновен я сообщила Бичу в тот же день, как и о новом проявлении нашего сталкера. Меня по-прежнему неимоверно пугал тот факт, что скриншот в группе школы – это ничто иное, как скриншот, сделанный с МОЕГО телефона. Человек, который смог разблокировать мой телефон так, чтобы я не узнала об этом, или чтобы я не стала этому противостоять, должен быть кем-то из моего близкого круга: семья, друзья… Лучше бы уж какой-то случайный человек шантажировал нас и вымогал деньги за молчание, чем знать, что за этим стоит кто-то из родных; чем переживать то психологическое насилие, которое совершается над нами сейчас. Да, сегодня мы обошлись лёгким испугом, поскольку все имена и фото профилей на скрине были замазаны, но так ли нам повезёт в следующий раз? Бич, сколько бы не пытался убедить меня в своём спокойствии, тоже испытывал страх и это было слышно по его голосу. Мы проговорили по телефону около часа и за это время пришли к единственному, как нам показалось, правильному решению. Заключалось оно в том, что нам следует на какое-то время сократить наши встречи и общение до минимума. Ведь, если мы не будем видеться и общаться, то и нового компромата возникать не будет. Было тяжело избегать человека, с которым я никогда не расставалась так надолго и которому я привыкла рассказывать обо всём. У нас больше не было даже возможности переписываться, ведь, как оказалось, мой телефон – не такое уж приватное место. Я ужасно скучала по брату и знала, что это взаимно. Он несколько раз присылал мне букеты с курьером, якобы от моего молодого человека, несуществующего Кевина Шольца. Самым ценным в каждом из букетов были даже не цветы, а письма, написанные рукой Бича. Я постоянно доставала их из своего тайника под матрасом и перечитывала такие нужные моему сердцу слова. «Санцет, привет, это я, Кевин. Знаю, мы давно не виделись, и меня это удручает. Но я верю, что в скором времени всё наладится и мы снова сможем регулярно общаться, без компании нашего общего друга. Люблю тебя и крепко целую.» Среди подобных записок были и более пикантные, например в одной из последних брат писал: «Безумно скучаю по твоим мягким губам и нежным рукам. Каждую ночь представляю, что буду с тобой вытворять, когда наконец-то вернусь из командировки.

-твой Кевин»

Шли мучительные недели, постепенно превращающиеся в месяцы. Изо дня в день, запираясь в комнате и оставаясь наедине со своими мыслями, я возвращалась к его письмам. Каждое из них было прочитано несчётное количество раз. Я знала наизустькаждое слово, каждый знак препинания, но всё равно не переставала читать. Для меня это было так же священно, как молитва для верующих. В Бога я не верила, но верила в нашу любовь. Только это мне и оставалось – верить и ждать. История со сталкером так резко прекратилась, словно её никогда и не бывало. Ни единой зацепки, ни одного подозреваемого. Это не могло не нервировать. И хоть Бич писал, что скоро всё выяснит, даже мне было ясно, что он врёт. Тем временем жизнь вокруг меня кипела: Челсипродолжала бегать за Чедом, который очень усиленно прикидывался дураком, лишь бы она от него отстала. Сани ходила за сестрой хвостиком, чтобы хоть как-то привлечь её внимание. Моя единственная подруга – Лемони, перевелась в другую школу, нашла там новых друзей, и теперь мы совсем не виделись. Родители, как и прежде, постоянно пропадали то на работе, то в командировках. Только у меня дом–школа–дом. Сёстры периодически пытались вытащить меня, как они говорят, «развеяться», но у меня не было настроения тусить.Они не понимали, в чём дело, но не стремились наседать на меня и лезть в душу, возможно, надеясь, что однажды я сама всё расскажу. Чед, в то время, когда не прятался от Челси, тоже пытался меня поддерживать, ведь он, в отличие от всех остальных, знал и о нас с братом, и о сталкере. Я была благодарна ему за это, поскольку, если бы мне пришлось справляться со всем в одиночку, то я точно сошла бы с ума. Конечно, никто из них не мог заменить мне брата, но я искренне старалась быть с ними дружелюбной, ведь они не были ни в чём виноваты. Однако, получалось не всегда, и периодически из уст Челси вырывались фразы типа: «Как только Бич с тобой справлялся?». Каждое напоминание о нём ранило похлеще самого острого ножа. Ко всему прочему, масла в огонь подливал дядя. Он стал часто появляться у нас дома, чему, казалось, не радовался никто, а особое негодование выражала мама. Сколько я их помню, они всегда были, как кошка с собакой. Уж не знаю, что за конфликт между ними произошёл, но в последнее время я стала всё чаще принимать сторону матери. Холл никогда не отличался изысканными манерами и умением уважать чужие границы, но меня это раньше не напрягало, а в раннем детстве даже смешило. Сейчас же он совершенно потерял чувство такта. (Хотя, возможно, это я стала слишком раздражительной.) Уж не знаю, из желания побесить маму или из простого любопытства, он стал постоянно интересоваться жизнью Бича, хотя моя родительница ясно дала понять, что, если у него есть вопросы, то он может задать их напрямую своему племяннику. Не получая от мамы ответов, которые бы его удовлетворили, Холл переключился на меня, ведь знал, что мы с братом всегда были очень дружны. Сперва я пыталась тактично уходить от ответа, но вскоре его расспросы достали и меня, так что я просто перестала выходить из своей комнаты. Когда он появлялся у нас, мама и все домочадцы (по моей просьбе) говорили, что меня нет дома. В остальном, всё было неплохо. У меня стала улучшаться успеваемость в школе, поскольку, кроме как учёбой, заняться мне было нечем. К тому же, то время, что я уделяла на подготовку к занятиям и предстоящим выпускным экзаменам, давало мне возможность хоть на несколько часов не вспоминать о тех проблемах, что навалились на меня из-за этого чёртового сталкера.Однако, задания рано или поздно заканчивались, и тогда я возвращалась в свою суровую реальность и продолжала размышлять о его мотивах. «Чем мы ему помешали? Конечно, отношения между братом и сестрой не являются чем-то обыденным, но какой смысл присылать письма, в которых нет никаких угроз и требований денег за молчание». «Может, этот человек просто извращенец? Однозначно! Но он не глуп, раз смог подобраться так близко. Как минимум, у него был доступ в квартиру Бича, он следил за нами на тусовке и каким-то образом смог узнать пароль от моего телефона. Да, он не просто близок, он ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ близок. Это сильно сужало круг подозреваемых, но всё ещё не давало причин обвинить кого-то конкретного». «Если мы не хотим дальше жить в страхе и, в конце концов, потерять друг друга, нужно раскрыть это дело». Я постоянно думала об этом и продолжала над этим работать, но, пока в мою голову не приходили умные мысли, оставалось лишь надеяться, что у брата дела идут лучше.