Семейные драмы

Я испытал искренний ужас. Мне хотелось исчезнуть, испариться, чтобы на пассажирском сидении машины от меня осталось лишь мокрое место. Дядя не требовал от меня ответа, но его последний вопрос продолжал крутиться у меня в голове: «А ты разве не поэтому её трахаешь?» Никогда прежде я не задавался этим вопросом, потому что был уверен, что единственная причина кроется в наших с Санцет искренних чувствах друг к другу. Да, это совсем не стандартные чувства между братом и сестрой, и я чувствовал себя виноватым в том, что совратил её, но у меня никогда не проскакивало ни единой мысли, что я мог бы воспользоваться её доверием в своих корыстных целях. Она просто дорога мне. Дорога, любима и оттого желанна. То, что наговорил Холл, ни на секунду не вызывало отклик в моём сердце, однако глубоко в голове посеяло зерно сомнения – а вдруг я такой же, как он? Видимо, поняв, что я молчу уже слишком долго, дядя всё же решил меня окликнуть: – Эй, Бич, ты там не уснул? – увидев, что от меня не последовало никакой реакции, он продолжил, – Извини, я видимо сказал что-то не так. Просто так уж вышло, что я узнал о твоём секретике, и подумал, что тебе захочется поделиться со мной этим, как с мужчиной. – Да как после таких речей ты смеешь называть себя мужчиной? – язвительно выплюнул я. – Сынок, ты ещё очень молод и многого не понимаешь. Я лишь хотел, чтобы ты не испытывал вину за свои естественные потребности, – он осторожно опустил одну руку на моё колено и похлопал меня по ноге, видимо, рассчитывая таким образом выразить поддержку, но я показательно скинул с себя его ладонь. – Ты ничего обо мне не знаешь и, уж тем более, ничего не знаешь о наших отношениях с Санцет. А ещё, никакой я тебе не сынок, не зови меня так. – Ты прав, я действительно не слишком много о тебе знаю, но называть сынком имею полное право, потому что я твой биологический отец. И уж поверь, в плотских отношениях между братом и сестрой у меня есть опыт. Яркая вспышка боли. Осознание. Слёзы брызнули из глаз и в один момент скатились по щекам, а за ними –ещё одна мокрая дорожка и ещё одна. Незаметно для себя, я разревелся как маленький. Моё сердце разорвалось на тысячу маленьких осколочков, каждый из которых был острее предыдущего и будто наживую кромсал мою плоть. Мне не было обидно за себя, всё моё нутро горело адским пламенем, когда перед глазами возник образ мамы, которая, из раза в раз обвиняя меня в насилии, видела перед собой не своего сына, а его отца, который, судя по всему, сотворил с ней нечто ужасное. Следом всплыл образ моей юной, едва достигшей возраста согласия, сестры, с которой уже я вытворял невесть что. Даже если я не брал её силой, даже если ей действительно было любопытно попробовать заняться со мной сексом, – это не оправдывает меня, взрослого парня, который посмел тронуть её своими мерзкими ручщами и покуситься на её невинность. Я такой же мерзкий ублюдок, как и мой биологический отец. Думаю, это был первый в моей жизни момент, когда мне искренне захотелось убить себя, а ещё лучше – сначала Холла, а потом себя. Но я не успел ничего предпринять, потому что наша машина уже подъезжала к даче – об этом свидетельствовал окружающий ландшафт. Было невыносимо даже думать о том, что через считанные минуты мне придётся встретиться лицом к лицу с мамой, которой я одним только своим рождением и существованием причинил столько боли, с Санцет, которая искренне меня любит, даже не осознавая, какое я чудовище. Как мне смотреть им в глаза? Как смотреть на Кристана, которого я на протяжении всей жизни считал отцом и ровнялся на него? И что, если он и без того знает правду моего рождения? Какого ему было воспитывать сына от насильника своей жены? Почему он не вышвырнул меня из дома, как только я научился ходить? Может, он искренне верил, что своим примером сможет показать мне, как должен вести себя настоящий мужчина? Так хотелось бы, чтобы он помог мне пробудиться от этого ужасного сна, обнял меня и сказал, что все слова Холла – ничто иное, как ложь, кошмарное видение. – Можно задать вопрос? – наконец спросил я, собираясь с силами. – Ну разумеется, спрашивай всё, что твоей душе угодно, мы же всё-таки семья, а в семье нет места недосказанностям, – сладко протянул Холл, на его лице сияла язвительная улыбка. От её вида мне захотелось врезать ему ещё сильнее, но я вновь сдержался. – Как… – я помедлил от нахлынувшего стыда, но не спросить было бы странно, – как ты узнал про нас с Санцет? Глаза дяди загорелись, будто он только и ждал, когда я спрошу: – Я, конечно, мог бы навешать тебе на уши лапши, вроде: «Отцовское сердце подсказало мне», но раз уж ты был откровенен со мной – я буду откровенен с тобой. Это было в новогоднюю ночь. Тогда я за чем-то забрёл на кухню, и обнаружил там вас, мои голубки. К моему собственному удивлению, я застал весьма интересную сцену с абсолютно не братско-сестринским французским поцелуем. Тогда мне в голову и пришла любопытная идея – немного за вами понаблюдать. И, на удивление, твоя сестрица оказалась гораздо активнее, чем моя когда-то: она с жаром отвечала на твои поцелуи, а, когда ты надел кольцо на её палец, то и вовсе чуть не задушила тебя своими нежностями. Скажу честно, я тебе позавидовал. – Позавидовал? Односложные вопросы – это единственное, на что я был способен, ибо каждая реплика Холла продолжала лишать меня дара речи. – О да! Я чертовски завидовал, ведь ты получил то, чего я так желал долгие годы – взаимность от сестры. В детстве мы были дружны, ведь наши родители много работали, а мы всегда оставались дома с няней, но всё рухнуло, когда она из маленькой непоседы с косичками начала превращаться в девушку. Я почувствовал, как она взрослеет и ускользает от меня, но мне хотелось, чтобы она была только моей. Сперва я просто фантазировал о том, как она мне сосёт или как я трахаю её, но со временем это переросло в то, что я подглядывал за ней в душе или в её комнате, когда она переодевалась, мог «случайно» облапать, когда мы дурачились. Кейданц считала мои замашки странными, отвергала мои чувства, а со временем и вовсе начала бояться оставаться со мной наедине. Я злился на неё за это, но продолжал страстно желать, не оставляя надежд, что однажды она всё-таки вернёт мне ту любовь, которую я вкладывал в неё многие годы. А потом появился этот Кристан… – дядя даже сейчас испытывал ярость, произнося его имя, – Родители были счастливы, что для их дочурки нашёлся такой богатый и красивый жених, а меня это окончательно свело с ума. Я не мог думать ни о чём, кроме их отношений и того, как однажды этот прохвост овладеет её сердцем и телом. Тогда я и решил, что если возьму её первым, то у неё не будет иного выбора кроме, как остаться со мной, ведь «вскрытый товар» больше никто не захочет купить. – Ты чёртов моральный урод! – я орал в пустоту, ведь Холл явно не собирался замолкать или хотя бы обращать внимание на мои слова. – В тот вечер она была дома одна, за исключением домработницы. Я знал об этом, а потому, сразу как вернулся, направился в её комнату, надеясь, что она ещё не спит. Я был пьян, но не бессердечен, и поэтому сперва решил ещё раз попытаться убедить её отказаться от свадьбы и остаться со мной, но она даже слушать меня отказалась. Более того, она разговаривала со мной как с умалишённым, и это вывело меня из себя, поэтому я отвесил ей пощёчину, и, пока она находилась в замешательстве, повалил на кровать и начал раздевать. Это было не сложно, ведь тогда она обожала одеваться как шлюха: топики, мини-юбочки – от одежды одно название. – Заткнись, я не хочу это слушать! – рявкнул я, заливаясь слезами и пытаясь заткнуть уши, но это не помогало, его голос продолжал бить по барабанным перепонкам. – Что значит «не хочу»? Ты ведь сам спросил о причинах моей зависти. К тому же, это история твоего рождения, – сделав глубокий вдох и набрав воздуха в лёгкие, он продолжил, – Так вот, тот момент ощущался как триумф, я не мог остановиться трахать её, хотя она вырывалась из-под меня, пыталась укусить за руку, которой я закрывал ей рот, и мычала что-то невнятное. Я всё ждал, что она тоже войдёт во вкус, начнёт сама насаживаться на меня, целовать, как это было в моих фантазиях, но этого так и не случилось. А потом домой вернулись родители, которые, не застав никого из нас в гостиной, пошли искать по другим комнатам. И нашли. Их появление настолько сильно меня испугало, что я даже не заметил, как кончил прямо в Кей, чего изначально делать, разумеется, не собирался. Мы с ней оба застыли в ужасе от криков матери, а затем отец оттащил меня от сестры, велел немедленно идти в свою комнату и не показываться им на глаза. Я не смел перечить и ушёл, но даже через стенку слышал, как оба родителя продолжили орать на Кей, обвиняя в распутстве. Через несколько дней после этого она попыталась вскрыть себе вены. Тогда я осознал, что совершил ошибку, ведь, мало того, что я не получил ни малейшего наслаждение от секса, поскольку она меня не хотела, так ещё и чуть не потерял её навсегда. Совсем скоро мы узнали, что она забеременела, а меня отослали за границу под предлогом учёбы. – А потом появился я… – это о было очевидно, но хотелось сказать хоть что-то, чтобы Холл хоть ненадолго заткнулся – Верно. Думаю, теперь тебе понятно, почему я испытываю зависть по отношению к тебе. Твоя сестра тебя не только не ненавидит, но ещё и желает всем телом и душой, – у Холла, видимо, наконец-то пересохло горло, и он ненадолго замолчал, оставив меня в тишине собственных мыслей, которые ощущались одним огромным цунами. – Может хочешь спросить ещё о чём-то? – снова активировался Холл. И мне действительно было, о чём спросить. – Это ведь ты установил камеры в моей квартире и следил за нами с Санцет? – А я-то думал, ты так и не догадаешься, – усмехнулся он. – Но зачем? – Изначальной моей целью было лишь удовлетворение собственного любопытства, а затем я решил, что, если соберу достаточно материалов, то смогу-таки отомстить Кей за то, что не осталась со мной, докажу, что она родила и воспитала мою точную копию. – И почему же ты ей не рассказал? – мне никак не удавалось понять логику Холла. – Можешь считать это подарком от папы. Дарю сейчас, но это тебе на день Рождения, – по салону машины разлетелся смех, от которого мне стало не по себе. – А если серьёзно? – Я абсолютно серьёзен. Да и какой теперь смыслрассказывать? Кей и так считает тебя насильником. Последние его слова уничтожили всё живое, что во мне ещё уцелело к тому моменту. И я снова заплакал. Я продолжал реветь, когда мы подъехали к нашему участку, пока Холл загонял машину в гараж, когда он открыл багажник и принялся перетаскивать покупки в дом, и, кажется, даже тогда, когда дверь напротив моего пассажирского сиденья открылась и из-за неё показалась Санцет. Я не мог даже взглянуть на неё и не смог придумать ничего лучше, чем переползти на водительское место и заблокировать двери. Конечно, это не помогло, сестра спокойно залезла в машину через уже открытую дверь и плюхнулась на место, где всё это время сидел я. Когда я всё же набрался храбрости, чтобы посмотреть на неё, то увидел, что её лицо исказила неподдельная тревога, а ещё, что её собственные глаза были красными и опухшими – она тоже плакала. Очевидно, у неё случилось что-то за время моего отсутствия, но я не мог найти в себе силы, чтобы спросить. Не знаю, как долго мы так просидели, со временем мои всхлипы становились всё более редкими, пока не прекратились совсем, но даже тогда я не смог прервать тишину – возможно, надеясь, что Санцет сделает это вместо меня, а, возможно, ожидая, когда она во мне разочаруется и покинет машину, хлопнув дверцей. Моя сестра не была бы моей сестрой, если бы даже в такой ситуации не поступила по-своему. Она посмотрела на меня своими зелёными глазами, цвет которых ещё сильнее подчёркивался из-за покрасневших век, одарила лучезарной улыбкой во все тридцать два зуба и со словами: «Тебе нужны успокоительные поцелуи» перелезла на водительское сиденье, оказавшись у меня на коленях. – Закрой глаза, – прошептала она мне на ухо, и я подчинился. Сперва она осторожно поцеловала один глаз, затем хихикнула из-за того, что мои дрожащие ресницы щекотали ей губы, и поцеловала во второй. Она не спешила задавать вопросы, лишь продолжала обнимать меня и осыпать нежными поцелуями всё моё лицо – лоб, виски, щёки, подбородок. Также Санцет бережно касалась своими губами уголков моих губ, не углубляя поцелуй и не переводя его в пошлое русло. Она будто видела меня насквозь и понимала, как лучше меня успокоить, поэтому я не смел её останавливать и наслаждался заботой, хотя и знал, что не имею на это никакого права. Прошло приличное количество времени, прежде чем она отстранилась, вернувшись обратно на пассажирское место, и мне больше всего на свете хотелось притянуть её обратно, но я не шелохнулся. Её взгляд посерьёзнел, и она наконец обрушила молчание: – Бич, что случилось? Лаконичный вопрос – ни дать, ни взять, но ответа у меня не имелось. Сказать «ничего» – всё равно, что соврать, а начать объяснять – значило бы разбить сердце ещё и ей. – Принцесса, понимаешь, всё сложно… – неуверенно начал я, – мне нужно время, чтобы самостоятельно разложить всё по полкам, сейчас я не готов с тобой этим поделиться. – Не пугай меня, пожалуйста, моя доза ежедневных потрясений сегодня и без того превышена, – она говорила серьёзно, и это заставило меня снова обратить внимание на её красные, припухшие глаза. – А у тебя что случилось, пока меня не было? С мамой опять поссорились? Да, я нагло перевёл тему, но иного варианта у меня просто не было.