После свадьбы с Богом Тьмы

      Господин Фу весьма умело проводил аналогии и применял свои знания на практике.              Ци Байча поставил красной ручкой галочку.              Написав о том, что вопрос не имеет решения, он подразумевал, что нет способов этот вопрос устранить. Господин Фу ответил той же монетой, чтобы таким образом сказать, что любовь господина Фу к нему так же сильна.              По сравнению с прошлыми банальными комплиментами с Baidu, это было гораздо изысканнее.              Цзян Янь был совершенно не у дел и даже не подозревал, что двое людей перед ним передавали у него под носом романтические записки.              Он просто чувствовал некоторое недоумение. Разве задания такие забавные? Почему Фу Минъе и Ци Байча улыбались?              Лису не суждено было получить ответ.              Цзян Янь и Фу Минъе никогда раньше не сталкивались с соответствующими знаниями, и потому они не разбирались в подобном, это как если бы дипломат владел несколькими языками, но не мог общаться с насекомыми — по сути, это было что-то вроде столкновения разных видов.              Люди были наиболее похожими на богов созданиями, они обладали схожей формой тела и считались венцом творения природы. Но людей и богов по-прежнему разделяла огромная пропасть, поскольку они были двумя совершенно разными расами.              Что уж говорить о лисах.              Однако их не следовало недооценивать — даже если они чего-то не знали, стоило только начать учиться, они всё усваивали гораздо быстрее обычных людей.              После того, как Фу Минъе и Цзян Янь внимательно выслушали лекцию Ци Байчи, оба сданных на проверку варианта были решены правильно.              Ци Байча впечатлился от сообразительности лиса, поскольку тот улавливал всё на лету.              А вот от Фу Минъе он не шибко впечатлился. Ци Байча думал, что Фу Минъе намеренно воспользовался возможностью попросить о помощи, поскольку ревновал… хотя это действительно была одна из причин.              Но он не ожидал, что Фу Минъе действительно не знал, как решать задания.              Ци Байча наложил на своего мужа десятислойный фильтр.              После окончания урока они вернулись в класс ко всем.              Стоило им войти в дверь, гости, которые лениво развалившись на партах, играли с ручками и переговаривались, внезапно оживились.              Из-за камеры они не могли свободно общаться или списывать, так что они быстро заскучали.              — Вернитесь на свои места и завершайте задания, — обратился Ци Байча к Цзян Яню и Фу Минъе.              Остальные участники уже закончили свои работы, так что по большому счёту все они теперь ждали их двоих.              Пока Цзян Янь и Фу Минъе занимались вопросами, Ци Байча собрал у остальных их листы с заданиями на проверку. Как раз после выставления оценок, Цзян Янь и Фу Минъе тоже почти закончили.              По итогу объявили результаты: Цуй Хао ошибся один раз, Фан Яэр ошиблась в трёх вопросах, Цинь Ижоу тоже только раз ошиблась, а Лю Кайшэн, Цзян Янь и Фу Минъе ответили на всё верно.              Юй Инь сдал чистый лист.              Ну, не то чтобы там совсем ничего не было — он нарисовал там недовольного Сквидварда и мягкого Губку Боба. Зато они были совсем как живые.              Ци Байча:              — ...Здорово рисуешь.              Кажется, после выхода программы в эфир сложившиеся у публики стереотипы о низком культурном уровне знаменитостей станет ещё сложнее разрушить.              Первый урок, которым была математика, подошёл к концу. Актёрская группа набрала двадцать шесть баллов, музыкальная группа — девятнадцать, а результат Фу Минъе не учитывался, так что актёрская группа была далеко впереди.              Юй Инь получил ноль. Такое большое отставание может привести к тому, что поклонники Цинь Ижоу и Лю Кайшэна будут ругать его, как собаку, после выхода шоу в эфир.              Этот ребёнок не подходил для индустрии развлечений.              Когда он только впервые сошёл на берег, режиссёр Сунь, который тоже оказался на морском побережье, заметил его и привёл домой. Позже мужчина обнаружил у него природный дар пения, поднявший в том желание сберечь это талантливое сердце, так что он захотел провести мальчишку по этому пути, чтобы такой восхитительный голос мог быть услышан всеми.              Но его участие в реалити-шоу больше выглядит так, будто его подставили.              На листке с ответами Цинь Ижоу были хорошо видны исправления. Любой наблюдательный человек мог заметить, что изначально ответ был правильным, но потом его изменили. Она выглядела раздосадованной:              «Если бы я знала, то не стала бы исправлять ответ! Мне нужно быть увереннее в себе».              Подобное выражение лица удачно позволило оператору навести на неё камеру.              Ци Байча невыразительно взглянул на её притворно огорчённый вид, только вот глаза её не могли скрыть амбиций.              Он ценил способных и амбициозных людей.              Однако способности некоторых людей не соответствовали их раздутым амбициям.              Своим огорчением Цинь Ижоу успешно привлекла толпу желающих её утешить. Лю Кайшэн похлопал её по плечу и сказал, что она и так была великолепна, лишь тогда Цинь Ижоу снова улыбнулась.              Однако эта улыбка мгновенно застыла, а в нутро пробрался мороз, когда она перевела взгляд на кафедру и увидела молодого мужчину, холодного как снега и льды, спокойно наблюдавшего за ней.              У неё возникло ощущение, что её видят насквозь.              Снежный Бог редко внешне проявлял эмоции, однако он всё равно мог дать понять нравился ему кто-то или нет.              Снег был мягким.              Но при этом он был леденящим.              Цинь Ижоу избегала взгляда с Ци Байчой, продолжая разговаривать и смеяться с гостями, пытаясь не обращать внимания на ощущение выстуживающего холода в теле.              Может быть... кондиционер выставили на слишком низкую температуру.              После записи материала для первого эпизода урока математики, нужно было ещё снять второй эпизод — урок истории.              На следующий день они должны были снимать уроки английского и китайского утром и днём соответственно, через день была физкультура, а после — специальное занятие по музыке и актёрскому мастерству.              Съёмки телешоу, за исключением пост-монтажа, проходили вполне споро и могли занять от недели до нескольких месяцев. Вполне очевидно, что «Молодость никогда не кончается» можно было снять за неделю, и тогда все смогли бы счастливо разойтись.              В современном обществе, где всё меняется в быстром темпе, развлечения тоже становятся всё стремительнее и всё больше упрощаются. Зачастую телесериал снимается за два-три месяца, что уж говорить о варьете.              Никто из приглашённых гостей программы, не находился на восемнадцатой строчке*. За исключением Юй Иня, который редко принимал участие в мероприятиях, у остальных были очень плотные графики, и у них не было времени слишком долго оставаться на одном месте.              [П/п: 十八线 (shíbā xiàn) — восемнадцатая строчка; обр. быть непопулярным.]              Ци Байча с самого начала работал учителем истории в человеческом обществе, поэтому преподавание данного предмета не стоило ему совершенно никаких усилий.              Тема и содержание урока, предоставленные ему съёмочной командой, касались... династии Дали и императора Жэньчана.              Ци Байча лишь мельком взглянул на содержание учебника, подготовленного для него съёмочной группой.              В год Юньцзя эпохи Ли у власти находился император Жэньчан Сыма Фу, который правил шестнадцать лет.              За три года до Юньцзя, когда император только взошёл на престол, он ещё не разбирался в правящих делах и не имел достижений в политической деятельности. Он был всего-навсего посредственным императором в эпоху процветания. Однако, спустя три года после Юньцзя, Сыма Фу продемонстрировал чрезвычайно сильные политические навыки. Он умел находить мудрых чиновников, убирал предателей и подхалимов, подчинение людей заслужил добродетельностью, государством управлял с помощью благожелательности, а злодеяния обуздывал с помощью законов. Многие из различных политических программ, обнародованных и реализованных им, до сих пор могли быть применимы. Его можно было назвать мудрейшим императором времён.              Следующие поколения строили догадки, отчего на четвёртый год после Юньцзя Сыма Фу вдруг так переменился, словно стал другим человеком. Некоторые объясняли это тем, что по мере того, как тот приобретал больше опыта на своём посту, его деловые способности тоже становились лучше. Другие говорили, что это произошло из-за того, что его любимая наложница умерла от болезни — его характер кардинально изменился из-за любви, он много работал, стремясь к лучшему, в результате чего у него до конца жизни не было ни наложниц, ни детей...              «Какая нелепица», — подумал Ци Байча.              Всё это случилось только потому, что настоящего Сыма Фу на третий год после Юньцзя, убила девушка-трансмигратор, и он сам заменил того более чем на десять лет.              Так называемая любимая наложница была переселившейся душой из другого мира, очаровавшая тогда Сыма Фу, заставившая его распустить ради неё императорский гарем и в конце концов ставшая виновницей смерти Сыма Фу.              Сыма Фу был сыном удачи, который в то время поддерживал мир. В юном возрасте он взошёл на трон, и у него было блестящее будущее. Если бы не прибыла та девушка-трансмигратор, как только пора его неопытной молодости минула бы, он бы стал императором, который мог бы повлиять на дальнейшую историю.              К сожалению, переселенка не дала ему шанса повзрослеть. Она уничтожила искреннее сердце юноши, задушив его в колыбели и отняла у него всю удачу.              Если бы Ци Байча своевременно не вмешался, мир бы давно рухнул. А как только мир пал бы, вместе с ним пали бы и все его боги.              Он защищал мир, а также защищал своих товарищей.              Однако он всё же на шаг опоздал и не смог спасти настоящего Сыма Фу.       

———

      Чудное всё-таки было чувство — рассказывать людям историю из своей человеческой жизни спустя две с половиной тысячи лет.              Лекция Ци Байчи была живой и интересной, а кроме того, он перемежал историю рассказами о премьер-министре Ли Хежане и генерале У Динчуане, поэтому сидевшая ниже кучка учеников-переростков увлечённо его слушала.              Фу Минъе подпёр щеку рукой и молча наблюдал, с каким увлечением Ци Байча читал лекцию.              Он знал, что Чача был учителем истории, но он впервые слушал, как Чача рассказывает её.              Ци Байча подавал информацию в юмористическом тоне, так что гости время от времени разражались дружным смехом, когда слышали что-то забавное, или отпускали парочку шуток.              Фу Минъе всё это время тихо слушал, уголки его губ были изогнуты в лёгкой улыбке, а взгляд теплился нежностью.              И вот, Ци Байча дошёл до того, что вызвало общее воодушевление:              — В то время у них был ещё один близкий друг из цзянху, его звали...              — Как его звали? — с энтузиазмом вопросил Лю Кайшэн.              Ци Байча вдруг замолк.              Этот человек не упоминался даже в неофициальной истории, он жил только в воспоминаниях Ци Байчи. Во время обычных занятий он просто рассказывал ученикам интересный дополнительный материал ради знаний, но если это будет на записи, которая выйдет в эфир, многие наверняка подвергнут всё сомнению.              Тот человек был его давним чжицзи, и Ци Байча не хотел, чтобы люди критиковали того, так зачем же упоминать о нём?              Ци Байча подумал немного и улыбнулся:              — ...Я не знаю, давайте я сначала придумаю имя.              Все снова рассмеялись, решив, что он снова шутит.              — Учитель Ци так много знает, а оказывается, это всё выдуманные истории?              — Выдуманные истории учителя Ци тоже весьма увлекательные!              — Ха-ха-ха, да я ведь просто сказал. Мне всё ещё любопытно, действительно ли в древние времена существовал цзянху? Был ли цингун? А внутренняя сила?              Ци Байча посмотрел вниз, на поддразнивающих и смеющихся людей, и тоже слегка улыбнулся.              «Всё это было», — подумал Ци Байча.              Однажды он повстречал молодого человека, они вместе пели, сидя верхом на лошадях, свободно говорили о своих идеалах и неторопливо странствовали по цзянху. Тогда он впервые вступил в человеческий мир, и впервые у него появился друг-смертный.              Он наблюдал, как этот парень из неоперившегося юнца превратился в героя боевых искусств, о котором говорил весь город. И всё же в один из обычных дней он услышал известие о внезапной смерти своего старого друга.              Какой там старый друг, он был так молод, ему не исполнилось даже ста лет, в глазах бога он всё ещё оставался маленьким дружочком.              Почему же он умер?              Оказалось, в мире людей прошло так много лет.              С тех пор у бога появилось понятие о времени.              После чего он подметал могилу того человека в течение ста лет.              Фу Минъе, сидевший внизу и слегка улыбавшийся, чуть нахмурился.              Никто здесь не знал Ци Байчу лучше, чем он. Хотя тот и улыбался, в его глазах застыл след… одиночества и тоски.              Что случилось с Чачей?              Он расстроился??              Кто его расстроил???              До самого вечера Фу Минъе размышлял над этими вопросами.              Программа записывалась двадцать четыре часа в сутки, снимать должны были даже то, как они спали и просыпались. На этой неделе гости должны были остаться в школе. На ночь их должны были распределить по спальням в соответствии с половой принадлежностью, спать они будут в пустующем здании общежития средней школы, по двое, согласно жеребьёвке.              Само собой, единственным двум актрисам не нужно было тянуть жребий — Фан Яэр и Цинь Ижоу, разумеется, были определены в одну комнату. Остальные же четверо гостей тянули жребий, в результате чего Цуй Хао и Лю Кайшэн попали в одну группу, а Цзян Янь и Юй Инь — в другую.              Фу Минъе был особым гостем, поэтому в его случае ночную запись вести не нужно было — у съёмочной группы не хватило бы смелости вторгаться в личную жизнь важного человека. Ци Байча же был из простых людей, так что его тоже не нужно было записывать.              Но Фу Минъе всё равно попросил предоставить ему комнату в общежитии, выказав желание остаться в школе на эти несколько дней, а ещё он уточнил, что будет жить вместе с Ци Байчой.              В качестве аргумента выдвинулось то, что это «ради проверки качества кроватей в общежитии и комфортности сна, чтобы обеспечить физическое и психическое здоровье учащихся», а Ци Байча, как школьный учитель, должен был сопровождать его.              Ци Байча: «…Кто поверит в такие глупости».              Директор не посмел отказать, ведь эта школа полностью принадлежала господину Фу, поэтому комната в общежитии с двумя кроватями — это сущий пустяк.              Сам факт того, что господин Фу проживал в своей собственной школе не имел никакого отношения к команде для съёмок.              В комнате Фу Минъе и Ци Байчи не было камер, и они пришли туда просто для того, чтобы познать вкус жизни...              — Какой ещё вкус жизни? — спросил Ци Байча, сидя сверху на двухъярусной кровати и глядя на Фу Минъе. — Господин Фу, дома стоит такая большая кровать, но ты на ней не спишь, зачем ты сюда пришёл?              Даже заставил и его втиснуться на эту маленькую кровать.              Не меняясь в лице Фу Минъе сказал:              — Обстановка в общежитии очень волнующая, учитель Ци.              — … — Ци Байча, — не переигрывай, здесь нет камер, так что можешь не звать меня учителем.              Фу Минъе:              — Мне кажется, что поиграть в учителя и ученика вполне себе неплохо…              Ци Байча бесстрастно напомнил ему:              — Геморрой.              Фу Минъе:              — У меня и в мыслях ничего такого не было!              Ци Байча:              — У тебя на лице написано, что очень даже было, — господин Фу повёл себя странно, словно он хотел что-то сказать, но не решался.              — Я всё хотел спросить, — Фу Минъе до сих пор беспокоился из-за темы вопроса. Он стоял и держался за поручень верхней койки, подняв на Ци Байчу взгляд он спросил: — Чача, на твоём уроке истории после обеда… ты говорил о… о близком друге из цзянху тех людей — кем он был?              Его предчувствие не могло быть ошибочным, именно после той фразы весь вид Чачи стал передавать тоску.              Ему нужно узнать, почему Чача стал несчастен.              Ци Байча смотрел на него около трёх секунд:              — Я придумал того человека ради эффектности шоу, ты воспринял это всерьёз?              Фу Минъе прищурился:              — Боюсь, придумал ты именно вот эту фразу.              Ци Байча ощутил беспомощность, он не стал тому лгать:              — Его звали Ци Е.              Так или иначе, это было просто имя, которое всё равно не удалось бы найти.              Рука, которой Фу Минъе держался за поручень, соскользнула.              — Я не помню, в какой книге это прочитал... но даже если бы помнил, ты всё равно бы не знал её. Господин Фу, я никогда не видел, чтобы ты прежде так интересовался историей.              «Я и сейчас ею не интересуюсь», — мысленно поправил Фу Минъе.              Интересовался он только тем, что касалось Чачи. Ему нужно было понять, что могло ухудшить настроение того: только так он мог назначить правильное лекарство, которое подняло бы настроение Чачи.              Однако он действительно не мог понять, как человек, живший более двух тысячелетий назад, мог вызвать у Чачи такие искренние чувства.              — Давай спать, доброй ночи, — Ци Байча не хотел слишком касаться этой темы, он поправил своё одеяло, забрался под него и пожелал спокойной ночи Фу Минъе.              — Доброй ночи, — Фу Минъе направился выключить свет и лёг на нижнюю койку.              В темноте комнаты на мгновение воцарилась тишина.              — Чача, — позвал вдруг Фу Минъе.              — Что такое?              — Опусти руку.              Ци Байча озадачился, но всё же послушно опустил руку с верхней койки.              Фу Минъе повозился и вложил в неё что-то.              — Что это? — Ци Байча поднял руку, раскрыл ладонь и увидел конфету. — Пф-ф, где ты взял конфету? Угощаешь меня конфетами посреди ночи, господин Фу, ты хочешь сделать, чтобы у меня кариес начался?              Фу Минъе ответил:              — Если ты будешь кушать конфеты, ты будешь счастлив.              «Я хочу сделать, чтобы ты был счастлив».              Ци Байча прищурился и посмотрел на конфету в руке, внезапно почувствовав замешательство.              Неужели господин Фу был таким проницательным? Он думал, что очень хорошо скрывал свои мысли, но их всё равно раскрыли.              Похоже, что явно толстокожий в других аспектах господин Фу собрал всю имеющуюся у себя деликатность и направил её на Ци Байчу.              Вспоминая Ци Е, Ци Байча всегда чувствовал, что не мог того отпустить. Позже он познакомился со многими людьми, но ни один из них не произвёл на него такого глубокого впечатления, как тот, первый.              В конце концов, он был первым.              Ци Байча развернул обёртку и положил конфету в рот, он сразу ощутил сладость.              — Господин Фу, эта твоя сладость такая сладкая, — сказал он.              — Она и должна быть сладкой, — ответил Фу Минъе.              «Кто или что не причинили бы тебе горечь, просто помни о сладости, которую я тебе подарил».              [П/п: У слов двойной смысл: 甜 (tián) — сладкий, вкусный, милый, хороший, весёлый; 苦 (kǔ) — горечь, горе, невзгоды, страдания.]              Ци Байча с улыбкой ответил:              — Тогда мне приснится хороший сладкий сон. Доброй ночи, господин Фу.              — Доброй ночи, — повторил Фу Минъе.       

———

      Ци Байча уснул.              Фу Минъе посмотрел на верхнюю койку и глубоко задумался.              Было ли это совпадением?              Должно быть, было.              В древние времена чистая и мутная ци хаотично смешивались. Так продолжалось до тех пор, пока чистая ци не взросла, превратившись в Солнце и Луну, звёзды на небе, горы и реки, озёра и моря. Один из самых чистых потоков ци превратился в заснеженную гору, с которой явился бог природы. Он был пронизан светом, словно первый снег, и кристально чист, подобно свежему чаю — это был Снежный Бог, Законом наречённым Сюэ Ча.              [П/п: Его имя 雪茶 (xuě chá) состоит из Сюэ, означающее снег, и Ча, означающее чай.]              Поток мутного ци сошёл, осев на землю, и в его тьме не было видно солнца. Уже после родился первый в мире бог молитвы, живущий в вечной ночи, Законом обречённым на порочность**.              От рождения его звали Ци Е*.              [П/п: Его имя 祁夜 (qí yè) состоит из Ци, означающее обильность, и Е, означающее ночь, тьму; 邪 (xié ) — означает порочность, зло, коварство, всё тёмное в переносном смысле, и входит в титул Бога Тьмы — 邪神 (xiéshén).]