После свадьбы с Богом Тьмы

      Ци Байча достал телефон и включил навигатор.              Народная больница и консерватория находились в двух совершенно разных направлениях. Хотя проблему расстояния можно было решить телепортацией, господин Фу не стал бы слишком долго купаться, поэтому у него хватило бы времени только на то, чтобы управиться сперва только с чем-то одним.              Новость о том, что Фан Яэр получила травму во время съёмок, уже вошла в число самых популярных поисковых запросов — нельзя недооценивать титул богини нации, небольшой ушиб уже становился важной новостью.              Команда по связям с общественностью, работавшая с программой и Фан Яэр, работала весьма споро — она только недавно упала, а к этому времени новость облетела всё вокруг. Возможно, из-за консультации с командой Цуй Хао, съёмочная группа и команда Фан Яэр не пояснили, что именно Цуй Хао по неосторожности уронил её, сообщив только, что Фан Яэр получила травму в результате несчастного случая во время съёмок.              Эта новость с лёгкостью затмила сенсационную весть о том, что Фан Яэр посещала особняк. Вчера ещё кто-то ставил под вопрос моральные качества Фан Яэр в её аккаунте Weibo, но теперь её страничка полнилась сожалениями и пожеланиями. И если бы упорствующие ненавистники всё ещё проявляли себя там, на них бы точно ополчились группой и камня на камне не оставили бы от них.              Фан Яэр воспользовалась травмой, чтобы подавить негативные новости о себе, а пиар-компания тем временем под этим предлогом разожгла шумиху, обернув несчастный случай в беспроигрышную ситуацию.              Они были достойны быть частью индустрии развлечений, они быстро реагировали и ни в малейшей степени не были приятными или простыми людьми.       Вероятно, сейчас около народной больницы в засаде поджидает большая группа журналистов, желающих получить информацию из первых рук и узнать, как обстоят дела с травмой Фан Яэр. Излишне говорить, что отделение также было битком забито, что не подходило для активных действий.              Так что в конечном счёте сначала лучше было сходить в консерваторию города S.              Вчера того ребёнка спасли, когда он спрыгнул со здания, но его психологическое состояние по-прежнему вызывало тревогу, так что Ци Байче нужно было разобраться в ситуации.              После определения места назначения Ци Байча через миг оказался внутри городской консерватории, его не было видно за большим деревом.              Это была лучшая консерватория Китая, и поскольку она была высшим учебным заведением, в выходные на территории учебного кампуса всё ещё было много студентов, большинство из которых не носили форму.              Форму учебного заведения, в основном, надевали на значимые события, и студентов не заставляли носить её ежедневно. Причина, по которой полиция смогла быстро опознать Мэн Сина как студента и установить его личность, заключалась в том, что он был в форме.              Возможно, у Мэн Сина просто было мало сменной одежды, но было ли это из-за его выцветшей школьной формы или пожелтевших кроссовок, было видно, что он жил в бедности.              Ци Байча спокойно вышел из-за дерева и окликнул девушку, которая несла футляр с гитарой:              — Прошу прощения.              Девушка обернулась, заметив стройного молодого мужчину под деревом, и застыла.              Он был слишком хорош собой… в их учебном заведении никогда не было недостатка в привлекательных парнях, однако же этот человек определённо превосходил остальных. С каких это пор в консерватории появился подобный человек, и его даже не отметили на форуме самых красивых девушек и парней академии?              Она поспешила подойти:              — Сюэчжан, что-то случилось?              [П/п: 学长 (xuézhǎng) — старшекурсник, староста.]              В человеческом мире Ци Байче было двадцать семь лет, но из-за того, что он выглядел моложе, в университетском городке его скорее приняли бы за студента, чем за преподавателя.              Девушка посмотрела в лицо Ци Байче и смущённо потупила взгляд — ещё секунда, и она бы испугалась, что у неё нарушится ритм сердца.              Склонив голову, она посмотрела на изящные белые руки молодого человека, размышляя:              «Неужели это выпускник фортепианного факультета?»              — Я бы хотел узнать у вас кое-что, — начал Ци Байча. — Вы знаете Мэн Сина?              Из того, что он услышал в разговоре нескольких студентов тем вечером, Мэн Син был довольно известен в консерватории, только нехорошем смысле.              — Мэн Сина? — растерялась студентка. — Кто в этой консерватории его не знает? Он был первым на факультете композиции.              Это, несомненно, было почётно, но говорила она саркастичным тоном.              — К тому же вчера он устроил такой переполох, что даже директор встревожился... — после чего она уточнила: — Сяо гэгэ, вы ведь не из нашего ВУЗа, верно? У нас нет никого, кто бы его не знал.              — Что с ним произошло? — спросил Ци Байча, сделал паузу, а потом продолжил: — Я и впрямь не из этого ВУЗа. Моя младшая сестра учится здесь, и она часто упоминает, как хорош Мэн Син из их консерватории. Я не хочу вмешиваться в её пылкую любовь, но я должен проявить себя в качестве её старшего брата и поинтересоваться положением дел, чтобы чувствовать себя спокойнее.              Боже мой, он так защищает свою сестру, вот, каким должен быть хороший старший брат!              Студентка в глубине души уже завидовала его сестре. Да если бы у неё был такой мягкий и красивый старший брат, ей даже не понравился бы никакой другой студент!              — Тогда вам лучше переубедить вашу сестру, она точно ослеплена Мэн Сином. Хотя Мэн Син хорош собой и талантлив, у него нет никаких моральных принципов. И вообще, неизвестно есть ли у него этот талант…              — Я бы хотел услышать подробности, — произнёс Ци Байча.              Студентка прикрыла рот сложенными рупором ладонями и прошептала:              — Он занимается плагиатом.              Ци Байча:              — ...М?              — Я слышала от старшекурсников факультета композиции, что обычно он очень высокомерен и никогда не общается с другими, многие здесь его терпеть не могут. Но для гения вполне понятно быть заносчивым, — рассказывала она. — Изначально я так и думала, но записи в нотной тетради, которую в конце прошлого семестра он передал научному руководителю, оказались плагиатом, и это вопрос принципа, да в любом случае, я терпеть не могу...              — У кого он плагиатил? — спросил Ци Байча.              — Просто смешно говорить, если уж он хотел скопировать чью-то работу, ему следовало быть немножко скромнее, но он осмелился замахнуться на «Преданность» Цинь Ижоу и Лю Кайшэна, не изменив ни единой ноты во всей мелодии, это было откровенно нагло. Сказать, что он занялся плагиатом — это ещё мягко сказано, он просто-напросто украл чужую работу… Ещё и скопировать осмелился такую популярную песню, он что, думал, что мы глухие? Кто не знает, что композицию «Преданность» написала Цинь Ижоу?.. Но он всё равно твёрдо упёрся и настаивал, что он сам её написал — он осмелился такое совершить, но не осмелился признаться в этом, воистину презренно, — студентка покачала головой. — Говорят, вчера он поднял шум с самоубийством, какой спектакль устроил, блин, а теперь он стал всеобщим посмешищем в консерватории.              Ци Байча слегка кивнул:              — Я понял, благодарю, — с этими словами он намеревался уйти.              — Эй, сяо гэгэ, как зовут вашу сестрёнку? На каком она факультете? Я могу помочь и присмотреть за ней здесь, потому что того рода человек не заслуживает симпатии, — и потом, запинаясь, продолжила: — Почему бы нам... не обменяться WeChats или... номерами телефонов?              Она несколько нервничала, поскольку это был первый раз, когда она заигрывала с кем-то. Если бы Ци Байча не был воплощением красоты, она бы и не говорила так много.              Ци Байча лишь вежливо улыбнулся:              — Мне нужно забрать свою младшую сестру, если в будущем получится — мы встретимся вновь.              — Хорошо... — девушка разочарованно опустила телефон.              Красавчики могли только пройти мимо неё, блин!       

———

      Кабинет директора.              — Студент Мэн Син, то, что вы вчера сделали, было крайне опасно! Вы хотя бы подумали о том, что произойдёт, если вы спрыгнете и травмируете кого-нибудь в столь оживлённом районе? — директор снова хлопнул по столу, его лицо исказилось от гнева.              Мэн Син стоял с опущенной головой и хранил молчание.              Он заранее рассчитал угол наклона: если бы он спрыгнул именно с того места, он никого бы не ушиб, и в лучшем случае, покончил бы с собой.              Да только не было смысла говорить об этом.              Что бы он ни сказал, ему бы никто не поверил.              — Такой одарённый ребёнок, мы верили в ваш талант, поэтому сделали исключение и зачислили вас, за эти четыре года вы отлично справлялись с учёбой. Мы понимаем, что ваша семья находится в трудном финансовом положении, поэтому мы также выделили вам стипендию, и кроме того, вы могли получать стипендию благодаря вашим собственным усилиям, — директор успокоился и вздохнул. — После произошедшего мы были весьма огорчены и сожалели. Ваш научный руководитель тоже был прилично разочарован в вас. Однако мы всё равно решили дать вам шанс и не исключили сразу. Я знаю, что в последнее время общественное мнение в консерватории оказывало на вас сильное давление, и мы должным образом сдерживали бы их. Однако люди должны нести ответственность за последствия своих ошибок, и если бы вы не совершили того проступка, люди не осуждали бы вас, — директор школы и сам с отвращением относился к поступкам вроде плагиата, ведь чем больше человек сам создавал, тем лучше он понимал ценность подлинника, а плагиат был позорен. Неподобающего поведения Мэн Сина было достаточно, чтобы вынудить его завершить учёбу, но директор ценил таланты, он решил, что Мэн Син по ошибке встал на неправильный путь, и хотел дать ему шанс исправиться.              К сожалению, Мэн Син так и не осознал свою ошибку, он отказался признавать её, не принёс извинений, и дошло до того, что он воспользовался предлогом самоубийства, чтобы снискать сочувствия.              Слишком резкий и упрямый, у него такое недостойное поведение, но насколько бы выдающимся ни был этот талантливый человек, он был непригоден для продолжения обучения.              Мэн Син по-прежнему повторял те же слова:              — Я этого не делал.              На лице директора отразились разочарование и усталость.              — Время публикации «Преданности» раньше, чем время создания работы вами. Насколько бы они ни совпадали, невозможно, чтобы от начала и до конца все ноты были совершенно одинаковы. Мэн Син, это не подлежащий обсуждению факт, и от того, что вы будете отрицать его, он не перестанет существовать. Научитесь сначала быть хорошим человеком, прежде чем заниматься музыкой, — директор глубоко вздохнул. — Ваше психическое состояние в последнее время не позволяет вам продолжать занятия в учебном заведении, и, я надеюсь, вне этой обстановки, вы сумеете привести в порядок ваше состояние и осознать ваши проступки. Студент Мэн Син... — он посмотрел на этого гениального ребёнка, который некогда восхитил его, и с горечью закрыл глаза. — Вам следует завершить учёбу. Вы можете пожить в общежитии ещё три дня, воспользуйтесь этим временем, чтобы найти себе хорошее жильё, собрать вещи и переехать.              — …              Мэн Син опустил взгляд и молча направился на выход.              — Спасибо вам и научному руководителю за вашу доброту, — Мэн Син остановился в дверях и спокойно сказал: — Я никогда не делал ничего, что могло бы разочаровать вас.              Договорив, он быстро вышел.              Мэн Син не вернулся в общежитие, он направился в аудиторию с фортепиано. Электронные часы на стене тихо сменяли цифры, он поднял крышку инструмента, кончики его длинных пальцев на секунду замерли на чёрных и белых клавишах, а потом из-под них полилась цепляющая душу мелодия.              На протяжении всего времени он сохранял столь спокойный вид, словно бы в нём не было ни единой эмоции, однако музыка из-под кончиков его пальцев была подобна буре, изливавшей всё, испытываемое им.              Подавленность, обиду, одиночество, растерянность, непонятость...              Всепоглощающую печаль.              Когда и речь, и письменность оказались неспособны выразить внутренние чувства, боги даровали людям музыку.              Даже находившийся за окном Ци Байча, тихо внимающий, был зачарован этой мелодией, от которой по его сердцу, похожему на царство спокойных вод, пробежала рябь.              Любой был бы охвачен такими эмоциями и не смог бы из них высвободиться.              Исполненная мелодия была импровизацией Мэн Сина, вольным проявлением подавленности, с которой ему было трудно справиться.              Но она уже достигла мирового уровня.              Если бы его услышали другие, восторгам и восхищению, обращённых к нему, не было бы конца.              Да только в данный момент лишь Ци Байча стоял за окном и внимательно слушал.              Бог слышал мелодию его сердца.              Это дитя могло по праву считаться гением, а гениев не должны губить настоящие плагиаторы.              Ци Байча записал на мобильный телефон эту импровизированную композицию.              А в помещении, завершив мелодию Мэн Син лёг на фортепиано и, наконец, не в силах больше сдерживаться, громко разрыдался.              Глаза этого утончённого мальчика покраснели от слёз, он задыхался, его длинные пальцы слегка подрагивали на клавишах, он выглядел так несчастно.              Ци Байча бесшумно вошёл в комнату и протянул ему салфетку.              Мэн Син вздрогнул, поспешно вытер слёзы рукой, закрыл крышку фортепиано и собрался уходить.              Этот ребёнок был замкнут и страдал от социофобии, не хотел ни с кем общаться и не хотел, чтобы кто-то видел его в уязвимом виде.              — Мэн Син, я знаю, что вы не занимались плагиатом, — сказал Ци Байча.              Шаги Мэн Сина замерли.              Он повернулся, чтобы посмотреть на Ци Байчу, и прошептал:              — Что вы сказали?              — Я сказал, что Цинь Ижоу украла вашу работу.              Мэн Син покачал головой:              — Это невозможно, она действительно опубликовала запись раньше меня... Это просто совпадение...              В период работы над творчеством он привык всегда закрываться в своей комнате, абстрагируясь от происходящего вовне, он не имел ни малейшего понятия, что «Преданность» опубликуют в это время, и эта песня станет популярной по всей стране, и тем более он не знал, что она была точь в точь такой же, как та, которую он написал сам.              Но, теоретически, ни у него, ни у Цинь Ижоу не было возможности увидеть оригинальную табулатуру друг друга. Каким бы образом она скопировала его записи?              — Как это могло быть совпадением? — Ци Байча улыбнулся, но в его глазах не было тепла.              В индустрии развлечений появилась система выдающихся исполнителей, позволявшая присвоить себе лучшие музыкальные произведения разных измерений, а также произведения, которые не были опубликованы публично другими музыкантами в том же измерении, и публиковать их раньше, чтобы носитель мог взойти на пик своей популярности.              Узнав о непостоянности музыкального стиля Цинь Ижоу и о высокой скорости её становления знаменитой, Ци Байча понял, какая система находится при Цинь Ижоу. Вероятно, даже её хорошие вокальные данные и ладная внешность были добыты у системы, и всё это было так далеко от естественной чистоты Юй Иня, поскольку ничего не могло сравниться с голосом настоящей сирены.              Просто напрямик лишить её такого рода системы было недостаточно — жизни людей, подобным Мэн Сину, на которые повлияли и чей ход изменили владельцы систем, нуждались в восстановлении справедливости и возвращении на прежнюю траекторию.              Система являлась сверхъестественным объектом, не оставляющим при своей работе следов, а произведения с других измерений не могли быть прослежены до их истоков. Нет никаких человеческих доказательств его невиновности, и даже сам Мэн Син не мог понять, как это произошло.              Но в этом не было проблемы, поскольку это уже работа бога.