Под покровом сна

      Сожаление в глазах миссис Неймур постепенно перетекало в жалость.       Это была довольно ощутимая трансформация, которая, впрочем, скрылась от взгляда Норы, которая вновь очнулась а металлическим столом. Она вздрогнула всем телом и дернула рукой в тщетной попытке выбраться из ловушки.       — Господи, — пролепетала она, оглядываясь по сторонам. — Снова тут…       — Снова? — спросила женщина.       Ее мягкий шелковый голос обволакивал, дарил приятное тепло и какое-то иррациональное расслабление, словно одна улыбка и взгляд карих глаз могли подарить умиротворение и уверенность в том, что все будет хорошо. От этой женщины пахло кокосом и спиртом — странное сочетание, которое отчего-то казалось таким пленительным. Ее бархатная кожа была чуть смуглой, с золотистым отливом, на руках переливались тоненькие золотые браслеты.       — Не обращайте внимания, — пробормотала Нора, откидываясь на холодную жесткую спинку стула.       «Помни»…       Нора встрепенулась, оглядываясь по сторонам. Чей-то голос, такой неуловимый, но легко узнаваемый. Она не могла охарактеризовать его, но узнавала, когда слышала. Кому он принадлежал и откуда взялся тут, в пучине… сна?       — Что такое? — заботливо спросила миссис Неймур, прикрывая рукой исписанный лист.       — Кто-то… — девушка запнулась.       Она не хотела говорить, что слышала голос. Даже во сне такое признание — не самый разумный шаг.       — Да?       — Ничего, — покачала головой Нора, нервно сжимая пальцы.       — Как тебя зовут?       — Меня зовут Нора Бьорк.       — Хорошо, Нора. Видишь ли… У следователей возникли некоторые опасения по поводу твоей вменяемости. И я здесь, чтобы оценить.       — Моей вменяемости? — переспросила она, непонимающе приподнимая брови.       «Помни, что ты…»       Нора дернулась, судорожно оглядываясь по сторонам. Ей не могло показаться, решительно не могло. Этот голос был таким отчетливым и… настоящим. Девушка медленно повернулась и заметила пронзительный взгляд врача.       — Сколько тебе лет?       — Мне двадцать девять лет.       — Какое сегодня число?       Нора приоткрыла рот, чтобы ответить, однако поймала себя на мысли, что концепция времени во снах представляется весьма сомнительно. Она не понимала, сколько проходит в этой странной сюжетной линии. Порой за реальный день в этом мире пролетают три надели, а иногда, как сейчас, за пару часов пройдет секунда или две.       — Не знаю, — совершенно честно ответила она.       — Месяц?       — Без понятия. Осень.       — Понятно. И где мы находимся?       — В полицейском участке, по всей видимости, — недовольно пробормотала Нора, приподнимая руку с наручником. — Не по своей воле.       — И кто я, по вашему?       — Вы? Миссис Неймур.       — Понятно, — она сделала пару записей в своем блокноте и резко перевернула страницу, поднимая на Нору свои золотистые глаза. — Знаете ли вы, почему вас задержали?       — Потому что меня подставила Ребекка.       Ребекка.       Ее имя.       На миг Нора замерла, словно ее прошибло осознание, однако это чувство понимания ускользнуло столь же быстро, сколь и появилось. Она сидела на месте, не понимая, что происходит с ее телом, ее разумом. Она зажмурилась, пытаясь вычленить из клубка хаотичных мыслей хотя бы что-то внятное, однако все попытки были тщетны. И внезапно Норе стало тесно в собственной коже, ее обдало неприятным жаром, а после живот свело от тошноты.       — Подставила? В чем?       — В убийстве моего мужа, Мальте.       — А что вы делали вчера вечером?       Нора беззвучно засмеялась.       — Вы не поверите мне, если я скажу.       — Почему?       — Просто такое чувство, что вы мне не поверите.       — Попробуйте.       — Давайте начнем с того, что мы сейчас во сне, — заявила Нора. — В моем сне. И вы плод моего воображения. Всего-то. Я застряла в тягучем кошмаре, который преследует меня каждую ночь, а я не знаю как его закончить. В этом кошмаре кто-то убивает моего мужа и подставляет меня.       — Так… А что же вы делаете в реальности? — вполне спокойно спросила миссис Неймур, наклоняясь вперед, словно готовилась внимать самой страшной тайне.       — Я лечусь, — сбивчиво проговорила девушка, неосознанно вжимаясь в спинку стула.       — Лечишься? От чего?       — Мои кошмары… Они очень реалистичны, — Нора нервно усмехнулась. — И они влияют на мой мозг не самым лучшим образом. Врач сказала, что мне нужно лечь в стационар для наблюдения, потому что мои сердечные ритмы зашкаливали и… странностей хватает. Там их стало даже больше, чем тут.       — Погоди… Врач? Как ее зовут?       — Фредерика, — настороженно ответила она.       — Фредерика… — повторила миссис Неймур, постукивая ручкой по столу. — Да, мы знакомы.       — Что? — прыснула девушка. — Вы даже фамилии не спросили.       — Фредерика, врач-сомнолог, верно?       — Да…       — Я знаю ее, — вполне уверенно заявила она. — Но что вы можете сказать о ней?       — Я… Без понятия. Я не буду говорить о ней.       — Почему?       — Это…       Нора не знала, что мешает ей, однако кожа покрылась горячим потом, неприятно стекавшим вниз и щекотавшим ребра, голени, спину.       — Ей можно доверять?       — Нет, — быстро сказала Нора. — Нет.       — Почему?       — Это… Сложно объяснить…       Голову распирало от жгучей боли, девушка зажмурилась и наклонилась вперед, будто это могло хоть как-то облегчить нарастающую обжигающую пульсацию. Воспоминания вихрем проносились перед глазами: грязная земля, кровь на руках, рыжие волосы, крик, синяя таблетка, потные простыни, роса на траве, кожаные ремни, смех старушки, выпуклые черви-шрамы на коже… Всего было так много и недостаточно одновременно. Фрагменты — миллиарды осколков непонятно чего.       — Что же… Попробуйте… — тихо произнесла миссис Неймур, неотрывно глядя на подозреваемую.       — Да… Вы правы… Я должна попробовать.       Нора вспомнила. Она ухватилась за короткое воспоминание, что утянуло ее в самую пучину болезненных обрывков дырявой памяти. Она вспоминала лица: коровьи глаза Кэрри, морщинистые губы Леты, следы от пирсинга под бровью Барбары, белоснежные зубы Элли… Зубы, запятнанные кровью. Она погибла. Нору будто током прошибло от осознания, она дернулась, будто собиралась сорваться с места и сбежать.       — Миссис Бьорк, — предостерегающе произнесла миссис Неймур.       — Ребекка! Она убийца! Она действительно убийца!       Она убила Мальте во сне, Элли в реальности и… она угрожала Норе. Теперь она понимала это отчетливо и ясно, словно впервые ей даровали зрение или сняли повязку с глаз.       — Вы уже говорили это.       — Нет, вы не понимаете, она убила человека в реальности. Она убила Элли… Мои сны — это предзнаменования, предупреждения… Боже, я чувствовала это, я знала…       — В реальности?       — Да, — наотмашь бросила Нора. — В реальной реальности.       — А здесь не реальная реальность?       Нора не хотела спорить — да и смысл. Она говорила с персонажем, которого создал ее бьющийся в лихорадке мозг, спор этот имеет ровно столько смысла сколько попытка объяснить астрономию средневековому инквизитору.       — Как вы определили для себя какая реальность реальна? — спросила миссис Неймур, откинувшись на спинку стула. — Мне было бы интересно узнать критерии.       — Критерии? — вздохнула Нора. — Постоянство, наверное. Последовательность, — она методично выводила спирали на кожаном подлокотнике стула.       — Любопытно, — миссис Неймур постучала ручкой по блокноту. — А цвет этой обложки — он постоянен? Какой он?       — Красный.       — Всегда? При любом освещении? Для дальтоника тоже красный? Или, может быть, ваш красный никогда не был моим красным? Может мы даем одинаковые имена разным явлениям? Или одинаковые явления носят разные имена?       Нора нахмурилась.       — Это софистика.       — Возможно. А может, это единственный способ мышления, который у нас есть, — женщина откинулась назад. — Вы говорите о последовательности времени как о критерии реальности. Но что, если время — тоже конструкт сознания? Что, если причина и следствие существуют только потому, что ваш мозг так устроен? Но разве ваша память линейна? Разве ваши сны линейны?       — Сны — это не реальность, — упрямо повторила Нора, но голос ее дрогнул.       — А что такое реальность в данный момент для человека, который спит и не знает, что спит? — в голосе миссис Неймур не было издевки, только любопытство. — Человек в коме видит, слышит, любит, страдает. Его мозг генерирует целые миры. Спящий человек чувствует страх, радость. Его пульс учащается, он потеет. Разве это не реальные физиологические реакции на нереальные события? Вы, кстати, говорили, что легли лечиться, потому что ваши физиологические реакции могли убить вас.       Нора медленно подняла голову. Ее кожа саднила от нарастающего напряжения и простого осознания.              — Я не говорила вам этого.       — Нет? — Миссис Неймур улыбнулась, и в этой улыбке было что-то хищное. — Тогда откуда я это знаю, Нора? Если я всего лишь плод вашего воображения — как я могу знать то, о чем вы не думали в моем присутствии? А если я не плод воображения… — она наклонилась вперед, — то что это говорит о природе вашей реальности?       Комната вдруг показалась Норе слишком маленькой, воздух — слишком плотным.       — А теперь скажите мне, — прошептала миссис Неймур, наклоняясь вперед так, что холодный свет лампы исказил ее прежде мягкие черты лица, — если вы не можете отличить реальное от нереального, если ваше сознание создает персонажей с собственным знанием, если ваши сны убивают людей в том, что вы называете реальным миром… то кто здесь настоящий убийца, Нора?       — Вы пытаетесь свести меня с ума! — запротестовала она, мотнув головой. — Я никого не убивала. Моя совесть чиста, мои руки чисты. Хватит говорить… Хватит…       — Я не говорю ничего такого, Нора, — с напускным возмущением спросила миссис Неймур. — Лишь интересуюсь, как вы определяете, что реально.       — Это — не реальность, — упрямо повторила она. — В реальности мой муж жив. Я знаю это.       — А если нет?       — Что?       — Представьте на мгновение, что здесь и есть ваша истинная реальность.       — Это невозможно, — Нора замотала головой с яростью ребенка, отказывающегося верить в смерть любимой кошки.       — Еще раз спрашиваю: почему?       — Я отвечала. Время. Оно течет странно. Ребекка — она просто растворилась в воздухе… Она спрыгнула с тридцать четвертого этажа и просто пропала. Это невозможно.       — А вы попытайтесь представить, что это случилось. Как?       — Без понятия, — устало произнесла она. — Видимо…       Она осеклась. В горле встал ком, холодный и твердый, как кусок льда.       — Видимо, что, Нора?       Но Нора уже не могла говорить. Потому что поняла. Поняла с ужасающей, абсолютной ясностью. Ребекка не прыгала. Ребекка не растворялась в воздухе.       Ребекки никогда не существовало.