Грубая фактура любви

Прошло три недели. Жизнь Кати вошла в привычную колею: работа, спортзал, встречи с подругами. Но образ холодного дома и тёплого взгляда Артёма Сергеевича периодически всплывал в памяти, как яркий, но необъяснимый сон. Его слова: «Ты заслуживаешь гораздо большего» — стали для неё своеобразной мантрой, опорой в минуты сомнений. Однажды вечером, разбирая почту, она наткнулась на конверт с элегантным тиснением. Внутри лежало приглашение на закрытый вернисаж молодого фотографа — тема «Исчезающая урбанистика». Катя вспомнила, что говорила об этой выставке Артёму Сергеевичу в тот дождливый день. Он тогда заметил, что сам интересуется подобными фотографиями. На приглашении, поверх типографского текста, был нанесён от руки адрес места и время. А внизу, тем же уверенным почерком, стояло: «К.Р., буду рад обсудить с вами работы после открытия. А.С.» Сердце ёкнуло. Это была не просьба, не навязывание. Это было предложение. Чистое, ясное, без намёка на панибратство. Она долго смотрела на бумагу, ощущая её вес. Пойти — значило переступить некую невидимую черту. Черту, отделявшую «девушку бывшего» от «Екатерины самой по себе». Она надела простое чёрное платье, не желая выглядеть так, будто старается произвести впечатление. На вернисаже было многолюдно. Она быстро нашла его в толпе. Артём Сергеевич стоял у большой чёрно-белой фотографии старого заводского цеха, погружённый в созерцание. Он был один. –Боишься, что так будет выглядеть наш город лет через двадцать? — её голос прозвучал рядом с его ухом. Он обернулся, и в его глазах вспыхнула искорка узнавания. Не удивления, а именно узнавания, как будто он ждал её. –Скорее, надеюсь, что нет. Но документальная ценность — несомненна, — нашёлся он. Они медленно двинулись вдоль стен, изредка обмениваясь замечаниями. Беседа давалась ей на удивление легко. Он не пытался блеснуть эрудицией, а действительно слушал её мнение. Он задавал вопросы, которые заставляли её думать глубже, формулировать точнее. Это был диалог равных, и Катя ловила себя на ощущении, которого давно не знала — интеллектуального и эмоционального резонанса. После выставки он предложил пройти в небольшое кафе при галерее. За столиком в углу, при свете мягкой лампы, разговор пошёл уже не о фотографии. –Лёша был здесь сегодня днём, — вдруг сказал Артём Сергеевич, вращая бокал с минеральной водой. Катя замерла, –С новой девушкой. Студентка-дизайнер. Очень яркая, очень… шумная. Он посмотрел на Катю, и в его взгляде не было ни капли осуждения или жалости. Был лишь спокойный анализ. –И что вы почувствовали? — неожиданно для себя спросила она. –Разочарование, — честно ответил он, –Не в нём. Он всегда был таким. А в том, что он, мой сын, не способен оценить тишину. Глубину. Он ищет вспышки салюта, не понимая, что настоящее тепло — это ровное, долгое свечение... Как у тебя. Катя почувствовала, как по её щекам разливается румянец. Комплимент был настолько точен и лишён пафоса, что обезоруживал. –Я не думала, что когда-нибудь услышу такое от отца своего бывшего парня, — с лёгкой улыбкой призналась она. –А я не думал, что буду сидеть в кафе с умной и красивой женщиной и обсуждать недостатки моего сына, — парировал он. — Но, как видишь, жизнь полна сюрпризов. Он отвёз её домой на своём тёмном Седане. Машина пахла кожей и его едва уловимым парфюмом — древесным, сдержанным. У подъезда он выключил двигатель. –Спасибо за вечер, Артём Сергеевич. Было очень интересно. –Артём, — поправил он мягко. — Думаю, мы уже миновали стадию формальностей. И спасибо тебе, что согласилась составить компанию старому скучному человеку». –Вы не скучный, — уверенно сказала Катя, открывая дверь. –Тогда, может, позволишь себе и дальше в этом убеждаться? В субботу в филармонии играют Рахманинова. У меня есть два билета. Она посмотрела на него. На его спокойное, умное лицо. На руки, лежащие на руле — сильные, с проступающими венами. Это была точка невозврата. Согласиться — значит окончательно и бесповоротно стереть прошлое и начать что-то новое. Странное, пугающее, но безумно заманчивое. Лёша с его ветреностью остался где-то там, в прошлом, вместе с яркой студенткой-дизайнером. А здесь и сейчас был человек, который видел её. Настоящую. –Рахманинов — это прекрасно, — сказала она, чувствуя, как по спине бегут мурашки от смелости. — Я буду рада. Выйдя из машины, она не оглянулась. Но знала, что он смотрит ей вслед. И на этот раз в его взгляде была не только надежда. Была уверенность.