Голос тьмы

Я проснулся, тяжело дыша, словно после долгой погони. Небо за окном едва начинало светлеть, а воздух в комнате был прохладным и неподвижным. Сначала я не понял, где нахожусь — стены были не мои, запах тоже. Только спустя несколько мгновений я осознал: это комната Генри. Я медленно поднялся на локтях, чувствуя, как ноют мышцы. Сон был тяжёлым, почти как забытьё. Я не помнил, как оказался здесь, но когда взглянул в сторону, сердце болезненно сжалось. Генри спал на полу, укрывшись своим старым плащом. Рядом — пустое кресло и следы того, что он не спал почти до утра. Он устроился прямо у камина, чтобы не замерзнуть ночью. Угли уже догорали и ветер заметно сквозил по ногам. Надеюсь, Генри не продуло на полу. Я провёл ладонью по лицу, вспоминая отрывки ночи. Видения снова терзали меня, слишком яркие, слишком настоящие. В какой-то момент, не выдержав, я покинул свою комнату и, как одержимый, пришёл сюда, к нему. Мне нужно было ощущать, что он рядом. Что я не один в этом кошмаре. Он даже не разбудил меня, когда я рухнул на его постель, полностью потерянный. Я медленно опустил ноги на пол, подошёл и присел рядом с ним. Генри выглядел усталым даже во сне, но его лицо было спокойным. Я осторожно потянулся, убрал со лба прядь волос. «Спасибо, что не прогнал меня», — подумал я, не произнося вслух. В груди поднималась странная, болезненная теплота, смешанная с виной. Я знал, что скоро наступит утро, и нам снова придётся быть сильными, собранными, отдавать приказы и делать выбор. Но сейчас, в этой комнате, я позволил себе на мгновение просто смотреть на него и запомнить, каким он был в покое. И только тогда понял, как сильно боюсь его потерять.  Я сидел рядом, опершись спиной о холодную стену, и смотрел, как ровно и спокойно дышит Генри. В груди было тяжело, будто кто-то наложил камень. Я чувствовал себя глупо и жалко, но никак не мог прогнать это странное, липкое ощущение пустоты и страха. Я никогда не думал, что однажды позволю себе так зависеть от кого-то. Я слишком долго привык полагаться только на себя, на свои инстинкты, на свой опыт в битвах, который чаще приносил мне страдания, чем пользу. Но с Генри… всё было иначе. Он никогда не просил от меня обещаний. Никогда не требовал быть сильным. Просто оставался рядом — терпеливо, молча, как опора, которую я сам себе никогда не позволял. Я вспомнил ночное видение, как мой меч пронзает Ладислава. Я понял, что видел эту сцену несколько раз в своих кошмарах, но просто не понимал свои туманные загадочные видения, но в этот раз видение было другое, пугающе чётким и настоящим. Я помнил холод в ладонях, вес меча, запах крови и взгляд Ладислава в тот момент — не испуганный, не раскаявшийся, а как у человека, который знал, что всё это закончится именно так. Я должен был рассказать об этом Генри, но страх сковывал горло. Не страх за себя — за него. В этом видении он тоже был рядом, как всегда, стоял позади, чтобы прикрыть. Я знал, что если однажды всё обернётся против меня, он всё равно останется, даже если это будет стоить ему жизни. Я сжал кулаки, не сводя взгляда с его лица. Он единственный, кто держит меня на этом чёртовом берегу, когда я тону в собственных снах и страхах. Единственный, из-за кого я не позволяю себе сломаться. Но впереди была битва. И я не мог сказать, кто из нас выйдет из неё живым. Эта мысль жгла меня хуже любого кошмара. Я потянулся и аккуратно положил ладонь на его плечо, не разбудив. «Я спасу тебя», — сказал я про себя, глядя в окно, где солнце всё больше поднималось над горизонтом, оставляя после себя тусклую смесь красок утра. Мне нужно было быть готовым. Для него. Генри шевельнулся, издал негромкий вздох и приподнялся, потирая затёкшую шею. Его взгляд сразу упал на меня. — Вот же наглый… — голос у него был хриплый, сонный, с явным саркастичным тоном. — Я удобную кровать освободил, а он на полу сидит у стены. Я отвёл глаза, словно меня поймали в чём-то непозволительном, улыбка натянулась на мое лице. — Я захотел быть поближе к тебе, — выдавил я, почти шепотом. Генри вздохнул, подтянул ноги к груди и посмотрел на меня внимательно, с тем спокойствием, которое всегда действовало как якорь. — Ты что-то увидел вчера? Я кивнул. — Видение было другим… слишком ясным. Не как раньше — как будто я там был. Видел, как мы с тобой вошли в кабинет Ладислава. Стража перебита, мы стоим перед ним. Я… Я убил его. Генри нахмурился, протирая лицо ладонями. — Ты уверен, что это не просто сон? — Нет, — я покачал головой. — Это было слишком реально. Я помню запах дыма, звон мечей за дверью, помню, как ты стоял за моей спиной… как будто я прожил этот момент. Он какое-то время молчал, глядя в пол. — Если это правда… — наконец произнёс он тихо. — Тогда всё к этому идёт. Но ты видел, чем закончится бой. Ты видел, что мы дойдём до Ладислава. А значит, у нас есть шанс. Я покачал головой. — Но я говорил тебе, как видел, что тебя ранили в плечо. Я переживаю. Генри усмехнулся, натянуто, будто это было скорее гримаса, чем улыбка. — Ну, это не впервой. Меня ранили и похуже. Главное — чтобы мы оба выбрались из этой истории живыми. Он поднялся, подошёл ко мне и коротко коснулся моей щеки тёплой ладонью. — Но если ты хочешь изменить то, что видел, — продолжил он серьёзнее, — придётся быть осторожным. Увидеть откуда стреляли и спасти мое плечо от удара. Ты справишься? Я посмотрел ему в глаза и впервые за долгое время почувствовал, как страх в груди немного отступает. — Да, — уверенно сказал я. — Умница, — кивнул он и радостно улыбнулся. — А теперь давай познакомимся с отрядом и как следует отметим нашу новую встречу.  Генри хлопнул меня по плечу, с предвкушающей ухмылкой и быстро поднялся на ноги, натягивая стеганые штаны и украшенный дублет, явно указывающие на знатный титул Генри.  Я удосужился осмотреть себя в отражении воды в бадье у входной двери: слегка потрепанная ночная рубаха, с пятнами пота. Брюки измяты, на коленях следы пыли. Волосы, чёрт бы их побрал — торчали в разные стороны, спутанные, словно я ворочался всю ночь, что было недалеко от правды. Под глазами тянулись тёмные круги, глубокие, как ямы, и лицо казалось чуть впалым, как у человека, который слишком долго таскает на себе лишний груз. Я выглядел так, будто не спал уже неделю…видимо эта ночь выдалась для меня тяжёлой из-за стресса.  Генрих молча наблюдал за мной, пока я пытался хоть немного привести себя в порядок, безуспешно теребя ворот рубахи и приглаживая волосы ладонью. Наконец он вздохнул и подошёл ближе, тянясь к сундуку у стены. — Снимай это, — сказал он, выудив свежую чистую рубаху, тёмный жилет и шоссы. Я вопросительно посмотрел на него, но Генри уже разложил одежду на кровати и махнул рукой, будто сомнений быть не должно. Я не стал спорить. Скинул помятую ткань и натянул предложенное — рубаха сидела чуть свободнее, пахла полынью и чем-то еле уловимо знакомым, чем-то его. Генри подошёл ближе, остановился напротив меня и без слов взял меня за подбородок, заставив чуть наклониться. Его пальцы мягко пробежались по моим волосам, приглаживая их, собирая растрёпанные пряди назад. — Теперь хотя бы не выглядишь как побирашка у ворот, — усмехнулся он, но в голосе слышалась забота. Он смочил угол ткани водой из кувшина и аккуратно протёр моё лицо, стирая тень ночных кошмаров с глаз. Я смотрел на него, и каждый его жест, каждое движение рук были такими неторопливыми, внимательными, как будто в этот момент он хотел не просто привести меня в порядок, а собрать меня по кусочкам. Когда он закончил, он положил ладонь мне на плечо и слегка саркастично кинул: — Теперь ты снова похож на человека, Томас. Можно продолжать жить дальше. Мы вышли из покоев, ступая по прохладным плитам коридора, эхом разнося гулкие звуки шагов по крепости. Я всё ещё ощущал на себе запах свежей ткани Генриховой рубахи и странное, тёплое ощущение от того, как он касался моих волос. В груди было тревожно и пусто одновременно — как перед бурей. Генри шёл рядом, выверенно спокойно, но я знал — внутри он думал о том же, что и я. Мы не имели права выглядеть слабыми перед советником герцога. Не сегодня. Когда мы подошли к дверям зала, где обычно собирались приближённые Родавана, два стражника распахнули створки, и мы вошли. Советник стоял у карты, склонившись над ней так, будто сам собирался выйти в бой. Он был сухощав, с холодным, цепким взглядом и руками, сложенными за спиной. Рядом, чуть в стороне, суетились писцы и одинокий офицер. — Лорд Генрих, Томас, — советник поднял голову, встретив нас без улыбки, но с вежливым кивком. — Что привело вас ко мне? Генри сделал шаг вперёд, его голос был ровен: — Мы пришли по поводу отряда, что был поручен нам. Хотим увидеть тех, с кем нам предстоит идти в бой. Советник вскинул бровь, как человек, который ожидал этой просьбы, но хотел проверить, сколько времени мы дадим себе на раздумья. — Конечно, — ответил он после паузы. — Ваш отряд сейчас в северном дворе. Люди опытные, закалённые, но… им нужен порядок. Ваш порядок. Я чувствовал, как моё сердце становится тяжёлым. Не только от того, что нам предстояло командовать жизнями, но и от предчувствия, которое не отпускало с самого утра. Советник кивнул офицеру, и тот жестом пригласил нас следовать за ним. Когда мы вышли во двор, солнце било в глаза сквозь редкие облака. Солдаты уже ждали нас: кто-то точил меч, кто-то шутил вполголоса с товарищем, но все они быстро выпрямились, завидев нас. Я посмотрел на эти лица — уставшие, жёсткие, с чужими шрамами и чужими историями — и невольно подумал: им предстоит умереть или выжить вместе с нами. Рядом Генри напряг плечи и бросил мне взгляд, который я уже умел читать: вот это настоящие бойцы. Я кивнул ему в ответ. Теперь они — наши люди. А их жизни — наша ответственность. — Ну что ж, — сказал советник герцога. — Оставлю вас. Познакомьтесь со своим отрядом.  Советник слегка поклонился Генри и вошел в поместье, закрыв за собой дверь. Мы остановились перед строем, позволяя солдатам нас рассмотреть, так же как и мы внимательно изучали их. Они были разными — кто-то совсем молод, кто-то прожил уже не одну войну. На лицах читалось недоверие, смешанное с любопытством. Генри первым нарушил молчание: — Меня вы уже знаете, — его голос прозвучал твёрдо, но не сурово. — Это Томас, мой спутник и ваш разведчик. Отныне мы вместе, и если кто-то из вас считает, что сможет справиться без нас, то пусть скажет сейчас. Тишина. — Хорошо, — Генри усмехнулся, обводя бойцов взглядом. — Тогда начнём. Мы с ним прошлись вдоль строя, запоминая лица и имена. Первым вперёд шагнул высокий, широкоплечий мужчина с косматой бородой. — Бернхард, бывший наёмник, — представился он, скрестив руки на груди. — Воевал за кого-то или просто ради денег? — поинтересовался Генри. Бернхард усмехнулся: — Сейчас воюю за жизнь. Рядом с ним стоял парень с шрамом, тянущимся от виска к скуле. В руках он вертел кинжал. — Эрих, — коротко бросил он, глядя мне прямо в глаза. — Краденый? — я кивнул на его оружие. Он усмехнулся и спрятал кинжал за пояс. — Нет, честно конфискованный. Мы познакомились ещё с десятком солдат, среди которых были два брата, Гельмут и Хорст — крепкие, надёжные парни, которые явно привыкли воевать бок о бок. А ещё — Каспар, долговязый, с лёгкой улыбкой на лице, но с холодными, внимательными глазами. После знакомства Генри бросил взгляд на меня и хитро усмехнулся. — Что ж, думаю, у нас есть повод выпить, — сказал он, глядя на отряд. — Посмотрим, как вы держитесь не только в бою, но и за кружкой эля. Бернхард рассмеялся: — Если вы угощаете, лорд Генрих, мы не откажемся. Эрих хмыкнул: — Посмотрим, кто из вас первым свалится под стол. Мы отправились в таверну, и вскоре на столе уже стояли кувшины с элем, кружки звенели о дерево, а разговоры становились всё оживлённее. Я поймал себя на том, что впервые за долгое время чувствую себя не как загнанный зверь, а как человек, среди людей, которые ещё не стали чужими. На какое-то время я смог побороть свою тревогу и просто насладиться этим моментом. Таверна гудела. В воздухе смешались запахи эля, прожаренного мяса и дыма от очага. Деревянные кружки глухо стукались о стол, а за соседними столами раздавался хриплый смех и звон монет. Генри, ухмыляясь, отставил кружку и посмотрел на Бернхарда. — Итак, бывший наёмник. Где ты успел повоевать? Бернхард откинулся на спинку стула, лениво проведя пальцем по краю кружки. — Везде понемногу, — сказал он с ухмылкой. — В Штирии защищал купцов, в Каринтии сопровождал одного графа, а ещё раньше… Ну, скажем так, бывал и на той стороне, где сейчас стоит Ладислав. Я напрягся, но Бернхард только хмыкнул. — Не косись так, Томас. Я давно понял, что воевать за ублюдков — дело неблагодарное. Эрих, сидевший рядом, усмехнулся: — Да он просто не успел сбежать раньше, вот и рассказывает. Бернхард фыркнул, но не стал спорить. Гельмут, один из братьев, покосился на нас: — А вы сами-то кто будете? Лорд Генрих, это ясно, а ты, Томас? Разведчик? — Что-то вроде того, — я сделал глоток эля, решая, что сказать. — Я умею замечать то, что другим ускользает из виду. — Впервые слышу, чтобы разведчик был голубой крови, — протянул Хорст, второй брат, пожав плечами. Генри усмехнулся: — Томас — человек весьма интересный. Каспар, который до этого молчал, внезапно поднял кружку: — Ладно, хватит болтовни. Давайте лучше выпьем за то, чтобы в бою наши головы остались на плечах. — Хороший тост, — согласился Бернхард, поднимая кружку. — И за то, чтобы наш разведчик не умер от собственной серьёзности, — вставил Эрих, взглянув на меня с ухмылкой. Я покачал головой, но всё же стукнулся кружкой о его. — Тогда и за то, чтобы ты не напоролся на свой же кинжал, — ответил я. Раздался общий смех. Где-то в глубине сознания всё ещё сидела тревога, но сейчас, в этой таверне, за кружкой эля и среди людей, которые пусть и недавно стали союзниками, но уже чувствовались своими, я позволил себе расслабиться. Хоть на этот вечер.

***

Когда вечер подходил к концу, таверна оставалась такой же шумной, как и несколько часов назад. Новые товарищи уже достаточно выпили, весело споря о чем-то, а кто-то даже затянул грубоватую походную песню. Генри первым наклонился ко мне и сказал: — Нам пора. Завтра будет много работы. Я кивнул, но Бернхард, услышав это, махнул рукой: — Что, уже уходите? Ну, что вы за командиры! — Ага, — поддакнул Эрих, лениво переворачивая пустую кружку. — Лишь бы сбежать от хорошей компании. — Кто-то должен сохранять здравый смысл, пока вы здесь все не вырубитесь, — усмехнулся Генри. Гельмут хлопнул меня по плечу: — Да ладно, Томас, хоть ты оставайся. — В другой раз, — ответил я, пожав плечами. Мы попрощались, пока остальные продолжали веселье. Каспар, уже порядком пьяный, приподнял кружку: — Выпьем за наших командиров! Чтобы нас не угробили в первом же бою! — Чтобы не угробили! — эхом раздалось со всех сторон, и все снова разразились смехом. Генри покачал головой, но с весёлой улыбкой. Когда мы вышли из таверны, воздух показался прохладнее. В темноте улиц слышался лишь отдалённый гул голосов и скрип шагов по булыжникам. — Как думаешь? — спросил Генри. — Они нам подойдут? Я задумался. — Они надёжные, если не считать того, что половина из них пьяницы. — Ну, значит, нам просто нужно научиться использовать их сильные стороны, — сказал Генри. Я только усмехнулся. Путь к поместью был тихим, но не в тягость. Когда мы подошли к двери, Генри вдруг остановился у входа, обернувшись ко мне. — Знаешь, если хочешь, можешь снова переночевать у меня, — предложил он, явно небрежно, но в голосе чувствовалась забота. Я взглянул на него, немного удивлённый. — Думаешь, я опять не смогу уснуть? — Думаю, тебе просто будет спокойнее, — сказал он, пожав плечами. — Мне кажется, будто ты снова будешь ворочаться до рассвета. Он не ошибся. После того, что я видел в видении, меня не отпускало напряжение. Мысли крутились в голове, не давая расслабиться. — Ладно, — кивнул я после короткой паузы. — Если ты не против. — Конечно, не против, — усмехнулся Генри. — Тем более это у тебя хотя бы будет место на кровати, а не на полу. Я закатил глаза. — Мог бы и рядом лечь. Генри резко выпрямился.  — А так можно было? Я думал...мы еще недостаточно близки для такого.  Я шутя толкнул его в плечо.  — Ты серьезно? Мы лет десять знакомы, а ты все еще стесняешься? Генри посерьёзнел, саркастично прищурив брови.  — Во-первых, семь лет. А во-вторых, мы уже немножко перешли грань близких друзей, если ты забыл, и для меня лежать в одной кровати теперь значит что-то большее. Я стушевался, переводя взгляд в сторону. Не хочу сейчас заводить эту тему.  — Ладно, - сжалился Генри. - Пойдем уже в комнату. А там посмотрим.  Мы прошли внутрь, оставив позади шум ночного двора поместья. Когда мы вошли в комнату, внутри было тихо и темно. Лишь слабый свет от уличных факелов пробивался сквозь ставни, очерчивая смутные контуры мебели. Генри закрыл за нами дверь и снял сапоги, бросив их в угол. Я чувствовал себя странно. Не то чтобы мне было неловко спать в одной постели с ним — после того, что мы пережили вместе, это казалось чем-то незначительным. Но внутри всё равно было какое-то напряжение, будто я стоял на грани чего-то важного, но пока не мог это осознать. — Ложись, — сказал Генри, падая на кровать и раскидывая руки. — Надеюсь, ты хотя бы не будешь снова вскакивать посреди ночи с диким взглядом. Я криво усмехнулся, но сам понимал, что он прав. Последние ночи прошли в тревоге. Сев на край кровати, я стянул рубаху через голову и сел, ссутулившись. Напряжение в плечах, накопившееся за день, сковывало движения. Генри, лежавший рядом, повернулся ко мне боком и приподнялся на локте. — Опять о чём-то думаешь? Я вздохнул. — Всегда о чём-то думаю. — О видении? — О всём. О войне, о будущем… — Я провёл рукой по лицу. — О том, чем всё это закончится. Генри молчал, но его взгляд говорил больше любых слов. Он понимал. Понимал меня, мои страхи, мою усталость. Я откинулся назад, лёг на спину, уставившись в потолок. Кровать была не слишком широкой, и между нами осталось всего несколько дюймов. — Просто закрой глаза, Томас, — тихо сказал он, снова ложась рядом. — Сегодня хотя бы попробуй выспаться. Я повернул голову и встретился с его взглядом. В темноте его черты были мягче, спокойнее. Я кивнул, глубоко вдохнул и, наконец, позволил себе расслабиться. Сон пришёл быстрее, чем я ожидал. И на этот раз без страха, тревог и кошмаров.