Гранатовый сок на Калениче

— Робин, отдай расческу сейчас же. Ты же знаешь, я не могу причесаться другой. — Без диска с Red Dead Redemption не сдамся, стерва! — Это вообще не для детей игра же. — Верни Артура Моргана на базу, если хочешь свою расческу, Вай-дура! Ещё накануне вечером Джайро не без удовольствия думал, что в понедельник дома будет тихо: кто-то из младших принёс из школы простуду, а потому теплилась надежда, что утомлённые температурой девчата никуда не пойдут, продремлят до обеда и не будут особо мешать. Плохо, конечно, что племянницы страдают от мигрени и морщатся от боли в саднящем горле, но очень циничный и очень уставший голос в мыслях то и дело отмечал выгоду Джайро от подобного положения дел. Ровно в одиннадцать утра должен был состоятся такой долгожданный, почти выстраданный последний зум-колл с финальным утверждением макета — без преувеличения очень важное событие, подводящее черту почти месяца работы, правок и тильта всех участников процесса. Как оказалось чуть позже, очень циничный и очень уставший голос та-а-ак сильно ошибался — болезнь болезнью, а война у сестричек всегда по расписанию. Мимо обеденного стола на кухне проносится коротышка-ураган Робин — хрипло хохочет, взвизгивает при виде дяди и прячется в кладовке, крепко сжимая в руках злополучную расческу. Джайро знает: у него сейчас, такого же взвинченного и простуженного, нет ни сил, ни времени, чтобы разнимать пигалиц, взывать к их совести или вовсе силой растаскивать по комнатам, а потому он наблюдает за разыгравшимся представлением молча, даже как-то отрешенно, грея руки о большую чашку крепкого чая. — Опять ссорятся, — грустно вздыхает девятилетняя племянница Альма, сама младшая из семейки, и подпирает щёчку рукой, продолжая без аппетита ковырять ложкой хлопья в остывшем молоке, — как же с ними сложно. — И не говори, — невесело усмехается Джайро и спустя пару секунд исправляется, поняв, что его слова лишь сильнее расстроил мелкую. — Ладно тебе, не вешай нос. Как поссорились, так и помирятся, не переубивают же друг друга. В доказательство того, что нос вешать действительно не нужно, он подушечкой пальца дотрагивается до кончика носопырки Альмы и аккуратно нажимает на неё с коротким «Буп». Девочка вяло улыбается в ответ и молчит, но всё равно заметно, что и необходимость сидеть дома из-за кашля, и конфликты старших, и фраза про «не переубивают же» её удручают. Джайро собирается сказать ей ещё что-нибудь ободряющее и глянуть на часы, чтобы свериться со временем, как вдруг на кухню заходит вторая виновница переполоха — растрёпанная и очень-очень злая. — Где она? — практически загробным голосом чеканит Вайнона, недобро поблёскивая глазами, а затем закашливается от першения. — Я её уб…уб… — А может лучше отдашь диск? — Джайро из-под полуприкрытых век смотрит на старшую с некоторым вызовом, прекрасно осознавая, что она ни за что не пойдёт на уступки — такая же принципиальная, как и он сам. Вырастил на свою голову. — Ни за что. Рано ей в такое играть, ты же сам должен понимать. Джайро лишь пожимает плечами; он и не знает, рано ли только вошедшей в подростковый возраст Робин видеть компьютерное насилие. Нормы этики вообще сильно смазываются, когда твой дядька минимум раз в неделю возвращается домой с чужой кровью на воротнике. А потому Джайро не вступает в спор, рукой указывает на дверь кладовой, мол, там она сидит, разбирайтесь сами, встаёт из-за стола и направляется в коридор. Уже около самого выхода его догоняет кроха Альма и протягивает очередную плетеную фенечку с кошачьей мордой, которую она успела смастерить за выходные. Хоть какая-то радость.