Там, где рождается вечность

Они сидели в гостиной, закутавшись в плед. На экране мерцал фильм, но Эмилия почти не следила за сюжетом — её внимание всё чаще уходило к собственному телу. Живот уже был большим, тяжёлым — она ощущала его каждой клеточкой. И вдруг внутри что-то дрогнуло. Лёгкий, но отчётливый толчок. Эмилия затаила дыхание, глаза распахнулись. Она схватила руку Даниэля, положила на живот и прошептала: — Подожди… тут… почувствуй. Даниэль замер, не смея дышать. Его ладонь лежала на её округлости, и в следующую секунду он ощутил — толчок, слабый, но живой. Его глаза расширились, дыхание сорвалось. — Эмилия… — он почти застонал, прижимая руку сильнее. — Это… это они? Наши малыши? Она улыбнулась сквозь слёзы и кивнула. В её глазах светилась мягкая, искренняя нежность. — Да, Даниэль. Наши. Он прижался щекой к её животу, глаза его блестели, а губы дрожали от улыбки и слёз одновременно. — Боже… они двигаются… они уже чувствуют… Эмилия провела пальцами по его волосам, и голос её сорвался от эмоций: — Я люблю тебя, Даниэль. По-настоящему. И спасибо тебе… за это чудо. За то, что ты подарил мне их. Он резко поднял голову, глядя на неё, будто не верил своим ушам. — Ты… ты сказала, что любишь меня? — его голос дрожал, как у мальчишки, который получил подарок, о котором боялся мечтать. Она кивнула и улыбнулась сквозь слёзы. — Да. Люблю. Даниэль схватил её лицо в ладони и поцеловал так, будто хотел раствориться в её словах. Его дыхание было горячим, губы дрожали, и он шептал между поцелуями: — Я тоже… я люблю тебя больше жизни. Больше всего на свете. Ты моё солнце, моя сила, моя альфа, моя жена, моя Эмилия. Я без тебя не существую. Он целовал её щеки, лоб, подбородок, живот, снова и снова прижимаясь к ней, будто боялся, что она исчезнет. — Спасибо, что ты со мной. Спасибо, что не оттолкнула меня, когда могла. Спасибо за нашу семью. Эмилия смеялась и плакала одновременно, обнимая его за шею. А внизу живота малыши снова толкнулись — будто подтверждая: они слышали каждое слово. Даниэль почти не отходил от её живота. Он опустился на колени прямо перед диваном, обнял её талию, прижался щекой к округлости и замер, будто слушал внутреннюю музыку, доступную только ему. Его ладони ласково гладили кожу через тонкую ткань платья, пальцы трепетно следовали за каждым движением малышей. — Привет, мои сокровища, — прошептал он, голос дрожал от счастья. — Это я, ваш папа. Он засмеялся тихо, глотая слёзы, и поцеловал живот. — Я слышал вас. Я чувствовал. Вы такие сильные… такие живые. Эмилия сидела, поглаживая его волосы, сердце её переполняла нежность, когда он продолжал: — Я обещаю, я буду лучшим отцом. Буду носить вас на руках, кормить, укладывать спать. Буду защищать вас от всего мира, даже от вашей мамы, если она вдруг захочет быть строгой, — он подмигнул Эмилии и получил в ответ смех сквозь слёзы. Он снова поцеловал её живот и почти пропел: — Вы — моё чудо. Наше чудо. У вас самая прекрасная мама, моя маленькая женушка, и я сделаю всё, чтобы вы никогда не знали, что такое страх или одиночество. Эмилия не выдержала — слёзы побежали по щекам. Она потянулась к нему, обняла его голову и прижала к себе. — Они уже знают, что у них лучший отец, — прошептала она. — Потому что я это знаю. Даниэль поднял голову, и его глаза сияли в полумраке, полные нежности и клятвы. Он был готов сражаться со всем миром, лишь бы эти трое — и их мама — всегда улыбались. Эмилия сидела в кресле, устало поглаживая округлившийся живот. По обе стороны от неё разместились Артур и Эдмунд — словно два стража, но вместо защиты они явно пытались доказать своё превосходство друг над другом. Оба положили руки на её живот. Артур — с осторожной нежностью, Эдмунд — с уверенностью, будто имея на это больше права. Их взгляды встретились над Эмилией, и воздух сразу наэлектризовался. — Они всё равно меня услышат первым, — сквозь зубы бросил Артур, не отводя взгляда от брата. — Смешной, — хмыкнул Эдмунд. — К детям тянет кровь, а не упрямство. Эмилия вздохнула, прикрыв глаза: напряжение между ними буквально давило. И тут в комнату вошёл Даниэль. Он мгновенно уловил атмосферу, нахмурился, но подошёл без слов. Встал прямо перед Эмилией, положил ладони поверх мужских рук, и громко, с довольной улыбкой сказал прямо к её животу: — Дети, папа пришёл! Давайте, покажите всем, кто здесь главный. Эмилия даже не успела возразить, как внутри последовала целая серия толчков — быстрых, сильных, как будто малыши действительно откликнулись на его голос. Она ахнула, схватилась за кресло и улыбнулась сквозь слёзы: — Они… они двигаются слишком активно. Артур отдёрнул руку, словно его обожгло. Лицо побледнело, в глазах мелькнула ярость, смешанная с обидой. — Чёрт… Эдмунд тоже застыл, пальцы дрогнули на животе Эмилии. Его самоуверенность улетучилась, он стиснул зубы, глядя на Даниэля. — Ты это сделал нарочно… Даниэль засмеялся низко и победоносно, наклоняясь к Эмилии и целуя её висок. — Конечно. Потому что они знают своего отца. Он гордо прижал ладонь к её животу, ощущая новые толчки, а Артур и Эдмунд молча сверлили друг друга ненавидящими взглядами, каждый понимая, что в этой битве они только что проиграли. Даниэль, устроившись рядом на ковре, говорил в её живот с серьёзностью, будто общался с самыми важными существами на свете: — Ну что, мои сокровища, сегодня вы вели себя паиньками? Дайте знать папе, если соскучились по мне! Он слегка похлопал ладонью по её боку, и почти сразу последовал лёгкий толчок. Даниэль довольно улыбнулся и прижался ухом к её животу, как будто ожидал ответа. Артур, сидевший в кресле напротив, сжал подлокотники. — Ты каждый день с ними разговариваешь, как с взрослыми, — буркнул он. — Хоть бы сказал, кто там у вас. Эдмунд хмыкнул и уселся с другой стороны, намеренно наклонившись ближе к Эмилии. — Да, братец. Может, хватит тайн? Все уже знают о тройне. Осталось выяснить — мальчики это или девочки. Эмилия подняла глаза на Даниэля. Она сама ловила себя на мысли, что тоже хочет знать. Но каждый раз, когда поднимала тему, он только хитро улыбался и обнимал её крепче. И сейчас он сделал то же самое: поднял голову от её живота, посмотрел на Артура и Эдмунда с лёгкой усмешкой и уверенно произнёс: — Это секрет. Даже для моей маленькой женушки. Эмилия смутилась, ударила его по плечу, но он лишь рассмеялся и, вновь прижавшись к её животу, сказал громко, как будто специально для братьев: — Зато сюрприз будет особенным. Я хочу сам назвать пол, когда придёт время. Артур недовольно фыркнул: — Ты их отец или фокусник? Эдмунд сузил глаза, но в голосе сквозила насмешка: — Похоже, он просто боится признаться. Даниэль только хмыкнул и снова заговорил с животом, словно никого, кроме Эмилии и малышей, в комнате не было: — Не слушайте дядю Артура и дядю Эдмунда, они просто ревнуют. У нас будет всё идеально. Эмилия улыбнулась, глядя на него. В его словах и в том, как он гладил её живот, было столько тепла и уверенности, что она впервые подумала: мне не нужен этот ответ прямо сейчас. Я просто счастлива, что они у меня есть. И что у меня есть он. Осмотр у врача был привычной процедурой: прохладный гель, датчик по округлившемуся животу, ровное гудение аппарата. Эмилия лежала на кушетке, слегка приподнявшись на локтях. Даниэль, как всегда, сидел рядом и держал её за руку, не отрывая взгляда от экрана. Врач щёлкнул мышкой, увеличил изображение. На сером фоне мелькнули крошечные силуэты. Эмилия затаила дыхание. — Доктор, — мягко начала она, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо. — Вы ведь уже точно знаете пол, да? — Знаю, — кивнул врач, подстраивая угол. Эмилия бросила быстрый взгляд на Даниэля: он был слишком сосредоточен на экране. Сейчас или никогда. — Может, вы скажете мне тихонько? — прошептала она врачу, чуть приподнявшись. Но прежде чем врач успел раскрыть рот, Даниэль повернулся к ней. На его лице появилась лукавая улыбка, а глаза блеснули. — Маленькая женушка, ты опять пытаешься хитрить? Эмилия вспыхнула. — Я просто хочу знать! Это же мои дети тоже! Даниэль хмыкнул, наклонился к её уху и горячо зашептал: — Ты уже знаешь самое главное: они наши. А всё остальное я сделаю подарком, который ты никогда не забудешь. Он повернулся к врачу и уверенно добавил: — Никаких слов. Даже намёков. Врач пожал плечами и, улыбнувшись уголком губ, снова углубился в монитор. Эмилия уткнулась в подушку, пытаясь скрыть раздражение. Но когда Даниэль поцеловал её руку и, глядя в глаза, сказал: — Доверься мне, — она вдруг почувствовала, что спорить бессмысленно. Его тайна грела его так же сильно, как её. И, возможно, сюрприз действительно будет стоить ожидания. Ферма в тот день выглядела так, словно готовилась к ярмарке. Даниэль позаботился обо всём: длинные деревянные столы, покрытые льняными скатертями, букеты полевых цветов в глиняных кувшинах, гирлянды из лампочек, натянутые между деревьями. В воздухе пахло свежим хлебом, мёдом и ягодным квасом. Даже коровы и куры казались частью праздника — будто тоже знали, что сегодня особенный день. Эмилия сидела в удобном кресле с мягкими подушками, живот её уже был внушительным — шесть месяцев тройни давали о себе знать. Вокруг неё суетились Лея: она поправляла плед илито и дело приносила ей тарелки с фруктами. Эмилия смущалась от такого внимания, но внутренне радовалась — её окружали заботой. Артур и Эдмунд, как обычно, держались по разные стороны двора, будто боялись столкнуться слишком близко. Но каждый краем глаза следил за Эмилией. Эльза и Маргарет хлопотали у стола с закусками, обсуждая рецепты и явно стараясь не скандалить. Грегори и Эндрю уже сидели вместе на лавке, каждый с кружкой пива, и спорили, кто из них первым станет лучшим дедом. Именно в этот момент вышел Даниэль. На нём была простая белая рубашка и чёрные брюки, но держался он так, будто собирался вести не семейный праздник, а целую церемонию. Он встал посреди двора, и все разговоры стихли. — Дорогие наши родственники, — начал он, и голос его прозвучал уверенно, но с привычной мягкой улыбкой. — Спасибо, что вы здесь. Сегодня мы хотим разделить с вами тайну, которую я держал даже от моей маленькой женушки. Эмилия закатила глаза, но сердце заколотилось. Все взгляды обратились к ней, а Даниэль с обожанием протянул к ней руку: — Сегодня мы узнаем, кто же живёт в этом чуде, которое она носит под сердцем. В центре двора стояла большая бочка, украшенная цветами и лентами. Даниэль поднёс к ней нож и взглянул на Эмилию. Она кивнула, и он одним резким движением расколол крышку. Изнутри в небо взметнулись сотни воздушных шариков — часть голубых, часть розовых, часть белых. Толпа ахнула. — Двойняшки-девочки и мальчик! — громко объявил врач, которого Даниэль заранее пригласил для надёжности. На секунду всё замерло, а потом двор взорвался криками и аплодисментами. Лея визжала от восторга, Артур и Эдмунд одновременно выдохнули — и снова сверлили друг друга взглядами. Маргарет утирала глаза, Эльза хлопала в ладоши, а Грегори с Эндрю подняли кружки в тост. Эмилия держала ладони на животе, а по её щекам катились слёзы. Даниэль подбежал к ней, опустился на колени и поцеловал её живот, прижимаясь к нему лбом. — Моя маленькая женушка, у нас с тобой будет целая армия счастья, — прошептал он. — Спасибо, что подарила мне их. Эмилия склонилась, поцеловала его в волосы и тихо ответила: — Нет, Даниэль… это ты подарил их мне.