Don't be afraid

У каждого свои заботы перед Новым годом. Все суетятся в ожидании, хотят провести праздник по-особенному. С самыми родными людьми на свете. И даже если все идет немного — или совсем — не по плану, главное, что рядом с тобой остаются твои любимые. У четверых опекунов и их малышей много забот перед праздником. И много проблем.

❤‍🔥❤‍🔥❤‍🔥

На катке под открытым небом вечером собралась огромная куча людей. На смену одной компании тут же приходили другие. На ярмарке было очень шумно, на катке слышались громкий смех и радостные крики детей за его пределами. И столь приятен был звук рассекающих по льду коньков рядом с собой. Чонгук не катался. Коньки он, конечно, нацепил, еще бы нет. Просто не было в нем столько энергии, сколько в совсем молодых девчонках и парнях: те рассекали только так, просто загляденье. Сам Чонгук ограничился парочкой кругов вокруг катка и встал у бортика, успокаивая сердце и сбившееся дыхание горячим чаем из термоса. С места, которое он занял для передышки, в поле зрения Чонгука попадал Тэхен-и, который неуклюже бегал по льду, иногда заваливаясь то на бок, то на попу. Правда тут же вставая, не давая себе мерзнуть на льду. Кататься он не умел. О чем говорить, если полноценно на лед вышел только два дня назад под чонгуковым присмотром. Мужчине пришлось буквально вытягивать вечно валяющегося на льду малыша, чтобы тот смог сначала устояться на коньках, а потом повторить за ним хотя бы елочку. По итогу, когда Тэхен-и наконец перестал собирать весь снежный покров со льда мягким местом и смог не под руку папы, а сам проехаться вокруг катка, мальчик очень полюбил это развлечение. Этот раз — уже четвертый поход на каток за последние два дня. Чонгук устал, предновогодние дни он хотел бы все-таки провести в более спокойной атмосфере, а не играть в догонялки со своим ребенком на льду два раза в день по полтора часа, пока малыш не выдохнется. Но спокойно провести время на диване не предоставляется возможности, если твой ребенок максимально неусидчивый и гиперактивный. Если ему что-то надо — он получит. И Чонгук не знает, как с этим бороться. Мужчина смотрит на время: уже два часа они с Тэхеном болтаются на этом забитом людьми катке. На предновогодней ярмарке сегодня были и Намджун с Чимином, но те уже давным-давно, закупившись вкусностями, уехали. Пора и Чонгуку вытягивать своего Тэ-Тэ домой, иначе вообще замерзнет. Вон, щеки краснючие. — Тэхен-и! Домой! — он закручивает крышку термоса и, оттолкнувшись от бортика, скользит к выходу с катка. — Тэхен-и! Малыш папу вообще не слышит, он слишком увлечен заносящим его то вправо, то влево льдом под ногами. — Тэхен! Мальчик зацепляется руками за бортик катка, ища глазами, откуда папочка зовет его. — Домой, быстрее! Чонгуку кажется, что ребенок его не расслышал, потому что тот, оттолкнувшись, подозрительно быстро покатился к нему — будто ему не домой сказали идти, а продлевать время брони коньков, чтобы остаться здесь еще. Видя, что малыш мало-помалу катится к нему, Чон выходит с катка, чтобы пойти переобуваться, ведь потом надо будет помочь с этим Тэ. — Не так быстро! — громко говорит Чонгук, когда видит, что Тэхен-и начинает разгоняться, чтобы догнать папу. — Аккуратнее! — кричит мужчина, когда его мальчик, не сумев удержаться на такой скорости, соскальзывает в какую-то кочку или ямку на льду, падая вперед. Чонгук, не помня себя, сломя голову бежит к малышу, пока Тэхен-и от боли и испуга вмиг заливается слезами. — Ну куда ты так бесишься, Тэхен-и? — с каплей строгости, чтобы совсем чуть-чуть пожурить малыша, говорит Чонгук. — Вставай, иди ко мне. Иди ко мне, мой хороший. Иди, папа тебя обнимет. Тэ-Тэ продолжает громко плакать и хныкать на весь каток, люди оборачиваются и косо смотрят на них, но все, о чем думает Чонгук и о чем думал бы любой родитель на его месте — как успокоить своего ребеночка. — Пойдем, — он приобнимает парня и выводит с катка, отводя в сторону лавочек. — Где болит, покажи. Ну, покажи скорее. Тэхена усаживают на лавочку, но Чонгук боится сделать что-то не то. Мужчина не спешит крепко обнимать или стягивать с мальчика коньки: не знает, где болит у его солнышка. — Ну не капризничай, покажи, — настаивает Чонгук, поглаживая ребенка по голове через шапку. В ответ на это Тэ-Тэ молча сгибает-разгибает руку в локте, морщась и подвывая громче. — Бог мой, — напуганный Чонгук расстегивает куртку на мальчике, стягивая ее так, чтобы не затрагивать больную руку. Так же аккуратно он подтягивает рукав водолазки почти до плеча. На горе Чонгуку он замечает, что рука в районе локтя выглядит немного — совсем малость — припухшей, а на коже он смог рассмотреть, где, вероятно, спустя небольшое количество времени нальется гематома: кожа на том месте была желтоватого оттенка. — Нифига себе, блин… Чонгук отходит, чтобы кому-то позвонить, а после, не затягивая и не медля, ничего не объясняя испуганному зареванному ребенку, натягивает, насколько это можно, куртку на мальчика и тянет его в машину. По пути в травмпункт ближайшей клиники мужчина, как мог, заговаривал зубы, чтобы Тэхен-и немного отвлекался на его глупые шутки и милые воркования, не плакал и не спрашивал каждые пять минут, куда они едут. Но сам Гук был на нервах. Если это действительно, как он думает, сильный ушиб или, еще хуже — перелом… Чон очень этого боялся. Не меньше, чем Тэ-Тэ, который, увидев клинику, куда завернула их машина, напугался сильнее и снова закапризничал, выводя папу из мнимого равновесия. — М-м-м… — Тэхен замотал головой, вжимаясь в сиденье машины, когда папа велел ему вылезти, и цепляясь здоровой ручкой за впередистоящее кресло. — Никаких «М-м-м», ну-ка выходи! — и вот снова у Чонгука кончается терпение: посещать врача с Тэхеном это всегда очень сложный квест, потому что ребенок у него невероятно пугливый и оттого капризный. — Домой, папочка… Я хочу спать домой… — плакал мальчик, но когда дело касается здоровья его малыша, папочка непреклонен. — А потом домой, — Чонгук устал ждать и самостоятельно вытащил Тэ-Тэ из машины, захлопывая дверь и ставя автомобиль на сигнализацию под истошный рев Тэхен-и. — А ну-ка тише! Капризный мальчик! Тэхен закрыл рукой лицо, вздрагивая от слез. Он очень надеялся разжалобить папу, надавить ему на жалость, чтобы он пожалел, чтобы они отправились домой. — Если не перестанешь плакать, я тебе подарок не куплю, слышишь? Чонгук знал, что это в корне неправильно — давить на ребенка сладким, игрушками и подарками. Но у него просто не было времени распускать сопли и сюсюкаться: нужно скорее узнать, что с рукой Тэхен-и. И когда все закончится, Чонгук знает, что расцелует, заобнимает и приласкает своего малыша, чтобы тот не обижался и не расстраивался. Но не сейчас. Тэхен, услышав, что говорит папа, все-таки перестает плакать: остаться без подарка на Новый год — хуже, чем показаться сегодня доктору. Можно потерпеть, если папа будет рядом с ним. Мальчик наконец откашлялся и утер слезы рукавом куртки. Чонгук, поняв, что Тэхен прекратил истерику, быстро берет его под руку и ведет в сторону клиники. Настолько он был встревожен, что даже не сразу заметил, что мальчик не поспевает за ним. В темпе вальса они доходят до травмпункта, сдают в гардероб верхнюю одежду, берут талон в приемное отделение и идут уже туда, чтобы застрять в небольшой очереди из таких же невезучих.

💓💓💓

Никогда еще дни перед Новым годом не были настолько загруженными и тревожными, как в этот раз. Намджун и его коллеги — некоторые из которых просто ночевали в офисе — перекидывались работой, как горячей картошкой. От начальников каждого отдела требовались отчеты, план нужно было кровь из носу закрыть в максимально короткие сроки, чтобы не брать ничего в новый год, и все трудились как пчелы. Киму досталась одна из нервных работ. Он, как руководитель отдела финансов, должен систематизировать отчеты других отделов и составить по ним уже свой, полный. А это значит, что сперва нужно все эти отчеты собрать, все уточнить, переделать, и только потом выполнить уже свою работу. И, как это обычно бывает, вся работа до последней инстанции доходит в самый последний момент. И Намджун вынужден гнуть спину дома за ноутбуком, составляя таблички и характеристики в отчете. Намджун сохраняет прогресс в текстовом редакторе, откидываясь на спинку кресла. Спина отдается приятной болью, когда тело расслабляется. Джун прикрывает глаза. Утреннюю тишину квартиры нарушает возня из комнаты напротив — из спальни. Чимин проснулся. Намджун смотрит на часы: время перевалило за десять утра. Он снова остался на всю ночь в своем кабинете. Его ребенок сегодня хорошо поспал, в отличие от него самого. Тридцать первое число… Сегодня? Мужчина слышит, как хлопает дверь спальни и его малыш бежит вниз по лестнице в поисках папы. — Папа! Где ты? — Я здесь, родной, наверху, — отвечает Джун. Слышатся шаги уже вверх по лестнице. Дверь его кабинета отворилась, и в комнату забежал Минни. Все еще в пижаме, с растрепанными волосами, без носочек или тапочек. — Папочка, с Новым годом! — кричит Минни, запрыгивая на коленки к Джуну. Мужчина обнимает его в ответ. — Маленький, новый год еще не наступил, — поправляет он. — Правильнее сказать: С наступающим Новым годом. — Хорошо, папа, с наступающим Новым годом! — мальчик широко улыбается, прижимаясь к папе сильнее. — Папочка, пойдем вырезать снежинки, ты обещал! Намджун прикрывает глаза. — Какие снежинки? — Из бумаги, папа! — дуется Минни, дергая Джуна за прядь волос. Намджун придерживает парня под попу, чувствуя, что подгузник, в котором Минни проспал всю ночь, влажный. — Пошли лучше поменяемся, хорошо? — Намджун ставит ноутбук на блокировку, поднимая мальчика и вставая из-за стола. — Да, пойдем. А потом будем вырезать снежинки, да? Да, папа? — Посмотрим… Но у Намджуна так много работы. Ким не идет в детскую на первый этаж, а несет Минни обратно в спальню. Он расстилает одноразовую пеленку на кровать, достает сменные трусики, салфетки и быстро со всем справляется несмотря на то, что Чимин-и постоянно тягает его за волосы. — Ай-яй, Мими, папе больно! А Мими просто смеется с реакции мужчины, снова дергая за прядь волос, чтобы заплести косичку на папиной челке. — Все, молодец, — Джун убирает все обратно в шкаф, а использованные пеленку и подгузник складывает, чтобы выкинуть. — Папочка, пошли делать снежинки! — Минни плетется за папой на кухню, как хвостик. Намджун вздыхает. — Милый, Мими, пожалуйста, давай ты сам сделаешь красивые снежинки, а папа потом посмотрит на них? — предлагает Джун, но Минни хмурится. — Папе надо работать, меня в этот раз вообще завалили делами. Мужчина гладит мальчика по голове и собирается снова пойти наверх и закрыться в рабочем кабинете. Но у Чимин-и другие планы. Он этого дня ждал слишком долго, чтобы снова, как и в остальные дни, провести время один. — Но Новый год же, папа! — настаивает Минни, хватая опекуна за руку. — Ну пожалуйста, давай вместе! — Мими, я позже постараюсь к тебе присоединиться, но не сейчас, — Намджун остается непреклонным. Его пунктуальность и дисциплинированность не дает ему отдыхать и развлекаться, когда работа ждет его, а прошлые дедлайны безбожно пропущены. — Не расстраивай папу и поиграй пока сам. — Папа, ты и так на Рождество очень много работал, почему не хочешь… — к горлу подкатил неприятный комок, а из глаз потекли слезы. — Побыть со мной… Я скучаю по тебе. — Чимин, пожалуйста, — Намджун во время осёкся. Поймал себя на мысли, что хотел сорваться на своем цыпленке. В новогодний день. И во время остановился, но… Чимин-и уже не остановить. Джун видит, как мальчик обиженно вытирает лицо кулачком и, развернувшись, убегает в свою детскую, хлопая дверью. А Намджуну с болью в душе приходится вернуться в свой пустой рабочий кабинет. Но и работа после такого не шла. Отчет, конечно, писался. Но очень медленно. Ким путал данные, заносил их не туда, а после случайно портил всю страницу нелепой ошибкой в текстовом редакторе. Уже и голова начинала болеть от этого всего. Как там его цыпленочек? Обижается на него? Хочется посмотреть, чем он там занимается, нарезал ли гору снежинок из бумаги. Сообщение от Чонгука, пришедшее на телефон, подливает масла в огонь. Друг ничего не написал, просто отправил фотографии. На первой — красивая новогодняя елка. И видно, что правую часть наряжал перфекционист Чонгук: красные и золотые шарики равномерно развешаны по веточкам дерева, а гирлянда из снежинок ровно размотана но всей елке — а левая определенно украшалась Тэхён-и: среди красно-золотых игрушек затесались плюшевые зайцы и конфеты. А под елью уже подготовлено место для запакованных коробок с подарками. На второй, третей и последующих фотографиях видно, как красиво Чон и Тэхён украсили квартиру, как красиво они нарядились, какие печенья испекли и какие подарки Чонгук купил. Намджуну стало по-настоящему тоскливо. Как же так вышло, что Чонгук радует своего ребенка, устраивает ему настоящий праздник, готовится к Новому году с ним и радуется сам, как маленький, а Намджун… Лишает своего мальчика праздника? Оставляет его одного? Джун выключает ноутбук, забыв даже нажать на сохранение документа, и выходит из комнаты. В спальне он достает милый костюм-пижаму своему малышу, из нижнего ящика достает гирлянду и раскапывает в шкафу всю одежду, чтобы добраться до сладкого подарка, который спрятал от Минни еще две недели назад. Празднику быть! Мужчина тихо открывает дверь детской, наблюдая, чем занимается его малыш. Сгорбившись, он что-то увлеченно мастерил на детском столике, сидя перед ним на коленках. Джун подходит сзади к мальчику, заглядывая. Немного неумело он вырезал снежинки из бумаги маленькими ножничками, нарисованные по шаблону из какого-то детского журнала. — Какие красивые розовые снежинки, Мими, — восхищается Намджун, беря несколько в руки. — Такая красота. Минни вздрагивает от неожиданности, и пустышка выпадает у него из ротика, когда он улыбается папе. — Мы повесим их на кухне, Минни? Такие красивые должны висеть там, пока мы будем печь пирог к празднику, да? Джун видит, как глаза мальчика загораются, услышав от папы похвалу. Он радостно хлопает в ладошки, вставая с колен. — Да-да! Папа, пирог с клубникой, да? — Да, с клубничным вареньем, малыш, — он обнимает одной рукой своего ребенка. — Знаешь, что у меня за спиной? Малыш отстраняется и вопросительно смотрит на папочку. Мужчина достает коробку со сладостями, и Минни визжит от радости. — Конфетки! Папочка, спасибо! Конфетки! Мальчик прыгает на месте, принимая сладкий подарок из рук папы. — Давай ты сейчас просто посмотришь, какие там конфетки, а покушаешь их после завтрака, хорошо? Минни, уже не слушая, высыпает содержимое коробки и рассматривает яркие упаковки шоколадок, леденцов и мармеладок, пока Джун одевает его в теплый комбинезон.

💜💜💜

— Ну, что там? Сокджин выглядывает из дверного проема в гостиную. — Все работает, Джин-и, — отвечает Юнги, втыкая вилку от гирлянды в розетку. Ёлка загорается цветными огнями. — Красота! Джин откладывает миску, в которую нарезал дольками фрукты для салата, и взял телефон в руки. — Надо сфотографировать. Отправлю своему другу в Токио, — послышался звук снимка. — Пусть знает, что потерял, не приехав к нам на праздники. Юнги поправил гирлянду на елке, Джин сделал еще пару снимков. — Поставим подарки внизу, и будет невероятно красиво, — Сокджин переводит взгляд на разбросанные в гостиной игрушки. — А где мой маленький? Где Сок-и? — Хосок! Посмотри, какую гирлянду на елочку папы повесили! — кричит Юнги, собирая разбросанных плюшевых зверей с пола и дивана. — Сок-и! Ты где-е? — зовет Джин, но никто не откликается. — Да где он? Джин убегает искать ребенка в детскую, а Юнги поддерживает мужа в поисках, отправляясь в общую спальню. Ни на большой кровати, ни за столом, ни на ковре с игрушками парня нет. Юнги хмурится, собираясь выходить из спальни, когда из шкафа слышатся странные звуки. Будто кто-то копошится. — Сокджин, иди сюда! — зовет Юнги и распахивает дверцу шкафа. — Емае… Из шкафа вываливается почти вся сокджинова многочисленная одежда, висевшая на вешалке, и падают коробки с обувью. На дне шкафа сидит потерянный Хосок-и, постепенно уничтожающий сладкий подарок, спрятанный от него. — Что такое? Боже, Хосок-и! — войдя в комнату, тут же восклицает Джин. — Что ты делаешь?! — Ты не мог потерпеть до вечера? — снисходительно спрашивает Юнги, и Хосок-и прячет глаза. — Как ты нашел конфеты здесь? — продолжает Сокджин. — Кажется, кто-то вчера подсмотрел, что я принес подарок и спрятал его в шкафу в спальне, да? — Юнги сложил руки на груди. — Извините… — пробормотал Сок-и, отдавая полупустую коробку Сокджину. — Я думал, вы не заметите… — Юнги! Тут половины нет, — чуть прикрикивает Сокджин, показывая содержимое мужу. — Хосок, ты же знаешь, что нельзя столько конфет есть за раз! Это может очень плохо сказаться на твоей коже и зубках. — Простите, пожалуйста, я не буду больше… — Сок-и был готов заплакать. Сокджин всегда очень трепетно относился к его здоровью, а Юнги — к дисциплине. Мин вздыхает. Джин на нервах, Хосок испуган. Только он здесь мыслит трезво. Хосок-и с самого утра не был маленьким, во всю помогал Юнги собирать елку, Джину — резать салаты и печь мясо в духовке. Никто не ожидал, что он решит сделать такую пакость. — Ладно, Джин, — Мин кладет руку на плечо супругу. — В честь Нового года простим эту шалость. Но в следующий раз, Хосок-и… — Я понял! Я больше правда не буду! Спасибо! Хосок-и выпрыгивает из шкафа, обнимая пап. — Эх, ты, — смеется Джин. — Пошли делать начинку для торта? — Да! Да, пойдем! — Хосок-и выбегает из комнаты в сторону кухни, и Джин идет следом. — А весь этот беспорядок я, что ли, буду убирать? — спрашивает Юнги, указывая на бардак, устроенный Хосоком. — Да, милый. Эта важная миссия сегодня на тебе. — Мне Чонгук минут десять назад звонил, Тэхён на катке, кажется, руку сломал… — Что?!

❤‍🔥❤‍🔥❤‍🔥

Домой Чонгук с Тэ-тэ возвращались уже вечером. С гипсовой повязкой на руке маленького. Чонгук щелкает выключателем, зажигая свет в коридоре. — Ты спишь, малыш? — спрашивает он тихо у прикрывшего глазки на руках Чона малыша. — Н-нет… — всхлипывая, отвечает мальчик. — Хватит плакать, — мужчина вытирает слезы с лица влажной салфеткой. — У врача еще не наплакался? У тебя ручка болит сейчас? — Угу-м, — кивает Тэ, вертясь на руках папы. — Сейчас я тебя раздену. Завтра тридцать первое число, нужно будет готовиться к празднику, а у них такой случай… Чонгук опускает парня на диван в гостиной, расстегивает на нем куртку и аккуратно снимает ее, чтобы не задеть гипсовую повязку. — Н-да, Тэхён-и… — вздыхает Чон, глядя на заплаканного ребенка. — С тобой только дома сидеть да книжки читать, а не это всё… Тэ-Тэ непонимающе смотрел на папу и хныкал, думая, что Чон говорит это ему серьезно. — Я не хочу только книжки читать… — А поменяться ты хочешь? Не мокренький? — Чонгук щупает подкладку подгузника, убеждаясь, что все сухо. — Не надо, не хочу, — Тэхён-и отползает дальше на диване от папы. — А что хочешь? Чем мне отвлечь мою радость? — мужчина присаживается рядом, убирая спутавшиеся волосики и закалывая их заколочкой, лежавшей на журнальном столике. — Снеговичков из бумаги… — и секунды не думая, говорит Тэ. — Будем вырезать снеговичков? Хорошо, я принесу нам бумагу, карандаши и ножички. Я думаю, правой рукой ты сможешь помогать мне.