Горечь разлуки

Я помню этот день как тогда. Так, будто это произошло только вчера, хотя прошло уже более пяти лет. Девушка с картины она... Признаться, я даже не удосужился узнать ее имя. Или она носила имя модели? Не знаю... Но стоило бы, после тех 11 дней что мы провели в том месте... Жуткое, наполненное воспоминаниями картины помещение подвала того художника, где каждая дверь вела в значимую комнату в жизни той девушки. Могло бы быть по-другому, если бы она согласилась на предложение художника? Если бы она не вытолкнула его из комнаты, может всего этого бы и не произошло? Кто знает... Признаться честно, с тех пор как мою душу вынули, попытали изощренными играми и запустили назад я пытался воссоздать ее образ на полотне, подумывал как-то вернуться туда и вынести ее, но все без толку. Я бережно хранил в душе каждую деталь той удивительной леди, чья история написания повергла меня в шок. Сегодня ровно пять лет после того как я поднялся оттуда, и после темноты обнаружил себя перед пустым мольбертом. Ровно пять лет после того как я узнал о гибели модели. Пять лет она ждет свой темный выставочный зал. С тех пор я нарисовал множество картин, посвятив серию тому что происходило со мной. Яблоки и макаруны, черные коты и птицы, череп в короне в окружении трубы, лампы и книги, поля синих цветов и берега морей на закате. Все что так или иначе касалось ее. В темно-красных тонах оформлен зал, повсюду лежат декоративные рамы, столики с фруктами и сластями, на стенах висят зеркала. Приглушенный свет освещает все помещение, включая полупустую стену в самом конце. Там висит одна картина из двух... Картина мальчика с клеткой, склонившегося над ручьем. Она поедена молью, и многие недоумевают что она здесь делает, но если приглядеться то можно увидеть силуэт за мальчиком. Эта картина - отражение ненависти модели, сожаления того художника и той боли что я испытал узнав все. Это отражение ее правды. Рядом с этой картиной подготовлено еще одно место, но никто не знает для чего оно. Никто. А я... Надеюсь что когда-нибудь смогу повесить Девушку с Синим Цветком на ее законное место. Сейчас я в своей студии. Она... так и не изменилась. Все тот же мольберт с потрескавшимся лаком, те же шторы, тот же усыпанный творческими принадлежностями стол. Грудь сдавливает сильнее чем каждый прошлый год. Сердце бьется чуть быстрее обычного, и кажется что сейчас все словно как тогда. Но все совершенно иначе, ведь мы боле не встретимся. Стук прерывает поток хаотичных мыслей. Не отрываясь от созерцания мольберта я кричу: "Войдите!". Входит все тот же мой друг-торговец, что тогда принес мне полотно. В руках у него вновь нечто покрытое брезентом. Сердце вновь заходится хаотичным стуком, кажется, придется соврать про тахикардию. – Хей, как дела, приятель? Не появилось идей касательно новой картины? Я лишь молча качаю головой. За месяц до этой даты, я всегда теряю вдохновение, но ему об этом значть не обязательно. – Почему ты отгораживаешься от всего? Это сделает лишь хуже. А зачем мне это все, если душе не хватает несбыточного? Кажется, он что-то прочитал в моем молчании, потому что несколько медля продолжил. – Хотя, наверное для тебя это работает хорошо. Есть одна картина которую я бы хотел тебе показать. - он аккуратно ставит холст на мольберт - Аккуратно снимай брезент. И обращай внимание на свет и температуру... Она чувствительная, знаешь ли. Я хмыкаю. Кому же как не художнику знать о тонкостях хранения картин? Но тон с которым он говорит про картину, заставляет меня вновь вспомнить удивительный вечер пять лет назад. Ее не вернуть, но что-то тянет меня к этому холсту, скрытому брезентом. Руки медленно тянутся чтобы снять покрытие, но меня будто что-то останавливает. Тут уже хмыкает мой друг. – Эй, в чем дело? Ты витаешь в облаках, будто ты сейчас не здесь. Боишься снять с нее брезент? Меня вдруг вновь окутывает воспоминаниями. Я резко поворачиваюсь и беру телефон чтобы включить его. 17:32. – И зачем тебе внезапно твой телефон? Ты словно только что проснулся... Но ты быстро взбодришься! Стоит только увидеть ее! Я поворачиваюсь и медленно подойдя все же снимаю брезент. Он являет моей скромной студии выцветшую от времени картину где проглядывается силуэт девушки. Мой друг подходит и кладет руку мне на плечо. – Что ты видишь? - вопрошает он - Девушку с синим цветком в волосах, верно?... Постой. Чегоооо? Стоп! Что здесь происходит? Там должен был быть портрет девушки! Он уходит в какое-то странное возбуждение, крепче сжимая руку на моем плече. Мне стоит сказать ему, или же потерпеть пока боль не столь сильна? – Это была картина пугающей девушки, клянусь! У нее всегда был этот крутой и зловещий вид! На ней всегда было витиеватое украшение для волос, - меня будто прошибает током. Неужели, украшение в виде цветка, что она сорвала тогда в саду? - Теперь она полностью испорчена. Мужик... Конечно, мне следовало догадаться что ее хранили не очень бережно, но... Он убирает руку с моего плеча и начинает ходить кругами по студии. Аура недовольства от него так и веет. – Вот черт! Я должен был срубить неплохих денег с этой картины! Ну ладно. Не мог бы ты избавиться от нее? Я отрицательно качаю головой. Избавляться от картины, тем более если это возможно та самая? Нет уж. Кажется, его не сильно устраивает мой ответ, поэтому он пытается уговорить меня. – Да ладно тебе! Я отплачу рекламой твоего полотна как только дорисуешь его. Увидимся! И он уходит, оставляя меня хмыкать в свое удовольствие. Конечно, он ведь не знает что я планировал попытаться описать весь цикл дней с Девушкой с Синим Цветком одной картиной, но передвижения остальных полотн в галерее не заметить не мог. И что же мне делать с ней? Я присматриваюсь к силуэту на рассыпающейся картине и поняв для себя одну вещь отхожу к окну и распахиваю шторы. Яркий закат наполняет комнату и я медленно поворачиваюсь к ней, желая увидеть то чего хотел и боялся, и повернуть ее к окну. Повернув, я отхожу, думая о том что произойдет. Со стороны картины слышится тихий вздох. – Боже... Как же ярко! - она вновь вздыхает, а я не верю своим ушам. Вновь этот яркий голос что звучал в моей памяти столько лет - Сколько раз еще говорить? Яркий свет вреден для картин. Я медленно сажусь на пол, смотря на мольберт с холстом снизу вверх. Это не шутки моего подсознания, мы все же вновь встретились. Душевная рана не зарастает, но покрывается прочной корочкой. – Ты ужасный художник, в курсе? Хотя... Под солнечными лучами я выгляжу очень даже мило! Хи-хи... Она ненадолго замолкает, кажется, вновь задумавшись. А я прокручиваю в голове все те дни в проклятой студии, под которую оформлен ее выставочный зал. Надо будет рассказать ей... – Интересно... - она вновь подает голос - ...смотрит ли он тоже. Выходит, мы оба помнили друг друга. Я тяну руку к холсту.