ВНЕЗАПНЫЙ РАЗУМ

      Я внезапно почувствовал в своём сознании… его разум. Ощущения у меня были такими же, как в тот момент, когда кошка — мать этих двух котят коснулась наших с девушкой сознаний своим разумом.       Повернув голову, я взглянул на атлантийку, и даже ещё не задал вопроса, как она уже слегка кивнула в ответ, глядя на меня. Я чётко понимал, о чём она хотела мне сообщить. Её сознания также коснулся разум этого кота-вожака.       Затем мы оба вновь перевели свои взгляды на зверя, сидящего перед нами. — К-кто…? Кто вы…? — я воспринял отрывистые мысли животного в своём разуме. Прозвучали они так, словно произносящий прилагал для этого огромные усилия, затрачивал неимоверное количество своих сил и энергии.       Эти мысли-вопросы дались зверю с большим трудом. Тот был подобен человеку, попавшему в аварию, и после, пройдя курс длительного восстановления и операций, вновь с большим трудом делал первые шаги, заново учась ходить на своих ногах.       Животное, находившееся перед нами, будто заново… училось говорить. — Мы — старшие. Для вас мы — старшие. Мы не причиним вам вреда. Мы пришли к вам чтобы помочь. Мы хотим помочь вам, поддержать вас. — Витая произвела свои мысли как можно мягче и плавнее, так как не знала, как её речь отразится на сознании животного, как повлияет на его разум. — У вас есть предания, сказания, легенды или истории, какие рассказывали вам ваши родители? Вы знаете о первых самках, первых самцах, и о самих старших? Вам знакомы легенды о старших, как другим малым народам, живущим на этой планете?       Мысли девушки растекались мягко и плавно, словно ручей по равнине и воспринимать их было очень легко, приятно и естественно, по крайней мере мне. Но вот как ощущал мысли атлантийки тот зверь, очевидно не общавшийся подобным образом ни с кем уже очень и очень долгое время, я и понятия не имел, но очень надеялся, что мысли девушки не наносили вреда и неудобства разуму животного. — С-старшие… — воспринял я единственную мысль зверя, всё ещё дававшуюся ему с большим трудом. По шерсти на его морде скатилась слезинка. Опять.       Кот-вожак подошёл ближе к девушке. Какое-то время смотрел на неё, а потом просто уткнулся головой ей в грудь и стоял так в полном молчании. Атлантийка тоже не произносила ни мыслей, ни слов, а просто нежно поглаживала обеими руками голову кота, почесывая его за ушами и просто по шёрстке.       А потом всё вдруг внезапно осветилось призрачным золотисто-желтым сиянием, словно на деревья, на листья и траву, на кусты и находящихся рядом других кошек накинули едва заметное покрывало, будто сотканное из света. Я заметил этот свет, но помимо него также ощутил в себе некие чувства расслабления, спокойствия, поддержки и любви ко всему вокруг. И вдруг всё понял.       Это Витая опять, наверное, решила поделиться своими светлыми энергиями со всем вокруг. И естественно я тоже воспринял исходящие от нее энергии всем своим существом.       Девушка решила проявить… силу старших, как сказали бы животные Хааты.       Я осматривался вокруг и наблюдал, как каждый листик на деревьях, каждая травинка на земле были окутаны золотисто-желтой едва заметной дымкой с небольшими радужными переливами. Даже шёрстка животных и та едва заметно сияла и переливалась.       А сами коты, до этого сидевшие на местах, теперь стали осторожно подбираться ближе к нам с Витаей.       Кто подходил, осторожно переступая с лапы на лапу, а кто-то подкрадывался в позах выслеживания добычи, прижимаясь к земле. Однако, никто из всех этих животных агрессии не проявлял. Они просто стремились продвинуться вперёд, расположиться, как можно ближе к… источнику силы старших.       Наверное, эти энергии, какие девушка разливала в пространство вокруг, кошкам также были приятны, если даже у меня проступили на глазах слёзы. Я был рад видеть всё, что происходило вокруг.       Мы с атлантийкой уже давно сидели бы в центре круга, какой образовывали вокруг нас всё подходящие и подходящие к нам животные, если бы не ручей, неспешно текущий за нашими спинами. Он помешал животным расположиться полным кругом вокруг нас.       Звери наконец, подобрались к нам максимально близко и теперь абсолютно все лежали практически без движения и едва дыша. Может быть они всеми силами старались не «отпугнуть» эту самую энергию девушки, словно самую желанную добычу. Не произнося каких-либо звуков и лежа на земле, животные впитывали эту силу, исходящую от старших, каждый, всем своим существом, по максимуму, и наверняка желали, чтобы истечение этой силы от нас продолжалось и дальше.       Витая зарыла пальцы рук в мех на голове кота-вожака и закрыла глаза. Коты, лежавшие около нас, также не двигались и их глаза тоже были закрыты. А я наоборот в полной мере наслаждался визуальной картиной происходящего, осматриваясь вокруг и улыбаясь до ушей.       Ох и Витая, а она знала, что предпринять. Решила поделиться в очередной раз своими энергиями со зверями. Наверное, уже поняла, что против «сил старших» они точно не устоят и сразу же сдадутся, «капитулируют» и «сложат» свою агрессию, словно оружие к ногам победителя. И было не так важно, обладают они разумом более высокого порядка, умеют ли вести беседы посредством передачи своих мыслей собеседнику, или нет.       Переведя вновь свой взгляд на девушку, я заметил, что кот-вожак теперь просто сидел напротив атлантийки и смотрел на неё, не отводя своего взгляда. Кстати, все эти коты также имели пятнистую шёрстку и цвет её был зеленым, переливаясь различными его оттенками при смене углов освещения. Общий зелёный тон шёрстки животных и тёмные пятна на ней, очень хорошо маскировали зверей, когда те скрывались среди листвы леса.       Такой вид животных было очень удивительно наблюдать, ведь у нас на Земле я ни разу не встречал представителей кошачьих с зелёным цветом их шерсти. — Да, предки наших родителей рассказывали им о старших. Они рассказывали о первых самцах и самках, какие жили после старших. Но даже прародители предков уже не встречали первых самцов и самок. Не видели их и мы. — Мои родители поддерживали меня, тренировали мои мысли и разум, сохраняли его для общения со старшими. Они верили… верили, что старшие придут, когда-нибудь, и они хотели, чтобы я тоже поддерживал своих детёнышей в этом. Но когда родителей не стало, никто больше не помогал мне, — вдруг воспринял я речь кота-вожака и, вздрогнув, словно очнулся от созерцания окружавшей меня картины.       Между тем сияние, какое разливала Витая всюду вокруг себя, теперь угасло, и все коты вновь зашевелились. Кто-то продолжал оставаться на месте, а кто-то из них стал бродить по поляне, но теперь ни один не пытался напасть на нас или хоть как-то навредить. Многие следили за беседой своего вожака с девушкой. Я также перевёл своё внимание на эту пару и стал отслеживать и воспринимать их мысли, какие, однако давались старому коту весьма тяжело. Было заметно, что подобным образом он не общался уже очень долгое время, а как известно, что не тренируется, то постепенно забывается, и навыки утрачиваются. — С тех пор я сам тренировался, как мог, а также учил и свою дочь, старался не дать её разуму угаснуть. Со временем мне это делать было трудно. Я едва держался, но вот своей дочери помочь уже не мог. Лосса утратила навык общения со старшими, а за ней мог лишиться его и я, если бы не появились вы… сейчас. — и на этом речь кота прервалась.       Я чувствовал прикосновение его разума к своему, ощущал его попытки продолжить беседу, но почему-то кот не мог этого сделать. Его чувства были очень сильными, но в то же время и очень грустными. Ни я, ни Витая почему-то в данный момент его больше не понимали.       И тут он завыл, также горестно, как и та кошка с парой котят.       Старый кот выплескивал накопившиеся в нём горесть и печаль не в силах что-то изменить, а я между тем обо всем догадался.       Он хотел что-то сказать нам. Да, наверняка, он желал о многом нам сообщить, но не мог никак это сделать и именно поэтому испытывал сильнейшую печаль. Он о многом хотел нам поведать, но был не в силах сделать это, ибо не знал, как.       Именно по этой же причине раньше плакала и та кошечка. Она оказалась в подобной ситуации. Она чувствовала нас, ощущала наш разум, наши мысли, и она очень хотела связаться с нами, передать свои мысли, но так и не смогла этого сделать, как и её отец сейчас. Да. я уже понял, что эта кошка была той самой Лоссой — дочерью вожака, а старый кот-вожак являлся её отцом. — Витая, этот зверь также уже почти утратил способность к общению, также, как и Лосса. — я тихо произнёс в мыслях эти слова, и атлантийка их восприняла. — Лосса…? — спросила у меня девушка, не понимая о какой такой Лоссе я веду речь, и этот вопрос также отразился в её взгляде. — Ну да, Лосса, та кошка с парой котят. Она его дочь. — Ах, вот как. Ясно, я поняла тебя. Всё это печально, когда хочешь что-то сказать или сделать, но не можешь. Это так грустно, даже представить не могу… но может быть, когда он хоть немного успокоится, то сможет… — Витая смотрела на меня глазами, исполненными грусти, и вот-вот готова была расплакаться вместе с котом.       У меня же возникла кое-какая мысль, и я прервал атлантийку на полуслове. — Точно. Успокоиться…. Витая, погоди-ка… стой. Когда успокоится…., — это было ключевым словом, и оно всё вертелось у меня в голове, постепенно облекаясь в некую конструкцию, идею, но какую именно… я пока ещё не осознал её целиком. Атлантийка опять немного повела бровями, вновь вопросительно взглянув на меня, ожидая, чего это я там придумал.       А для меня прошло ещё лишь мгновение, прежде чем полная картина мозаикой сложилась у меня в голове. Я всё понял. Вспомнил свой первый контакт с четырьмя кошками, каких встретил, когда только-только впервые переместился на Хаату. Я воспринял их мысли, но затем эта связь то прерывалась на какое-то время, то вновь устанавливалась. И хотя эта связь позже прерывалась ещё многократно, но я уже знал, что именно мне стоило делать каждый раз, чтобы её вновь наладить, заново запустив беседу с пренами Рри и Суш, а также и с остальными животными из первой группы, какую я обнаружил тогда.       И вот для этого, для восстановления связи со зверями Хааты, мне всего лишь нужно было… успокоиться, потому что каждый раз, когда я начинал нервничать связь с животными разрывалась, однако, когда я успокаивался и мой возбужденный разум затихал, этот контакт вновь каким-то образом восстанавливался.       Об успокоении, для того, чтобы наладить связь мне как раз и сообщили прены. Улыбка медленно, но уверенно занимала место на моём лице. Я понял, что именно необходимо было предпринять и в этот раз, только теперь не нам с Витаей, а этим животным.       Им необходимо было успокоиться. — Что, Виталий? Ты что-то понял? Понял, как им помочь? — не дожидаясь, пока я сам начну сообщать всё Витае, она первой спросила меня. Наверное, заметила, как я изменился в лице. — Да, Витая, я понял. Им необходимо успокоиться, успокоить свои чувства, свои мысли, свой разум. Этим зверям всего лишь необходимо было успокоиться, также, как и мне это необходимо было сделать в своё время, чтобы наладить контакт с той первой группой животных, какую я всем вам показал. — Витая, ты не могла бы…? — я хотел попросить атлантийку, чтобы она успокоила зверей, находившихся на поляне рядом с нами, и в особенности старого кота-вожака, кто был главным в этой стаи кошек. Я хотел, чтобы атлантийка ещё раз распространила свои энергии вокруг, наделив их успокоением. Но сама девушка не дала завершить мне просьбу. — Да, конечно, Виталий, сейчас всё сделаю и попытаюсь их успокоить. Если ты говоришь, что это должно помочь животным наладить связь с нами, тогда конечно я всё для этого сделаю. Мы ведь именно за этим сюда и пришли. — Витая сама высказала своё согласие успокоить зверей, не дав мне даже до конца произнести просьбу.       После этих мыслей девушка вновь немного прикрыла глаза, видимо сосредотачиваясь на передаче свой энергии животным, но полностью их не закрыла, даже потом открыла, всё ещё продолжая сидеть на земле. Она также стала улыбаться, как и я.       Кот-вожак всё ещё находился рядом с девушкой. Но теперь уже не выл в голос, как раньше, а просто сидел рядом с атлантийкой и смотрел отрешенным взглядом куда-то перед собой. Я же взглядом нашёл кошку, какая нас привела в это место и сконцентрировал свой взгляд на ней, желая привлечь её внимание к себе, как вдруг почувствовал, что на душе у меня становится немного спокойнее.       Мельком взглянув на Витаю, я отметил, что её энергия начала оказывать своё действие. Затем вновь переключил своё внимание на кошку — дочь вожака, и попытался подозвать её к себе. Хотел, чтобы она обратила своё внимание на меня и подошла ближе. Я желал этого, но не произносил слов, даже мысли мои были пусты. Во мне горело лишь одно единственное желание об этом. Не было ни мыслей, ни слов, ни иных просьб, лишь желание, какое я выражал во взгляде, направленном на Лоссу.       И она вдруг обернулась, наверное, каким-то образом поняла или почувствовала, что я сконцентрировал своё внимание на ней.       Наши с кошкой взгляды встретились, и я всё продолжал неотрывно смотреть на неё. Она несколько секунд просто смотрела на меня, а затем неспешной рысцой направилась в мою сторону, постепенно приближаясь. Подбежав ко мне, кошка затем перешла на шаг, и, подобравшись ко мне вплотную, затем уселась напротив. Её взгляд был направлен на меня. Я протянул к ней обе руки, но прежде чем позволить прикоснуться к себе, она обнюхала их.       Затем я обхватил её голову по бокам и удерживал так, чтобы кошка не смогла отвести свой взгляд в сторону поворотом головы, но не принуждал и уж тем более не применял силу. Постарался сделать это максимально ласково и нежно, насколько было возможно.       Удерживая голову зверя от поворота в любую сторону, я всё продолжал смотреть на него и молчать. Животное смотрело на меня и тоже вело себя тихо, не делая при этом попыток вырваться и отстраниться от меня. — Лосса, расслабься, успокойся. Ты в безопасности. Тебе ничего не угрожает. — произносил я в своих мыслях эти слова тихо и размеренно. Я никуда не торопился, был абсолютно спокоен, и старался передать это состояние большой кошке, сидевшей довольно близко ко мне. — Успокойся. Успокойся. Не переживай. Всё хорошо. Успокаивайся, вот так. Дыши глубоко и ровно. Успокаивайся. — я словно мантру произносил и произносил эти слова в своем разуме и продолжал, не отрываясь смотреть на кошку, удерживая её голову. Зверь смотрел на меня и пока ничего не предпринимал.       Я же после этого опустил свои руки, перестав удерживать голову кошки. Решил предоставить ей полную свободу действий, и пусть дальше она сама решает, как поступить, продолжать оставаться со мной или уйти прочь.       Зверь не двинулся с места, а свой мордой ткнулся мне в ладонь, наверное, хотел, чтобы я и дальше продолжал прикасаться к нему. Что ж, я был только за.       Протянув свою правую руку, я снова коснулся головы животного, а он придвинулся ещё ближе ко мне, со своей стороны не желая прерывать этот контакт. — Расслабься, Лосса. Успокой свой разум. Отпусти все мысли. И ты воспримешь меня, поймешь меня, услышишь меня, воспримешь мои мысли, мою речь, — я всё повторял в своих мыслях, не произнося при этом слова вслух, голосом. Это были лишь мои мысли и ничего более. — У тебя всё получится, Лосса. Если ты хочешь установить со мной связь, ты сможешь это сделать. Только для этого тебе надо успокоиться. Всем вам надо только успокоиться. Когда вы сможете успокоиться, расслабиться, вы все сможете установить с нами связь.       Мои мысли текли размеренно и плавно. Я даже специально пытался их немного растягивать, подстраиваясь под стиль речи этих кошек с Хааты, среди каких мы с Витаей находились. — Успокоиться… — вдруг я воспринял в своём разуме еле уловимые мысли животного. Они прозвучали так тихо, что я едва их не упустил своим восприятием. Не находясь в это время тоже в весьма расслабленном состоянии, я бы легко их не заметил. — Мне надо только успокоиться, и я пойму их… пойму и буду говорить с ними…? Успокоиться…? Это сказал… старший…? Это была его речь…? Я слышала старшего…? Он говорил это для меня…? — следующие слова Лоссы отозвались в моём разуме «лёгким летним ветерком», и на моём лице постепенно расцвела улыбка.       Однако, затем её речь вновь прервалась. Похоже, что большая кошка опять сильно разволновалась. Но я всё же воспринял её мысли, пусть даже пока ещё едва их улавливая и ощущая, но я воспринимал их и понимал. А это было уже очень хорошо. Это был большой прогресс. Всё оказалось на самом деле не так уж и печально, как я полагал поначалу.       Я смотрел на большую кошку. Видел, что она тоже смотрит на меня, но в то же время понимал, что её внимание было в данный момент направлено внутрь её самой. Кошка похоже отслеживала своё внутреннее состояние, свой внутренний мир. Эти её слова были обращены не ко мне, а являлись внутренними рассуждениями самки. Она, скорее всего, не догадывалась, что я уже воспринимал её внутренние беседы с самой собой. — Именно так, Лосса, тебе всего лишь надо успокоиться и расслабиться. И ты поймёшь любого из нас, сможешь общаться с нами. — произнёс я свои мысли как можно плавнее и неспешнее, при этом ясно понимая, что она точно их воспримет и услышит, как я того и хотел. — Однако, ты опять начала волноваться и переживать, а тебе надо успокоиться. Так что расслабься, Лосса. Расслабься.       По действиям кошки я понял, что она «вернулась в реальность», перестав отслеживать своё внутреннее состояние. Её глаза внезапно широко раскрылись и забегали по сторонам, а сам зверь нервно дернувшись резко отстранился от меня.       Я не стал дальше пытаться удерживать большую кошку. Понимая, что контакт зверя со мной итак состоялся успешно. Однако этот самый контакт, оказался неким шоком для животного, так что теперь нужно было дать время зверю прийти в себя, позволить снова войти в состояние спокойствия.       Я не стал вновь привлекать внимание Лоссы к себе, отвлекая её тем самым от собственных мыслей и рассуждений, а взглянул на Витаю.       Она всё также сидела на земле чуть левее меня, а перед ней прямо напротив всё ещё продолжал сидеть старый кот-вожак. Вполне вероятно, что Витая, как и я, тоже пыталась наладить своеобразный контакт со старым котом, помочь ему восстановить свой прежний разум, когда он мог легко общаться и понимать свою дочь используя язык общения старших. Но их диалог и мысли я пока не воспринимал. То ли сам контакт ещё не был установлен, то ли кот и девушка попросту молчали.