The Strength in Vulnerability

Суга действительно думал, что теперь все кончено. Ойкава вылетел так внезапно и так решительно – сложно представить, как он собирает осколки своей разбитой гордости, чтобы попытаться вернуться назад. По крайней мере, он получил все ответы, и должен был немного успокоиться. Это определенно конец. Если бы.

От: Ойкава Тоору > Бодрячок-кун, прости, что сбежал от тебя на днях > Знаешь, ты слишком умен, чтобы быть медбратом > Не хочешь как-нибудь еще поговорить?

Суга просто уставился в свой телефон, совершенно сбитый с толку. Тишина квартиры внезапно зазвенела в ушах. И как с этим быть? Он сделал то, что делал всегда, когда не был уверен в принятии решения. Он позвонил Даичи. – Алло? – Даичи? Это я. Мне нужно второе мнение по этому поводу. Ойкава прислал сообщение. Вернее несколько. – Подожди, серьезно? После всего того…? – Да, после всего того. Он сказал, что сожалеет, что бросил меня, и хочет снова встретиться. – Вот дерьмо, это неожиданно. Что собираешься делать? Суга вздохнул и откинул волосы с глаз. – Честно говоря, понятия не имею.

х

– Ну? – спросила Сатоко с набитым яично-салатовым сэндвичем ртом. В этой больнице действительно не хватало приемлемой еды в кафетерии, но они справлялись. Суга почти боялся спрашивать. – Что «ну»? – Я думаю, тебе следует встретиться с ним еще раз. Ты не можешь покончить с этим, пока не узнаешь, насколько страстным будет ваш секс. Суга скомкал бумажную салфетку в кулаке. – Сато, последний раз повторяю, я ни с кем не занимаюсь сексом из ненависти. Как бы пылко ты себе это ни представляла. Девушка надула губы. – Ладно, тогда забудь. Но, если быть до конца честной, думаю, тебе нужно потрахаться. Серьезно, как давно это было? Сугавара недоверчиво посмотрел на нее. – Так я тебе и сказал. – Если не хочешь колоться, Суга-кун, то прошло слишком много времени. Ответ на поверхности. – Неужели моя личная жизнь – единственное, о чем ты теперь думаешь? – поддразнил парень. Сатоко притворилась оскорбленной. – Конечно, нет! Еще о работе, просто не уверена, что ты захочешь обсудить странные цветные выделения за обедом. Суга с трудом сглотнул. – Замечание принято. Коллега похлопала его по руке. – Хорошо, время серьезных советов. Хочешь знать, что я на самом деле думаю? – он кивнул. – Ты получил сообщения, сколько, два дня назад? Мне кажется, ты бы не мучился над этим столько времени, если бы не собирался идти. Наверняка просто ищешь кого-то, кто отговорил бы тебя от поездки, потому что ты нервничаешь, но не настолько, чтобы отказаться. Никто не останавливает, ибо на самом деле это не такая уж и плохая идея. Парень уставился на свой телефон, покоящийся на пластиковой столешнице. – Мне кажется, это плохая идея. – Это потому, что ты открываешь реально старую банку с червями. Конечно, срок годности мог давно истечь, и ты просто обнаружишь внутри ужасное черное месиво, но риск также может быть и оправдан, понимаешь? Суга отложил бутерброд. Он вдруг почувствовал, что совсем не голоден. – У тебя талант к ярким сравнениям, Сато-кун. – Спасибо, я стараюсь. Теперь ближе к делу, что собираешься ему написать? – она схватила чужой телефон и ввела пароль. Независимо от того, как часто Суга менял его, девушке всегда удавалось попасть внутрь. Он протянул руку и забрал девайс. – Я скажу ему, когда у меня будет следующий выходной, вот и все. И не кради больше мой телефон ради флирта от моего имени. Нужно ли напомнить, как ужасно это было в прошлый раз? Сатоко изобразила невинную улыбку и наклонилась через стол, чтобы прочитать сообщение Суги.

Кому: Ойкава Тоору > В эту субботу у меня выходной, если хочешь встретиться

– Теперь ты счастлива? – он показал телефон Сато, радостно подпрыгивающей на стуле. – Очень счастлива! Ох, смотри, он ответил! Быстро! Должно быть, ты ему очень нравишься. – Прекрати это! – Суга невольно рассмеялся. – В любом случае, это не свидание. Уголки рта девушки дернулись. – Ты пил кофе с великолепным парнем, который пришел к тебе на работу, чтобы пригласить в кафе. Если это не свидание, то ты что-то делаешь не так. – Пожалуйста, Сато, я сам позвал его. И да, это было не оно. Если только ты не имеешь в виду свидание с непримиримым врагом. – Может, ты просто прочитаешь свои чертовы сообщения? – Сатоко заскулила, поворачивая телефон хозяину.

От: Ойкава Тоору > Отлично! Жду с нетерпением! (^ ▽ ^)

– Ну, хоть кто-то из нас, – сухо сказал Суга, положив смартфон. – Да ладно, признайся, ты хочешь поговорить с ним еще раз. – Наверное, – он пожевал губу. – Но не как с парнем с кучей эмоджи-сообщений, фан-клубом и всем прочим. Только если он будет настоящим со мной, понимаешь? Не знаю. Мне кажется, я видел какие-то проблески тогда в кафе, но он убежал, прежде чем я успел произнести хоть слово.

От: Ойкава Тоору > Где мне тебя встретить?

Суга набрал ответ, упомянув небольшой парк возле своего дома. Так куда лучше: снаружи, на открытом воздухе, где есть место для размышлений. Он вспомнил кофейню, вспомнил те десять секунд поистине продуктивного разговора, когда ширма Ойкавы приоткрылась. Когда Ойкава назвал его Сугаварой, чего он никогда не делал этого раньше. Что-то тронуло его – и теперь Суга хотел знать подробности. Только дело было не в том, чтобы одержать верх; он больше не хотел поединков. Победа над Ойкавой никогда не стояла на первом месте. То, что он сказал тогда, на парковке, было правдой. Он действительно сожалел, что не смог помочь парню разобраться в себе. Но, вероятно, для этого еще не слишком поздно; вероятно, он все еще может что-то сделать. Это было любопытно и навязчиво: вмешиваться в жизнь человека, которого едва знал и тогда, и сейчас. Возможно, дурной тон – играть роль психотерапевта-любителя с тем, кого помнишь неуравновешенным мальчишкой. Он, вероятно, изменился так, как и не предскажешь: огромная пропасть времени разделяла Ойкаву из средней школы и сегодняшнего Ойкаву. И все же Суга здесь, согласный встретиться снова. Потому что один любил поболтать, а второй был падок на разговоры. Он молил Бога, чтобы у него не сложилось неверного впечатления, будто Ойкава вернется, чтобы восстановить утраченные позиции. Суга чувствовал, что игра изменилась, но это необязательно было правдой со стороны противника. В любом случае, он никогда не узнает, если не попытается.

х

Суга оделся потеплее, накинул два свитера и свой самый пушистый шарф, прежде чем застегнуть пальто и выйти на холодный воздух. Ойкава ждал его, растянувшись на скамейке в парке, с сигаретой в руке и дорогих кожаных перчатках. Суга сел рядом с ним, скривившись от едкого запаха. – Не думал, что ты будешь курить. Это плохо сказывается на емкости легких. – Уже не имеет значения, – рассеянно ответил тот, делая еще одну затяжку. – Расслабься, я очень редко это делаю. – Что значит «уже не имеет значения»? Ойкава хмуро посмотрел на свои ноги. – Я имею в виду, что все равно больше не могу играть в волейбол, так какой в этом смысл? – Что? – Суга был искренне озадачен. Ойкава похлопал себя по колену. – Эта штука вылетела на втором курсе колледжа. А это означает, что больше никаких видов спорта с высокой отдачей, если только я не хочу, чтобы его заменили до того, как мне исполнится тридцать. Потребовалось немного времени, чтобы осознать сказанное. Ойкава позволил, пытаясь выпустить кольца дыма в неподвижный воздух. – Мне очень жаль, – сказал, наконец, Суга. И это действительно так. Невозможно себе представить, как тяжело было Ойкаве Тоору, «Великому Королю Площадки», бросить волейбол. Особенно в колледже после того, как он, должно быть, принял спортивную стипендию. Этот вид спорта в течение многих лет был всем для Ойкавы. Его смыслом жизни. А теперь проделанная работа пропадает даром… – Не стоит. Я взял себя в руки. Поставил перед собой новые цели, в конце концов. Жизнь продолжается, – он заерзал на скамейке. – Если есть что-то, чему меня научил волейбол, так это упорство перед лицом трудностей. Этот особый навык я все еще могу использовать, и неважно – травма или нет. Суга кивнул, вернувшись в реальность. – А что насчет тебя, Бодрячок-кун? Ты все еще играешь? – Иногда, – он почесал за ухом, где от шарфа было щекотно. – Даичи и Куроо являются частью соседней лиги. Я выручаю их, когда командный сеттер не может играть. Ойкава улыбнулся. – Даичи и Куроо, ага. Давненько не слышал этих имен. Все еще поддерживаешь с ними связь? – Я ее и не терял, – ответил Суга. – Даичи – мой лучший друг на протяжении вот уже десяти лет. Они помолвлены, он и Куроо. – Ни хрена себе! Эти двое? Неплохо для них! – Ойкава казался искренне довольным. – Знаешь, если бы ты месяц назад попросил меня угадать, на ком женится Даичи, я бы на автомате ответил, что это будешь ты, Суга-чан. Суга беспомощно рассмеялся. – Я? С Даичи? Ты серьезно? – Что, конечно! Вы в старших классах везде вместе ходили. Я бы даже сказал, что вы были неразлучны. Хочешь заявить, что и не думал никогда об этом? Даже интрижки не было? Суга поднял брови. – Это было бы похоже на то, как если бы вы с Ивазуми переспали. Ойкава даже не моргнул. – О чем ты? – Подожди. Ты и… – Суга замолчал, увидев ухмылку на лице Ойкавы. – О боже. – Не понимаю, чему ты так удивляешься. Ива-чан и я дружим почти всю жизнь, это должно было случиться в какой-то момент, – Ойкава поиграл зажигалкой, явно забавляясь тем, какое направление принял их разговор. – Это не то, как работают мои дружеские отношения. Нет, Даичи и я, мы никогда… Боже, я даже не могу сказать это, не покраснев. – Ты когда-нибудь думал об этом? – настаивал Ойкава. Он захохотал, увидев выражение лица Суги. – Ты делал это, не так ли? Не стесняйся, Суга-чан, я обещаю, что не скажу ему. – Только на первом курсе средней школы, до того, как я действительно хорошо его узнал. Это была просто влюбленность, все закончилось через два месяца. Может, перестанешь так на меня смотреть? – Но ты все еще краснеешь! Это восхитительно! К тому же, я тебя не виню, у него были бедра, как у греческого бога. – Ойкава, я лягну тебя в колено. Долбанутый. – Ты бы не стал. – Ты прав, я бы не стал. Но угрозы звучат даже страшнее, когда их называют блефом, так что спасибо, – Суга поднялся. – Не хочешь немного прогуляться? Ты, должно быть, замерз. Они сделали круг по парку, Суга болтал о старых школьных друзьях, пока Ойкава докуривал сигарету. После они остановились выпить горячего шоколада в фуд-корте неподалеку. На этот раз, потягивая напиток напротив Ойкавы, Суга не чувствовал себя таким напряженным. Их последний разговор был похож на резиновую ленту, натянутую между ними до предела. Она лопнула, когда Ойкава ушел, и теперь саспенс исчез. Парень не предлагал объяснений, а Сугавара не давил, довольный тем, что наслаждался компанией давнего знакомого. Суга узнал все о семье его сестры и племяннике, который только что стал стартовым сеттером волейбольной команды Аоба Джосай. Ойкава просто сиял, рассказывая о Такеру. До сих пор он был на всех официальных матчах мальчишки и вытащил фотографии из бумажника, чтобы все показать. На самой последней ребята стояли бок о бок перед сеткой с одинаковыми улыбками до ушей, Ойкава позировал со своим фирменным знаком мира через плечо племянника. – Ива-чан снимал, – чужие глаза смягчились при воспоминании. Это заставило сердце Суги затрепетать, и он проклял собственные предательские внутренние органы. Вскоре злополучное колено начало протестовать. – Ему не нравится холод, особенно если я много хожу, – объяснил Ойкава и пригласил Сугу к себе, но почувствовал его колебания. – Я не пытаюсь сделать тебе предложение, расслабься. Просто подумал, что ты, возможно, захочешь продолжить разговор, а моя квартира – теплое и комфортное место для этого. Это все, я обещаю. В конце концов Суга согласился, и вот так он, поджав под себя ноги в теплых носках, оказался с бокалом вина на диване Ойкавы Тоору, пока хозяин дома проводил визуальную экскурсию по гостиной. – Это работы моей сестры, – объяснил Ойкава, указывая на одну из стен с картинами. На каждой изображены люди: фигуры были нечеткими, края расплывались на заднем плане. В центре внимания всех произведений были их цвета: яркие оранжевые, пурпурные и синие тона, каскадом ниспадающие на более темный фон. – Они действительно хороши, – честно сказал Суга. Ойкава удовлетворенно хмыкнул и указал на картину в самом центре. – А это я. На изображенную фигуру, смотрящую вниз и в сторону, открывался вид сзади. Лицо оказалось скрыто, но волосы были узнаваемы, как и ширина плеч. Суга улыбнулся. Освещение сплошь розовое и синее разбавлялось дерзкой вставкой чирока* Аобы Джосай. – Красиво. – Что ж, спасибо, Бодрячок-кун, – поддразнил парень. Суга застонал. – Картина. Я имел в виду картину. Ойкава рассмеялся и взял свой бокал, восхищаясь работой сестры. Ободренный вином, Сугавара собрался с духом, чтобы задать вопрос, который не давал ему покоя последние несколько дней. – Я действительно не ожидал, что ты когда-нибудь снова заговоришь со мной, – сказал он, наблюдая за реакцией. Не защитной, как предполагалось. Вместо этого губы Ойкавы изогнулись в печальной улыбке, и он сел рядом. – Я тоже не был уверен, что захочу. И все же мы здесь. – Кажется, на этот раз все идет довольно хорошо, в сравнении с прошлым, – усмехнулся Суга в ободок своего бокала. Ойкава откинулся на диванные подушки. – Думаю, ты прав. – Почему ты сбежал от меня? Что случилось? Ойкава посмотрел на него с непроницаемым выражением лица. У Суги возникло внезапное желание перемотать время, сказать, что все в порядке, что ему вовсе не обязательно говорить, если это слишком личное. Но он также искренне хотел знать правду, и, если отступить сейчас, то можно уже никогда не получить ответа. – Я удивлен, что ты спрашиваешь. Похоже, ты уже довольно хорошо меня понимаешь. Некоторые вещи из тех, что ты говоришь, Суга-чан, наталкивают на мысль, что ты знаешь меня лучше, чем я сам. Суга на мгновение задумался. – Ты был расстроен из-за меня? – Поначалу, – Ойкава уставился в потолок. – Ты задел меня за живое, и я некрасиво отреагировал. Но не думаю, что справедливо винить тебя за это. А потом, благодаря тебе, у меня состоялся очень теплый разговор с Ива-чаном, так что. – Прости, я действительно не хотел давить на тебя. Ойкава махнул рукой, отгоняя эту мысль. – Не стоит, правда. Иногда мне нужен толчок. Я частенько… путаюсь в собственных мыслях, полагаю. И когда все это рушится, я какое-то время чувствую себя дерьмово, но в конце концов у меня появляется больше возможностей для ясного мышления. – В жизни бы не подумал, что ты так прямо расскажешь мне о своих тревогах, Ойкава. – Знаю. Ива-чан был бы шокирован. Он десятилетиями пытался заставить меня открыться ему. Десятилетиями, Суга-чан. Суга рассмеялся и допил остатки вина. Ойкава встал, чтобы наполнить свой бокал. Они уже успели выпить половину бутылки. Грех отрицать, что атмосфера царила довольно приятная и веселая, хотя удивительно, что это было с Ойкавой Тоору. Вместо того, чтобы разозлить, парень пытался поднять Суге настроение, и тот не мог не задаться вопросом, почему. Где эта версия Ойкавы пряталась все эти годы? Такой искренний и беззаботный, любящий своего племянника до глубины души; с гордостью демонстрировавший работы сестры своим гостям; делающий комплименты, не являющиеся завуалированными оскорблениями, и искренне желающий знать, каково это – работать медбратом? – А ты, Суга-чан? – Ойкава покрутил в руке ножку бокала. – Почему ты согласился встретиться со мной снова? Тот пожал плечами. – Сам не понимаю. – Да ладно, это нечестно. Я дал тебе реальный ответ, ты должен отплатить мне тем же! Суга хихикнул, увидев раздраженное выражение лица Ойкавы. – Ладно, ты прав, это справедливо. Ответ… любопытство. Это, и моя заботливая коллега, подтолкнувшая на столь отчаянный шаг. Ойкава усмехнулся. – В таком случае тебе придется передать мою благодарность коллеге. – О боже, нет, она никогда не узнает об этом. Ее эго превзойдет размеры больницы, – Ойкава запрокинул голову и рассмеялся. Суга почувствовал, как к его щекам приливает жар, и алкоголь был виноват лишь частично. У парня приятный смех, если за ним нет скрытых мотивов. Ойкава поставил бокал на кофейный столик и положил голову на спинку дивана. Он расслабленно улыбался и смотрел на Сугу с блеском в глазах. – Суга-чан, – промурлыкал он, – тебе когда-нибудь говорили, какой ты красивый? Тот фыркнул. – Да, я уже слышал это раньше. В основном от Бокуто, когда он напивается. Хотя Акааши, по-видимому, намного красивее. – Ложь! Ты определенно самый привлекательный! – Ойкава придвинулся немного ближе, выхватил бокал Суги из его пальцев и осторожно поставил на стол рядом со своим. – Мне нравится твоя родинка, – сказал он, проводя большим пальцем по коже под левым глазом. Прикосновение было теплым, очень теплым. – Спасибо, мне тоже нравится. – Можно я тебя поцелую? Суга ошеломленно смотрел на него и молчал. Он был еще более шокирован собственными словами, слетевшими прежде, чем он действительно успел оценить ситуацию. – Конечно, – прозвучал ответ, и губы «Великого Короля Площадки» Ойкавы Тоору оказались на его губах. Черт возьми, он хорошо целовался. Суга ощутил, как неосознанно отвечает, открываясь, чтобы позволить чужому языку исследовать его рот, медленно и чувственно. Ойкава прикусил его губу, притягивая ближе; сильные руки на талии приподняли подол рубашки чуть выше. Через несколько медленных секунд он отстранился с красными щеками, чтобы оценить реакцию. Ни один из них не пошевелился. Ойкава выглядел так, словно проявлял огромное терпение, ожидая, когда ему скажут как действовать дальше. «Очевидно, у этого парня осталось еще много сюрпризов», – подумал Суга, и сплел пальцы за шеей Ойкавы, чтобы привлечь его обратно для большего.