Палочки на изготовку

      Как оказалось, представителем от Хогвартса стал ученик из слизерина, что само по себе сначала восприняли хорошо и с радостью, а потом как всегда половина переругалась, по причине того, что на их факультетах достойных людей было больше. Кто-то выставлял Кавеха в пример того, что гриффиндор заслужил больше внимания к себе, хотя, по скромному мнению самого Кавеха, тот и так всегда на слуху из-за Гарри Поттера и его близких людей, так что в дополнительном внимании факультет точно не нуждается. А вот для слизерина, откуда вылезло достаточно гадов, это почти что своеобразный способ оправдаться в глазах общественности и заставить школу гордиться слизерином, а не вступать с ними в перебранки.       Кавех старался лишний раз не отсвечивать и ничего не говорить по поводу того, как становится невольным участником скандалов, точнее его имя, которое ставят в пример и укор кубку огня. Блондин не считал себя чем-то лучше других, но и умолять свои заслуги не в его характере, он знает свои сильные стороны и не дал бы вытирать о себя ноги кому не попадя, но прямо сейчас ему было все равно, что и кто говорит, это ведь ничего не изменит, Кавеха не выбрали и с этим надо просто смириться.       Удивительным было лишь то, что сам он принял эту реальность быстрее, чем все остальные, которые ни на что не претендовали.       Еще одной причиной не встревать в какие-то конфликты был, конечно же, Сайно, хоть тот в целом согласен, что есть некоторые личности, которые оказали пагубное влияние на слизерин и появляются на этом факультете с каждым годом, но все-таки было как-то не очень красиво присоединяться к оскорблениям. Кавех вообще мало с кем действительно вел вражду и слизерин так же оставались для него нейтральной территорией, к которой у него не было ни любви, ни претензий. С одной стороны это было хорошо, а с другой даже плохо, потому что желание болеть и поддерживать Хогвартс в лице слизеринца у него тоже не появилось. Каким-то образом гриффиндорец ощутил внутри себя отголоски желания увидеть победу Аль-Хайтама.       Он не мог объяснить это чувство, оно росло в нем и крепло, будто это было естественным ходом вещей. Неужели гриффиндорец так сильно нуждался во внимании и близких друзьях откуда-то издалека, что не может оставить своего знакомого в покое? Зачем ему расположение врага, это ведь ничего не дает, никаких преимуществ и гарантий?       ― Чушь какая-то, ― пробормотал сам себе под нос Кавех, пока сидел на кровати по-турецки и примерял разные комбинации причудливых разноцветных колец, которые недавно приобрел где-то в Хогсмиде.       Чушью он назвал вовсе не кольца, а свое желание подбадривать своего врага, с какой стороны на это не посмотри. Может ему и правда стоило быть участником турнира, тогда бы он хотя бы не испытывал вину перед родной и давно любимой школой за это желание метнуться не в ту сторону.       ― У меня точно крыша поехала.       Тишина комнаты не дала на это умозаключение никакого ответа, оставляя Кавеха наедине со своими мыслями. Соседей у него не было, а гриффиндорцы в других комнатах уже давно либо спят, либо занимаются какой-то фигней, за которую их могут наказать, если узнают, но блондину нет до этого никакого дела и им, скорее всего, тоже.       На следующее утро волнения Хогвартса поутихли, ― возможно, просто нашелся тот, кто смог толкнуть здоровскую речь и намекнуть ученикам, что в змее на логотипе слизерина и то яда меньше, чем во всех тех, кто имеет что-то против претендента на кубок от школы, в которой они все учатся. Кавех искренне рад и даже сожалеет, что пропустил какие-то наставления старших учеников или даже преподавателей, потому что, переспав с мыслью о желании как-то подсобить Аль-Хайтаму, он обнаружил, что это чувство осталось на месте и никуда не делось.       ― Кавех, что у тебя с лицом? ― спросил Тигнари, появляясь из-за угла, как те самые доставучие приведения, которые живут тут веками и всех пугают своими внезапными переходами сквозь стены в моменты глубокой задумчивости. ― Опять не выспался?       Кавех удрученно потер щеку, надеясь стереть что-то невидимое человеческому глазу, хотя и понимал, что с ним все нормально, по крайней мере, было, когда он в последний раз смотрел в зеркало, закрепляя на затылке тонкие косички любимыми заколками.       ― Просто настроения нет, ничего такого, что стоило бы внимания.       Посмотрев на руку собеседника, Тигнари не удержался и ухватился за нее, пытаясь поближе рассмотреть колечки, напоминающие по дизайну типичные детские в виде всяких зверушек, которые в среде маглов точно не встретить.       ― Очень здорово, Кавех, в твоем духе.       Кавех обратил внимание на то, как пуффендуец очарован этими украшениями, особенно зелеными, потому что это его любимый цвет. Дождавшись, когда друг вдоволь насмотрелся на одну руку, блондин показал ему другую, на которую тоже понацеплял всего, что только нашел.       ― Если какое-то понравилось, то могу подарить.       ― Правда?       ― Да, мне не жалко, выбирай любое, какое приглянулось.       Тигнари очаровательно улыбнулся, постукивая пальцем по нижней губе, начиная рассматривать каждое кольцо более внимательно.       ― Так, посмотрим…       Его глаза бегали по животным формам драконов, троллей, волшебных лягушек, пикси, фей и другим представителям магического мира. На одном кольце он затормозил и указал на него Кавеху, невольно издав звук «о», будто очень удивился или о чем-то только что вспомнил.       ― Хочешь такое? Забирай.       ― Нет, я просто хотел сказать, что… Вообще-то это лучше держать в тайне, но Сайно растрепал мне, а я не могу не посвящать тебя в наши разговоры, так что…       Пуффендуец коротко огляделся, пытаясь понять, насколько хорошо будут слышны его слова случайным прохожим, если он сейчас их произнесет нормальным голосом. Поняв, что лучше не рисковать, парень поманил Кавех рукой ближе к своему лицу, переходя на заговорческий шепот.       ― Сайно сказал, что тот слизеринец, который будет бороться за кубок, какими-то путями и связями смог разгадать загадку первого испытания и понять, что там будет происходить. Этот парень готов был поклясться что… ― Тигнари вновь покосился себе за спину прежде чем продолжил, ― он сказал, что на испытании будут циклопы.       Кавех молча выслушал его и разогнулся, так как из-за невысокого роста пуффендуйца блондину приходилось склонить к нему голову. Они оба посмотрели на кольцо Кавеха, на котором есть только один распахнутый глаз с заметными красными капиллярами, будто проступившими от гнева, а после они переглянулись, ожидая друг от друга дальнейшего продолжения разговора.       Тигнари сказал все, что хотел, теперь очередь гриффиндорца поделиться своим мнением по этому поводу. Тот задумчиво замычал себе под нос и сложил руки на груди.       ― Вы оба уверены, что он не наврал, чтобы привлечь к себе внимание?       ― Не исключено, но даже среди своих этот слизеринец не особо много находкой делился, скорее всего, он бы не хотел, чтобы это разошлось дальше.       ― Опять же, это может быть потому, что он просто придумывает и не хочет опозориться, если вдруг все настроятся на эту информацию, а действительность будет другой.       Тигнари пожал плечами.       ― Я не могу ничего доказать, поэтому просто рассказал тебе сплетни из первых уст. В конце концов, раз мы не учавствуем в турнире, то надо как-то развлекаться.       Пуффендуец осторожно поднял чужую руку на уровень лица и снял кольцо в виде лягушонка с изящного и длинного среднего пальца.       ― Я возьму его, ладно?       Занятый мыслью о циклопах и испытании первого тура, Кавех на секунду забыл с чего все началось, поэтому ответил с запозданием, наблюдая, как чужая рука освобождает его палец от достаточно забавного украшения.       ― А, да, конечно.       Тигнари тут же примерил подарок, оставаясь довольным тем, как оно подошло его образу и модной прическе.       ― Спасибо, Кавех, постараюсь не потерять.       Блондин улыбнулся другу в ответ на его благодарность, мысленно возвращаясь к озвученной ранее сплетне. Ему срочно нужно в ней убедиться, иначе он не найдет себе места. Правильно сказал Тигнари, если они не борются за первое место и кубок, то должны в эти дни развлекаться, как только могут, способ Кавеха в этом случае выглядит как детективное расследование.       Перво-наперво ему нужно было проверить все-возможные места, куда учеников обычно не пускают просто так, например подземелья, где уже много лет было пусто, потому что ловить было некого, но если циклопы действительно имеют отношение к турниру, то, скорее всего, они находятся там или в запретном лесу.       Кавех намеревается проверить оба места, как раз удачно совпало, что сейчас директора и участники турнира должны быть собраны в одном месте для фотоссесии к газете «еженедельный волшебник».       Кавех понятия не имеет, сколько у него времени на то, чтобы исследовать подземелья, но он постарается справиться с этим как можно быстрее, не забывая прихватить с собой мантию-невидимку. Кто-то подарил ее в шутку под предлогом того, что благодаря мантии можно подглядывать в заброшенной ванне для старост за девчонками, которые туда иногда ходят, но Кавех о таком даже не думал. Кто ж знал, что мантия когда-то все-таки пригодится, пусть и для совсем иных целей.       Тигнари и Сайно определенно не должны узнать о том, что гриффиндорец проворачивает за спиной директора и их самих. Он даже не знает, они разозлятся больше из-за того, что Кавех необдуманно подвергает себя опасности, или же будут возмущены, что их самих никто не пригласил принять в этом участие. В любом случае одному будет быстрее и более незаметно.       Исследования под замком прошли быстрее, чем можно было предположить, потому что, как оказалось, там не было достаточно пространства для заключения кого-то такого же высокого, как циклопы. В прочем, их присутствие было лишь теорией и ее нужно было проверить, а может и обнаружить кого-то за место них, но, как оказалось, там была заполнена лишь пара клеток, а в них кто-то тихо спал.       У гриффиндорца не было ни времени, ни мужества рассматривать тех, кто притаился в темноте, прикованный цепью к стенам, поэтому поспешил унести оттуда ноги. В любом случае, он был уверен, что заточенные существа не имеют к турниру никакого отношения, так как являются слишком легкими противниками для такого рода борьбы.       За время, пока он пробыл в темноте подземелий, наверху в основной части замка ничего не случилось, и ожидаемо никто не заметил его отсутствие, в конце концов, этот замок такой огромный, что тут постоянно все друг друга теряют и могут не пересекаться неделями.       Кавех не был уверен в том, что у него получится выбраться из замка в запретный лес и не быть пойманным лесничим, а тем более ему не хотелось там находиться в преддверии ночи. Ему нетерпится разобраться во всем, но он не настолько храбр и самоотвержен, чтобы шататься по лесу и искать циклопов, которые в лучшем случае достигали восемнадцати метров. Если быть не очень осторожным, то его просто затопчут и еще чего похуже, ведь на турнир никогда не приводили никого дружелюбного, так что шансы остаться целым и невредимым точно не ровнялись сотне процентов.       Внезапно блондин вспомнил, что привез с собой в этом году одну магловскую штуку, которую волшебники никогда не видели, как и многие бытовые вещи, которые для людей без магии были обыденностью каждого дня. Впервые Кавех так сильно обрадовался, что его родители маглы, а не именитые волшебники.       Добравшись до гостиной гриффиндора, он коротко поздоровался со всеми, кого не видел днем, и поспешил в свою комнату, чтобы разворошить комод с одеждой и найти припрятанную там коробку с машинкой на радиоуправлении. По меркам маглов это была очень дорогая модель и родители долго копили деньги, чтобы подарить сыну на день рождения причудливую игрушку, на которой есть маленькая камера. Связав камеру на машинке с телефоном можно удобно наблюдать за тем, что происходит на пути у игрушки и объезжать препятствия, будто играешь в видео игру.       Подключив камеру к телефону и удостоверившись, что камера неплохо видит в темноте, он временно отложил свою находку в сторону, начиная копошиться в оставленном на стуле плаще.       ― Так, теперь мне нужна палочка. Палочка-палочка-палочка.       Кавех засуетился и начал шарить по карманам, совершенно позабыв, в какой одежде оставил свою волшебную палочку, благо она достаточно быстро нашлась и он смог выдохнуть с облегчением, имея в своем распоряжении все необходимое.       Переждав время, когда все ученики возвращались в свои комнаты и ложились спать, Кавех с чистым сердцем смог открыть окно своей комнаты. Теперь осталось самое сложное, потому что заклятие левитации ему никогда не давалось достаточно хорошо. Возможно, машинка без проблем взмоет в воздух, но парень точно не был уверен, что обеспечит ей мягкую посадку. Башня Гриффиндора была одной из самых высоких, и если он отвлечется или напортачит, то игрушка отправится в долгое свободное падение, а потом разлетится во все стороны, что потом и по кускам не соберешь.       ― Мам, пап, простите меня, если что, я очень старался быть осторожным.       Отправив родителям извинения, которые они точно не услышат, он принялся колдовать, максимально сосредотачиваясь на своей цели.       ― Вингардиум левиоса, ― как только заклятие левитации было озвучено, игрушечная машинка оторвала колесики от пола и поднялась в воздух.       Кавех напряженно подошел к окну, и мысленно помолившись всем богам, которых знал, отправил игрушку в открытое настежь окно, беспокоясь из-за сильного ветра и не способности управиться с палочкой. Чем дальше была машинка, тем больше Кавеху приходилось наваливаться на подоконник, чтобы разглядеть в слабом свете луны насколько она была близка к насыпи, касающейся стен замка.       Благо ему хватило терпения и зрения, чтобы уследить за своей машинкой и обеспечить ей почти идеально приземлением. Теперь дело было за малым, оставалось лишь направить ее в запретный лес с помощью телефона и начать поиски.       Зона поиска была по-настоящему огромной, особенно с учетом того, что на своих двоих Кавех бы успел обойти в два раза больше территории, чем объедет машинка, которая вечно натыкается на камни и палки, мешающие проезжать короткими маршрутами. На эти исследования ушла вся ночь, и гриффиндорец уже сто раз проклял и себя, и Аль-Хайтама и Тигнари, который разжег его интерес и вынудил заниматься такой ерундой.       Он несколько раз вертелся и катался по всей кровати, пытаясь не заснуть и не упустить чего-то действительно важного.       За окном уже давно поднялось солнце и пели птицы, близилось время подъема, поэтому Кавех уже хотел все бросить и перестать гоняться за слухами, которые распустил слизеринец, как вдруг понял, что машинка вновь врезалась во что-то напоминающее камень, но точно им не являющееся. Быстро сморгнув сонливость, Кавех заставил машинку сдать назад, чтобы открыть больше обзора, и чем больше отдалялась машинка, тем больше Кавех убеждался, что это был не камень, а гигантский палец на чьей-то сероватой и не менее громадной ноге.       Это циклопы.       Циклопы не заметили машинку из-за своих огромных габаритов и толстой кожи, благодаря которой столкновение оказалось незначительным и совершенно не ощутимым.       Объехав ноги по кругу, Кавех заставил игрушку уехать максимально далеко, чтобы видеть монстров хотя бы по пояс, но это было и не нужно, потому что их было двое и оба спали сидя, прижавшись спинами к древнему дереву. На их ногах и руках надеты кандалы, а вокруг стоял достаточно высокий забор, ограждающий не столько циклопов, сколько других животных от возможности быть затоптанными или съеденными.       Притаившись за небольшим кустиком Кавех из камеры еще немного понаблюдал за тем, как многочисленная охрана возле ограждения встретила нескольких преподавателей Хогвартса, начиная с ними беседу, то и дело показывая рукой на все еще спящих циклопов.       Все это было похоже на обсуждение каких-то планов и подготовку к чему-то, в чем циклопам предстоит принять непосредственное участие.       ― Черт возьми! ― Кавех подскочил и сел на кровати, внимательнее вглядываясь в гигантские силуэты. ― Ну надо же, он не наврал Сайно.       Не было времени возвращать машинку обратно, поэтому пришлось оставить ее в лесу, зарыв где-то в кустах с колючками, чтобы точно никому и ничему не пришло в голову там рыться и наткнуться на предмет слежки. Позаботившись о том, чтобы расстояние было достаточно большим от места нахождения циклопов, но с возможностью в случае чего вернуться туда снова, Кавех со спокойным сердцем отключил соединение с камерой и начал собираться на завтрак, дав себе мысленное обещание вернуть родительский подарок в целости и сохранности.       Пришлось провести возле зеркала куда больше времени, чем обычно, чтобы спрятать все следы бессонной ночи и того, что ему не хватило времени как следует помыть голову. Пришлось на быструю руку наколдовать себе сухого шампуня и собрать волосы в высокий хвост, надеясь, что он не выглядит так плохо, как ему показалось с самого начала.       Не успев дойти до своего гриффиндорского обеденного стола, блондин получил по лицу свежей газетой, которую швырнула его непутевая сова по имени Мехрак. Его однокурсники бы посмеялись над ним, но это происходило так часто, что никто даже не обратил внимания, молча продолжая уплетать свой завтрак или вскрывать письма, которые их совы принесли абсолютно нормально. Конечно, это касалось только гриффиндора, от других факультетов, уже пришедших на завтрак в общую столовую, все-таки послышались плохо скрываемые смешки, но у блондина не было времени на них реагировать.       ― Мехрак, что б тебя, я и так сегодня очень плохо выгляжу, а ты сделал только хуже!       Сняв с лица свежий газетный выпуск, Кавех тут же наткнулся на движущуюся фотографию на главной странице, где собрались участники турнира трех волшебников и директора разных школ. Все они немного улыбались и иногда смотрели друг на друга, один лишь Хайтам смиренно замер так, будто это обычная фотография маглов, которая спустя годы прогресса так и не научилась шевелиться.       Читать газету после бессонной ночи совсем не хотелось, поэтому блондин тут же отдал ее какому-то мальчику, который, как ему было известно, никогда не получал почту. Приняв от первокурсника благодарность за небольшой презент, Кавех обвел взглядом все помещение, медленно наполняющееся людьми, чтобы найти среди них Тигнари и Сайно, но вместо этого обнаружил Аль-Хайтама, шествующего до отведенного его школе закутка у длинного стола, где обычно сидят слизеринцы. Шармбатон же теснились в противоположном углу зала, им бы выделили отдельный стол, но в Хогвартсе слишком много учеников и не достаёт дополнительного пространства, поэтому приходится принимать так, как выходит.       После той ссоры в библиотеке волшебникам так и не довелось поговорить по-человечески. Пусть Кавех и считал, что в этом виноват исключительно парень из дурмстранга, со своей стороны он уже готов был предоставить ему все, что за сегодняшнее утро нарыл не самым простым и безопасном способом. Он сделает это, но при условии, что тот перед ним извиниться или хоть как-то загладит свою вину, пусть не словами, но действиями.       Тем временем Аль-Хайтам налаживать взаимоотношения явно не торопился, тем более сейчас, когда вся школа получила газету с его лицом на обложке и невольно теперь оборачивается в его сторону. Девчонки продолжали щебетать по углам о том, какой он красивый и холодный на фотографии в газете, но дурмстранец их толком не слышал, или скорее не слушал, что-то подкручивая на своих наушниках, чтобы отгородиться от нескончаемого галдежа.       ― Сегодня опять будешь весь завтрак на него таращиться? ― спросил Сайно, появившийся из-за спины Кавеха в попытке немного напугать, но у него ничего не вышло.       ― Ничего подобного, мне просто нужно с ним поговорить, только и всего…       ― О, так он действительно тебе понравился? ― Сайно весь засиял, будто услышал самую лучшую новость на свете, хотя друг и не сказал ничего компрометирующего. ― Поторопись, а то красотки его уведут.       Кавех застыл как вкопанный, когда Хайтам бросил внезапный взгляд в их сторону, пока медленно снимал с плеч накидку, чтобы было не так жарко. Это было слишком неожиданно и в тему, ведь именно сейчас Сайно сморозил свою чушь, которую мог услышать кто угодно, если напрячь уши.       Не зная, куда себя деть, Кавех развернулся к слизеринцу и шлепнул его по макушке багетом с гриффиндорского стола.       ― А ну цыц! Ничего подобного, понятно?       ― Не разбрасывайся едой.       ― А ты не говори чепухи!       За короткой перепалкой блондин не заметил, как Аль-Хайтам уже принял свой привычный отчужденный вид и приступил к еде, пока она еще свежая и горячая.       Кавех вымученно вздохнул, отдавая все свое внимание слизеринцу, к которому у него тоже, на самом деле, был разговор. Ну, так, для надежности.       ― Слушай, Тигнари вчера рассказал кое-что…       ― А, так ты уже знаешь, ну и хорошо, я все равно хотел поделиться с тобой сегодня за картами.       ― Так что, ты уверен в том, что он говорил правду?       ― Да. Если честно, то я думаю, что наш чемпион самый честный из всех, кого вообще могли выдвинуть от слизерина. Он, правда, лучший кандидат и всегда держал свое слово.       ― Ну, хорошо, если ты так говоришь, то для Хогвартса не все потеряно.       ― Определенно, он классный маг, а на счет тех двоих не уверен, нам ведь ничего не известно об их способностях, так что знания о первом туре определенно пойдут на руку, будет время подобрать заклинания для самозащиты.       ― Верно, пожалуй, так и есть.       Сайно уверенно кивнул чужому подтверждению и с чувством потянулся, пропуская рвущийся изо рта зевок.       ― Ну ладно, я пошел есть, умираю с голоду! Кстати, что у тебя на голове?       Кавех только забыл про свое неудачное утро, как всегда находится кто-то, кто обязательно ему об этом напомнит. Блондин вскипел и возвел руки к небу.       ― Да, черт возьми, почему вы с Тигнари всегда замечаете, когда у меня что-то с волосами или с лицом, но никогда не делаете комплиментов, когда у меня клевый образ и прическа?!       ― Потому что ты и без наших слов знаешь, когда идеален.       Помахав рукой, Сайно быстренько сбежал за слизеринский стол, оставляя Кавеха смотреть ему вслед с мыслью, что этот парень последний засранец.       Аль-Хайтам какого-то черта снова смотрел в его сторону в самый неподходящий для этого момент. Что, теперь и он заметил, кошмар происходит на блондинистой голове? Из-за удара газетой все только усугубилось, а под рукой не было зеркала, чтобы понять, в какую сторону ему следует зачесать растрепавшиеся и выбившиеся из хвоста локоны. Кавех постарался расчесать все это безобразие рукой, но вряд ли что-то путное получилось.       Дурмстранец, на секунду перестал пережевывать еду, коротко оглянул стол, где сидели его однокурсники и, удостоверившись, что их пока недостаточно много и никто не смотрит в его сторону, достал свою палочку из кармана.       Гриффиндорец не успевал понять, что тот задумал и почему направил заклинание в его сторону, уже даже готов был попрощаться с жизнью (вдруг он Аль-Хайтаму вконец надоел), но этот парень лишь захотел исправить его прическу самостоятельно, произнося одними губами слова причудливого заклинания, которого Кавех не знает. Вместо удара или болезненного укола магии, гриффиндорец ощутил, как его хвост подтянулся, а выбившиеся пряди самостоятельно заправились за уши, будто кто-то сделал это своими невидимыми нежными пальцами.       Никто кроме Кавеха этого не заметил, но зато его однокурсники не могли проглядеть тот момент, когда их друг грузно опустился на скамейку с отчего-то порозовевшими щеками, что тут же поспешил спрятать рукой, на которую опирался.       Это не то извинение, на которое хотелось бы рассчитывать, но и этого для начала было достаточно. Теперь, ему хотя бы было известно, что дурмстранец может говорить не только грубости, но и способен на что-то достаточно приятное.       Отставив в сторону лишние сомнения, Кавех решил, что после уроков найдет Аль-Хайтама и расскажет ему о первом этапе все, что удалось выяснить. Так уж и быть, заслужил.