Палочки на изготовку

      Кавех шагал рядом с Тигнари в направлении специально отведенной территории для первого этапа турнира, плотнее кутаясь в свои полосатые шарфы, так как время медленно, но верно близилось к рождеству.       Погода была достаточно холодной, обещала быть еще и снежной ближе к закату, что отчасти может помешать чемпионам на испытании, но в случае чего организаторы позаботятся об их комфорте с помощью заклинаний, в то время как зрители должны будут позаботиться о себе самостоятельно. На всякий случай Тигнари захватил с собой прозрачный зонтик, чтобы укрыться им от возможного снега.       Им не привыкать, в конце концов, игры в квиддич и те не отменили из-за ливней и молний или даже дементоров, потому что игра превыше всего, совершенно игнорируя тот факт, что зрителям приходится сидеть и жаться друг к другу, как мокрым крысам, опасаясь стать жертвой пожирателя счастья или небесной кары. Снег ― не самое худшее, что с ними происходило.       Вопреки всему пуффендуец выглядел крайне воодушевленно, будто все грядущее его очень сильно вдохновляло и веселило, скорее всего, так и было, ведь у него была сплетня Сайно, которую можно было проверить здесь и сейчас. Он до сих пор не имеет понятия, что Кавех уже во всем убедился самостоятельно и успел кое с кем поделиться своими находками.       Сегодня утром всей школе были разосланы листовки, где объявили точную дату и место сбора, куда все желающие могут прийти и поболеть за своих чемпионов. Как оказалось, времени на принятие решений «идти или не идти» было не много, так как дата стояла на этот же день, только семью часами позже. Эта информация была преподнесена каждому ученику с помощью их сов, поэтому Кавех тоже дождался свою листовку, как всегда почти получая ее прямо в лицо, благо вовремя среагировал и остановил Мехрака, у которого явные проблемы с координацией.       ― Тихо-тихо, ― Кавех, мягко погладив сову под клювом, и, благодаря за труд, отправил ее обратно в окно, надеясь, что она не убьется об ветку какого-то дерева или еще обо что-то такое же твердое.       И вот с тех пор он успел только сходить на пару уроков и встретиться с пуффендуйцем, чтобы пойти вместе занимать лучшие места на трибунах, специально возведенных для наблюдения за первым этапом. После того, как все это безобразие закончится, их свернут, как бумажный листок и уберут с поляны недалеко от Хогвартса, будто ничего и не было.       Сайно с ними не пошел, ссылаясь на какие-то срочные дела в слизеринской гостиной, но обещал подскочить перед самым началом, так что друзьям ничего не оставалось кроме как позаботиться о его будущем месте рядом с ними.       ― Я даже немного волнуюсь, все-таки турнир ― это не ерунда какая-то, тут дело серьезное, ― проговорил Тигнари, поправляя мантию, когда она зацепилась за его зонтик, почти что волочащийся по земле в закрытом состоянии.       Гриффиндорец полностью разделяет чувства друга. Его бы воля, он бы уже завыл вслух, беспокоясь за всех и каждого, кому придется столкнуться лицом к лицу с опасностью, у которой только один глаз, но зато какой огромный!       ― Да, я понимаю, тоже немного волнуюсь, ― согласился блондин, хотя слово «немного» явно не отражает всю степень его переживаний даже на треть. Остается только надеяться, что эти нервы не устроят ему расстройство желудка.       Тигнари чуть-чуть помолчал, прислушиваясь к хрусту первого снега под своими ботинками, а после глухо усмехнулся и заговорил только тогда, когда блондин непонимающе скосил взор в его направлении, безмолвно требуя объяснений.       ― Представь, что бы было, если бы кубок тебя выбрал. Боже, мне, если честно, даже трудно такое вообразить. Мы бы втроем наверняка разревелись от страха, как только увидели, с кем именно тебе предстоит бороться.       Кавех даже представлять себе этого не хочет. Конечно, было бы неплохо войти в историю чемпионом турнира и заставить родителей гордиться им всю свою оставшуюся жизнь, но сидеть на трибуне, в почти что тепле, все-таки куда более предпочтительно, чем бегать по огражденному полю с палочкой, которой циклопу даже зубы почистить будет не очень удобно, такая она маленькая.       ― Это один из немногих моментов, когда проигрывая, ― ты чувствуешь облегчение.       Тигнари весело рассмеялся и покивал головой, как китайский болванчик.       Их путь лежал в направлении леса, того самого, который считается запретным, потому что в нем живет всякая чертовщина и в целом это не безопасно, так как он был огромным и без умения ориентироваться по знакам там очень легко заблудиться и плутать до тех пор, пока тебя не найдет лесничий. Поговаривают, что один первокурсник потерялся в прошлом году и нашли его только дня через четыре, а из-за того, что он там увидел, потом еще и долго не мог разговаривать без заикания.       Гриффиндорец лично этого мальчика никогда не видел и не может ничего утверждать, почему-то в этой истории никто и никогда не упоминал конкретное имя, что наталкивает на мысль об элементарном вранье, страшилке на ночь, чтобы ученики туда не думали совать свои носы ни в каком возрасте. Кавеху, к несчастью, придется, но если у машинки хватит оставшегося заряда, то она приедет как можно ближе к окраине и блондину не придется провести там слишком много времени, пытаясь вспомнить ее местоположение и понять, как отличить один куст колючек от других абсолютно таких же.       За разговорами о турнире и насущных вещах они не заметили, как подобрались к нужному месту, где уже были люди и собирались в маленькие очереди, следуя друг за другом по узким лестницам на трибуны, похожие на расположенные полукругом смотровые башни, торчащие из земли, как пики на чьей-то величественной короне. Кавех с ужасом понял, что их высота достигает примерного роста циклопа и если этот верзила развернется в их сторону, блондин и все присутствующие смогут увидеть свое отражение в его черном, как сажа, зрачке.       От присутствия одного такого монстра становилось тревожно, но гриффиндорец видел в лесу двоих, так что это тоже что-то да значит, а значит это, скорее всего, наличие обоих гигантов одновременно. В конце концов, чемпионов было трое, так что тут явно расклад не «один на один», каждому свой.       ― Жуть какая, ― прошептал себе под нос Кавех, задрав голову вверх, чтобы увидеть вершину смотровых башен для зрителей. Остается только надеяться и верить, что директора знают, что делают и у них есть тысяча и одно заклинание, чтобы легендарные монстры были единственными, кто пострадает сегодня.       ― Ты что-то сказал? ― переспросил Тигнари, что все это время пытался понять, какая их ожидает погода в ближайшие пару часов, то и дело оглядываясь на замок Хогвартса, который с его точки зрения выглядел, как поглощённый легкой дымкой тумана силуэт. Пуффендуец не мог определиться, стоит ли ему раскрывать зонтик там, наверху, или это лишняя мера в данный момент.       ― Ничего, это я так…       Помимо башен на этой территории так же были разбиты палаточные лагеря, в которых находились маленькие магазинчики с сувенирами для болельщиков и горячий чай, чтобы согреться. Где-то еще в таких же палатках расположились туалеты для учеников и учителей, а так же зона отдыха для чемпионов.       Кавех понятия не имеет, как в таких нагнетающих условиях у кого-то вообще может возникнуть желание попивать чаек и греть об него руки, будто не происходит ничего из ряда вон выходящего.       Краем глаза гриффиндорец заметил, как в самую большую палатку вошли директора и чемпионы, прибывшие на место только сейчас. У каждого с собой помимо волшебных палочек были метлы для полета. Все участники одеты в одинаковые по крою костюмы, похожие на те, что надевают на игры в квиддич, различались они лишь цветными вставками, в соответствии с основными оттенками на логотипах их школ.       Кавех не планировал видеться с Аль-Хайтамом до начала турнира или после него, но когда увидел его сосредоточенное лицо, скрывающееся в палатке, он почувствовал, что хочет убедиться в том, что полученные от Кавеха знания действительно ему пригодились.       Верно тогда сказал Аль-Хайтам про его желание помочь всем и каждому кроме себя, наверное, это лучше всего описывает личность Кавеха как таковую и объясняет все его мотивы, касающиеся дурмстрангца. Наверное, гриффиндорец просто, как и всегда, чувствует к нему какое-то глупое сострадание, хоть его жалости никто никогда не просил. Желание быть полезным и видеть чужие успехи ― в этом весь Кавех, и он не может с этим ничего поделать.       С другой же стороны тут все еще был Тигнари и вскоре подтянется Сайно, от них блондин утаил свой маленький секрет, хотя те всегда делились с ним самим чем-то, что они обсуждали друг с другом или проделывали в одиночестве. Кавех чувствует укол вины за то, что не говорит другу всего, но он чувствует ― так будет правильно конкретно сейчас, ни к чему эти разговоры в такой обстановке. Он расскажет ему и Сайно обо всем, что недавно проворачивал, но это будет позже, сейчас же ему нужно перевести дух и сосредоточиться на турнире и этой несчастной вышке, иначе просто не выдержит и сбежит к палаткам чемпионов, чтобы проверить, как у одного из них обстоят дела со стратегиями.       Когда дошла их очередь подниматься, Тигнари пошел первым, прижимая зонт к груди, чтобы он не мешал никому ступать по ступеням и самому об него не запнуться ненароком.       Будучи на вершине далеко не самыми первыми, им осталось на выбор не так уж много пустующего пространства, половина из которых на задних рядах, чему лично Кавех сильно обрадовался.       Тигнари, кажется, был иного мнения и уже собирался протиснуться к местам с лучшим видом, но блондин остановил его, хватая за край пуффендуйского шарфа.       ― На твоем месте я бы воздержался.       Парень с каре на секунду засомневался в собственном решении, но решил попробовать убедить друга в своей правде, потому что первые места никогда не бывают плохими, по крайней мере, если речь не идет о кинотеатрах.       ― Да ладно тебе, это же не квиддич, тут явно защита получше будет.       ― И все-таки… давай не здесь?       Кавех на всякий случай поднял кисть руки пальцами вверх, показывая на безымянном кольцо с мультяшным глазом, намекая на то, что наверняка придется встретить один такой взгляд напрямую, если Тигнари сейчас же не передумает.       Рассмотрев уже знакомый аксессуар, пуффендуец вздохнул, сильнее обнимая зонт, чтобы пройти между людьми к самым дальним сиденьям на этой вышке.       ― Ну, хорошо, если ты так сильно трусишь, то давай сядем подальше, ― смиренно проговорил он, присаживаясь на место, которое ему больше всего понравилось, хотя выбор был не велик.       ― Не делай вид, будто самому не страшно, ― огрызнулся блондин, легонько толкнув друга костлявым локтем в бок, из-за чего тот невольно громко охнул и ухватился за место удара.       Тигнари тоже страшно, конечно же, но он сам считает, что с близкими людьми рядом всегда спокойнее и безопаснее. Такие люди у него были.       ― Каюсь, друг мой, был не прав.       ― Молодец, что раскаиваешься, ― в шутку ответил гриффиндорец, погладив пуффендуйца по спине в знак извинения за тычок, хотя знал, что сделал его едва ли ощутимым и болезненным, а Тигнари просто придуривается.       Пока друзья припирались и обменивались интересной информацией о том, что они успели рассмотреть с высоты, к ним уже подоспел и Сайно, поправляя растрепавшиеся из-за бега идеально белые волосы.       ― Вот вы где. Я не опоздал?       ― Как видишь, ― Тигнари указал широким жестом руки на чистую поляну у леса, где пока была полнейшая тишина и ни намека на испытание. ― Но, скорее всего, ребята в шатре уже бросают жребий, чтобы решить, кто из них пойдет первым.       ― Надеюсь, не девчонка, ― усмехнулся Сайно, присаживаясь на занятое для него место, ― иначе я не переживу смотреть на то, как ее колотят, и я не планировал сидеть тут все время. Хотя, возможно, эти леди из Шармбатона только с виду такие хрупкие цветочки, а на деле скрутят любого монстра в рогалик, а?       ― Хотел бы я на это взглянуть, ― пуффендуец сцепил пальцы в замок в нетерпеливом жесте, смотря на поляну внизу так, будто он был мечтательным фермером, а это ― его любимое пастбище, на котором он может делать все, что только душа пожелает.       Кавех же молча надеется, что первый пойдет не Аль-Хайтам, потому что он сам еще не настроился на то, что должно было произойти с минуты на минуту. Уже сейчас захотелось спрятать посеревшее от нервов лицо в ладони и смотреть на все происходящее сквозь щели между пальцами.       Спустя пару минут подготовок и возни на зрительских местах, прозвучал звук горна, разрезающий воздух так, что, казалось, от него мог подняться лютый северный ветер.       Какие-то люди принесли небольшую трибуну для выступления и поставили ее передом к лесу, давая слово директору Хогвартса, чтобы он своей подбадривающей величественной речью положил начало турниру трех волшебников.       Директор говорил в микрофон обо всем, что думает о традиции проведения этого турнира и как сильно изменился магический мир с тех пор, как Гарри Поттер и все, кто учился с ним когда-то в школе Хогвартс, победили великое зло, не страшась даже смерти, будучи просто обычными детьми и подростками. Все эти люди хотели каждый день учиться новому, смеяться, заводить друзей, любить и просто быть счастливыми, но жизнь заставила их повзрослеть намного раньше и посмотреть в глаза опасности. Подросткам пришлось сражаться с темными силами, имея при себе лишь неизменную палочку из магического магазина, которую им впервые дали подержать в руках только в одиннадцать, и заклинания, которым их научили добрые волшебники.       Жизнь и опыт прошлого в очередной раз доказали магическому миру, что добро всегда побеждает зло, и сколько бы не пришлось пройти трудностей на пути ― старания и жертвы ради благого общего дела всегда окупаются.       ― …Я знаю, что всем нам бывает сложно и страшно столкнуться с врагами, которые выглядит сильнее, выше или даже старше нас с вами, но помните, что бояться ― это совершенно нормально…       Слушая достаточно затяжную речь директора, Кавех невольно бросил взгляд на девочку неподалеку, держащую в обеих руках стаканчик с ароматным чаем. Чем больше гриффиндорец наблюдал за поднимающимся вверх паром, тем отчётливее замечает, как на поверхности жидкости начинает проступать короткая рябь, расходясь кругами в стороны, пока не касаются края и не растворяются без следа. Кольца на воде постепенно расширялись, а Кавех начинал чувствовать, как под его ногой деревянная доска приходит в движение.       Один импульс, второй, третий…       От запретного леса тут же послышалось едва различимое карканье ворон, поднимающихся стаей в серое небо, готовое скинуть с себя хлопья снега, будто развеянный по ветру пепел на их головы.       Еще один импульс, за ним другой. Земля содрогалась.       Это были шаги, шаги чего-то большого и Кавеху не нужно видеть, как сотрясаются верхушки древнейших деревьев, чтобы понять, кто посмел потревожить их мирный сон, когда хозяева леса уже были готовы укрыться в снегу и заснуть до прихода весны.       Рябь в чужом стаканчике стала отчетливее, настолько очевидная, что держащая его девочка уже не могла делать вид, будто ничего не заметила или это ее собственные руки одолел легкий тремор.       ― …Наши чемпионы не знают страха, и это не пустые слова, ведь сейчас, дорогие друзья, мы сможем лицезреть поистине замечательный момент, момент гордости и безграничного мужества, присущего только добрым волшебникам…!       Теперь уже даже звонкий голос директора, разносящийся ветром по открытым полям не смог скрыть приближение двух пар ног, нестройно шагающих из запретного леса.       Присутствующие на трибунах беспокойно задвигались, начиная перешептываться и дергать друг друга за то, до чего дотянутся. Все ученики спешили поделиться друг с другом своими самыми смелыми и невероятными предположениями.       Вступительная речь подходила к концу, а каркающие вороны были все ближе, как и гнущиеся ветви деревьев, будто специально расступающиеся в стороны, чтобы не покалечиться о злобные создания, прибывающие в крайне скверном расположении духа.       Возле башен стали появляться достаточно невзрачные волшебники и волшебницы с палочками в их ведущих руках, готовые в любой момент прийти на помощь чемпионам и защитить вверенных им людей, наблюдающих за турниром с вершин.       Директор продолжил, перебивая гул шагов своим четким голосом:       ― Задание первого тура заключается в следующем: чемпионам предстоит одолеть пару циклопов, охраняющих запечатанный сундук с сокровищами.       Директор указал своей старческой рукой на совсем небольшой и едва различимый с высоты объект у кромки запретного леса, откуда доносились крики птиц и грохот ног.       ― Сундук служит подсказкой к следующему туру, но он зачарован. Сундук не откроется простым заклятием до тех пор, пока противники чемпионов пребывают в бодром состоянии, ― директор выдержал паузу, чтобы все успели осознать сказанное. ― Это значит, что замок растворится, когда противники заснут или потеряют сознание. Удачи.       Как только директором было произнесено наименование видов тех самых противников, толпа несдержанно заверещала, указывая пальцами в сторону леса, откуда в сопровождении десятка волшебников один за другим вышли два великана, громыхая цепями, удерживающих их кулаки максимально близко друг к другу.       Толпа стала еще громче: кто-то наблюдал за внушительными фигурами с праведным страхом, другие ― с восторгом, восхищаясь их габаритами и устрашающей мощью.       ― Громадина!       ― Смотри, там еще один! Сколько их там?!       Двое, только двое, но от них уже шуму было столько, сколько не учинит ни один строй кентавров, отбивающих затвердевшую на морозе почву копытами.       ― А что если они упадут на нас?!       ― Тогда нас сразу же раздавит, а остальные башни сотрясёт землетрясение!       Кавех может представить себе очень ярко картину, как циклопы валятся на спину, снося своими конечностями, стоящие по кругу, смотровые башни. Все эти трибуны мгновенно сложатся, как карточные домики или повалятся друг на друга, подобно домино. К счастью, их было кому защищать, так что наверняка опытные волшебники просчитали возможность данного исхода, поэтому предусмотрительно возвели вокруг мощное защитное поле, закрывающее чемпиона наедине с монстрами в этом невидимом глазу пузыре.       На секунду все смолкло, даже циклопы перестали лязгать металлом своих кандалов, словно повинуясь каким-то приказам. Зрители затаили дыхание, наблюдая с замиранием сердец, как шатер покидает первый чемпион. Даже с такого расстояния Кавех может с уверенностью сказать, что его личные опасения подтвердились и совсем крошечная фигура, направляющаяся ближе к своим соперникам, принадлежала Аль-Хайтаму.       В одной его руке была зажата палочка, вторая же крепко держала метлу, совсем новую и определенно очень быструю, с такими игроки гоняются за снитчами, и с ними чемпионам определенно немного спокойнее.       Время снова пришло в движение, возвращая в мир всевозможные звуки, и первым, что слышит гриффиндорец после минутной заминки, являются звуки цепей, которые охранники выпустили из рук, отходя на максимально возможное расстояние, пока посреди поля не останутся трое.       Аль-Хайтам втянул носом прохладный декабрьский воздух дикой природы, уверенно принимая боевую стойку, как фехтовальщик. Держал спину прямо, удерживая палочку прямо перед своими глазами, наблюдая за происходящим впереди, как художник, примеряющийся карандашом к стоящим вдалеке объектам. Палочка прочертила пространство, разделяя его картину мира на две половины, и на каждой из них было свое чудище.       Горн зазвучал снова, заставляя спину и шею покрыться мурашками.       ― Да начнется турнир!       Словно проснувшиеся от затяжного гипноза, циклопы распахнули глаза с такой силой, будто они было готовы лопнуть от напряжения и поглотившей их ярости. Их точно зачаровали, и они не видели ничего, кроме замершей впереди человеческой фигуры.       Циклопы издали яростный вопль и бросились вперед, пытаясь поймать или прихлопнуть ученика Дурмстранга одним комбинированным ударом, но его маленькие размеры были преимуществом на фоне неповоротливых существ, поэтому тот ловко вскочил на древко метлы и взмыл в воздух. Ладони с растопыренными пальцами с грохотом нанесли удар по земле, поднимая вверх ошметки затвердевшего грунта и мелкие камни.       Аль-Хайтам внимательно наблюдал со стороны, как чудовища бестолково оглядываются, пытаясь найти раздавленного ученика в отпечатках ладоней. Человеческий интеллект был преимуществом перед такими врагами, но нельзя их недооценивать из-за этого фактора, ведь чем они свирепее, тем сложнее предугадать, куда придется следующий удар.       Благодаря Кавеху, у дурмстранга было время изучить тему о циклопах подробнее, и, в конечном итоге, удалось выяснить о том, что их толстая кожа устойчива к огню, поэтому бороться с ними такими заклинаниями ― было бы пустой тратой сил и времени. Это было неприятное открытие, ведь взрывы огня являлись одними из самых сильных колдовских чар, которые он только знал.       Услышав, как что-то просвистело над ухом, один из циклопов, с более светлой серой кожей, слепо дернул рукой, пытаясь поймать раскрытой ладонью мельтешащего парня, как назойливую муху.       Аль-Хайтам постарался использовать на них заклинания «остолбеней», но из-за больших габаритов оно срабатывало на короткий промежуток времени, а после снова приходили в движение, становясь злее, чем были.       Пока парень был занят колдовством над одним гигантом, второй уже пытался затоптать его и прибить камнями, когда вспахивал землю своими пинками, погружая гигантскую ногу в промерзлую землю, которая под силой такого гиганта стиралась практически в пыль.       Повторив свою попытку, циклоп снова промахнулся, а камни пролетели мимо Хайтама, направляясь прямо в смотровые башни. Зрители сжались на своих местах, зажмурили глаза и прикрыли головы, не смотря как огромные, выдранные из грунта, валуны с ошеломляющим стуком бьются о защитные барьеры и скатываются по ним вниз, как после удара о глухую стену.       Кавех задержал дыхание, когда один такой камень пролетел по траектории ровно в его сторону. Его тело содрогнулась под звуком удара, а Тигнари невольно вцепился в руку сидящего сбоку Сайно, будто их всех прямо сейчас раздавит камнями и это их последние секунды жизни на земле в физическом теле. Если это так, то потом останется им лишь бродить по Хогвартсу одинокими и никому не нужными приведениями.       Ощутив дрогнувшую от внезапно появившегося страха похолодевшую ладонь пуффендуйца на своей кисти, слизеринец не глядя подтянул эту руку поближе к себе, сжимая пальцы своими, чтобы подарить свою молчаливую поддержку и успокоение. Кажется, он единственный из их скромной компании, кто все еще помнил о наличии смотрителей и защитных чар на этих башнях, поэтому не боялся, но он с большой охотой готов поделиться своей храбростью с мальчиком, который в ней нуждался.       Кавеху же оставалось лишь прикусить губу и сжать кулаки на коленках, сминая в них мантию до хруста продрогших пальцев. Пока Аль-Хайтам был цел и невредим, но циклопы начинали приспосабливаться к его скоростной метле и работать слаженно, пытаясь общими силами загнать парня в ловушку, из которой уже не сможет выбраться. Они не стали умнее, но их инстинкты охотников значительно обострились.       На руках гигантов все еще болтались кандалы, за которые их привели сюда, они не сковывали движения, но постоянно лязгали друг о друга и задевали цепями друг друга. Аль-Хайтам начал замечать, как цепи взмывают в воздух, угодив одному из них в глаз, временно лишая зрения. Для победы это никак не поможет, так как условием победы является только сон или потеря сознания обоих, про лишения способности видеть не было ни слова. Хотя это могло сослужить свою службу, например, дать шанс приблизиться к их лицам и попытаться наложить заклинания сна, которые никак не хотели срабатывать с дальней дистанции. Необходимо было, чтобы циклопы вдохнули эту магию.       Перехватив палочку поудобнее, чтобы не выронить при маневре, дурмстранец направил метлу прямо на циклопов, облетая их гигантские конечности, старающиеся зацепить его.       Не теряя ни секунды времени, Аль-Хайтам направил палочку в сторону своего противника, готовясь произнести заклинание. В мире магии есть действительно сильные заклинания, как «заколдованный сон», но они не ведомы простым семнадцатилетним студентам, и даже Хайтам, изучающий сотни книг о магии, не может сказать, что научился им пользоваться, ему остается использовать только самое базовое.       Однако ему не суждено было успеть сделать что-то с одним из них, потому что второй циклоп задел его метлу громоздкой цепью кандалов, нарушая баланс и заставляя стремительно спикировать вниз, как брошенный питчером мячик.       Толпа зрителей охнула и забеспокоилась, когда Аль-Хайтам перевернулся на метле, стараясь упасть на левую руку, а не на древко метлы или ее хвост. Если он сейчас потеряет средство для полета, то это лишит его возможности двигаться быстрее, чем гиганты и тогда ему точно не выиграть.       Удар пришелся на предплечье, заставляя волшебника болезненно сморщиться от ощущения какой-то неправильности под собственной плотью и кожей. Кажется, у него сломана кость, но этого стоило ожидать, когда падаешь с большой высоты, подгоняемый чьим-то ударом.       ― Кажется, он ранен, ― сказал Тигнари, пытаясь получше рассмотреть происходящее за головами зрителей, которые были выше его даже, когда сидели на ступенях чуть ниже. ― У него сломано предплечье или вывихнуто в лучшем случае…       Отпуская теплую руку Сайно, парень со своими наблюдениями обратился к Кавеху, который в этот момент смотрел на поле и не моргал, стараясь не сойти с ума от переживаний. Дело не только в Хайтаме, он беспокоился за каждого, кто оказался бы на его месте, потому что ситуация действительно серьезная.       Кавех хочет, чтобы пуффендуец перестал комментировать то, что видит и продолжал жаться к слизеринцу, пока гриффиндорец делал вид, что ничего не заметил краем глаза, чтобы не смущать их обоих. Будь его воля, сам бы уже кому-то на шею залез, чтобы успокоили и пожалели, но такая роскошь ему не позволена.       Аль-Хайтам едва успел забраться на метлу, удерживая баланс здоровой рукой, которая обычно направляла палочку, а не наоборот. Из-за непривычной смены руки, ему казалось, что движения выходят странными, и он плохо контролирует ситуацию, но иного выбора для него не существовало.       Ускользнув из-под синхронного удара четырех ладоней, парень кое-как смог увернуться и от трепыхающихся в воздухе цепей, которые ранее уже обеспечили ему жесткое приземление. Рука с палочкой затряслась от боли, но дурмстранец не поддавался панике, а лишь больше понимал то, что ему стоит делать ради победы. Второй раз приближаться ради того, чтобы наложить сонные чары он не посмеет, слишком высока вероятность травмироваться еще сильнее.       Облетев завозившихся циклопов по кругу, Аль-Хайтам выбрал наиболее удобную позицию, когда в его сторону смотрит глаз лишь одного из них, в то время как второй повернут спиной, бестолково изучая пропаханную их руками землю. Пока тот, что не заметил Хайтама, роется в почве, медленно вставая на ноги и не спеша поворачиваться, второй уже был готов разогнуться и направиться в сторону волшебника.       Аль-Хайтам выждал удачный момент, когда рука этого циклопа сожмется в кулак, и применил заклинание, тут же нырнув невидящему монстру за спину:       ― Акцио! ― манящее заклинание зачаровало кандалы на руке циклопа, притягивая гигантскую руку монстра к Хайтаму по его собственному желанию, но она не достигает цели, так как впереди был второй циклоп, из-за чего удар пришелся в его челюсть.       От внезапного удара циклоп, имеющий более темную кожу, завалился на спину, сотрясая землю своим весом, второй же, более светлый, едва удержался на ногах, почти падая на него следом.       Воспользовавшись заминкой гигантов, Хайтам повторил свой ловкий трюк, сменяя положение и заставляя лежащего на земле циклопа под притяжением ударить другого, будто в отместку за то, что случилось, хотя вряд ли они оба вообще способны были понять, что делают и почему это произошло.       Это была хорошая стратегия для того, чтобы не попадать под шквал выпадов и заставить их поколотить друг друга, так как сам Хайтам едва ли был способен кого-то из них хотя бы поцарапать. Все было бы проще, если бы у него было «империо», чтобы заставить противников подчиняться приказам, но это заклятие запрещено Министерством Магии, поэтому о нем не может идти и речи. В любом случае, у дурмстрангца хватает сообразительности, чтобы, используя самые базовые заклинания, добиться эффекта, схожего с «империо», но абсолютно законного, ведь он зачаровывает не живые существа, а объекты.       Придерживаясь этого плана, Аль-Хайтам выжал из своей метлы максимум скорости, стараясь притягивать с помощью «акцио» кандалы циклопов как можно быстрее, чтобы неповоротливые громилы не успевали оправиться от ударов. Их силы были равны, поэтому урон был пропорционален.       В какой-то момент циклопы начали терять зрение и всякое терпение, места ударов опухали или кровоточили, вынуждая инстинкты кричать об опасности. Они уже не могли видеть друг друга, но помнили о своей цели ― достать Аль-Хайтама, поэтому издав оглушающие вопли ярости, начали учинять настоящий погром, слепо размахивая конечностями, избивая друг друга неосторожными движениями уже без участия волшебника.       Воспользовавшись удачно подвернувшимся шансом, волшебник проскочил у них под ногами, направляясь в сторону запретного леса, где все это время стоял миниатюрный сундук, чудом не растоптанный и не погребенный под землей на распаханном поле. Как и сказал директор Хогвартса, замок на сундуке не дался в руки ни одному заклинанию, поэтому оставалось только ждать, когда один из циклопов упадет наземь, чтобы стало проще разобраться со вторым.       Только сейчас дурмстранец осознал, что его собственный правый глаз чуть припух и почти закрывается. Судя по всему в него попало камнем, но из-за адреналина он ничего не почувствовал в момент удара, а боли в руке отвлекали внимание.       Сил уже почти не осталось, но он был благодарен за то, что появилось время на короткую передышку. Прижав сундук к своей груди здоровой рукой, Аль-Хайтам наскоро вытер лицо о раненое предплечье, растирая пятна грязи и засохшей крови на лбу, готовясь в любую минуту схватиться за немного потрепанную метлу и продолжить пытаться.       Пространство рассек небывалый грохот, заставляя землю под ногами подпрыгнуть вместе с башнями зрителей. То циклопы из последних сил нанесли друг по другу удары с особой жестокостью, не ведая кому наносят увечья.       Аль-Хайтам ждал, когда кто-то из них снова поднимется и продолжит сражение, такой же побитый и почти не зрячий, как и он сам, но циклопы лежали на земле практически неподвижно, лишь едва вздымающиеся груди давали понять, что оба все еще живы, но находятся в забытье.       Аль-Хайтам был готов к продолжению поединка и ждал их подъема, сжимая палочку дрожащими от непрекращающейся боли пальцами, но это уже не имело смысла.       Никто так и не встал на ноги.