Между жизнью и смертью

Ночь заплетала косы моей фантазии, пока утро не растрепало это — как оно и бывает чаще всего с теми, кто слишком наивен. Могу ли я хоть раз быть наивной или этот раз мне будет стоить цену самой страшной казни? Хотя, для каждого ведь казнь своя и общего определения я не смогу найти. Как и общего определения тому, что просыпаюсь у девушки из клуба. Вроде еще что-то помнила, но уже не так разноцветно, как в начале. И вспомнив все до единой капли — вздрогнула, увидев сонное тело Аси. Хотя, она такая сейчас красивая, что я невольно разглядываю ее, проходя руками по ее груди, пока она не открывает глаза. — Ты всегда так шумно себя ведешь? — Потягивается довольно Ася. — Хотя, нет. Можешь не отвечать. Я знаю. Я все знаю. — Прекрасно. Теперь можешь объяснить и мне что ты там знаешь? — Язвительно говорю ей я, бросая белую подушку. — Эй, — Резко трезвеет ее взгляд, глядя на меня. — верни мне милую девушку по имени Ира. — Это я на первый взгляд милая. — Поправляю свои рыжие волосы, целую ее в губы. — А вот пробьет 10 утра и я как золушка отойду от чар, — отстраняюсь, чтобы театрально сыграть свое повествование ей. — Стану капризной и надоедливой. Моргнуть не успеешь, как милой мне придется быть с уже с этой стервой. – Я сонно оглядываю часы, вспоминая, что зрение у меня значительно упало и все равно не увижу ничего. – Сколько сейчас? — Ты все-таки не любишь ее. — Вроде она это понимает, но хочет, видимо, убедиться в своей правоте. – Восемь. – Добавляет. — Успеваем. – Спокойно выдыхаю я и целую Асю в плотно сжатые губы. – Я вчера все объяснила. — Пытаюсь соскочить с темы, но это не получается из-за настырности Аси. — А Анфиса тоже того? — Держит меня каждым вопросом она. — Анфиса модельер, ей вообще не до «того». — Расскажи про их тусовку. Про нашу я тебе вчера говорила. — Умоляет Ася. Видимо, ей и правда интересно. А я думала, что она издевается. — Про Татьяну говорить нечего; женщина, обеспечивающая меня. — Я делаю вид человека, который явно устал это всем говорить. — Она пользуется тем, что имеет право давить мне на жалость. У меня нет матери и это ее приоритет что тогда, что сейчас. Ася сочувственно смотрит и не говорит ничего. В такие моменты сложно что-то говорить. — Так вот, — Продолжаю я. — А Анфиса — это ее подруга, которая очень хорошо ко мне относится. Знаешь, я за любым советом к ней обращаюсь. — Вдумчиво говорю я, облокачиваясь на подушку. — Она мне всегда шьет красивые платья. И поговорить может. — Ей же 50. — Удивляется Желнова. Вот вечно ей вставить свое надо. — А тебе 30, однако ты… — Все-все. — Затыкает меня рукой она. — А дальше что? — А дальше, — Отставляю ее руку от рта. — ты говоришь, кто такой Артур. — Стыдно! — Гудит она. — Организатор клуба вообще-то. Он тебя между прочим записывает на наши концерты. — Я его еще не видела. — Дело наживное. — Заключает она. — Пойдем собираться. — Встаю с кровати я, выбегая на кухню. Там стояла бутылка вина, причем открытая. — Это следующей твоей подруге? — Какая ты вульгарная. — Морщится она. — Это я открыла себе. — Утром я еще мало видела, чтобы кто-то бухал, извините за моветон. — Ничего, леди Ирина. Вы не откажете прикурить? — Ася протягивает свою пачку и я беру оттуда. — Да уж ладно, что остается. Соблазнила меня. Змей искуситель. — Смеюсь я, закуривая на ее маленькой кухне. Тут не просторно, но почему-то здесь хочется быть. Я как будто снова в своем интернате. Кстати, эту часть моей биографии ей лучше не ведать. — А ты Ева что ли? Как бы не так. — Подыгрывает она мне. Да я не претендую ни на какую роль. Мне бы еще день побыть рядом с ней. Но время утекло в карман работающего будильника и мы обе закругляемся в распитии чаев с конфетами. Больше утром ничего есть не хотелось. — Ты на концерт? — Спрашивает Ася, накидывая на себя плащ. — Да. Потом сто пудов пресс-конференция. — Деловая. — Завидно тянет она. Дурочка. Знала бы чему завидует. — Поверь, это скучно. — Завязываю красный шарф я, ища пальто. — Верю. — Ася благородно подает пальто. — Но все равно ты живешь лучше, чем я. Я оглядываю еще раз ее комнатушку, думая, — « Ну да, еще пару лет назад и я думала так же, а сейчас готова на все, чтобы прекратить эти игры в любовь.» Мы доехали без пробок к Звездной и попрощались легким поцелуем. Дальше только игра в любовь. — Удачи. — Целует она мою руку. Я ответно целую ее и выхожу из машины. Татьяна стояла рядом с метро и смотрела в даль. Сейчас начнется. Я подхожу ближе и она стервозной глядит на меня. — Нашлась блудная дочь. — Давайте в дочки-матери в другой раз поиграем. — Кривлюсь я. — Быстро в такси и оттуда марш в гримерную. — Строго диктует мне она, усаживая в машину. — Дома разберемся. И вроде хочется ответить всякого, но сил нет. Измотала меня вчера Ася конкретно, что больше собачится с этой стервой не хочу. Сил не было даже на ходьбу, поэтому в гримерную я еле как дошла. Там меня причесали, как положено накрасили, платье дали на примерку. Все как всегда: марионетку подергали за веревочки, приговаривая: — Тебе очень идет. Не знаю, что им сказала Таня, но то, что и их она приворожила говорить мне комплименты — очевидно. В ее случае все решили деньги. Жаль, что личную жизнь она не купит. Пыталась, как видите, — ан нет! Все мимо. Сцена, публика, как угодно. Отгремел концерт, после которого на душе минутная эйфория сменилась слабостью. Стихи, которые я читаю, сигнал к тому, что меня нужно спасать. Жаль, люди не понимают. А потом мы поехали на кучу других, нужных только Татьяне дел, в перерывах говоря о чем-то типа какую книгу читали. Кому эта светская жизнь нужна? Хоть бы раз спросила что-то нормальное. — Постарайся быть вежливее. — Перед камерами говорит мне Татьяна, прижимая свою руку к моей талии. «Нет! Нет! Нет! Я ей не позволю.» — думала я, а сама послушно кивала головой, принимая все ее знаки внимания. Она меня слишком хорошо выдрисиривала. Вечер наступил быстрее, чем я ожидала. В нем было все: тревога, потеря сознания, времени, сил. Татьяна снова устроила мне ужин при свечах, но я робко надкусив курицу, отказалась. — Есть будешь? — Спрашивает она. — У подруги наелась что-ли? — смотрит, как охотник на жертву. — Кстати, подруга эта кто такая? — Это… — Думаю, что сказать ей, но на ум приходят только дальние друзья в голове. Все-таки, нахожу одну. — Августа. Из Колпино. Мы очень долго ехали. — А мне казалось, ты быстро приехала. — Это встали потому что в семь. — Тут же, начиная входить во вкус вранья, быстро вторю ей. — Что вы там ели? — Режет курицу она. — Да так. По мелочи. — Ешь, пока горячее. — Кивает в сторону курицы она. — Да я не могу много есть. — Откусив меньше половины, признаюсь я. — И правильно. Не набивай желудок, тебе еще ночь со мной проводить. — От этих слов я чуть не подавилась. — Опять? — Вспомни, когда было это «опять». Месяца три назад. — Говорит разочарованно она. Я соглашаюсь с этим. Но, чтобы окончательно не чувствовать себя идиоткой, я выпиваю вино, стоявшее за стеклом серванта. Татьяна грубо и в своей манере берет меня за талию, ведя в комнату, повалив на кровать. Я ничего уже не хочу сейчас, лишь бы побыстрее это закончилось. Но это все нарочно тянулось, потому что она чувствовала, что я ее не хочу. Равнодушный взгляд убивал ее желание и я, каменно целовав ее губы, все думала: как там Ася. — Скажи хоть что-нибудь. — Злится Татьяна, ввинчиваясь в меня пальцами. Мне, представьте, даже на это все равно. — Вы невыносимая. — Томно говорю я. — А новые слова выучишь? — Грубо произносит она. — Безнадежная еще знаю слово. И этим делаю себе хуже, но, увы, я не могу так — любить одну, спать с другой. Смешно, ведь я вроде как уже это делаю, но нет — разум не обманешь. Татьяна мирно уснула после часа пыток меня. Я открыла дверь, выбежала из комнаты, закрылась в ванной, набрала воду, взяла двухтомник. Минуту читая, выбросила его на пол, включив воду, беспрерывно рыдая от собственной никчемной жизни. А вы думали, все поэты живут счастливо? Я тоже начала сомневаться. Меня морально каждый день насилуют своим равнодушием, но это выше моих сил. Вода текла, закрывая плечи, спину, руки. Захлебнуться бы в этой воде, если в собственных мыслях давно уже захлебнулась и сыта по горло этим безобразным вечером.