Сладкие удары времени

По окончании изнурительной тренировки все собрались в раздевалке, ожидая Ваймака для раздачи очередных подзатыльников за ленивую работу на поле. Двенадцать. Эндрю, мирно облокотившись на дверцу одного из шкафчиков, стоял в дальнем углу комнаты, пялясь в стену и очевидно не обращая никакого внимания на разговоры сокомандников, набиравшие обороты. — Кевин, мать его, Дей, клянусь Богом, еще одно слово о нашей никчемности, — Гордон, выпрямившись, начал уже было возмущаться, как его потянула на себя Эллисон. — Давайте не будем устраивать разборки сейчас, — Рене как всегда призывала к спокойствию, не обращая внимания на протесты окружающих. — Ключевое слово — сейчас, как я понимаю, — тихо промолвил Ники, не успев подготовиться к взглядам, которые Дэн и Мэтт бросили на него. Одиннадцать. — Так, тихо, спиногрызы, — наконец, явившийся тренер, внес свое слово,— До следующего матча еще больше 2 месяцев и мы абсолютно укладываемся в это время, — Ваймак бросил предостереженный взгляд на начинающего закипать Кевина. — Но... — Так, — хлопнув в ладоши, тренер проигнорировал выпад нападающего. — Сейчас вы все дружненько сваливаете и не морочите мне голову. — Тренер, ну разве мы не самая приятная для вас компания? — данное высказывание сопроводилось лишь ироничным хмыканием. — Ну что ты, Мэтт? У него ведь еще Эбби есть...— невинно подначил Хэммик, забавно приподняв брови. — Так, если вы сейчас не захлопнитесь... — Стойте! — внезапно крикнула Рене, сделав несколько шагов к середине комнаты.— Разве вы не слышите? — Что? — шепотом спросил Мэтт. — Как Господь негодует нами и уже запечатывает для нас вход в рай навеки вечные...— с каждым словом увеличивая громкость речи, проговорил Ники. Рене начала делать осторожные шаги к двери, выставив руки вперед в защитном жесте. — Что-то не так... — Уууу ну все, доигрались, у нашей святоши от наших распрей начались галлюцинации... — Николас Эстобан... Десять. Не успев дотянуться до ручки, Рене едва умудрилась не столкнуться с яростно открывшейся дверью. Дальше все прошло как в ускоренном режиме. Девять. В помещение начали вламываться люди, хотя точно нельзя были сказать кто они— все в черном, на лицах — темные маски, закрывающие любые признаки человеческой природы. Единственным отличительным элементом был серебряный обот рукавовов, прямо у запястий, где начинались черные кожаные перчатки. Восемь. Не успев очнуться, все лисы были зажаты в крепких схватках вломившихся. Все. Кроме одного. Семь. — Всем не двигаться,— прозвучал низкий твердый голос. — Любое движение будет расцениваться как угроза. Угроза, которая будет немедленно устранена. Над медленно смещающейся в сторону рукой Рене пролетел серебряный нож, секундой позже вонзившийся в стену. — Любое движение, мисс Уокер. Шесть. Эндрю, все еще стоявший у дальней стены, видел воочию взятого в захват содрогающегося Кевина, скрученного Аарона и Ники, и как бы он не хотел нарушать свое обещание, он не мог сдвинуться с места. Пять. Его взгляд был устремлен прямо на вытянутую руку, которая только что с невиданной меткостью бросила нож. Точнее не на руку, а на перчатку. Эндрю знал эти перчатки. Четыре. Это были те самые перчатки, за исключением одной детали — на них не было гравировки. Именной гравировки. Три. Этого не может быть. Однако не подводящая память все быстрее подкидывала непрошенные картинки прошлого. — Повторяю, всем не двигаться, — пробасил тяжелый голос посреди раздевалки лисов.— Мы здесь лишь с одной целью, и если вы будете вести себя осторожно, то никто не пострадает. Два. — Кто, черт возьми, вы такие? —подала голос Уайлдс, поморщившись от усиленной хватки.— Зачем вы здесь? Один. — Ах да, прошу прощения, — ворвался в тихий омут тишины новый звук, раздавшийся из-за входной двери. Сверкающие предвкушением голубые глаза. Пугающий оскал белых зубов. Огненные волосы. — Наша цель — Эндрю Миньярд. Ноль. В эту же секунду время перестало обладать своими привычными свойствами. Оно остановилось, все замерло и ничего нельзя было услышать, лишь за исключением тихо бьющихся сердец. Эндрю, вглядываясь в столь знакомый, привычный образ, который все же имел какие-то различия сейчас, не сразу заметил, что все головы в комнате обращены в его сторону, вопрошающие взгляды сокомандников не делали ситуацию лучше. Однако, не задерживая ни на ком взгляд, он вновь обратил свой взор к выделяющейся фигуре напротив. Красивый. Те же рыже-бронзовые волнистые волосы. Наверняка, все еще столь мягкие, насколько руки Эндрю помнили. А помнили они все, каждую деталь, значительную и нет. Тот же острый шрам, проходящий через бровь и заканчивающийся ниже глаза на два сантиметра. Он не делал его лицо менее красивым и лишь добавлял особый шарм его обладателю. Эндрю помнил подушечками пальцев, как ощущается этот шрам и его руки едва могли сопротивляться соблазну потянуться и прикоснуться еще раз. Бездонно черный костюм, кожаная портупея, тяжелые ботинки, рукава с золотым ободом в отличии от других, у которых был серебряный. Эндрю знал, что это значит. И он мог бы и дальше продолжать осматривать, если бы его взгляд не зацепился бы за перчатки. Те самые. Он, наверняка, мог бы и увидеть гравировку, если бы только... — Какого черта людям в черном нужно от Эндрю? — встревоженно воскликнул Ники, больше не в силах выносить тишину. В следующую секунду его голос был заглушен рукой. Эндрю знал, что должен защитить кузена, но он не мог. Не сейчас. Он не мог связно мыслить. Единственное на что хватило сил — сделать пару шагов до середины комнаты и оказаться прямо перед ним. Это было плохая идея. Ужасная. Отвратительная. Его глаза. Стоило только на секунду всмотреться, как последние крупицы самообладания рассыпались впрах. Эндрю открыл рот, собираясь что-то сказать, но ничего не вышло. Он просто не... — Эндрю. Один. Мир пошатнулся. Эндрю, не веря собственному слуху и собственным глазам, хотел было сделать шаг вперёд, но понял что шагать уже некуда. Когда он успел подойти вплотную, Эндрю уже не мог вспомнить. Он стоял прям перед ним... Перед тем, кто пять лет назад держал его руки в своих, когда холод пробирался по коже. Перед тем, кто шептал робкие признания в его губы в кромешной тьме. Перед тем, чьи губы не знали места на теле Эндрю, которого они бы не целовали. Перед тем, кто был несбыточной мечтой, которая не могла исполниться. Он стоял прямо перед... – Нил. Два. В ту же секунду голубые глаза стоящего напротив вперились в образ Эндрю с такой интенсивностью, что тот с трудом смог устоять на месте и не пошатнуться. Нил всматривался, казалось, в каждую видимую частичку Эндрю, рыскал взглядом по его широким плечам, облаченным в темную футболку, сильным рукам с черными повязками, костяшкам пальцев, что сейчас старались плотно не сжиматься. Закончив осматривать его тело, взгляд поднялся выше, начав изучать лицо замеревшего. Пройдя по острым скулам, точенному подбородку, все ещё влажным волосам после душа, розовым губам, и задержавшись на них чуть дольше, Нил, наконец, остановился на глазах Эндрю. И тогда Эндрю увидел. Он увидел, искры безумного восхищения и обожания, что переливались сапфиром в глазах смотревшего. Три. Следующее, что Эндрю видел – это одно ловкое движение руки – и перчатка снята с правой руки и перекинута за пояс. Он всегда снимал перчатки, когда касался его. Никогда в перчатках. Медленно, словно не веря в происходящее, Нил выдвинул кисть вперед. Эндрю заворожено смотрел, как ладонь тянется к его лицу, и уже собирался всем свои существом ощутить нежное прикосновение, как вдруг рука остановилась в нескольких миллиметрах. Ну конечно. Он не давал разрешения. Четыре. Всматриваясь в алмазные глаза, Эндрю медленно кивнул, почти незаметно для любого, но не для Нила. Едва успев уловить краткое движение головой, Нил в ту же секунду дотронулся до мягкой кожи своего ангела. Пять. Эндрю, наконец, сделал судорожный вдох, даже не заметив, что задержал дыхание. Нежные пальцы, благоговейно касающиеся его лица, и нежный взгляд, ласкающий его, заставили Эндрю невольно прикрыть глаза, отвыкнув от подобного отношения. – Ты так же прекрасен, как и в тот день, когда я оставил тебя, – на грани слышимости произнёс низкий голос, но в полной тишине был слышен слишком громко. Эти слова набатом отбивались в голове Эндрю. Они заставили его резко открыть глаза. "Когда я оставил тебя..." Да. Так и было. Резко обхватив запястье Нила, Эндрю отодвинул руку от своего лица. Однако запястье не отпустил. – Что ты здесь делаешь? – напустив равнодушное выражение, которому Нил ни на секунду не поверил, проговорил бесцветно Эндрю, избегая тому смотреть в глаза. По всей видимости рыжему дьяволу это не понравилось, так как следующее, что почувствовал Миньярд была вновь потянувшаяся рука к его лицу, за запястье которой он ещё держался. Вновь остановившись в считанных миллиметрах от его кожи, она ждала приговора. Все ещё не смотря на него, Эндрю едва заметно кивнул и тут же почувствовал мягкое прикосновение пальцев у себя на подбородке, медленно заставляющих повернуть его голову и устремить взгляд карих глаз в сапфировые. Тот же тёплый взгляд. Обволакивающий. Словно о чем-то молящий. Он смотрел так только на Эндрю. Всегда только на Эндрю. – Я пришёл за тобой, – с той уверенностью, с которой дьявол способен вонзать нож в горло, проговорил решительно этот же дьявол. – Я всегда прихожу за тобой. Шесть. Взгляд Эндрю стал уязвимым. Он смотрел на Нила, но как будто сквозь него, так словно несколько жизненно важных воспоминаний прошлого прокручивались прямо сейчас в его голове. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но в итоге только лишь смог его закрыть. Перед глазами словно образовался туман, собирающийся не только снаружи, но и внутри его головы. Мешающий мыслить, видеть, ощущать пространство. Следующее что он увидел была ручка двери, на которую он с силой надавливал, открывая и вываливаясь из раздевалки в попытках начать дышать. Но не мог. Он задыхался. Задыхался назойливыми, не дающими покоя воспоминаниями. Своей кожей, что все ещё ощущал призрачное касание его пальцев. Его запахом – столь неизменным. Все ещё – сандал и вербена. Он был весь окутан сандалом и вербеной, как раньше, словно не было всех этих лет. Он задыхался от этого настойчивого и решительного взгляда сапфиров, которые будто говорили: "Только скажи и кто угодно будет мёртв в эту же секунду", словно одного слова Эндрю будет достаточно. Всегда было достаточно. Однако в то же время эти сапфиры мягко шептали: " Ты в безопасности. Я никому не позволю прикасаться к моему ангелу". И Эндрю просто задыхался... Семь. Вылетев в коридор, Эндрю не слышал околесицу возгласов Ники, Дэн и прочих лисов, не слышал грубые голоса людей Нила, заставляющих его команду сохранять спокойствие, не слышал звуки собственных шагов, непонятно куда его ведущих. Всё, что он слышал – уверенные шаги, преследующие его по пятам. Его шаги. Восемь. Шаг за шагом и в следующую секунду Эндрю с силой толкает какую-то металлическую дверь и оказывается наруже. Свет заходящего солнца пронизывает его сетчатки глаз, и он, дезориентированный в пространстве, всего лишь на секунду замирает, прежде чем сорваться с места и подбежать к краю крыши в надежде почувствовать страх высоты, чтобы другие чувства, сжирающие его изнутри и все сильнее выползающие прямо из его сердца, отступили назад. Однако стоит только приблизиться к краю, как сильные руки хватают его за плечи и прижимают к рядом стоящей колонне. Одно мгновение — и рук на нем нет. Возможно, если бы Эндрю сейчас мог говорить, он бы сказал вернуть руки обратно. Он бы попросил. И, конечно, же его просьба была бы удовлетворена со всей страстью и радостью. Но сейчас Эндрю все ещё задыхался. Дыхание было нервным и прерывистым. Его грудь часто поднималась и опускалась. Горло сжималось в попытках принять кислород. Перед глазами все расплывалось. Эндрю попытался сосредоточиться на издаваемых рядом звуках. И тогда он услышал... — Эндрю. Как бы от этого голоса Эндрю бы в тот час не грохнулся от нехватки воздуха. — Дорогой, посмотри на меня, — он говорил так уверено, словно ни что не способно выбить его из колеи. — Могу я к тебе прикоснуться? Кивни, если да. Последними остатками воспаленного разума Эндрю умудрился понять, что от него хотят, и кратко кивнул. За этим немедленно последовала крепкая и тёплая рука, оказавшаяся на его задней части шеи. Девять. Эндрю судорожно вдохнул. — Вот так, милый, молодец, продолжай, — также твёрдо, но не менее ласково продолжал низкий бас. — Вдох и выдох. Да, вот так. Эндрю словно заново учился дышать. Он не дышал уже несколько лет... С тех самых пор, когда... Наконец, выровняв дыхание, Эндрю начинал постепенно воспринимать очертания происходящего вокруг, все также продолжая ощущать твёрдую хватку на задней части его шеи. Глаза Нила продолжали осторожно осматривать его на наличие панической атаки. Ее не было. Эндрю цеплялся за твердую крепкую руку, что сжимала его шею. За немногий контакт соединения с кожей того, кого хранит в надежных апартаментах своего сердца. Как бы ему не хотелось сразу же попросить Нила поцеловать его, он должен был сосредоточиться на допросе. — Где ты был? Почему так долго? — Не давая себе передышки, вопросы полились рекой, — Ты оставил единственное ебанное письмо, в котором… — Дыхание вновь начинало сбиваться. — Я… — Ангел. Это заставило Эндрю смолкнуть и вновь уставиться на Нила. — Я здесь. — Мягко нашептывал голос. — Я пришел к тебе. Как и обещал. Рука с шеи медленно переместилась на нежную кожу щеки. Большой палец плавно поглаживал очертание скулы. От настойчивого взгляда по коже мягко расплывал румянец. — Поцелуй меня. — Быстрый шепот. Эндрю, закрыв глаза, перемещает все свое внимание на свои губы, жаждущие ощущения других. Но когда ничего не происходит, медленно открывает глаза, подавляя разочарование в груди. Интенсивность взгляда, которым его одаривает Нил, заставляет Эндрю вздрогнуть. Темнота зрачков почти перекрыла голубизну, дыхание тяжелое, тело неподвижно. Он смотрит так, словно не только Эндрю изголодавшийся зверь, не евший пять лет. Словно не только Эндрю истосковался по мягким губам, дарящим ему чувство безопасности. Словно не только Эндрю едва держится в руках. Хотя Эндрю уже не держится. Только решив сделать шаг вперед, Нил его опережает и встает прямо перед ним. Несколько злосчастных сантиметров разделяют их рты, и Эндрю ненавидит каждый из них. — Да или нет? — Да. — Эндрю не думает ни секунды. Десять. Эндрю ненавидит. Ненавидит то, как стоит их губам соприкоснуться, все его тело воспаляется. Ненавидит то, как стоит их языкам сплестись, время останавливается, превращается в несуществующую единицу. Ненавидит то, как стоит их зубам столкнуться, все мысли сосредотачиваются только на рте Нила. Но больше всего он ненавидит то, что не ненавидит. Ни на унцию. Все внимание на губах, испепеляющих друг друга, забирающих жизни и возрождающих. Эндрю возрождается. Оторвавшись на секунду, Эндрю отдаленно понимает, что его о чем-то спрашивают. — Эндрю. Да или нет? Эндрю согласен на все. Что бы Нил не предложил, какие бы грязные мысли не были бы в его сознании, Эндрю на все бы сказал да. На все, что Нил мог ему дать. — Да, — начиная задыхаться ответил Эндрю. В тот же момент руки Нила скользнули к подолу черной футболки и потянули вверх. На автомате подняв руки, Эндрю выскользнул из нее. Легкий ветер, прошедший по его оголенной фигуре, заставил его соски затвердеть. Нил, задержав на них взгляд чуть дольше, силой отвел глаза к повязкам. Не давая ему времени сомневаться, Эндрю быстро их снял и кинул куда-то на пол крыши, открывая вид на израненные предплечья. Нил медленно поднося его руку к своему лицу, начал оставлять бережные поцелуи по его шрамам. У Эндрю сжалось сердце. Он больше не мог тянуть. Он хотел, чтобы Нил знал. — На все да. На вопросительный взгляд затуманенных глаз, Эндрю надавил еще раз, заставляя осознать тяжесть сказанного. — Что бы ты не хотел сделать, это да. На все. Если раньше глаза Нила были темными от возбуждения, то сейчас казалось что вся собственническая жилка отразилась в его взгляде. Эндрю почувствовал себя слабым. Следующее что он почувствовал был рот на его соске. Неожиданный стон почти вырвался из него, если бы его не перекрыла судорожная попытка сделать вдох. Нил подтолкнул его назад, пока он не уперся спиной к колонне. Эндрю пытался твердо стоять на ногах, но с каждой секундой усилий для этого приходилось прилагать все больше. Ощутив пальцы, нежно касающиеся резинки его спортивных брюк, и губы, преследующие какие-то линии его живота, Эндрю не смог удержаться от легкого движения бедрами. Нил, очевидно заметивший это, замедлился и оторвался от косой мышцы. Наглая ухмылка прорезала его лицо. И в следующую секунду Эндрю уже знал, о чем его спросят. — Что ты хочешь, милый? — низкий хриплый голос вмешался в симфонию тихих вздохов и задыхающихся звуков. — Тебя, — шепотом. Одиннадцать. Словно это что-то сокровенное. Что-то только его. Так оно и было. Эндрю почти упустил момент, когда оказался совсем голым. Нил отбросил его штаны вместе с боксерами в сторону. Холод пронзил тело, покрывая его мурашками. Твердый член дернулся, когда ветер задел его кончик. Подняв взгляд, Эндрю совершенно замер, осознав, что Нил все это время пялился на него, проходя глазами сверху вниз и обратно. Подходя ближе он давал ему шанс передумать. Как будто Эндрю мог сейчас думать. Потянув к рыжему дьяволу руки и зацепившись за завитые пряди, Эндрю сделал единственное, что мог делать — поцеловал. Их поцелуи как сражение — всегда. Сражение не друг с другом. А сражение друг за друга. Словно они были готовы воевать против всего мира, против каждой души, против обстоятельств лишь бы продолжать целовать, и целовать, и целовать… Без конца и края. Ведя рукой вниз, огибая мышцы живота, Нил прошелся внутренней стороной ладони по члену Эндрю, который тут же отозвался резким выдохом. Размазывая предэякулят по всей длине, Нил упивался тихими звуками, издаваемыми Эндрю. Эндрю ощущал странное ощущение прикосновения голой кожи к абсолютно одетому Нилу, но оно не было негативным. С Нилом не могло быть так. В момент когда Нил опустился на колени разум Эндрю из пассивного режима перешел в совсем не работающий. Все мысли были заняты лишь тем, как рот Нила плавно, так блядски медленно принимал его член. Сжатые до вздутых вен костяшки. Пальцы, пытающиеся зацепиться за стену. Спина, царапающаяся о колонну. Колени, едва держащиеся. Сам Эндрю, издающий звуки, которые никогда не думал может издавать. Оторвавшись на секунду от члена, Нил взглянул своими глазами, полными обожания, на картину, раскрывшуюся перед ним. — Кончай. Но Эндрю не хотел. Не так. Он хотел, чтобы они кончили вместе, как они блять должны . Он хотел кончить пока Нил будет внутри него. Очевидно у Нила были другие планы. Он не хотел заставлять Эндрю делать то, что могло неизбежно привести к появлению триггеров и дальнейших ментальных срывов. Такой заботливый. Всегда. Никогда не заботящийся о собственном удовольствии столь сильно, сколь об удовольствии и безопасности, физической и психологической, Эндрю. Увидев качание головы Эндрю, Нил прибегнул к тому, что знал всегда сработает. Он поднял сапфировый взгляд, сразу вперившийся в лицо наслаждающегося Эндрю, оторвался на несколько миллиметров от члена, продолжая двигать рукой, и сладко-сладко прошептал, внимательно впитывая реакции Эндрю: — Ангел. В тот же миг мир Эндрю пошатнулся, когда он сильно излился в тут же открывшийся рот Нила. Все внутренности сжались, сердце заходилось в бешеном ритме, глаза плотно закрылись, рот открылся в безмолвном стоне, пальцы ног впились в пол крыши. Для Эндрю оставалось загадкой как Нил мог называть его Ангелом, когда все кругом только и делали, что помечали его монстром. Опасным. Неуравновешенным. Социапатом. Психом. Не то чтобы Эндрю был не согласен, ведь большинство его действий нельзя было описать из разряда доброты. Может именно поэтому когда Нил называл его Ангелом, Эндрю не мог сопротивляться дрогнувшему сердцу. И члену. Очевидно. Ноги подкосились, но сильные руки успели подхватить его. Сознание медленно ускользало прочь. Эндрю не хотел. Он хотел продержаться еще. Остаться еще. Остаться с ним. Удержать его. Но единственное, что он увидел прежде, чем его глаза окончательно закрылись были перчатки с гравировкой, вновь надетые на Ниле. С той самой гравировкой. Двенадцать.

***

Странные звуки прорывались сквозь сознание Эндрю. Какие-то сдерживаемые перешептывания шли вразрез с приглушенными криками. Серая атмосфера комнаты встретила открывшего глаза Эндрю. Медленно пробуя подняться с кровати, ему удалось сесть на ее край. Только потом он понял, что что-то изменилось. Стало тихо. Совсем. Подняв взгляд, он увидел десяток глаз, смотрящих прямо на него. Неприятная дрожь пробежала по его позвоночнику. Разрушить тишину смог не на удивление голос Ники: — Эндрю! Слава богу! С тобой всё в порядке! Кто это был? И тут Эндрю резко вспомнил чье отсутствие он так сильно сейчас ощущает. Сердце пропустило удар. — Миньярд, если ты навлечешь на команду опасность, я…— начала была Дэн. — Как я здесь оказался? Этот вопрос повис в тишине комнаты. — Что ты имеешь в… — Когда мы пришли ты уже был здесь Эндрю, — беспокойно проговорила Рене. — Ты не помнишь, как сюда пришел? Он не приходил. Не сам. Чертов Нил. Его сердце вновь сжалось, когда он представил, как Нил несет его на руках, укладывает в постель и накрывает одеялом. Он вскочил на ноги. Ему нужно было на крышу. —Эндрю! Ты не можешь просто так уйти. Кто это был? — Элисон попыталась загородить ему проход. — Да, кстати, что это был за горячий плохой парень? — Хеммик! Эндрю не слышал. Он резкими шагами пересек комнату и вышел в коридор. Только стук двери проводил его. Никто не стал следовать за ним. Хоть какая-то часть инстинкта самосохранения у них осталась. Он еще никогда не спешил так на крышу. Какая-то глупая часть его все еще надеялась. Удары сердца отзывались в глотке. Глаза пытались за что-то зацепиться. Но было не за что. Пересекши последний пролет лестницы и оказавшись на крыше, Эндрю замер. Тишина. Не та, когда кто-то уходит. А та… В этой пустоте Эндрю почувствовал тяжесть в своем кармане джинсов. Он уже знал, что там. Аккуратно вытянув маленькое письмо, Эндрю пытался не обращать внимание на сжавшееся сердце. Оно даже было подписано. Хотя это было ни к чему. Только один человек мог положить ему письмо в задний карман джинс. Но все же. Оно было скорее подписано из-за сентиментальности. Из-за самой надписи. Той самой, что была выгравирована на перчатках Нила. Э. М. — ангел моего сердца. Сейчас Эндрю ничего не мог поделать с вырвавшимся резким вздохом. Открыв письмо дрожащими руками, Эндрю вновь пробежался глазами по знакомому тексту. Он был всегда похож, но слегка различный. Однако одна часть была всегда неизменна. Нил всегда оставлял ее такой. Стабильной. Постоянной. Той, что Эндрю знал наизусть. И когда, прочитав вслух последние строки, его рука невольно повисла, а на сердце была вновь открытая рана, Эндрю знал, что однажды она вновь затянется. Ведь он неустанно прокручивал в голове неизменное послание: Я приду за тобой. Я всегда прихожу за тобой. Твой Абрам. День близился к ночи. Ветер все еще носился по крыше, сохраняя воспоминания минувшего времени. Неподвижно стоя и наблюдая, как закат небрежно опускается на землю, Эндрю думал лишь об одном. О тишине. Тишина. Не та, когда кто-то уходит. А та, что обещает, что кто-то придет. Двенадцать.