Элементарно, Эркель!

В небольшом домике в Заречье, вблизи города N, проживали двое. Никто не знал, как так вышло, что они сошлись — уж право, больно яркие личности были. Что же это за люди? Один из них — Пётр Верховенский, сыщик, вернулся давеча из заграницы и решил поселиться подальше от городских шумов да преступлений. Прославился он тем, что его методы работы были специфические — любил он раззадорить, за нос поводить, на нервах поиграть — что с жертвы, что с предполагаемого преступника все соки высасывал. А после такого психологического террора он уже по словам да реакции и определял, кто прав, а кто и виноват. И пока, к большому удивлению многих, не промахнулся ни разу. В общем, интересный человек был Пётр Степанович. Сожителем же его на данный момент был молодой прапорщик в отставке — чёрт знает, как так вышло, что не был он на службе нынче, на вопросы отмалчивался, а где он до этого служил, чтобы разобраться, никто так толком и не знал. Звали его Эркель. В отличие от во многом эксцентричного и экстраординарного Петра Степановича юноша был спокоен, скромен и учтив. Прелесть просто! Многие девушки Заречья пытались его внимания добиться, но ни одной не повезло — Эркель будто бы все их намёки мимо ушей пропускал. Конечно, от такого поведения разные слухи пошли. Да только местные жительницы отказывались в них верить — надеялись, что смогут сердце поручика завоевать. Свёл их вместе Сергей Липутин, знакомый общий, хитрец тот ещё. Он дружбу водил с Варварой Петровной, хозяйкой этого домишки. И однажды, когда она сказала, что к ней на поселение приехал новый постоялец,"какой-то подозрительный, весь в клеточку и так глазами и сверлит», то сразу понял, что это и есть Верховенский. Стал расспрашивать, что да как, а ему Варвара и рассказала: мол, платит исправно, конечно, но такое устраивает, что ей-богу, ужас один. «И места вдобавок много занимает со своими бумажками да вещицами» — проворчала женщина. Впрочем, не так сильно она и была права — у Петра Степановича вещей не так уж и много было, просто раскидывал он их где попало и как попало. Ясно, что Варвару, как человека, привыкшего со всего иметь ту выгоду, которую только и можно извлечь, не устраивало такое положение дел. В дом то можно было как минимум ещё одного человека заселить. Но где ж найти такого постояльца, чтобы вынес Петра Степановича? Тут то Липутин и вспомнил, что давеча его молодой юноша спрашивал, где здесь поселиться можно. В тот же момент в голове у Сергея Васильевича и созрел план свести их вместе, а с Варвары Петровны процент то и сдернуть за помощь. Перво-наперво он Эркеля известил, что знает, где есть квартирка небольшая. Юноша не раздумывая согласился — чай, уживутся как-то. А вот уговорить Верховенского делить с кем-то свои апартаменты было гораздо и гораздо сложнее. Вот уже второй час Липутин руки заламывал: — Пётр, да я никак понять не могу, чего ж вам не уступить пару комнат, в которых вы даже не живёте? И плата меньше, и быть может, веселее в компании будете. Пётр в свою очередь с ужасом в глазах отмахивался: — Сергей, я понять не могу, как вы вообще это представляете? Что скажет мой сосед по поводу того, что ко мне приходят люди, а потом рыдают без остановки около получаса? О том, что я куда-то ухожу по ночам и возвращаюсь с странными вещицами и царапинами? В конце концов о том, что у меня тут ужасный бардак? Сами ведь понимаете — я не смогу сразу сказать о своей профессии компаньону. Как минимум, я в нём не уверен. — Да что вы ломаетесь! Я же вам говорю, приличный молодой человек, поручик в отставке, Эркель. Он сказал, что любые странности его не смутят — он просто хочет иметь место для проживания. Также, если вас это склонит в сторону более позитивного варианта, Эркель готов помочь вам с любой чертовщиной, связанной с вашей профессией. Скорее всего, ему и не такое приходилось видеть. — Ладно. Быть может, я подумаю. Пусть приходит завтра на пробный денёк, и если выдержит меня во всей красе — тогда пусть и остаётся. Но вот если он не сможет меня терпеть и уйдет — с вас, Липутин, 50 рублей. Как за спор. Видать, Верховенского особо фраза про помощь зацепила. Как-никак, работа у него муторная, а так хоть помощь будет некоторая. Ну а в случае, если всё-таки не смогут поладить — хоть моральную компенсацию с Сергей Васильича поимеет. Липутин на словах про деньжата сплюнул, но всё-таки руку для скрепления договора Пётр Степановичу протянул. — Эх, чёрт с вами! Коли не таков мой кандидат в постояльцы окажется — дам вам эти рублики. Раз вы согласны, пойду, предупрежу, чтобы завтра явился сюда. До скорого! — Вы уж постарайтесь, чтобы явился, ха-ха, а то помню, вы Шатова мне в сожители сулили, а на следующий день и говорите, что мол, Шатов не придёт. До встречи, до встречи. — слегка подколов Липутина, Верховенский захлопнул за ним дверь и со всей дури плюхнулся на диван, аж пыль взлетела. Сейчас ему предстояло долго подумать, как бы так всё устроить, чтобы быть уверенным в том, что Эркель действительно тут уживётся.

***

На следующий день ни свет ни заря в к Петру постучали. Он сразу понял — вот и Сергей Васильевич с Эркелем явились. Рановато они, конечно. Он то собирался ещё пару вещиц подготовить, но что поделать, придётся обходиться тем, что есть. Нацепив самую дружелюбно -поехавшую из своих улыбочек, он распахнул дверь. Всё как и предполагал, знакомая донельзя рожа Липутина и молодой парень. Волосы светлые, уложены аккуратно. Одет на удивление не в гражданское, а в мундир. Выправка, естественно, военная. С собой чемодан взял- хотя и пожитков, судя по размеру, мало, планирует здесь оставаться надолго. Больше ничего особенного Пётр не заметил, и мысленно чертыхнулся. «Никогда я с этим дедуктивным методом и не дружил.»-пронеслось у него в голове. — Проходите, не стесняйтесь, будьте как дома, а может и дома будете.- по хозяйски завёл он Эркеля в покои и принялся ему всё показывать, время от времени запугивая своими привычками. Варвара Петровна, за всем этим действом наблюдавшая, со всех сил старалась от счастья в ладоши не хлопать — парниша то ужимки Петра Степановича уже больше двух минут терпит, рекорд поставил, остальные сразу деру давали. — Я ведь надеюсь, вас не смущает то, что здесь так много хлама? Увы, убирать я это не собираюсь — такой бардак создаёт определенный покой. Вообще то, что Петр раскидывал по комнате, ему и не особо нужно было. Для особых случаев, когда срочно ехать надобно, у него отдельный чемоданчик был собран и спокойно на полочке стоял. — Да, беспорядок у вас тут конечно присутствует. Но в конце-концов, я предполагаю, моя комната в той стороне? В таком случае меня абсолютно это не волнует. — тихо и практически не выражая никаких эмоций проговорил Эркель. — Что ж, это хорошо. Вредных привычек у вас не наблюдается. Предполагаю, что приходить к вам тоже никто не будет. А вот ко мне постоянный поток людей, вам это не помешает? Ах да, ещё иногда я приношу домой вещи с кладбищ, разбитые зеркала, и дальше в этом духе. Вы, надеюсь, не суеверны? — Абсолютно не суеверен. Вы имеете право таскать домой всё, что пожелаете. И если вы хотели поразить меня своими первыми выводами, то увы. Если я согласился на такой вариант проживания, то скорее всего, у меня негусто друзей, а значит и приходить никто не будет. Кстати, насчёт того, что к вам будет кто-то приходить- на здоровье. С вредными привычками тоже просто. Вы заметили, как я морщусь от запаха, а у вас здесь пахнет дешёвой водкой и сигаретами, и пожалуй, это пока единственное, что меня здесь раздражает. Пётр только и усмехнулся. Ему определённо начинал нравиться характер этого юноши. Ещё и проследил его фразы, которые Верховенский то на самом деле на удачу ляпнул. Его козырь то вот совсем не дедукция. — Просто отлично. Скорее всего, мы поладим. Побеседую ещё чуть-чуть. Понимаю, я своими вопросами вам слегка наскучил, и всё выглядит так, будто я пытаюсь вас прогнать отсюда. Но увы, таков уж я как собеседник. Эркель только и поднял глаза на собеседника: — Лично я не заметил того, о чем вы говорите. Обычное человеческое «я предупреждаю». — Да-да, хорошо, я даже рад, что вы не заметили ничего подобного.- на секунду задумавшись, Верховенский задаёт вопрос: — Вы, наверное, скучаете по матери? Вот здесь то Эркель поперхнулся и пошатнулся, бросив гневный взгляд на Липутина: — Это вы что-ли растрепали? Липутин вообще контекст не понял, и поэтому просто быстро и отрицательно закивал. — Откуда вы тогда знаете? — Эркель действительно удивлялся. Теперь пришло время Верховенского идти с козырей. — Вы удивитесь, но по вам видно. Ещё скорее всего ваша мать брюнетка со светлыми глазами. Пожилая уже. Болеет, да? Все деньги с получки раньше ей отправляли, сейчас в истеричном поиске работы. Кстати, вам недавно предлагал работу один молодой помещик — не соглашайтесь. Он вам ничерта не заплатит. — Как вы… Чёрт, да вы сам бес, никак иначе! — парень явно был в шоке. Он то Верховенского точно в первый раз видел, а тот такое знал, чего даже болтливый Липутин знать не мог. Как-то он даже начал сомневаться в том, что сказал ранее «не суеверен». А Пётр Степанович только расположился в кресле и неторопливо произнес: — Ах да, забыл вас предупредить — у меня есть небольшие секреты в плане методов получения информации. Главное, что я это знаю. Впрочем, я о вас узнал уже многое, пока вы здесь находитесь. Вы преданны, изначально кажетесь холодным, но с близкими не такой. Вас раздражают люди вроде «шутов», те, которые все внимание тянут к себе. Особенно если это не несёт смысла. Вот это я смог проследить по тому, как вы вели себя на протяжении нашего диалога. А потом просто дополнил остальными моментами. Многие считают физиогномику некорректной наукой, но если её переработать — получается интересный метод. Собственно говоря, по нём я и смог определить всё это о вас. Конечно же, не забыв разузнать немного дополнительной информации. — Я всё больше склоняюсь к варианту, что вы бес в человеческом лице. Право, вы меня поражаете. Я… Нахожусь в замешательстве. В любом случае, это было потрясающе. Честно признаться, вы первый, кто настолько удивил меня за мою жизнь. Хотя моя жизнь и не настолько долгая. Лицо Эркеля после такого монолога от Верховенского сбросило всю нейтральность. Широко распахнутые глаза, слегка покрасневшие от волнения щеки и руки, которые перетекали из позы в позу в попытках найти себе удобное положение, теперь составляли его образ. Пётр только и улыбнулся. — Бес, так бес, в принципе, я был бы не против — так даже больше возможностей. Удивлять, пожалуй, моя вторая задача. Кстати, я упомянул работу. Мне нравится, как вы логически мыслите. В общем, я не собирался вам это говорить прямо сегодня, но знаете ли, не хотите ли быть помощником сыщика? Постоянную зарплату не обещаю, но постоянная работа точно найдется. — С постоянной зарплатой всё же было бы лучше. Хотя у меня всё равно вариантов нет других особо. Я согласен. — юноша протянул руку Петру. — Вот и замечательно. Что ж, Липутин, повезло вам — 50 рублей оставьте при себе. И идите уже, если ничего сообщить не хотите. — Экой вы всё-таки пройдоха, Пётр Степанович! — весело воскликнул Сергей Васильевич, и в хорошем настроении ушёл домой. Верховенский и Эркель тем вечером много говорили. Верховенский и так поболтать с кем-то хотел интересным, да ещё и продолжал свой метод тестировать. Эркелю же было интересно, как так информацию выуживать. Диалог их был бы идеальный, если б в него то и дело Варвара Петровна не вмешивалась — ну уж не сиделось женщине спокойно, всё то она хотела новому постояльцу что-то рассказать, или так свою лепту в какую-то тему внести. Зато скучно в тот вечер никому уж точно не было. Это сейчас вспомнили мы о том, как познакомились Пётр Степанович с Эркелем, а как они дальше делом занимались — это уже потом будет сказано.