Mon amour nommé Jeanne

      Гадание показало, что наиболее благоприятное время для свадьбы Рена и Жанны — ноябрь, но наследник великого клана согласился пожениться не позже дня Цисидзе, который обычно отмечают в августе. Конечно, Чин обращал внимание внука на то, что если не последовать его гаданиям, Рена и Жанну будут ждать несчастья, что с этим нельзя шутить и наследник Тао, как сильный шаман должен это понимать и потому относиться серьёзно, но все слова дедушки Рену — как об стенку горох. Молодой человек упёрся и двигаться не собирался так, что Чин рассудил, что будь что будет и согласился последовать воле внука, раз уж свадебные традиции нарушались с самого начала: Рен сам выбрал себе невесту без рода и племени, не преподнёс девушке ни кольца, ни других подарков при обручении, запустив цепь этих нарушений свадебных традиций, — и теперь уж точно нет смысла так негодовать из-за упёртости Рена в вопросе даты свадьбы. Решено было провести церемонию двадцать третьего августа, — ровно в день Цисидзе в этом году, и кто-то мог бы списать этот символизм на романтичность Рена, но это было бы ошибкой, потому как суровый китаец не опускался до этих «девчачьих нежностей», как сам называл подобные проявления романтичных настроений.

***

      Жанна, как, впрочем, и любая невеста, отчаянно переживала, что они не успеют провести все необходимые приготовления к свадьбе, а приготовлений, действительно, было немало. Правда, часть из них автоматически отметалась в силу того, что невеста была сиротой. Так, например, никто не посылал в семью девушки сватов. Никто не посылал богатые дары родителям Жанны. Смотрин тоже не устраивали, ведь Рен и Жанна были уже знакомы. Правда, пригласили Лакиста в дом Тао, отдавая ему дань уважения по настоянию Жанны. Приглашения на церемонию Жанна и Дзюн смастерили довольно быстро, и изящные кремовые конвертики, в которых аккуратным ровным витиеватым почерком изложено приглашение на церемонию бракосочетания, которую, по причине практического отсутствия католических церквей в Гуйчжоу, решено было провести во дворе замка Тао с приглашённым католическим священником, отцом Антонием.       Среди приглашённых гостей были Поф Гриффит, Райхат, Лайсерг Дител и Миине Монтгомери, Лакист Лассо и Кевин Мендель. Хотели пригласить и Марко, но он исчез после битвы в Святилище Короля, и Жанна всю церемонию печально держала в хрупких изящных ручках пуленепробиваемые очки Марко, которые ей дал Лайсерг, который мирно разговаривал сейчас с Реном. Китаец негодующе ворчал даже во время собственной свадьбы:       — Чёрт возьми… Я не собирался проводить церемонию, а ты меня взял и уболтал…       Лайсерг только примирительно улыбнулся и ответил, бросив тёплый взгляд на смеющуюся Жанну, которая, окружённая Дзюн, Аманэ Теруко и Миине с Ран Тао, фотографировалась в изумительно изящном лёгком белом платье, лиф которого плотно прилегал к её хрупкому стройному стану, а невесомый шлейф юбки, легко струился вслед за девушкой, алые глаза которой полнились невыразимым бесконечным счастьем. Рубиновые очи её подчёркивали алые розы, которыми Дзюн так умело украсила причёску невесты:             — Да ладно тебе, разреши хоть поздравить. И ещё, прости, что всё как-то ни о чём вышло… Тут же исключительно X-Laws. Однако… Только с Марко не смогли связаться. Я всерьёз занялся его поисками, но не нашёл… Я волнуюсь… Ведь настоящие проводы невесты уже были, но Марко не появился… — шепнул Лайсерг Рену, однако Поф, стоявший рядом, всё же услышал и, не разделив обеспокоенности англичанина, усмехнулся:       — Да ты чего? Это ж Марко, небось в зелени той спрятался и издалека на цветущую Деву-сама пялится и рыдает…       — Не удивлюсь, если так… — усмехнулся Венстар, а Рен подумал: «Вполне возможно…»       — Ха-ха-ха, перед глазами образ! — рассмеялся Джон. Но был на торжестве ещё один человек, который, солидарно с Лайсергом, не улыбнулся, когда бывшие товарищи по Турниру, смеялись, вспоминая вспыльчивого капитана. Жанна подняла свои печальные рубиновые глаза на Рена, который в жесте поддержки коснулся плеча девушки, и невеста проговорила задумчиво:       — Разумеется, я бы хотела встретиться с Марко, но, даже без встречи понятно… Наверняка наш Марко непоколебим и без перемен полный любви и справедливости, жив и здоров, — улыбнулась невеста задумчиво-печально.       — Дева-сама… — проговорил Лайсерг. Он бы хотел пообещать, что обязательно отыщет Марко, подбодрить Деву в этот особенный день, вернуть её улыбке светлую безмятежность и тёплую тихую спокойную радость, которой ласково сияли алые глаза обычно, но не мог обещать того, в чём не был уверен, а потому не договорил.       — Ладно, развлекайтесь, пожалуйста… и… спасибо тебе, Лайсерг, что одолжил такой важный предмет… — тихо проговорила Жанна, возвращая очки Марко, которые печально держала в руках и отходя от Рена с мыслью о том, что, пожалуй, ребята правы, и такое острое экспрессивное поведение Марко, которое они описали в своих шутках, вполне допустимо для холеричного капитана.

      ***

      — Дева-сама… — обратился к невесте Лайсерг после того, как Жанна отдала ему очки Марко.       — А?.. — рассеянно откликнулась девушка.       — Если хотите, я Вам подарю этот предмет, — улыбнулся англичанин.       Француженка растерялась и начала оглядываться в замешательстве. На выручку пришёл Рен: парень подплыл к возлюбленной и, мягко приобняв за плечи, шепнул:       — Соглашайся…       И Жанна согласилась, с благодарностью принимая такой ценный подарок от Лайсерга.

***

       Жанна обернулась, окидывая взглядом происходящее и улыбнулась: по всему саду Тао были расставлены таблички с традиционными китайскими свадебными иероглифами «двойное счастье», гости улыбались, выпивали за благополучие семейной жизни Рена и Жанны, за их здоровье и процветание, за мирную счастливую жизнь молодых, желая им долгих лет и семейного счастья без разногласий и ссор. Десятки цзян-ши дома Тао стояли по всему саду с табличками, на которых были написаны иероглифами пожелания счастья и благополучия. Кто-то общался, а кто-то — фотографировался в прекрасном саду. Кевин на свадьбу пришёл в чёрной маске, чтобы не портить праздник и не пугать гостей видом своего обезображенного лица. Десятки цзян-ши дома Тао прислуживали, разнося напитки и угощения, с трудом лавируя с подносами между нарядными гостями и поздравительными табличками, которыми украшен сад. Жанна никогда раньше не ощущала себя такой живой и счастливой, как в тот день. Её алые чистые глаза полнились слезами бесконечного истинного счастья, хоть Рен и запретил ей сегодня плакать, сдержать слёз счастья она не сумела, тем более, что и другие женщины на торжестве, — Ран и Миине, — плакали с ней. Девушка прошла к Чину Тао, который одиноко сидел в своей инвалидной коляске в стороне. Старик в последние годы стал плох здоровьем, что совершенно не удивительно, и даже закономерно для его преклонных семидесяти семи лет.

      — Поздравляю, дитя… Ты станешь хорошей внучкой для меня. Пусть Рен и отличается непокорным своевольным нравом даже среди представителей клана, он — наша надежда, и я рад, что мой непокорный внук сам нашёл себе невесту, да ещё и такую хорошую девушку, как ты. У тебя, девочка моя, необыкновенно сильное и чистое сердце. Ты точно сможешь создать с Реном семью и родить достойного наследника нашего клана. Рен может показаться сложным или озлобленным, но я рад, искренне рад, что ты смогла увидеть его доброе мягкое сердце за напускной сухостью и жёсткостью. Он вовсе не плохой, просто… С ним случилось много плохого. Когда-то он не знал ничего, кроме всеуничтожающей ненависти, но, к счастью, смог найти своё счастье и удвоить его… И вот теперь я вверяю внука тебе, Жанна. Я спокоен. Раз уж он сам тебя выбрал, значит, полюбил, и я могу больше ни о чём не переживать. Но праздник в самом разгаре, а ты сидишь тут со стариком, вместо того, чтобы развлекаться со всеми… Не переживай, чуткое доброе дитя, я не сочту оскорблением, если ты меня оставишь ради гостей… Хе-хе, тонгари моего упёртого внука опять пришло в негодность, думаю, этот молодой человек, который сейчас разговаривает с ним, подшучивает над моим внуком, хе-хе… М-да, Рен никогда не умел веселиться со всеми. Иди к своему мужу, Жанна, ты сейчас нужна ему…       Француженка начала оглядываться в поисках мужа, которого, действительно, пытал разговором Джон Денбат; на шее гостя уже готовы были сомкнуться руки Рена. Жанна извинилась перед Чином и поспешила на выручку старому товарищу. Как оказалось, старый Тао оказался прав, и Джон просто неудачно пошутил над самолюбивым китайцем, чем вызвал в памяти того болезненное воспоминание о неуклюжих потугах родить что-то смешное, которые силился когда-то выдавить из себя Чоколав. К счастью, девушка блестяще справилась со своей миротворческой миссией, чем сохранила если не жизнь, то по крайней мере здоровье Джону. Празднество продолжалось до самого заката, и гости разошлись, только когда на чёрном небе начали вспыхивать яркие чистые звёзды.       Этот насыщенный событиями день очень утомил Жанну и Рена, но всё же в большей степени осчастливил их.