Выслушай, пожалуйста

Я так и остался сидеть на своей кровати в мужской спальне. Я не был тут пару дней, а это место казалось таким родным, будто тут я провёл все свои годы жизни, которых не помню. Яков куда-то ушёл. Наверное, как всегда следить за всеми. Странно, что не за мной. А хотя, почему я в этом так уверен? Он считает меня самым подозрительным из спецотряда. Возможно сейчас он стоит за дверью, ожидая от меня нож в спину. Однако его поведение довольно странное. Если он так мне не доверяет, почему почти силой притащил меня обратно сюда? Не спокойнее ему бы было, если бы я и дальше сидел в тайной комнате и не высовывался? Или может он наоборот сделал это, чтобы я постоянно был на виду? Это было бы логично и в его стиле. В любом случае, даже если это его какой-то коварный план, я был безмерно ему благодарен. Вернуться сюда было лучшим решением. Здесь спокойно и как-то по-родному. Здесь комфортно. Послышался звук открывающейся двери. Посмотрел в сторону вошедших. Увидел Ганса и Элиаса, которые о чём-то увлечённо болтали. Ровно до того момента, как Ганс посмотрел на меня и замолчал. Элиас, уловив это, тоже притих, ожидая дальнейшего развития событий. — Н-немо? — проговорил Ганс, — а ч-что ты т-тут делаешь? — Долгая история, — ответил я и невольно отвёл взгляд в сторону, — но я решил, что нет смысла и дальше сидеть в тайной комнате, потому, с вашего позволения, я снова буду здесь. — Немо, — подключился к разговору Элиас, — ты уверен? Это же ведь дело твоей безопасности. И вправду. Дело моей безопасности. И почему я настолько сильно поверил Якову? Как показывает предыдущий опыт, дело это надёжно ровно столько же, сколько швейцарские часы. Ну, да, он забрал мои одеяло и подушку, ну и что? Взял бы из кастелянной другие и вернулся бы обратно. Знаю, что моё моральное состояние намного лучше здесь, но ведь логичнее было бы остаться в тайной комнате. Однако слова Якова о моей безопасности внушали доверие. Я без понятия почему, но внушали. — Спасибо за беспокойство, Элиас, — проговорил я, улыбнувшись, — но я абсолютно уверен. В тайной комнате мне было...так себе. — Как скажешь, Немо. Если тебе так удобнее, то хорошо, — ответил тот, после чего эти двое прошли в комнату, больше не заводя со мной разговор. Я решил пройтись. Я так давно этого не делал, что отвык. Конечно, навязчивые мысли о том, что сразу, как выйду на улицу, увижу Шмидта, всё ещё посещали меня, но мне как-то стало на них всё равно. Думаю, если б он заметил мою пропажу, или реально хотел меня найти, то приехал бы ранним утром. А сейчас почти вечер. Мне ничего не угрожает. А даже если угрожает — плевать. Я что-нибудь придумаю. Я сбежал от него один раз (которого из-за амнезии не помню), сбежал другой, сбегу и третий, если понадобится. Я не сдамся и не поддамся. Я не такой. Я вышел на крыльцо. Тёплый весенний ветерок нежно обнял мою кожу. Я сделал жадный глоток свежего воздуха. Хорошо. Очень хорошо. Захотелось оторваться от реальности, присесть на крыльцо и просто наслаждаться погодой. Но увы, терять бдительность нельзя, как бы спокойно мне не было. Прошёл дальше, вдоль соседних казарм. Вышел на тренировочную площадку. Взглянул на мишень. Вспомнил недавно всплывший факт о том, что я ни разу не выходил на поле боя до попадания в спецотряд. Очень странно, учитывая мои навыки в бою. Вспомнились все тренировки с сержантом Леманн. В какой-то мере без них сейчас тоскливо, хоть они и выжимали все соки. Свернул на тропу, где обычно проводились забеги. Вспомнил, как бежал тут вместе с Яковом, как предложил снять тому маску, когда тот заметно запарился, и, что удивительно, он меня тогда послушал. Я невольно улыбнулся, вспоминая эту ситуацию. Продолжил шагать, как вдруг увидел, как спереди от меня дорогу перебежало небольшое серое существо. Я остановился. Кот! Маленький, серый, худенький кот. Попытался позвать его с помощью «кс-кс-кс», но животное, лишь испуганно посмотрев на меня, побежало дальше. Удивительно. Из-за войны не ожидал, что удастся увидеть здесь какое-либо создание вроде кота. Последний раз я видел кошку лет в 13, когда вопреки запретам отца выбрался на улицу, за ворота, за что потом хорошенько получил. Я завис. Просто завис, когда эта мысль промелькнула у меня в голове. Что это было...это же...воспоминание?! От удивления у меня сам по себе открылся рот. Я не мог ничего понять, зато в голове чётко рисовалась картина из прошлого. «— Ну Ка-а-арл! Ну пожалуйста-а-а! — умолял я учителя, не собираясь сдаваться. Я уже устал от вечного контроля отца, от постоянных вылазок куда-то только с кем-либо по определённой траектории и внутри ограждений территории, хотелось хоть что-то в этой никчёмной жизни сделать самостоятельно. Надоело. — Вальтер! До чего же ты неугомонный, а! Я же сказал, что нет! Знаешь, что потом твой папаша мне за это сделает? — Он не узнает! Ну пожалуйста! Прошу! Ну чего тебе это стоит?! Пожалуйста, пожалуйста, умоляю! Ка-а-арл! — настаивал я, пока тот томно вздохнул. Пусть вздыхает, сколько хочет. Я всё равно своего добьюсь. — Вальтер Вальтер...вот что у тебя точно в отца, так это упрямость! Хорошо! Слушай меня сюда внимательно. Сегодня твой отец должен поехать навещать отряды солдат. Произойдёт это где-то...— Карл глянул на часы, — через час. Так вот тогда, спустя где-то минут пятнадцать после его ухода, я подойду к охранникам и придумаю какой-нибудь бред, по типу о-ой, я слышал взрывы, сходите-ка ребятки проверьте, это всё-таки ваша работа. Они скорчат свои недовольные гримасы, как, знаешь, они это обычно делают, может быть цокнут даже, но проверять пойдут. Тогда ты пулей, слышишь, пулей выскочишь за ворота. Я буду стоять возле ворот с обратной стороны, кинь какой-нибудь камешек, как вернёшься, чтобы я знал, что охранников снова нужно отвлечь, дабы ты зашёл. Вернёшься ровно через сорок минут, Вальтер! Ладно, с цифрами у тебя плохо, но чтобы хотя бы примерно уложился во времени, понял меня?! Если твой отец узнает, что ты сбегал, я не буду тебя прикрывать, понял? Сам будешь это разгребать потом! И к слову... умоляю, Вальтер, не уходи далеко. Я прекрасно понимаю, насколько тебе хочется сбежать, но потерпи немного до того момента, как станешь хоть немного самостоятельным. А сейчас просто не отходи далеко от забора. Идёт война, мало ли что случится! Сам знаешь, как я за тебя переживаю... Половину я прослушал. Какое мне дело до его старческих нравоучений? Будто от матери мне их недостаточно. Зато другую половину, состоящую из нашего плана, слушал с огромным удовольствием, запоминая каждую деталь. Единственное место, где я мог почувствовать себя свободным — улица, и сейчас я отправлюсь туда. Один. Со мной не будет ни матери, ни охраны, никого. Наш план сработал. У меня получилось! Я оказался на улице! Один, абсолютно свободный! Меня переполняло счастье. Пусть оно короткое и мнимое, и как только я вернусь домой, снова буду вынужден слушать бредни отца о будущем новом мире, где люди откажутся от эмоций и будут жить хорошо. Как можно жить без эмоций хорошо? Что это за идиотизм? Карл тоже так считал, но оба мы молчали. Мы были бессильны против него. Я отошёл от ворот. Кругом лес с кучей появившихся с помощью людей и машин троп и тропинок. Я куча раз проходил мимо этого места с мамой, но сегодня оно выглядело по-особенному. По-живому. По-свободному. Я прошёл по одной из тропинок, как вдруг наткнулся на кошку, перебегающую мне дорогу. Трёхцветное (белый, рыжий чёрный) маленькое создание. Позвал её, кискиская. Она повернулась на меня. Зелёные глаза устремились в мою сторону, после чего существо подошло и потёрлось о мою ногу. Я упал на корточки, поглаживая кошку по голове и под мордочкой. Она замурлыкала, подставляясь под ласки. Всё оставшееся время я провёл с этим милейшим созданием, а когда понял, что мне нужно уходить, попрощался с ней так, словно она человек, после чего удалился. План сработал идеально, но отец всё равно узнал об этом. В тот день он орал на меня так, как, кажется, не орал никогда. Использовались и ругательства, которые я до этого никогда не слышал, и агрессивное объяснение, что так делать не нужно, и угрозы... А в качестве наказания отец посадил меня в какую-то белую комнату, о существовании которой я даже не подозревал, и запер меня там же. Я пробыл там дня три. Там не было ничего, только белые стены и подобие кровати. Мне казалось, что я сойду там с ума. Я был абсолютно один. Вокруг была абсолютная тишина. А эти три дня были худшими в моей жизни ». Я стоял, как вкопанный и не мог пошевелиться. Я был в шоке. В шоке от того, что что-то вспомнил, в шоке от воспоминания и его содержания, и, в конце концов, в шоке от того, насколько красочно я его помнил. Каждую мелочь. Каждую деталь, начиная от выражения лица Карла, продолжая шикарной трёхцветной кошкой, заканчивая криками Шмидта и адской белой комнатой. Я не мог осмыслить собственное воспоминание. Я просто стоял и не двигался, стараясь о чём-то подумать, но этого сделать не получалось. Вдруг ко мне в спину, между лопаток, упёрлось что-то твёрдое. Я вздрогнул, резко обернувшись. Упёрся в меня револьвер. Упёр в меня его Яков. Когда он успел подкрасться? — Что делаем, шпион? — спросил он, смотря прямо мне в глаза. Он еле заметно нахмурился, очевидно, заметил мой обеспокоенный взгляд. Я нервно сглотнул. — Яков, убери револьвер. И в принципе уберись отсюда! — чёрт, я не это хотел сказать...— ты последний человек, которого я хочу сейчас видеть. Просто оставь меня в покое! — эмоции говорили за меня. Я не хотел этого говорить, оно само как-то...Это не я... — Немо, да вы не в себе, — сказал не без ехидства Яков, после чего безразлично пожал плечами, убирая пистолет и удаляясь с моего поля зрения. Твою мать. Что я только что наделал? Яков итак ставил под огромное сомнение мою надёжность, а теперь, наверное, вообще за человека меня считать не будет. Ладно. В данный момент меня это мало волнует. Нужно сначала разобраться с самим собой. Я вернулся в казарму. Уже наступил ужин, и я, соответственно, на него пришёл. Видеть не хотелось никого, но есть то нужно. От естественных потребностей никуда не деться. Ребята очень по-разному отреагировали на мой выбор уйти из тайной комнаты. Оливер сказал, что поддержит любое моё решение, Дорис сказала, что это прекрасно, что теперь я от всех не отделён, Вольфганг порылся в своём дневнике и сказал, что если я его друг, то могу остаться, Руф сказала, что я настоящий мужик, а Хельга сказала, что это довольно глупо, но если я так хочу, то пусть. М-да, на самом деле их мнение — последнее, что я сейчас хотел слышать. Было абсолютно не до этого. Весь вечер я провёл в библиотеке. Нет, я не читал. Мне просто нужно было посидеть в тихом месте и подумать. Я думал, но ни к чему не приходил. Мысли путались. Так я просидел до ночи, прежде чем отправился в спальню. Но и там я не спал. Во-первых, снова мешали мысли, во-вторых, режим так просто не восстановишь, а в-третьих грызло чувство вины. Я не должен был так отвечать Якову. — Яков, ты спишь? — убедившись, что все остальные спят, спросил я у владельца койки сверху, заранее зная ответ. Но он промолчал. Я встал с кровати, посмотрев на Якова, который, в свою очередь, смотрел на меня. Гад. Не спит и издевается. — А что, Немо? Я же последний человек, которого вы хотите видеть, к чему такая честь? — наконец ответил он, играя обиду. — Извини меня, — выпалил я, виновато опустив голову. — Немо, Немо...— протянул Яков, — от твоих извинений толку столько же, сколько от попыток Элиаса нормально сражаться, будучи слепым, — я чуть-чуть опешил от такого сравнения. Какой же он всё таки бестактный. — Яков...я...— я метался в сомнениях, думая, говорить или не говорить. Всё таки решился, — я кое-что вспомнил. Яков молчал с минуту, после чего поднялся с койки, аккуратно спускаясь. Я ошарашенно посмотрел на него. Оказавшись на полу, он присел на мою кровать, предварительно осмотрев её (как я предполагал, на наличие оружия). — Рассказывай, — наконец сказал Яков, придвигаясь ближе к подушке, жест, намекающий мне сесть рядом. Я так и сделал. Глубоко вздохнул и поёрзал на месте, прежде чем начать свой рассказ.