Выслушай, пожалуйста

— Нет. — твёрдо произнёс я, как только Яков закончил своё повествование. Мне даже показалось на мгновение, что он издевательски шутит, однако, похоже, парень говорил абсолютно серьёзно. — До чего же ты предсказуем, мистер шпион, — проговорил Яков практически у меня над ухом. Он всё ещё продолжал разминать мои плечи, то сжимая и разжимая их, то легонько поглаживая. Такой контраст доставлял мне неимоверное удовольствие, но расслабиться я не мог, а потому чувствовал себя дико неуютно, — но вынужден тебя огорчить. У тебя нет выбора. — Яков, не-е-ет, — протянул я, — я, конечно, в отчаянии, но не настолько, чтобы идти на это самоубийство, — говорил я настолько спокойно, будто решалась не моя судьба, а, например, с чем лучше съесть суп — с сухарями или с лепёшкой (я выбрал бы второе). — Как же с тобой тяжело, — выдохнул Яков и наконец убрал руки с моих плеч на стол, — послушай, на что ты рассчитываешь? Думаешь, что бездействием решишь все наши проблемы? Что Шмидт в конечном итоге не найдёт тебя и не превратит в бесчувственное создание, как и твою мать? Или думаешь, что остальная часть спецотряда, которые являются полнейшими идиотами, смогут придумать план получше? Рассчитываешь на Элиаса? Рассчитывай, но скажу сразу, даже он тут абсолютно бессилен против остальных, которых вечно всё не устраивает. Договориться с толпой баранов не получится. Они думают лишь о себе и им совершенно плевать на твоё благополучие, их заботит лишь то, что план должен подстраиваться под их комфорт и удобство. Я же говорил, что все люди в этом мире эгоисты, Немо. Так что либо ты действуешь по моему плану, либо миришься с участью марионетки своего папочки. Что выбираешь? Вот тут я уже напрягся. Лёгкая паника охватила меня. Разумеется, я чувствовал, как он пытается на меня надавить, дабы склонить на свою сторону. Но тем не менее, хоть это и было манипуляцией, Яков был абсолютно прав. И от осознания правдивости его слов мне стало тревожно, хоть я и не подал виду. Я сам не заметил (а уж тем более это не контролировал), как мои руки потянулись к его запястьям и, схватив их, направились вверх, обратно к моим плечам. Странно, но тот поддался и без лишних вопросов вновь положил ладони на мои плечи. У меня не было никакого объяснения ни моим действиям, ни молчанию Якова насчёт них. Мы оба просто проигнорировали этот странный жест, и я был благодарен судьбе за это. Он снова обеспечил моим плечам приятные массажные движения, а я смог немного расслабиться. По крайней мере, я больше не был таким напряжённым. — Слушай...— я сглотнул, — я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь, и осознаю это, но...это ведь какое-то безумие. Тебе самому не было бы страшно за свою судьбу? — В такой ситуации я никогда бы не оказался, мистер Немо, — проговорил Яков не без ехидства, которое вновь появилось в его голосе, — конечно тебе будет страшно. Но повторюсь — выбора у тебя нет. Либо за нас, либо против себя самого. Я вздохнул, приняв про себя решение в пользу этого плана. Вслух я не сказал ни слова, но Яков, очевидно, всё понял. В библиотеке вновь настала тишина, лишь еле уловимое трение пальцев Якова об ткань моей одежды доносилось до ушей. Он ещё минуту, может, две, разминал мои плечи, после чего, когда руки в перчатках удалились от моего тела, тот покинул библиотеку, оставив меня наедине со своими мыслями. А подумать мне было о чём. Но не хотелось. Крайне не хотелось. Каждый раз, когда я погружался в свои мысли, это каждый раз меня морально разрушало. Я встал со стула и осмотрелся. Не мог налюбоваться тем, что библиотека выглядела...обычно? То, что сделали с казармой, просто ужасно, и мне казалось, здесь не осталось нетронутого места. Даже в стенах в кастелянной виднелись следы от пуль. А здесь, в библиотеке, всё было как раньше, и это не могло не радовать. Прошёлся мимо шкафов. Подошёл к одному из них и взял с полки первую попавшуюся книгу. Не став читать ни название, ни автора, пролистал на случайную страницу, про себя зачитав первую строчку: «Наука — отнюдь не только знания. Наука — ещё и способ выжить в этом мире». Я хотел прочитать дальше, но внезапно застыл, понимая, что в мыслях вырисовывается картина: «—...И помни, Вальтер, что наука — это не только знания, это ещё и способ выжить. — чётко проговаривала мама своим нежным от природы голосом, но не без ноток строгости в нём. Я сидел на своей кровати, а она стояла прямо надо мной. Я не вникал в её лекцию, которую, очевидно, она читала из-за регулярных приказов отца на этот счёт, но искренне пытался сделать вид, что её слушаю. Не потому что иначе бы мне досталось, вовсе нет, просто таким образом я показывал всё своё уважение и любовь по отношению к ней. Отец был помешан на том, чтобы я регулярно слушал нравоучения на тему науки. Он постоянно заставлял кого-то разговаривать со мной на эту тему. Карла, маму, и иногда даже удосуживался делать это сам. Благо, такие дни были очень редки. В основном это делал Карл. Чуть реже него мама. При всём моём уважении к учителю, маму было слушать гораздо приятнее. И вот сейчас, когда она наконец закончила, неожиданно присела на мою кровать рядом со мной. Я удивился: обычно она так не делала, и по окончании лекции молча выходила из моей комнаты, но не в этот раз. Мама тяжело вздохнула, а я напрягся. Она на меня не смотрела, её голова даже не была повёрнута в мою сторону. Она промолчала несколько секунд, после чего заговорила: — Вальтер, есть разговор, — её голос звучал как обычно строго, но я смог уловить в нём едва различимую взволнованность. — Я тебя слушаю, мам, — ответил я. — В общем, ты уже не маленький, и, вероятно, должен понимать, что твоей отец планирует изменить человечество. Он планирует создать идеальный образец человека без эмоций и чувств с встроенным в него рациональным мышлением. И... какое-то время он хотел, чтобы первооткрывателем, то есть подопытным, то есть...ну, ты меня понял, стал либо доброволец, либо один из уже умерших солдат. Но недавно мы пришли к выводу, что первым полностью модифицированным человеком в истории стану я. Эта новость стала для меня словно удар током. Однако я не подал виду. Сильно выражать эмоции в этой семье было нельзя. — Когда? — произнёс я слегка дрожащим голосом. — Поскольку Карл ещё не выяснил определённых аспектов этой операции, то, смею предположить, через пару лет, — отчеканила мама. — Но это ведь значит, что ты...станешь бездушной? — спросил я, чувствуя, как к горлу подбирается тошнота. — Считай, что так. Ты ведь в курсе, что тоже не избежишь этой участи? — Мам, ты уверена? Это точно? Есть ли вероятность, что этого всего не будет? — спрашивал я, ощущая, как что-то внутри меня разрушается. — Вальтер, уже всё решено. Такого наше предназначение и увы, от этого никуда не деться, — серьёзно проговорила мама, однако её тон внезапно сменился на обеспокоенный, — но если вдруг у тебя появится такая возможность... немедленно воспользуйся ею. Я уже смирилась со своей судьбой, но ты до последнего не вздумай этого делать. Я прекрасно знаю, что ты этого не понимаешь и не хочешь. Все мы здесь этого не понимаем и не хотим. Но в тебе явно больше воли, чем во мне. Я делаю это только ради твоего отца. Он не плохой человек, но чересчур помешан на этой идее. Поэтому, если найдешь способ всего этого избежать, то сделай это. И прошу, никому не говори, что я тебе это сказала. Отец не должен узнать. Ты меня понял? Я молча кивнул, а мать слабо улыбнулась. Она встала и направилась к выходу из комнаты, но внезапно перед самой дверью остановилась. — Не вздумай расстраиваться. Я рассказала тебе это для того, чтобы ты заранее был к этому готов, а не для того, чтобы убивался. — словно прочитав мои мысли, сказала мать, после чего удалилась. А я, не в силах переварить услышанное, решил отвлечься и направился в кабинет к Карлу, наблюдая, как тот оперирует пострадавших в бою солдат. Смотреть на кровь было сейчас явно лучше, чем думать о том, во что совсем скоро превратят мою мать.» Книга вывалилась из моих рук на пол. Послышался звук столкновения твёрдой обложки с полом. Зато я остался стоять на месте, осознавая своё второе воспоминание. Меня не удивило, что я что-то вспомнил. После первого воспоминания я почти каждую секунду ожидал, что вспомню что-нибудь ещё. Не нужно быть гением, чтобы понять, что если я уже что-то вспомнил, то значит, амнезия постепенно рассеивается. Тяжело было это признавать, но, к сожалению, так оно и было. Зато меня удивило то, что я вспомнил. Я вспомнил маму и то, какие приятные чувства она у меня вызывала. На душе стало невероятно тепло. Я не помнил почти ничего, связанного с ней, зато свои эмоции насчёт этой женщины помнил отчётливо. Мама... Я слегка улыбнулся, думая о ней. Но улыбка сошла с моего лица сразу же, как я вспомнил моё недавнее пребывание у генерала и то, кем моя мать стала. Мне стало тяжело дышать. Этого не может быть. Я мигом побежал в архив и заперся там. Это было единственное место, где меня никто не мог тронуть. Прислонился к стене и скатился по ней же вниз, оказавшись на полу. Закрыл лицо руками и зарыдал. Это был первый раз, когда я делал это за всю жизнь, которую помнил. Я рыдал громко, всхлипывая и не сдерживаясь в эмоциях. Мне было больно. Невероятно больно. В тот момент, который я вспомнил, мне почему-то казалось, что я смогу что-то придумать, прежде чем маму превратят в то, чем она является сейчас. Нет. Не успел. Она больше никогда не будет такой, какой была. Теперь это просто бесчувственное существо, не способное на эмоции. Даже если я всё вспомню, я больше никогда не смогу с ней поговорить. Мама... Я сидел на этом холодном полу в архиве и ревел, как последняя сука. Мои руки то закрывали лицо, то периодически меняли своё положение, обнимая колени, в которые я утыкался. Я не знал, сколько это продолжалось. Мне было всё равно. Без понятия, сколько времени прошло, прежде чем я успокоился. Вернее как успокоился — слёзы просто уже не лились, а на душе чувствовалось полное опустошение. Собравшись с мыслями, поднялся с пола и осмотрелся. В этом месте было настолько тихо, что аж не по себе. Но, тем не менее, здесь мне было даже комфортнее, чем в библиотеке: помимо того, что это место не тронуто, так ещё меня здесь никто не найдет. Интересно, а почему я забыл об этом месте и не оставался тут..? Во всяком случае, теперь буду. Но в архиве было довольно тесно. К тому же душно. Потому я решил выйти обратно в библиотеку. Открыв запертую дверь из архива, вышел, натыкаясь на Якова, стоящего напротив меня. Я ошарашенно смотрел на него. А тот, в свою очередь, своим обычным взглядом смотрел на меня. — Как...как давно ты здесь? — вырвалось из меня, пока я осознавал, что только что произошло. — Достаточно, чтобы понять причину твоих красных глаз. — проговорил Яков, пока я мысленно проклинал эту ситуацию. Почему он всегда оказывается не в нужном месте не в нужное время?... Я в последнюю очередь хотел, чтобы это кто-то слышал, а уж тем более, если речь идёт о Якове. — Просто забудь. — произнёс я, собираясь пройти дальше, но парень преградил мой путь. — О не-е-ет, — в своей привычной ехидной манере протянул он, — забывать я не собираюсь, и ты, между прочим, мне всё расскажешь. Я почувствовал, как медленно, но верно, начинаю раздражаться. — Нет, Яков. Я не обязан тебе ничего рассказывать, да и не хочу. Я не доверяю тебе и не имею никакого желания в чём-либо тебе открываться. — отчеканил я, будто учил эту фразу. На что тот лишь усмехнулся. Другой реакции я и не ожидал. — Всё равно же проговоришься. — сказал Яков, на что я закатил глаза. Попытался снова пройти, но мой путь вновь загородили. Я постепенно начинал закипать. — Дай мне пройти. — твёрдо и чуть повысив голос проговорил я. — Ты что-то вспомнил. — игнорируя мою просьбу, произнёс парень. Я напрягся. Как, чёрт возьми, у него получается читать меня, как открытую (точно такую же, которая, как я подметил, до сих пор лежала на полу в библиотеке) книгу? Не желая признавать его правоту, я сделал очередную попытку пройти, и на этот раз Яков не стал мне мешать. Спустившись в библиотеку, я присел на стул, тяжело вздыхая. Поставил локоть на стол и опёрся на него рукой, пялясь в какую-то дальнюю точку. Мне снова хотелось исчезнуть. Яков спустился вслед за мной. Пройдя вдоль книжных шкафов, он подошёл к столу, садясь на него недалеко от меня. Я смотрел в противоположную от него сторону. Внезапно я почувствовал, как чужая рука прошлась по моей голове. Я вздрогнул от неожиданности, но ничего не сказал. Яков зарылся ладонью в мои волосы, играясь с ними, перебирая прядки, наматывая их на палец и обратно разматывая. Меня начало пугать чрезмерное проявление тактильности с его стороны. — У тебя великолепные волосы, мистер шпион. — выдал Яков, а я опешил от его такой непредсказуемости. У меня не было идей, как реагировать на данный комплимент, а потому я промолчал, ещё больше напрягшись. Мне никогда не понять его поведение. Это он постоянно ведёт себя подозрительно, а не я, что тот упорно пытается мне доказать. На протяжении минут трёх Яков продолжал терроризировать мои прядки, а я продолжал пялиться в никуда. И неизвестно, сколько бы ещё это продлилось, если бы я резко не ощутил бы неимоверный голод. Ну естественно, я же не завтракал. Да и чем, если из еды я умею готовить только один единственный омлет по Яковскому рецепту, а ребята из спецотряда почему-то начали готовить себе сами, а не по правилам дежурства? Я встал со стула, прерывая игры Якова с моими несчастными волосами. Даже не смотря в его сторону, я направился в столовую. Что ж, снова приготовлю себе омлет. Не сдохну же я, если буду питаться одной едой на протяжении какого-то времени. Да даже если сдохну, это будет не самый худший вариант моей судьбы. Оказавшись в столовой, направился на кухню. Взял сковородку и вздохнул от безысходности. Собирался уже поставить её на плиту, как вдруг сзади меня послышался до боли знакомый мне голос. Из-за неожиданности я чуть не уронил сковородку на пол. — Снова собираешься яйца жарить? — усмехаясь, проговорил Яков. — А у меня есть выбор? — раздражённо ответил я. — Выбор есть всегда, мистер Немо. — произнёс Яков. — Правда что-ли? А утром ты утверждал, что выбора у меня нет. — не без нотки агрессии сказал я, желая, чтобы он наконец-то оставил меня в покое. — Ну почему же? И тогда выбор у тебя был. Вот только один из вариантов был равносилен твоей смерти, а я не думаю, что тебе было бы охота рассматривать такой вариант. — ответил тот. — Просто оставь меня уже в покое. — немного повысив голос, попросил я. Яков промолчал с минуту, прежде чем вновь заговорил: — Уходи с кухни. — произнёс он, ставя меня в ступор. — Что? — переспросил я. — Немо, не притворяйся глухим. Уходи с кухни и жди меня в столовой. — приказал Яков. Я опешил, но почему-то, положив сковородку на плиту, послушно выполнил его указание, выйдя из кухни в столовую. Сев за стол, принялся его ждать, одновременно поражаясь тому, как ему каждый раз удаётся заставить меня его слушаться. Я в целом поражался этой персоне и его поведению. Разве человек может быть настолько противоречивым? Ну, не совсем человек, конечно, но ведь у чёрных отступников всё точно такое же, кроме крови и длительности жизни, так что это особо не играет роли. Когда я разгадаю загадку своей собственной личности и всё вспомню, то обязательно, честное слово, примусь за его. От моих раздумий меня отвлёк звук открывающейся двери. Изначально я подумал, что это Яков вышел из кухни, но нет — это кто-то входил в столовую. Я посмотрел в сторону вошедшего и распознал в нём Дорис. — Омен, ты здесь! — окликнула меня девушка. — а ты чего здесь сидишь? Ой, ты наверное голоден, да? А я вот как раз собиралась готовить, могу приготовить на нас двоих! Я как раз новый рецепт придумала, как раз попробуем. — Нет-нет, Дорис, спасибо, ничего не надо, — еле как выдавив из себя улыбку, проговорил я, — и к слову, мне жаль, но кухня занята. — Оу, очень жаль, — разочарованно ответила Дорис, — я тогда зайду позже. Увидимся! А, кстати, если проголодаешься, сообщи мне, я с радостью тебе что-нибудь приготовлю. Обойдусь, — подумал я, но вслух, как обычно, не сказал. Промямлил неуверенное «обязательно», после чего девушка вышла из столовой. Но не прошло и пяти минут, как в столовую снова кто-то зашёл. На этот раз это была Руф. И что сегодня за день посещения столовой...? Увидев меня, Руф заулыбалась. — Здарова, Немо! Как поживаешь? — в привычной себе грубоватой манере поприветствовала меня та. — Привет. Нормально. — сухо ответил я, не имея никакого желания вести с ней разговор. — Отлично. Слушай, ты не видел здесь пачку сигарет? Моя прекрасная Хельга забыла её здесь и просила меня принести. Я отрицательно покачал головой. Руф тихо вырвалась и начала обыскивать столовую в попытке найти злосчастную пачку. — Кстати, Немо. Не видел Якова? Хельга просила передать, если я увижу, чтоб он зашёл к ней. Так вот, если его увидишь ты, то передай ему, по-братски. Просто понимаешь, я безу-у-умно люблю мою милую Хельгу, но мне не хочется лишний раз шарахаться по казарме в поисках этого бешеного параноика. Идёт? Спасибо, — не став дожидаться моего ответа, проговорила Руф. Я в свою очередь молча кивнул. Но меня эта просьба слегка удивила, — о, вот же она! — наконец найдя пачку сигарет, воскликнула та, — в общем, рассчитываю на тебя! — сказала она, прежде чем уйти из столовой. Её приход дал мне пищу для размышлений. Зачем вдруг Хельге понадобился Яков? Не успел я о нём подумать, как он наконец-то вышел из кухни, держа в руках тарелку. Подойдя к столу, тот поставил её передо мной и я смог разглядеть макароны с сыром. Не самая лучшая еда, конечно, но голодный я накинулся на неё с превеликим удовольствием. — Немо, твою мать, последний раз тебе готовлю. Учись уже готовить сам. — проговорил Яков, но я ничего не ответил: слишком был увлечён поеданием этих великолепно вкусных макарон. Закончив, я отнёс тарелку на кухню и вернулся в столовую. Яков тоже присел за стол. Я сел рядом с ним. — Ну чтож, мистер шпион, теперь то вы мне расскажете о том, что вы вспомнили? — спросил Яков. —...Так это была взятка. — догадался я. — Можно и так сказать. — ухмыльнулся он, а я вздохнул, прежде чем сдаться и всё-таки всё ему рассказать. Это уже был второй раз, когда я доверял ему самое сокровенное. Интересно, зря ли?...