Он не молчит

Переезд дался тяжело. Помимо расставания с привычным окружением его сопровождали и начавшиеся постоянные ссоры родителей, которые отзывались и на нас с Олей. Сначала она плакала при каждой ссоре. Затем она изредка начала их терпеть, мужественно сооружая плотины напротив потоков слёз. А после и вовсе, кажется, свыклась с положением дел. Будто так было всегда. Но плотины рушились, пуская накопившие свою силу бурные потоки слёз наружу. Это понятно, ей всего шесть лет. Я всегда успокаивал её. Пытался отвлечь. Мне очень тяжело было смотреть на моё заплаканное маленькое счастье. Иногда я думал, что она единственная, кто способен очистить этот мир от всего самого плохого. Сверкающая и чистейшая улыбка, в которой проглядываются ряды маленьких ровненьких молочных зубиков. Горящие жизнью глаза, будто заставляющие тебя радоваться. Маленькие ручки, от прикосновений которых по всему твоему телу волнами будет раздаваться неописуемое тепло. Всё это — она. Моя сестра. Оля. Олечка. Сейчас она мирно сопит в кровати, неуклюже обнимая своими руками мою. Я медленно отстранился, отдал напоследок своей сестре наполненный любовью взгляд сквозь толстенные окуляры, а после двинулся в свою комнату. Честно говоря, идти в коридор было страшно. Не хотелось уходить. Я бы с радостью заснул рядом с Олей, но кроватка у неё и так маленькая. Дверь с лёгким скрипом открылась, меня сразу же покрыл лёгкий сквозняк, а армия мурашек по всему телу встала по стойке смирно, не то от резкой прохлады, не то от страха. Скорее от всего вместе взятого. Я на цыпочках побежал в свою комнату, будто нахожусь на олимпийских играх, где я стремился победить. Моя голова стала деревянной и потеряла способность поворачиваться, а глаза сомкнулись со страшной силой. Всё равно ни черта не было видно, даже пресловутая луна, кажется, пропала с неба. А если держать глаза закрытыми, то почему-то становилось спокойнее. Но не достаточно. До одеяла было далековато. Оказавшись у себя, я тут же затворил дверь и оказался в своих родных четырёх стенах. Тут хоть и всё так же темно, как и в коридоре, но монстров здесь нет. Наверное. Поэтому я и укутался в одеяло как следует. Сердце всё ещё неустанно отбивало тираду, перекачивая кровь, полную адреналина. Успокоилось оно только через несколько минут, и я начал свои попытки заснуть. Как назло, именно сейчас комнату своим светом озарила луна, будто с опозданием пришедшая на свой пост. Мои родные четыре стены покрылись полумраком, а некоторые отражённые от лунной поверхности солнечные лучи ударяли мне прямо в глаза. Я отвернулся. Хоть я и пытался старательно игнорировать это, заснуть всё равно не получалось - назойливый лунный свет так и вцепился мне в затылок, нагревая его и создавая ощущение, будто за мной наблюдают. От этой мысли сердце снова застучало как отбойный молоток. Если у кого-то сердце уходило в пятки, то у меня оно почему-то перемещалось в виски, заставляя голову невыносимо гудеть. Гудение нарастало, дрожь по всему телу нарастала, шум в ушах нарастал. Сейчас моя голова лопнет. Скоро... Вот-вот... Резкий хлопок ознаменовал приземление моих ног на пол. Я решительно двинулся в сторону окна. Оказавшись там, мне почему-то стало спокойно. Луна оказалась не такой страшной, свет не имел глаз, а вся тьма оказалась вне комнаты. По телу прошлось приятное тепло. Я, задумавшись, начал неосознанно осматривать вид из окна. Там простиралась покрытая ровным слоем снега поляна, могучие и недвижимые стены тайги и небо, будто полностью любезно освещаемое луной. Она показывала каждое облачко, демонстрировала все их причудливые формы и изгибы, но ценою этого была смерть. Лунный свет беспощадно рассеивал бедные облака. Мой заворожённый ночной красотой взгляд даже и не заметил, как по освещённой, будто софитами, поляне в мою сторону двигался силуэт. Медленно, грациозно. Оставляя за собой на серебряных сугробах череду следов. В голове снова застучало. Тревожно. Внутренний голос советовал закрыть занавеску и пойти спать, но я не слушался. Любопытство было сильнее страха. Я продолжил наблюдать за силуэтом. Постепенно вся таинственность начала рассеиваться. Луна добродушно осветила неведомого гостя, идущего ко мне. То был пожар, искрящийся огонёк, гуляющий по лесу и невообразимым образом не поджёгший его. Я встал на носочки, схватился руками за подоконник и чуть ли не прилип к стеклу, желая присмотреться. От прошлых чувств осталось лишь беспомощное слово, начинающееся на "с". Я воспылал подобно этому огоньку. Пожар неумолимо приближался к дому, иногда становясь ярче, а иногда затухая вместе с лунным светом. И вот он оказался под моим окном. Я только сейчас заметил, что уже лезу на подоконник, чуть не вставая на него, потому поумерил свой пыл, но не оторвал взгляд от огонька. Тот остановился. Поднял голову и, хоть я не видел выражения лица, определённо посмотрел на меня. Я чувствовал на себе этот горячий взгляд. Горячее лунных лучей, которые били мне в затылок. Горячее дров, полыхающих в печи. Горячее объятий Оли. Вместе с головой поднялась и полностью горящая рука, в которой что-то было. Будто привлекая моё внимание, она замахала, а после медленно опустила то, что держала, на землю. Фигура ещё раз направила на меня свой взгляд. Повернулась прочь. Напоследок взмахнула язычком пламени. Двинулась обратно по натоптанной дорожке. Фигура ещё раз направила на меня свой взгляд. Повернулась прочь. Напоследок взмахнула язычком пламени. Двинулась обратно по натоптанной дорожке. Мой взгляд провожал огонёк до самого леса, пока темная чаща не поглотила его. Я ещё некоторое время смотрел на то место, где исчез огонь, в надежде на то, что сейчас огромные сосны вспыхнут, а эта манящая искорка снова предстанет предо мной. Но этого не случилось. Поняв это, я медленно отстранился от подоконника, после чего выпрямился и решительно сжал кулаки. Что же таинственный силуэт мне оставил? Коридор уже не был таким страшным. Лунный свет освещал все тёмные уголки, а я, вдохновленный бесстрашием огонька, будто воспылал сам. У меня не было сомнений в том, что силуэт оставил то самое что-то именно мне, а сам он не казался мне страшным. По отношению к нему я, по неизвестным мне причинам, испытывал всеобъемлющее доверие. Укутанную шапкой голову обдул морозный ветерок. Блестящий снег помогал ориентироваться в пространстве. Да и без него, мне кажется, я сам бы освещал себе путь. Наконец, я на том же месте, где и стоял силуэт. Вот они, ещё свежие следы от валенок. Вот и он, мой подарок. Пушистый искусственный мех, но всё такой же теплый, согревал мои голые пальцы, а внутренняя сторона, сделанная из папье-маше, приятно отзывалась на ощупь. Она была такой красивой, такой притягательной. Хоть я и сам горел желанием надеть заячью маску, меня ещё и подначивали. Кто? Я испуганно озарился по сторонам. Вся магия огонька пропала, я будто проснулся. Окружение стало враждебным, лес возмущённо зашумел, а ветер злостно шуршал в ушах. Ноги стали ватными и задрожали, а остальное тело, напротив, задеревенело. Стало тяжело ходить. Краем глаза я увидел блеск в лесу. Оступился. Чуть не упал на сугроб. Шепот. Или пресловутый внутренний голос. Твердит. «Надень». Снова. «Надень». — Надень, — сказал он уже моими устами. Надеть. Одним взмахом застывших рук я превратился в зайца. Даже очки мне не помешали. Весь мир покрылся черной пеленой. Но я в ней видел как днём. Я уверенным шагом двинулся в дом. Казалось, что темнота больше не воздействовала на меня. Я сам стал ей. Больше нечего бояться. Снова коридор. Что-то неясное заставило меня повернуть в другую дверь, заскрипеть старыми петлями, чуть не разбудить моего ангелочка. Только из-за этого факта хотелось проклинать это "неясное". Я снова смотрю на это белобрысое личико, спящее с невозмутимым спокойствием. Я будто рыцарь, стоящий на страже сна. Но даже рыцарям нужно спать. В своей комнате я снял маску, беспристрастно положил её в рабочий стол. Так как лунный свет мешал мне спать я закрыл шторы, а после улёгся в кровать, как говорится, без задних ног, и почти тут же заснул.