Он не молчит

На следующее утро я был вымотан настолько, будто вчера таскал мешки с картошкой. Каждый мускул моего тела отдавался слабой тянущей болью, из-за чего вставать вообще не хотелось, но завтрак не ждал. Впрочем, встать меня больше мотивировала мама, которая своим взглядом могла поднять и мёртвого из-под земли. Какао и яичница. Дёшево и сердито соответственно. Какао — растворимое и самое дешёвое, из местного магазина, а яичница — как обычно сытная и вкусная. Что уж поделать, дешёвые яйца всё ещё яйца. Я, как обычно, медленно поглощал свой пай, смотря на сидящую напротив меня Олечку. Та, слегка вытянувшись из-за слишком высокого стола, по-детски держала вилку и тыкала ею в свою тарелку, усердно пытаясь оторвать от большого куска белка маленький, который способен влезть в её ротик. Всё это дело Оля с явным удовольствием на лице запивала какао. — Тош, а ты чего не кушаешь? — раздался нежный детский голосок. Я и не заметил, как, рассматривая сестру, перестал есть сам. — А, задумался просто, — застаный врасплох ответил я. — Ясно, — ответила Оля, взглянув на меня своими хитрыми бровями. Дальше мы спокойно дозавтракали и Оля побежала в свою комнату смотреть мультики с кассеты. Каждый день после завтрака я становился свободен. По крайней мере, пока были каникулы, после которых я должен буду пойти в местную школу. Так как мысли о вчерашнем всё ещё будоражили голову, мною было принято стратегическое решение пойти прогуляться. Конечно, я спросил разрешения у мамы. После вопросов куда и зачем, на которые я ответил «рядом» и «освежиться», она ответила: — Только далеко не ходи. И иногда у окна показывайся, чтоб я тебя видела! Такой ответ расценивается как «можешь идти», поэтому я начал собираться. Успев нацепить на себя только шапку, я неожиданно кое-что вспомнил. Маска! Я поспешно взял куртку, и, надевая её по пути, двинулся в свою комнату. Только путь мне преградила Олечка, вышедшая из своей комнаты будто из засады. Она встала прямо по среди коридора, сложив свои маленькие ручки на свою ещё не созревшую талию. — Тоша, а ты куда? — теперь, кажется, её обычная хитрость полностью отображала её настрой. — Я… Э-э-э… Местность исследовать, — ответил я, выбрав самый неинтересный вариант прогулки, чтобы Олю это не заинтересовало. — Тош, а, Тош, — неожиданно жалобно начала моя сестра, сложив руки в молитвенный жест, — посмотри пожалуйста видик, он что-то не работает. — Хорошо, хорошо, — ответил я, снимая шапку и засунув её в карман расстёгнутой куртки, — пойдём. В ответ я услышал радостные возгласы «ура», произнесённые самым милым голоском на свете. В комнате сестры я сразу деловито пошёл к видику. Моя походка была такая, будто я муж на час, которого попросили что-то починить. Муж Оли на час… Тьфу, куда не туда меня понесло. — Что с ним? — уточнил я. — Не включается. Я тыкала на пульте нужные кнопки, но что-то не работает, — описала мне ситуацию Оля. Сначала я проверил самое очевидно — попробовал включить сам. Сестра не обманула, оно и в правду не включается. Затем я полез посмотреть провода. Все розетки находились за телевизором около окна, поэтому я невольно в него заглянул, а после перевёл свой взгляд на провода… На мгновение возникла искра. Что-то не так? Я наклонился ещё сильнее, дабы разглядеть, что там. Неожиданно всё поле зрения застелил белый свет, среди которого виднелся только огонёк. Пожар? Пожар! Я протянул руку, чтобы смахнуть только родившееся пламя, но что-то мне мешало его потушить. Я почувствовал холод на ладони. — Тоша, ты чего? А, что? — Пожар же… — промямлил я, сам не понимая, что происходит. — Что случилось? — будто игнорируя мои слова продолжила сестрёнка, — Что там? — Опять спросила Оля, вместе со мной уставившись в окно. Снова в окне этот пожар. Стоп, но я же хотел посмотреть провода. Только сейчас я понял, что чуть ли не полностью прислонился к окну лицом. Холодно… — Н-ничего, Оль. Холод приятный просто, — попытался отговориться я. — Мне кажется, ты врёшь, — сложив руки на груди сщурилась Олька, — ну давай уже, чини видик, а то я сейчас со скуки как спящая красавица буду! — Не капризничай, — ответил я, залезая в провода, — тут просто видик отключен. Сейчас… Так… Давай, включай. Раздался щелчок. Оля сразу же понеслась вставлять нужную кассету, пока я вылезал из проводных джунглей. — Спасибо! — с благодарными объятиями кинулась на меня сестра. От неожиданности я слегка покраснел. — Да, пожалуйста-пожалуйста, — бегло обняв её в ответ, а после стараясь убежать к себе сказал я. Оля начала смотреть мультик, а я вышел из её комнаты и пошёл в свою. Маска. Голова всё ещё покруживалась. Огонёк был напротив окна Оли и явно ждал меня. Как она узнала, что я буду там? Наверное, задумываться не стоит. Как не стоит задумываться о назначении этой маски. Когда я достал её из комодика, у меня появилось навязчивое желание надеть её, но я его пересилил и просто засунул маску запазуху. Я быстро спустился на первый этаж и наконец вышел на улицу. Лицо, как и ночью, обдул холодный ветер. Буквально несколько часов назад он казался более зловещим, а сейчас казался озорным. Ноги сами, будто любопытные дети, понесли меня на место, где я видел огонёк. Спустя несколько мгновений в детство вернулось и сознание, желая поскорее узнать, кто тот самый пожар, заставивший его воспылать. Иронично, конечно. Я ведь всё ещё ребёнок и возвращаться было некуда. — Вот он! — ни то испуганно, ни то восхищённо тихо воскликнул я, когда в моём поле зрения, за забором, повисшим над землёй, будто поверженный титан, стояло что-то рыжее выше меня. Ноги неожиданно начали вязнуть в снегу, тело отказывалось двигаться, по нему пошла уже знакомая дрожь. Кажется, что уже от этого навязчивого желания я отказаться не могу. Рука сама потянулась за пазуху. Мир снова преобразился. Стало спокойно и уютно, как обычно. А рыжий огонёк казался не чем-то неизведанным, а старым добрым другом, который пришёл меня навестить. Я бы уже хотел окликнуть своего друга, но нас могли заметить из окон. Потому я молча пошёл в сторону пролеска, зная, что огонь меня не подведёт. Вслед за моими дырами в белоснежном сыре начала простираться и другая череда дыр. И вот, он стоит у меня за спиной. Я толком не успел разглядеть огонь. Нет, стоит сказать, я просто забыл, как он выглядит… Сердце бешено стучит. Тук-тук. Тук-тук. Одна нога. Хруст свежего снега. Тихий поворот туловища. Шелест куртки. Втора нога. Я не слышу снег. Тук-тук. Голова слегка кружится. Кровь бьёт по вискам, отбивая ритм сердца. Бам. Бам. Почему-то оно до сих пор продолжает биться. Предо мной возник огонь во всё своём величестве. Его пламя было не более, чем ярко-рыжей шубой, стянутой поясом того же цвета на талии. А лицом пожара была лиса. Точнее, маска мордочки лисы. Такая же рыжая, с хитрой ухмылкой, хитрее Олькиной, с чёрным носиком, со сверкающими золотистыми глазами внутри. На маске, как и на моей, были уши, однако из-за размеров самой маски уши лисы могли посоревноваться по длине с ушами зайца. — Ну что, Зайчик, насмотрелся? — раздался из маски блаженный женский голос. У него явно был ехидный тон. — Не… Не знаю, — неожиданно для самого себя ответил я. — А кто знает? — последовал той же неожиданности вопрос. Спрашивая, лисица сложила руки за спину и наклонила туловище в мою сторону. Даже так мне приходилось смотреть на неё снизу вверх. — Точно не я, — уверенно отчеканил я, сделав шаг навстречу лисице. Та от неожиданности аж слегка приподняла туловище обратно. — Зайчик-Зайчик! А давай-ка лучше познакомимся, — попыталась поменять тему разговора лисичка, — хоть мы и знаем друг друга, но это не помешает. Меня зовут Лиса. После своих слова Лиса выпрямилась и подала мне руку в обтягивающей чёрной перчатке, показывающей все прелестные изгибы пальцев. Кажется, она лишь немного старше меня и за маской скрывается обычная девушка. Ну, почти. — А меня зовут… Я уже хотел представиться, но меня оборвали на полуслове. — Дурашка! Я ж уже знаю, как тебя зовут, Зайчик! Ты думаешь отчего я к тебе так обращаюсь? — Кажется, что и так натянутые по самое не балуй в насмешке уголки губ поднялись ещё выше. Вот она — улыбка почти до ушей. Страшно представить, что будет, когда она до них дойдёт. Честно говоря, я и сам уже не помню, как хотел представиться. Какое же имя взять? По крайней мере, для общения с этой девицей, которая превратилась из прекрасного и таинственного огонька во что-то надоедливое, ехидное и противное. Лучше чему-то оставаться таким же неизведанным, каким оно и было. Но для Лисы это уже поздно. Для неё время вспять не вернуть и в моих глазах она уже неисправима. — Эй, ну не обижайся ты так на дурашку. Ты что-ли шуток не понимаешь? — взволнованным голосом сказала Лиса, подходя ко мне и делая жест, спрашивающий, не против ли я, чтобы она меня обняла. Даже сквозь маску я чувствовал своим носом весь спектр запахов. Будто настоящий заяц. Сначала почуял мороз, затем советское пальто с характерным запахом. Такие есть и у нас дома. Еле уловимые частички пота, которые вполне возможно я надумываю. В объятиях было спокойно и уютно, казалось, будто я нахожусь в вечном падении, в котором до каждого изгиба моего тела дотрагивался шуршащий в ушах ветерок. Тело расслабилась. Падения не будет. Однако будет конец этого чувства. Лиса отстранилась от объятий и сложила руки вместе. — Ты больше не расстроен? — со слегка наигранной обеспокоенностью спросила она. — Я и не расстраивался, — раздалось из-под моей заячьей маски. — Какой ты стесняшка! — захихикала Лиса, — это так мило. — Что милого? — недовольно пробурчал я, пока в моей голове крутилось только одно: «Ох уж эти девчонки…» — Уже ничего, Зайчик мой, — сказала лисица, после чего протянула мне свою изящную ручку, — пойдём, погуляем. Я без стеснения взял её за руку и мы, болтая руками, веселой походкой двинулись по сугробам вглубь леса. — А где ты живёшь? — спросил я. Мне и в правду это было интересно. — Здесь, в лесу, — ответила она мне спокойным тоном. Однако даже в нём у неё читалось странного рода хитрость. Хотя чего я удивляюсь? Это же лиса. — Тебе не холодно? — насмешливо произнёс я сквозь маску. — А вот и не холодно! — дёрнула вниз наши руки Лиса, а после гордо подняла подбородок: — между прочим, лисы живут в норах. Я не исключение, — мне кажется, что будь у неё хвост, она бы сейчас дерзко вильнула им, — и шубка у меня тоже очень тёплая. Я улыбнулся. К счастью, через маску увидеть мою улыбку она не могла. Меня могли выдать только смеющиеся глаза, которым явно нравилась вся эта ситуация. — А ты-то где живёшь, Зайчонок? — спросила меня Лиса, смотря на меня любознательными глазками. — Ты же знаешь, — недовольно поднял я на неё своё лицо. — А вот не знаю, — возникла Лиса, — знаю только, где живёт какой-то мальчик, а где живёт Зайчик — понятия не имею! Голос Лисы был наигранным. Она будто измывалась надо мной, пыталась меня выбесить. И это у неё начало получаться. Я сжал руку лисицы, а скрежет моих зубов был слышен и сквозь маску. Кажется, эта реакция её только подстегнула. — Ну чего ты, Зайчик, не отвечаешь? — спросила она, после чего звонко и громко рассмеялась, — может быть, ты бомжик? Шатаешься по лесу просто так? Кто же мог подумать, что тот прекрасный огонёк окажется такой противной лисой? — Мне кажется, что в норах только бомжи и живут, — отчеканил я. Лиса явно не ожидала такого от Зайчика и по её глазам можно было понять, что она удивлена. — Ах так! А у тебя-то поди и норы тогда нет? Завидуешь? Несмотря на словесную перепалку, мы всё так же шли в непонятное далёко, держась за руки. Моя — в варежке, а её — в перчатке. — Большой дом точно лучше какой-то норы, — насмешливо произнёс я через маску. Неожиданно Лиса остановилась, а её утонувшие в маске блестящие глаза потупились. Я перевёл на неё свой вопросительный взгляд. — Нет, ты не понимаешь, — начала шептать она, — там живёшь не ты. Там живет зажатый в клетке мальчик, который с возрастом останется тем же, — подняла она на меня свой посуровевший взгляд. Она была права. Я и вправду не понимал, что она имеет ввиду. Но какая-то горечь всё-таки отозвалась в глубине моего сердца. — Ты свободен только сейчас, оглянись! — резко воскликнула Лиса, подняв голову к небу, расставив руки в стороны и покружившись на месте, — ты не побоялся родителей, не побоялся ничего. Взял и ушёл в глубину лесной чащи! И ты мог сделать это в любой момент. И сделал ты это сейчас, потому что сам так решил. Слова о родителях отдались неприятным ударом по груди. Кажется, после слов о них я перестал слушать Лису и думал о том, какая мама будет злая, когда я вернусь. — Ну вот, ты и сейчас всё ещё как в тюрьме, — как-то разочарованно вздохнула лисица, — ты и впрямь пока не можешь осознать, — а после еле-слышно добавила: — что же я ещё ожидала от первой встречи? — Что ты сказала? — решил я уточнить последнее ею сказанное. Конечно, мои заячьи уши прекрасно услышали всё прямиком до каждой буквы, но мне хотелось узнать от неё подробнее о сказанном. — Будешь много знать — будешь мало спать. Ясно? — казалось бы, что лисица должна была произнести это насмешливым тоном, но на деле он был серьёзным и ледяным, — а теперь — я уйду. Во мне проснулся бывший Антон, несмотря на маску на лице. Как вчера, вся магия пропала. Появилось ощущение, что её забрала Лиса. Но я не мог злиться. Страх, смятение и другие слабые чувства поглотили меня. — Куда? — только и смог я вымолвить. — Домой, в нору. А ты можешь возвращаться в свой большой дом. Пока, — после этих слов лисица повернулась ко мне спиной и двинулась куда-то прочь. Кажется она знала, что я не посмею за ней пойти. И вот, я остался один. С каждым шагом, который отдалял Лису от меня всё дальше и дальше, ко мне возвращались ощущения, которые я до этого игнорировал. Подтаявший снег в обуви, который заставляет меня с каждым шагом издавать хлюпающие звуки. Дрожь по всему телу от прохлады, дошедшей до костей. Некая потерянность вперемешку со страхом и ужасной усталостью. Маска, которую я засунул запазуху и которая неприятно давила на остывшую поясницу. Без понятия как, но я добрался до дома. Моё состояние было ужасным. Как и предвещала Лиса, я получил по самое не балуй от мамы за то, что ушёл куда-то очень далеко и за то, что весь оказался в снегу. В наказание, что очевидно, мне запретили гулять без присмотра. Может, это и к лучшему. Не очень-то и хорошим оказался этот пожар.