Свет маяка

Перед Новым годом пришлось совершать вылазку на материк: оказалось, что у Игоря абсолютно никаких украшений к предстоящему празднику не было, да и хотелось что-то к столу купить вкусненькое, и подарок Серёжке… Когда отмечаешь в одиночестве, на такие штуки не обращаешь внимания как-то, но этот праздник должен был стать особенным, и Гром впервые за долгое время почувствовал ощущение чего-то волшебного, кружащего вокруг, прям как в детстве. Серый с радостью поддержал идею, ему тоже хотелось иначе встретить новый год, нежели все предыдущие, в которые он оплакивал потерю Олега и не давал себе радоваться жизни. Когда они добрались до суши, Маячник сразу отправил Разумовского за мишурой и шариками, а сам отправился за подарком, хотя Серого, конечно, не оповестил об этом. Новиково, небольшое село, не могло порадовать разнообразием сувениров: стандартный набор из кособоких символов года, дешевых магнитов, ярко раскрашенных коробочек с конфетами и чаем. Игорь долго бродил между запорошенными легким снежком прилавками маленького рыночка, не зная, что выбрать. Хотелось для особенного человека выбрать особенный подарок. Наконец, Гром добрался до лотка с вязаными шапками, шарфами и прочими атрибутами, необходимыми для зимнего времени года. Темноволосый мужчина бросил быстрый равнодушный взгляд на прилавок, не особо реагируя на бубнеж крупной женщины, завернутой в тёплый тулуп по самый нос. Но внезапное озарение заставило парня притормозить и вернуться обратно, от чего продавщица засуетилась и высунула кончик носа из своего теплого убежища, увещевая покупателя: «Берите-берите, всё сама вязала, зимой самое то! Если замерзнете хоть раз, верну деньги, уж за качество отвечаю!». Игорь взял в руки насыщенно зеленые варежки крупной вязки – у Серёжки всегда руки мёрзли, шапку-то с курткой он выбрал тёплые, а вот о руках позабыл. И ноги у его тоже мёрзли дома, даже тапки не всегда спасали. Заметив выбор юноши, тётка щербато улыбнулась, сощурившись, и любовно провела по варежкам красной обветренной рукой. - Это мне внучка привезла пряжку, с Москвы, представляете? Сказала, нам тут нужны яркие краски. - Она абсолютно права, – Игорь улыбнулся в ответ. – Я их возьму. И мне бы ещё носки какие-нибудь тёплые, тоже яркие, но мужские. Из носковых залежей тут же были вынута оранжевая пара: высокие, с теплой подкладкой из флиса, видно, сколько труда вложили, чтобы петельки получились маленькими и аккуратными. Женщина трогательно протянула двумя руками маячнику носки. - Видимо, вас и ждали, я уж не надеялась их продать, мужчинам-то обычно что-то практичное, темное подавай, – у Игоря даже сердце забилось быстрее – а вдруг знак, что Серёжке понравится? – С вас триста рублей. Гром достал кошелек и протянул женщине фиолетово-синюю купюру, она тут же полезла за сдачей в напоясную сумку, к которой был пристёгнут дополнительный ремешок, чтобы сумка застегивалась на объемном тулупе. - Не надо, оставьте сдачу. С наступающим Вас, – темноволосый спрятал быстро покупки во внутренний карман, в груди сразу потеплело, словно они сразу начали греть нового хозяина. Женщина попыталась сопротивляться Игоревой щедрости, но тот только мягко улыбнулся, кивнул и отправился на поиски рыжика. Серый нашёлся в местном сельпо: парень, нахмурившись, пытался выбрать между красной со звёздочками и фиолетовой мишурой, под мышкой уже были две коробки с гирляндами и несколько связок серебристых дождиков. Бывший майор улыбнулся, подходя тихонько ближе и осторожно дуя в чужой висок, заставляя рыжие пряди трепетать. Разумовский нахмурился и резко повернулся к раздражителю, но узнав Игоря, расслабился и улыбнулся в ответ, протягивая Грому обе руки, мол, какую выбрать? - Давай и ту, и ту возьмём. Кухню украсим и комнату, так что нужно больше мишуры. Может, и зелёненькую прихватим? А ещё ёлочку в угол комнаты поставим. Ты выбрал какие-нибудь игрушки? - Ты прям на энтузиазме, – рыжик усмехнулся и передал партнёру гирлянды и дождик. – Тогда что-нибудь простое возьмём, просто шарики однотонные. Вот эти, серебряные и синие, можно? Гром просто не мог отказать любовнику. Молодые люди быстро оплатили покупки, погрузили ношу в арендованный у местного жителя Москвич и пошли за ёлкой и продуктами. Выбирали долго – хотелось всего и сразу, спорили насчет икры для бутербродов и колбасы для оливье (Серёжа предлагал дорогую докторскую, Игорь топил за обычные сосиски), выбирали шампанское, точнее, выбирал, в основном Серёжа, потому что Игорь в этом был полный профан, не привыкший к дорогим игристым напиткам. Зато Гром выбрал пушистую зеленую ёлочку-красавицу, от которой Серёжка пришёл в полнейший восторг. Несмотря на то, что приехали они на сушу к девяти утра, плыть пришлось в темноте, но хотя бы налегке, провозились со всеми делами до пяти часов, затарившись кучей пакетов и сумок, и возвращаться пришлось по темноте, да ещё и в два захода: Игорь сначала довёз до причала Серёжку и покупки, оставил Разумовского сторожить пакеты и отправился возвращать машину. Хозяин Москвича, тощий мужик в потрепанных вельветовых штанах и телогрейке, за накинутую сотку предложил довезти уже Игоря до причала, за что тот был очень благодарен – добираться до оставленного в темноте Серёжи нужно было минут двадцать пешком по обледеневшей дороги, что замедляло сильно скорость движения, и Грома это сильно беспокоило. Когда маячник пожал руку водителю и выпрыгнул из машины на снег, Разумовский уже кутался в свою куртку и дул на озябшие пальцы. Бывшему майору захотелось в этот же момент натянуть на тонкие кисти новые яркие теплые варежки, но он только протянул юноше свои рабочие огромные рукавицы, которые всегда спасали его в мороз, кивком головы заставляя Серого спрятать замёрзшие руки. Они довольно скоро справились, перетащив добро в моторку и, признаться, в какой-то момент темноволосый молодой мужчина даже занервничал, отмечая, как просела лодка под весом приобретенного. На удивление море было достаточно спокойным, при условии, что большие, но покатые волны для моря в это время года считались нормальным состоянием. Серёжка под конец путешествия совсем вымотался, устав таскать тяжелые пакеты и цепляться за натянутые по бортам тросы, чтобы не вылететь из лодки, поэтому, когда они причалили, Игорь старался брать больше сумок, а Серёжку после первой ходки отправил ставить чайник и разогревать рис с курицей. Когда бесконечная вереница покупок перекочевала на кухню, Грома уже ждала большая кружка с горячим чаем, тарелка, полная дымящегося риса, и заботливо разогретый пирожок с яблоками на блюдечке. Серёжка разгребал продукты, относя что-то в морозильную камеру, а что-то убирая в один из холодильников, зубами рыжеволосый зажал пирожок, успевая в промежутки откусывать от него куски и жадно глотать, почти не пережёвывая. Маячник подошёл к юноше и мягко, но решительно увлёк его за собой к столу. - Ты сядь поешь сначала, потом вместе всё разберём, – темноволосый чмокнул гладкую горячую щёку, усаживая Разумовского на стул. Тот сразу как-то поник, видимо, последний на сегодня всплеск сил закончился на заботливо уложенной в холодильник докторской колбасе (спор насчет наполнения оливье Серый всё же выиграл). Игорь достал из микроволновки порцию рыжика, которая была немного меньше его, и поставил перед любовником тарелку. – Кушай, Серёнь, и пойдём спать. На сегодня наши полномочия – всё. Компьютерный гений усмехнулся на шутку и принялся ковыряться вилкой в тарелке, но намного его не хватило. Пока Игорь умял свою порцию, выхлебал чай и уговорил пирожок, Разумовский осилил только половину тарелки и устало отодвинул её. Гром ласково улыбнулся, глядя на разомлевшего и привалившего к стене сонного юношу – какой же он милый с этим румянцем, который нагулял, пока они шатались по Новиково. Маячник поднялся из-за стола и помог подняться рыжику, вместе они доплелись до спальни, где Серёжка рухнул на кровать, позволяя Игорю себя раздеть и что-то бормоча под нос. Бывший майор стащил теплую толстовку с Риком и Морти (Серёжа долго и упорно уговаривал его посмотреть сериал, пока не подсадил-таки на приключения шизанутых родственников) и серые спортивки, оставляя паренька в легкой футболке, боксерах и смешных носках с угрюмым котом. Сергей тут же закутался в одеяло с головой, утягивая в свой кокон подушку Игоря и прижимая её к себе, и засопел, моментально провалившись в сон. Гром мягко потрепал оставшуюся на поверхности растрепанную рыжую макушку, вздохнул и отправился на кухню – котёл работал на ура, поэтому в помещениях было тепло, и продукты всё же нужно было разобрать. Спустя полчаса маячник чувствовал себя полностью вымотанным, сил на ёлку уже не хватило, хотя очень хотелось, чтобы проснувшийся завтра Серый увидел первым делом терпко пахнущее деревце, наряженное в шарики, которые сам рыжик и подобрал. Но максимум, что Гром смог – это перекурить, наскоро принять душ и забраться к Серому под бок, притянуть сопящий кокон из одеяла к себе и провалиться в глубокий сон без сновидений. А утром Игорь проснулся от терпкого, чуть кисловатого запаха, который напоминал детство в квартире у бабушки с дедушкой. Маячник потянулся, широко разбрасывая руки и понимая, что сосед по кровати уже слинял, и приоткрыл один глаз, усмехаясь и чувствуя, как душа переполняется теплом – в углу комнаты стояла купленная вчера ёлочка, которую Серёжка успел украсить гирляндами, слабо светившими в утренних всё ещё сумерках, шариками и мишурой. На окне тоже висела мишура, что выглядело довольно забавно. Игорь приподнялся, рассматривая ёлку – вкус у рыжего явно есть, все на своих местах, без перегибов, красиво и аккуратно, как на картинках в новогодних каталогах Икеи, которые собирала одна из случайных спутниц Игоря. Бывший майор ещё тогда подумал, что картинки эти дико лживые: не бывает таких счастливых семей, и ёлок таких красивых. А она верила. Теперь Игорь тоже верит. Сдержать улыбку не получается, и темноволосый думает, что они оба хотели одного и того же – порадовать друг друга, только Серый успел чуть раньше. - Игорь, вставай! Пирожки стынут! И вообще, они так пахнут, что я сейчас сам всё схомячу, – голос у Серёжки такой звонкий, что радостное эхо пробегается по этажам, разгоняя зимнюю тоску и серость. Чует же он, когда маячник просыпается. Гром только смеётся, поднимается и приводит себя быстро в порядок. Даже при условии, что вчера они так вымотались, мужчина чувствует себя бодрым и отдохнувшим, как и всегда, с тех пор, как они с Серым всё для себя решили. Рыжий и кухню успел украсить, накинув мишуру на дверной проем и развесив по верху полок ещё одну гирлянду. Теперь он суетится у плиты, мурлыча себе что-то под нос, Игорь усаживается за стол и прижимается затылком к стене, наблюдая за любовником. Тот уже заметил, что маячник вошёл на кухню, но не спешил поворачиваться, поддразнивая мужчину и плавно двигая бёдрами в такт напеваемой музыки. Гром всё же не выдерживает и подаётся вперед, хватая за шлёвку на джинсах и притягивая юношу к себе. Разумовский смеется и удобней устраивается на чужих коленях, откидываясь на крепкое плечо и глядя любовно на Игоря снизу вверх. Бывший майор ласково целует веснушчатую переносицу, заставляя Серого краснеть от удовольствия. - Когда ты успел красоту навести? – Игорь потирается колючим подбородком о рыжий висок. – Сто пудов пришлось вскочить ни свет ни заря… И умудрился же всё тихонечко делать, чтобы не разбудить. - Да ладно, я хорошо выспался. Мне хотелось, чтобы ты проснулся, а ёлка уже наряжена. Тебе понравилось? - Очень, Серёнь, прям как в детстве. - Ага, у нас, знаешь, тоже в детдоме ёлку наряжали двадцать девятого числа, ты утром просыпаешься, а она пахнет так свежо, так уютно, сразу понимаешь, что скоро праздник, что будет чудо. Пусть не такое, как у детей, которые с родителями, но всё равно, будто случиться и сбыться может только всё самое хорошее… Гром прижимает рыжика ближе к себе. Ему эти рассказы про детдом – как ножом по сердцу. Пока он жил с родителями счастливо и в достатке, пока у него не было других забот, кроме как втихую скурить сигаретку, чтобы родители не запалили, да в новую игрушку компьютерную поиграть, Серёжка где-то недоедал, не мог добрать любви и нежности, ему не хватало вещей и игрушек. Ясно дело, что таких деток много, но хрупкий Серёжка, который и сейчас-то был не самым крепким парнем, представлялся Игорю совсем каким-то беззащитным и обделённым. Наверное, потому что теперь он был самым родным для маячника человеком, самым близким и важным, и все его даже давно зажившие раны отдавались внутри Игоря свежей болью. - Мне кажется, это будет лучший мой праздник за много лет, – рыжик осторожно проводит кончиком большого пальца по брови Грома, немного поправляя встопорщенные волоски, и ласково улыбается молодому мужчине. - Серёжка, так хочу сделать тебя счастливым, – Игорь вздыхает и прижимается лбом ко лбу парня. - Как думаешь, мы когда-нибудь излечимся настолько, чтобы вернуться в Питер? Вопрос ставит Игоря в тупик – признаться, он не думал об этом, ему хватало их маленького мира, которым они себя окружили. Гром уже с трудом мог представить, как вернётся в шумный город, полный людей, машин, зданий и прочего визуального шума. Хотя иногда ему снился родной двор, где мальчишки гоняли голубей и писали на старых стенах корявые признания в любви, снился Летний сад, Поцелуев мост и переулок, где он впервые поцеловался с одноклассницей. Но он так отвык от всего этого, сможет ли он вообще когда-нибудь вернуться уже в чужой мир? А ради Серёжи сможет? Темноволосый хмурится и смотрит в серо-зеленые глаза напротив. - Пока тебя не было, я даже не думал о том, чтобы вернуться, мне казалось, что там уже не найдется для меня места. Но теперь я не знаю. Хотя, если бы ты решил вернуться, я бы поехал за тобой, не раздумывая. - Почему? – Серёжа пристально смотрит на него. - Господи, ну что за глупые вопросы, – Игорь ворчит и дует на чужой лоб, заставляя рыжую чёлку щекотать кожу на бледной щеке, Разумовский только фыркает и откидывает волосы с лица. – Потому что я не представляю, как тебя отпустить теперь, понимаешь? Да-да, мы и знакомы-то всего ничего, но… Блин, ну бывает же так, что встречаешь человека и понимаешь, что он – то самое, что тебе нужно. Ты мне нужен. Ни с кем так уже получится, я не просто знаю это, это где-то на уровне интуиции. Скажи, что я дурак, а то ерунду какую-то несу. Серый смотрит на него внимательно, улыбка исчезает с лица и он закусывает губу. «Напугал парня своей прямолинейностью, теперь он будет думать, что я романтичный психопат и буду его преследовать» – с грустью думает маячник. Уметь бы Игорю подбирать правильные слова, уметь описывать, что он чувствует, было бы проще, конечно. Но разговоры – это по части компьютерного гения. - Правда думаешь, что я – тот самый? – Сергей сжимает его ладонь в своей. - Уверен, говорю же. Разумовский встаёт с его колен и садится на соседний стул, не отводя взгляда от любовника. Выглядит серьезным и решительным. Наконец кивает, и вдруг размытые губы трогает спокойная и лёгкая улыбка. - Хорошо. Тогда я постараюсь тебя не разочаровать. - Ой, балда, – Игорь фыркает и берёт в руки чашку с горячем чаем, чувствуя, как лицо горит румянцем. – Давай уже завтракать. Тридцатого должны приехать Макар с Васькой, привезти новогодние подарки и всякие нужности от «кураторов» Анивы, которыми щедро заваливали Игоря каждый Новый год за тяжкий труд, выполняемый в одиночестве. Вообще, такие приезды гостей с суши Гром любил: перед праздником ему доставляли кучу еды, новое постельное белье, теплые шмотки и обувь, книги, сладости и курево получше, которого в Новиково не найти. В этот раз у Игоря напрочь из головы вылетело, что уже совсем скоро на Аниве окажется ещё кто-то, кроме них, поэтому он и Серёжку благополучно забыл предупредить о приезде «курьеров». Утром в предпоследний день уходящего года Игорь курит, сидя на лавке перед входом на маяк, и кутается зябко в потрепанный ватник. Зимой особо работы нет, поэтому можно просто лениво проводить время, вот и сейчас Игорь позволяет себе просто любоваться неспокойными водами и покуривать сигаретку с размочалившимся уже фильтром, пока Серёжка греется под горячей водой в душе. Потом они займутся уборкой, на которой так настаивал Разумовский, ведь перед новым годом нужно наводить порядок и всё такое. Грому-то было по барабану, а вот Сергей был убеждён, что без чистоты в доме праздник встречать нельзя, так что маячник просто смирился с тем, что придётся поелозить шваброй по полу, разгоняя пыль и пауков из углов. Вдруг откуда-то из-за скалы послышался звук моторной лодки, заставляя Игоря вздрогнуть. Почти сразу и сама моторка появилась из-за каменной стены, и маячник поднялся, чертыхнувшись, и затушил почти докуренную сигарету о банку из-под кукурузы, которую он приспособил для окурков. На лодке сидели две фигуры: одна покрепче, другая – чуть согнутая и щуплая. Макар быстро махнул темноволосому, смотритель Анивы махнул в ответ, дожидаясь, пока моторка не причалит. Тело уже на автомате делало знакомые движения: перехватить брошенную веревку, накинуть петлю на железный штырь, подтянуть лодку к берегу, пока мозг судорожно думал, как подать Разумовскому знак, что у них гости. Игорь сам не мог понять, почему вдруг встревожился, ведь он этих людей знает уже несколько лет, никакой опасности они не представляют, а внутри всё равно какое-то волнение копошится. - Здоров, Игоряныч! С наступающим, – Макар крепко сжимает его руку своей ладонью. – Как ты тут поживаешь? Как твой соседушка? - Привет, Макар, – Гром усмехается, рассматривая здорового парня с интересом, словно с их последней встречи прошло не несколько месяцев, а много лет. – Да потихоньку всё, живём. - Это правильно, жить нужно в любой ситуации, – с умным видом изрекает Васька, выбираясь из лодки, и похлопывает Игоря по плечу. – Мы тут с гостинцами от начальства. Здесь еда, здесь шмотки, давайте сначала вещи перетащим, чтобы не промокли сильно. Вы, парни, берите мешки со шмотьем, если что останется, я тоже возьму, а нет, так начну хавку перетаскивать. - Мужики, да ладно, я всё же понимаю, завтра новый год, можно просто выгрузить, мы как-нибудь с Серёжей всё перенесём, – Грому хочется скорее их спровадить, и он даже себе не может объяснить причину такого своего поведения. - Ну ты чего, брат, как мы тебя бросим, тем более, ты смотри, что есть, – Васька достаёт из-за пазухи бутылку водки, недешевой, судя по этикетке. – Всё для тебя старался, хоть как-то порадовать, а то остаёшься тут в новый год один… - Да не один я, – бормочет маячник и устало кивает. – Спасибо, мужики, но, правда, справлюсь, не хочу вас задерживать. - Ой всё, Игорёк, давай не ерунди, – Макар хватает первые два мешка с вещами и несёт их к маяку. Гром вздыхает, сдаваясь, и подхватывает ещё два пакета – чем быстрее они закончат, тем лучше. Макар идёт первым, легко поднимается даже с тюками по лестнице, Гром торопится следом. Светловолосый парень осторожно складывает пакеты в общем коридоре, но вдруг бросает взгляд на открытую дверь в комнату Игоря, чуть склоняя голову и хмурясь. Бородатое лицо выражает сложный мыслительный процесс. А у маячника внутри всё замирает – чёрт! Забыл закрыть дверь! Игорь быстро сбрасывает свою ношу на пол и в три шага добирается до дверного проёма, дергая хлипкую дверь за ручку на себя. Собственный взгляд пробегается по обстановке в комнате прежде, чем дверь захлопывается. Это что-то из прошлой жизни, на уроне профессионализма – успеть выцепить за короткий промежуток времени максимум деталей. Что мог увидеть Макар? Заметил, что кровати сдвинуты? Можно было это так быстро разглядеть? Вроде, больше ничего. Не мог же он успеть понять, что свитер, висящий на одной из спинок кроватей явно по размеру Грому не подойдёт. Игорь разворачивается к знакомому, пытаясь скрыть своё смятение, но Макар уже отворачивается, чтобы спуститься к лодке за остальными вещами. И маячник не может понять, привиделась ли ему кривая ухмылка, едва заметная под светлой бородой? Нервозность внутри почему-то только нарастает. Раньше бы Игорь назвал это чутьем, которое не раз на службе помогало, но здесь нет преступников, здесь его территория, что может случиться? Он медленно спускается за светловолосым парнем, сверля чужой обритый затылок, пропускает Ваську, ползущего навстречу («Ребят, из вещей это всё, давайте теперь с харчами разберёмся»), а в голове судорожно мечутся мысли. Макар как назло лицом к нему не поворачивается, быстро подхватывает ещё пару пакетов, теперь с другого края лодки, и грузно возвращается обратно к маяку. Бывший майор старается не отставать, подхватывает уже три пакета, Ваське останется два, и с «доставкой» будет закончено, останется пропустить с ними по рюмке и проводить. Руки ноют от тяжести, но Гром упорно тянет мешки, не обращая внимания на Ваську, который пытается помочь, только головой кивает, мол, давай остальное неси. Макар уже успел добраться до кухни, поклажа у него чуть легче, так что ему попроще, и когда запыхавшийся темноволосый парень вваливается на кухню, гость уже развалился на стуле, отдыхая. Игорь осторожно опускает поклажу на пол и утирает лоб кулаком под внимательным взглядом Макара, где-то внизу пыхтит Васька, а шум воды наверху стих, только вот давно ли? Гром встречается с Макаром глазами, и губы последнего снова кривятся в непонятной усмешке. Смотритель маяка не отвечает на ухмылку, стоит, набычившись, и пытается понять, почудилось ли ему или правда что-то в лице знакомого изменилось. - Слушай, Игорян… – начинает Макар, но договорить не успевает. Васька, матерясь под нос, затаскивает остатки груза в кухню, в этот же момент обострившийся слух маячника улавливает, как звякает щеколда на двери в душ. Гром слишком взволнован и слишком отвык реагировать на большое количество окружающих факторов, поэтому не может понять, на чём сконцентрироваться. Василий достаёт бутылку водки из внутреннего кармана засаленного и посеревшего тулупа, оттирает тару рукавом со сбившимися остатками меха и с гордостью водружает её на стол. На лестнице звучат легкие шаги, и Гром даже сказать ничего не успевает, когда на пороге появляется радостный и разрумянившийся после душа Серёжка. Из одежды на нём только легкие короткие шорты, которые безумно нравились Игорю своей этой «короткостью», и серая толстовка. В сочетании с мокрыми волосами и белозубой открытой улыбкой это всё делает Серого домашним и каким-то очень трогательным, может, из-за острых коленок и худых бедёр, которые сразу привлекают внимание всех присутствующих на кухне. - Игорь, слушай, а давай после уборки… – Разумовский замолкает, заметив, что на стуле Грома сидит вовсе не Гром, а хмурый парень, который привёз его сюда несколько месяцев назад, и сверлит его голубыми холодными глазами. Серёжа тут же закрывает рот и переводит взгляд на Ваську, который замер у стола рядом со своей бутылкой и теперь разглядывает жадными маленькими глазками вошедшего юношу, нервно сглатывая, от чего некрасиво дёргается плохо выбритый кадык. Рыжик теряется сильнее и слабо кивает, опуская голову и моментально закрываясь. – З-здравствуйте… Испуганный голос Серёжки заставляет Игоря отмереть, он быстро пересекает кухню и успокаивающе кивает Серёже, стараясь прикрыть его собой от чужих взглядов. Рыжик с беспокойством смотрит на него, и маячник замечает, как правая кисть компьютерного гения чуть дёргается в его направлении, будто парень хочет взять его за руку, но Разумовский сжимает ладонь в кулак, стараясь не выдать себя. - Мужики, это Серёга, вы его помните, да? Вы пока поставьте чайник, а то что-то я замёрз, – наиграно-весело говорит бывший майор, потом поворачивается к любовнику и снижает голос до минимума, чтобы только Серый мог его слышать. – Иди оденься теплее и приходи. Я понимаю, что тебе не хочется, но пока так нужно, чтобы не вызывать больше подозрений. Серёжка кивает, не поднимая головы, и быстро уходит в сторону комнаты, подальше от пугающих взглядов. Гром сглатывает и на секунду прикрывает глаза, потом выдыхает и растягивает губы в улыбке, поворачиваясь к знакомым. Нужно делать вид, что ничего не происходит, ведь пока у него нет никаких доказательств, что мужики подозревают о чём-то, а вот если он начнёт чудить, это заставит их насторожиться и присмотреться к нему внимательнее, и кто знает, что они заметят. Это ставит под удар Серёжку, это опасно. - А что, рыжий твой к нам не присоединится? – Макар по-хозяйски разваливается на громовском стуле и следит за смотрителем маяка, пока тот достаёт рюмки из шкафчика. - Переодеться пошёл, – отзывается Игорь, надеясь, что его голос звучит беззаботно и весело, а не так каркающее и хрипло, как слышится ему самому. Тон Макара ему не нравится. Ему вообще вся атмосфера не нравится, хоть он и не понимает, чем. Четвертая рюмка задвинута довольно далеко, так что темноволосому приходится тянуться к ней под взглядами Макара и Васьки. – Холодно же. - Ага, – Макар тянет к себе бутылку с водярой и отрывает этикетку под голодным взглядом Василия. – Слушай, я одного не пойму, как и откуда вы себе проститутку умудрились вызвать за пару дней до нового года и как она успела свинтить на сушу по таким волнам. - В смысле? – Гром хмурится, не понимая, что за странные шутки у блондина. Васька нервно хихикает, поглядывая то на одного, то на другого, видимо, тоже не понимая, к чему ведёт Макар. - Ну у тебя ж засос свежий на шее, прям под ухом. Лиловый, свежак свежаком. Если не баба тебе его поставила, то кто же? Не рыжий же, правда? Рука Грома все же дёргается, и одна из рюмок падает на пол, разбиваясь с тревожным звоном. В этот момент на кухню заходит Серёжка и сразу бросается собирать осколки, что-то испуганно бормоча. А Игорь стоит, замерев, и думает, что в книгах и фильмах обычно после такого случается что-то страшное.