Gracias, amor mío

Юля закрывает глаза непривычно длинными косами и единственное, чего ей сейчас хочется, — сбежать отсюда подальше, закрыться к гримёрке со словами «не трогайте меня, я в домике», потому что увиденное на сцене как по щелчку пальцев разжигает в ней ревность и какую-то странную обиду невероятных масштабов. Казалось бы, это всего лишь выступление, всего лишь игра на сцене, о которой она знала — случайно услышав пару дней назад разговор Любы и Никиты, — но легче от этого почему-то не становится. До сознания, затуманенного невовремя всколыхнувшимся чувством собственности, запоздало доходит, что её реакция на происходящее явно выходит за все мыслимые и немыслимые пределы дружбы, и певица прикладывает все усилия, чтобы натянуть на лицо маску пофигизма, которая, она уверена, слетит от любого неосторожного слова. Паршута мысленно умоляет обоих Тимуров не спрашивать её первой, однако мысли долетают до другого человека, расстояние до которого явно меньше, чем до ведущих на сцене. — Во-первых, я хочу сказать, что я никогда не слышал её на испанском! — Толя неожиданно вызывается говорить первым, давая соседке перевести дух и собраться с мыслями, чтобы не выдать лишней информации. — Я обожаю эту песню, но это было так неожиданно, и это тебе так идёт. Это настолько твоё. Это было так круто, это было так романтично, ну и конечно, — голос Цоя приобретает совершенно другую окраску, и Юля в ту же секунду забирает назад все слова благодарности за спасение, прекрасно осознавая, что сейчас произойдёт. Девушка не ошибается в своих догадках — певец бросает на неё взгляд, продолжая свою речь, — последний вот этот поцелуй, после чего Паршута закрыла косами свои глаза, потому что… — Это месть, — перебивает его Марк, пытаясь спасти ситуацию и не дать Анатолию сказать лишнего, но в итоге топит обоих ещё глубже. — За ваше постоянное там… — Сюсюкание, — подсказывает Батрудинов, и Паршута мысленно добавляет его фамилию в список тех, кого ей очень хочется прибить, где уже красуются Марк, который, собственно, и возглавляет этот список, Толя и Слава. — Сюсюкание, понимаешь ли, — заканчивает Тишман со скрываемой из последних сил ревностью в голосе. Юля смеётся от этого выпада — они друг друга явно стоят. — Отомстил подруге… — кивает Толик, пряча улыбку. — Но мы так немного засмущались, потому что не думали, что можно так на НТВ. Мы б давно уже это… — А давайте сейчас, ну чего стесняться? — подливает масла в огонь Родригез, разжигая его ещё сильнее. — Эх, — Цой машет рукой и в шутку, и без того перешедшую все границы, обнимает Юлю, отчего она недовольно поджимает губы и еле заметно морщится. «Убью!» — шепчет она соседу чуть слышно, пока Анатолий создаёт вид поцелуя, слушая на фоне крик Тимура:«Потерпите до финала!». Девушка коротко смеётся и отстраняется, перед этим незаметно для всех легко ударяя коллегу по плечу. — Так, правда, номер офигенный, — как ни в чем не бывало продолжает казах, — но я теперь хочу услышать полную версию вот только на испанском. — У Марка самый страстный яз... испанский на свете, — добавляет Юля к сказанному Цоем, скрещивая пальцы в надежде, что эту оговорку все пропустят мимо ушей, — который я только слышала. Но из дальнейшего обсуждения Паршута выпадает ровно до того, пока Родригез не обращается к ней, решив, что дальше оттягивать этот момент уже некуда: — Хотел бы передать слово человеку, который меня, надо сказать, удивил своей реакцией, — Тимур пристально смотрит на давнюю подругу, делая попытки разгадать причины её неожиданной реакции. — Вот ты смотришь — вроде друг, а думаешь: «Что сейчас он с ней делает?» — Юля смеётся и кивает, не утруждая себя придумыванием лишних оправданий, на которые ей сейчас попросту не хватит фантазии, — как-то это не по-дружески. — Смешанные чувства, — девушка вновь прячется за косами, чувствуя, как горят изнутри щеки, и радуясь, что внешне это не особо проявляется, — ну вообще я наслаждаюсь тем, как тебе ничего не нужно на сцене. Бывает так, что нужна куча составляющих и ты смотришь на отдельные части номера, на людей, которые организовывают, на свет, на графику и ещё что-то, а тут твой этот горячий язык испанский… «Ну что, Юлечка, продолжаем рубрику с двусмысленными выражениями, где надо вовремя продолжить мысль, из разряда «я, конечно, всегда любила пожестче… музыку», да?» — смеётся её внутренний голос, хотя Юля уже не уверена, его это смех или её истерический. — Ну и контраст температуры… Как ты окрапил своими слезами Любушку нашу… — Паршута мысленно даёт себе оплеуху за неконтролируемые эмоции и старается по-быстрому закончить свою речь, чтобы в этом странном порыве не выдать что-либо ещё. — Ты собираешь на себе это внимание. Вот это самое ценное. — Gracias, amor mío, — с плящущими чертиками в глазах благодарит Марк, и она, несмотря на свои скудные знания испанского, в ту же секунду безошибочно переводит фразу на русский — спасибо учителю, стоящему сейчас перед ней на сцене. — Gracias вот тебе, — улыбается певица, мешая в предложении испанский и русский с мыслью, что раз уж есть уровень английского «Настя Ивлеева», то теперь будет уровень испанского «Юля Паршута».

***

В короткий десятиминутный перерыв, пока сцену готовят к её выступлению, Паршута всячески избегает Марка, прикрываясь тем, что ей нужно ещё раз прогнать связки авторства «хореографа не самых простых движений». Сам Горбунов в какой-то момент не выдерживает, отводя Юлю в сторону, чтобы поговорить без лишних ушей. — Ревнуешь? — Никита спрашивает в лоб, зная, что девушка прекрасно поймёт, о ком речь. — А что, так заметно? — парирует она, отвечая вопросом на вопрос. — Невооружённым глазом, — кивает хореограф. — По крайней мере, мне точно. — Ты какой-то слишком спокойный для человека, девушка которого только что целовалась с другим на сцене, — качает головой Юля, резко меняя тему. — А она слишком спокойная для девушки, молодому человеку которой приписывали роман со Змеёй, так что мы друг друга определённо стоим, — смеётся он в ответ и, прежде чем уйти, добавляет напоследок, — вы, впрочем, тоже. И это Никитино «Вы, впрочем, тоже» не выходит из головы Юли до конца съёмки.

***

— Ладно, Юлёк, — Наташа неожиданно ударяет ладонями по коленкам, вспоминая о том, что у неё осталось ещё несколько незаконченных дел на сегодня, — я побегу, пожалуй. Доберёшься без меня? — Паршута заторможенно кивает в ответ, и подруга, чмокнув её в щёку на прощание и взяв с певицы обещание, что та напишет, когда доберётся до дома, тут же одевается и покидает пределы гримёрной. Входная дверь хлопает ещё раз через пару минут, и Юля наивно надеется, что вернулась забывшая что-то Ната, но зеркало на косметическом столике, ни капли не щадя её сердце, которое сейчас и без того отбивает больше ста пятидесяти ударов в минуту, выдаёт с потрохами замершего на пороге гостя. В гримёрке повисает тишина, которую почему-то ни он, ни она не смеют нарушить. — И что это было за представление? — наконец набравшись смелости, начинает Марк. — Ты о чём? — Паршута изображает непонимание, несмотря на отражение собеседника, которое так и кричит всем видом, что косить сейчас под дурочку — плохой вариант. — Я о твоей реакции на концовку моего номера, — спокойно произносит мужчина, отрезая этим все пути отступления. — Что это было? — Это я у тебя бы хотела спросить, — парирует Юля, переходя из отступления в нападение. — Юля, это был номер, просто номер, — певец на ощупь находит руку девушки и разворачивает Паршуту к себе, всем видом демонстрируя, что дальше разговор пойдёт без попыток отвести взгляд или спрятаться. — А это была ревность, просто ревность, — признаётся она и, с вызовом глядя в глаза напротив, добавляет, — и не вздумай сегодня лезть ко мне целоваться, — с наигранно серьёзным выражением лица угрожает Юля, — и даже поставленная мне «девятка» за выступление не добавляет тебе плюсик в карму… — Ребят, вы, может, дома продолжите выяснение отношений? — подаёт голос заглянувший в гримёрку Стас, — во всем павильоне вас слышно. — Свали в туман! — одновременно бросают ему «старые друзья», коими они по-прежнему остаются для окружающих, и Костюшкин, стараясь не попадаться под горячую руку, тут же захлопывает дверь с обратной стороны. И как бы они не пытались скрывать свои чувства от всех и держать отношения в секрете, внимательные коллеги всё равно всё замечают. — Ревность… — бормочет она, и, поразмыслив пару мгновений, выдаёт, — у тебя, между прочим, она тоже проскользнула, когда Толик вдруг решил разыграть поцелуй. Ему ты, как я погляжу, отомстил «двоечкой», — Марк кивает в ответ с широкой улыбкой на лице, и Юля не выдерживает, заливаясь смехом. — Да-а, правильно Никитос сказал, что мы с тобой друг друга стоим. — А что ещё «Никитос» сказал? — передразнивает её Тишман, и девушка, вновь не сдерживаясь, звонко хохочет. — Тебе напомнить, что кое-кто вообще мне прям со сцены сказал: «Любовь моя», пусть и на испанском? Не знаешь случайно, кто бы это мог быть? — хитро улыбается Паршута и, плюнув на всё, подскакивает со стула, притягивая дорогого человека в объятия. — Юлька, слушай, — спустя пару минут неожиданно срывается у Марка с языка, на что девушка поднимает на него вопросительный взгляд. — А может поженимся? Юля замирает, словно статуя, не в силах пошевелиться. Мир для них двоих в ту же секунду останавливается, в гримёрке вновь повисает тишина. — Что? — сил хватает только на шёпот — на большее она сейчас не способна. — Конечно, без живой змеи, — Марк от волнения начинает тараторить, однако не забыв при этом припомнить её же слова со съёмок про предложение, — без кольца и предварительного согласия папы или что там обычно делают?.. — Тишман останавливается на секунду, и девушка, пользуясь случаем, осторожно прикладывает палец к его губам, прерывая поток слов. — Давай, — просто кивает она и, нарушая собственные обещания, прикасается к его губам своими.