Закулисье

      Еще несколько шпилек и колпак, наконец-то, крепко прикреплён к голове. Чанбин осторожно вертит головой для проверки и ощущает нелепую конструкцию на голове, оставляя попытки проверить ее надежность. Еще какое-то время он ждет, когда его позовут на съемки, сидя и тупя в телефоне. — Чанбин-щи, — зовет девушка из стаффа, заглядывая из коридора в их с Чаном гримерку — пора, помоги, пожалуйста. Чанбин оставляет девайс и выходит из гримерки в коридор, тут же натыкаясь на Феликса. Тот ехидно улыбается, разглядывая Чанбина. — Хён, ты кто? Питер Пен? — хихикает милое создание. Со не успевает ответить, потому что девушка-стафф, которая его и позвала, суетливо поправила длинный шлейф платья и всунула его край в руку Чанбина. — Вот, помоги, — произнесла она, — главное не наступи, пока будете идти на площадку, а то Ёнбоки-щи останется без костюма. Чанбин молчит и только судорожно пытается ухватиться за свои мысли и сконцентрироваться на предстоящей съемке. Не получается. Феликс в платье. Феликс — Эльза. Да, та самая «снежная королева». Чанбин совсем не сопротивляется, когда ему впихивают в руку неприятную на ощупь ткань. Он просто немного потерялся, когда увидел Феликса в таком наряде. Почему он в женском костюме? Ладно, им не впервой переодеваться в женские платья и всякую там милую ерунду, которая почему-то так нравится девчонкам. Но Феликс почти никогда не играл женских персонажей. Почему же в этот раз иначе? В суете съемок, когда тебя персонал дергает туда-сюда, потому что нужно дать последние наставления и нанести последние штрихи, думать об этом совсем не получается. В узком коридоре закулисья в спину толкают чьи-то руки, и нос почти упирается в затылок искусственных белых волос, наступая впередиидущему Ликсу на пятку. — Хён, осторожней, платье нельзя повредить — бубнит Феликс, но совсем не раздраженно, а просто предупредительно. — Это случайно, прости, давай аккуратней с ним, я помогу, — и Чанбин приподнимает длинный шлейф. Из-за закрытых дверей декораций слышится громкий голос режиссёра (а может помощника). И Чанбин с Феликсом выходят на площадку.

***

      Очередное нелепое задание; квадратные вопросы хёна, который выглядел очень очаровательно, изображая Манволь; яркие эмоциональные реплики Джисона — Чанбин никак не мог сконцентрироваться на всем этом. Он постоянно отвлекался на Феликса, который совсем не пытался выглядеть мило, хотя мог. Но Со давно уже привык, он знал Ли-младшего, как самого себя, а может и лучше. Ведь недаром он посвятил его изучению почти пять лет. Это как получить высшее образование. И Чанбин считал себя, как минимум бакалавром в Феликсологии. Он знал, на что тот способен, а что никогда не сможет сотворить, знал, что его смущает, и как может смутить сам. Но все же иногда тому получалось удивить Чанбина. И он признавал, что ему еще учиться и учиться. В какой то момент Чанбин не сдержался и сказал, что Феликс выглядит очень мило. А тот в очередной раз провел по его бицепсу, вызывая волну мурашек, легко сжимая и мило улыбаясь, словно совсем не воспринимая его слова всерьез. — Милый? Оу, спасибо. — Пробасил Ликс. — Но твой голос… Нервное хихиканье Феликса. Это чертово платье! Камеры! Напомнил себе Чанбин. Все после.

***

      После.       Чанбин и Феликс покинули площадку, была очередь Хенджина и Йени. У тех была гримерка на двоих чуть дальше по коридору. Стафф суетился около нее. Ликс было уже хотел вернуться в свою гримерку, но Чанбин потянул его в другую сторону. Феликс путаясь в подоле платья последовал за ним. Иначе и быть не могло. — Хён, ты куда? — Удивленно спрашивает Феликс. Чанбин не отвечает, но завернув за угол и видимо попав в другой павильон, он оборачивается в сторону Ликса. Тот стоит и с непониманием смотрит на старшего. Какой же он все-таки милый, наивный и беспечный. — Хочу кое-что показать, — хрипло выдыхает Бин. Ли оглядывается, Бин тоже. Вокруг темнота большой студии, стоят какие то декорации, видимо еще не собранные. Тут, как в открытом поле, не спрятаться. Чанбин снова тянет за руку, и Ликс в очередной раз дергает ткань плаща, обматывая вокруг руки, чтоб не запнуться и не порвать. Почти на ощупь Чанбин находит вход на какой то склад, потому что все двери, что он дергал до этого были закрыты, а эта подалась. — Чанбини-хён, что с тобой? Давай вернемся. Нас искать будут. Но Чанбин не слушает, он затаскивает Ликса внутрь и прижимает к стене. Тот совсем не сопротивляется, и на лице уже нет того удивления. Понял. — Хёёён, — очень нежно протягивает он, заглядывая в лицо Бина. В свете огней пожарного выхода почти ничего не видно, но Чанбин уверен, что видит пляшущих чертей в зрачках блондина, которого он прижимает к стене. — Хочу тебя, — хрипло выдыхает Чанбин и прижимается к Ликсу всем телом. Мягкие губы со вкусом тинта тут же поддаются, когда Чанбин впивается в них, открываются и впускают в свою влажную жару. Язык младшего юрко отвечает на прикосновения языка, толкается, вылизывает. Чанбин хаотично хватается за тело блондина, за его шею, плечи, бока, талию, поясницу, за упругую попку. Чувствует маленькие ладошки на своей спине, плечах, напряженных мышцах рук. — Черт, руки…твои руки, твои плечи, — шепчет прямо в рот Феликс, впиваясь в губы старшего, — обожаю их. — А я твои ноги, — отвечает Бин и видя неподалеку низкий китайский комод, усаживает на него младшего, — когда они меня вот так обнимают. Это какая-то невиданная удача, что им попался склад инвентаря, а в нем находились различные предметы мебели эпохи Чосон. Низкий комод как нельзя кстати подходил для невысокого Чанбина. Он тут же пристроился между ног Феликса и нежно чмокнув в губы отстранился. — Хён, ты соскучился? Или это мое платье так на тебя действует? Игриво спрашивает Ли. Чанбин не отвечал, он присел на корточки и развязывал шнурки на тяжелом ботинке, которые совсем не подходили этому образу. Он знал, что в этой громоздкой обуви прячется маленькая ножка, которую так хочется поцеловать. — Хён, а ты знал, что Питер Пен был моим любимым персонажем в детстве? Ликс уже менее игриво спрашивает. Нервничает. Он всегда нервничает, когда начинает возбуждаться. Чанбин искоса бросил взгляд на рассматривающего его Феликса, и потянул ботинок, снимая его с Ли. Ботинок летит в сторону, а в ладони Бина оказывается маленькая ножка в белом носочке. Со прижимается щекой к тонкой лодыжке и поднимает взгляд на Ликса. — Ты такой красивый, Ёнбоки, — он легко касается губами голой кожи у резинки носка, — хочется всего тебя зацеловать. — Я совсем не против, Чанбини-хён, — не отрывая взгляда от лица старшего, шепчет Ли. И Чанбин целует. Он не может отказать себе в этом удовольствии, тем более, когда на него так смотрит милый Феликс и ждет. Он задирает платье на колени и прокладывает дорожку из поцелуев до колена. Поднимается на ноги, и встав между ног младшего, кладет горячие ладони на его острые коленки. Сжимает их и смотрит в красивое лицо, которое так полюбил с самой первой встречи. Феликс смотрит в ответ, глаза словно в тумане. Он протягивает руки к лицу Бина и притягивает его к себе, вовлекая в горячий и мокрый поцелуй. Руки Чанбина проскальзывают под подол платья и тянутся выше, слегка сжимая напряженные мышцы бедер, доходя до кромки боксеров. Феликс томно стонет в рот, когда Бин проскальзывает большими пальцами под кромку трусов и надавливает на впадинки в паху, а сам чувствует, как в его штанах становится совсем тесно. Со резко хватается ладонями за ягодицы Ликса и притягивает его к краю комода, прижимая его к себе плотней. Тот цепляется за плечи, чтобы не потерять равновесия из-за резкого толчка и утробно стонет, вновь впиваясь в губы старшего. — Хочу тебя, — шепчет младший. Он пытается зарыться в волосы Чанбина, но там этот дурацкий колпак. Ликс не колеблется и срывает его. Шпильки больно вырывают волосы. От чего Чанбин стонет. Но не от боли, а потому что заводит сильней. Он спешно цепляет пальцами за резинку боксеров Феликса и тянет, стягивая их с его круглой попки. Чанбин тянет их вниз, но те цепляются за вставший член младшего, явно доставляя ему дискомфорт, потому что тот мычит. Старший помогает освободить его член, одна нога ловко выскальзывает из штанины, и трусы повисают на ботинке второй ноги. Платье задралось почти до пояса, громоздкими складками комкаясь у члена. Ликс с разведёнными ногами и подрагивающим от возбуждения членом, откинулся назад опираясь на руки, давая возможность рассмотреть его. — Ликс, ты дьявол, хочу тебя отодрать так, чтоб скулил подо мной, а не сидел тут, как развратная шлюшка. Тот только приоткрывает измученный поцелуями рот, нежно стонет и закидывает голову назад, оголяя шею с выступающим кадыком. — Так сделай это, — возвращая голову в обычное положение, и глядя в глаза томным помутневшим взглядом, произносит Феликс, — трахни меня. И он задирает ногу без ботинка на комод, раскрываясь сильней. Обхватывает свой член за основание и легко сжимает яички в кулак. У Чанбина рвет крышу. Он стискивает свой ноющий стояк через ткань штанов. Презиков нет, смазки тоже. Он кроет себя матом, что утащил Феликса сюда совсем неподготовленным. Он резко припадает губами к члену младшего, обхватывает его и заглатывает. Феликс стонет протяжно и пошло. Бин чувствует, как рука младшего зарывается в его волосы слегка надавливая на затылок. — Чанбин, Чанбин, — скулит Ли. Со сжимает одной рукой бедро, задирая ногу выше, второй обхватывает за талию, подтягивая Ликса еще ближе к краю и заваливая его на комод, чтоб тот сильней приподнял свою попку, при этом не выпуская члена изо рта. Ликс откидывается назад опираясь на обе руки. Бин размашисто двигает головой, головка члена больно бьет в заднюю стенку горла, вызывая обильную слюну, которая вытекает изо рта и стекает по поджавшимся яичкам. Это то ему и нужно. Бин выпускает член изо рта и присаживается на корточки прямо лицом напротив попки Ликса. Младший в возмущении, что его член остался без внимания, жалобно заскулил, но тут же охнул, когда Чанбин коснулся языком его дырочки. — Хён, — протяжно скулит Феликс, — не надо…ох, так хорошо. Со надавливает на колечко мышц языком и чувствует, что тот проскальзывает вполне легко и ощущает на языке вкус клубничной смазки. Феликс подготовился? — Ты знал? — удивленно спрашивает старший. Феликс приподнимается, гладит ладошкой по его щеке и просто кивает. Он явно не в том настроении, чтоб обсуждать это. Да, и Бину сейчас не до этого. Мысль о том, что все же может трахнуть эту принцессу, кружит голову. — Так может у тебя и презики есть? Тут Ли поджал губы и его взгляд погрустнел. Он отрицательно помотал головой. — Да, и черт с ними, — рычит Со, снова впиваясь губами в упругую дырочку и проталкивая язык глубже. Феликс хнычет от удовольствия и осознания, что это не остановит Чанбина. — Хён, хён, — сбивая дыхание стонет младший, — так хорошо…еще, хочу еще. Чанбину кружит голову, он уже совсем обезумел в своем желании. Терпеть больше нет сил. Он резко поднимается и не менее резко спускает зеленые штаны до колен, вместе с бельем. — Ёнбоки, малыш, я войду, не могу больше, — наклоняясь над младшим, хрипит ему в ухо, Чанбин. Феликс всего лишь, обвивает его шею руками и жадно целует, явно ощущая вкус клубничной смазки на языке. Чанбин отстраняется и задирает ногу в белом носочке себе на плечо, берет Ликса за бедра и вдавливается в его промежность пахом, делает пару толчков. Младший стонет, сжимая край комода руками. Бин направляет член к влажной от смазки и слюны дырочке и проталкивает головку внутрь. Стон удовольствия срывается с его губ. Феликс тяжело, но ровно дышит, чтоб не зажаться. — Ты такой у меня молодец, ты моя принцесса, — поглаживая по голой ноге, говорит Бин и целует Ликса во внутреннюю сторону колена. Еще толчок и член проскальзывает глубже. Феликс срывается на стон и Бин чувствует, как стенки сжимаются. — Дыши, мой хороший, дыши, малыш, — успокаивающе шепчет старший, поглаживая ноги, — ты всегда такой молодец. И с этими словами, чувствуя, что Феликс немного расслабился, толкается до основания. — Как же хорошо, — выдыхает с тихим рыком Со, жестко фиксируя Феликса за бедра, чувствуя, что тот хотел податься назад. — Потерпи немножко, сейчас пройдет. Феликс приоткрывает глаза и смотрит немного влажными глазами на старшего, слегка кивая головой. Можно. Чанбин отпускает бедро и обхватывает немного опавший из-за дискомфорта член младшего, а второй сильней прижимает ногу Феликса к своему телу, оставляя короткие поцелуи там, где мог дотянуться. Он проводит рукой по члену и чувствует, как тот снова затвердевает. — Хён, — жалобно тянет Феликс, — нам нельзя испачкать платье. — Не переживай, я аккуратно, — уверяет старший и подается бедрами назад. Не чувствуя никакого сопротивления и понимая, что младший взял себя в руки и отдался полностью расслабившись, он толкнулся вперед, вырывая у обоих стоны наслаждения. Потом еще раз и еще, наращивая темп, при этом не забывая надрачивать член Ликса. — Какой же ты…ты лучший, малыш…ты лучший…ты моя принцесса, — хрипел Чанбин вколачиваясь в тело младшего и вырывая у того стоны удовольствия. — Хён, я сейчас кончу, не могу больше… — Потерпи, ты же не хочешь испачкать платье. Я уже почти… Чанбин чувствовал приближающуюся разрядку. Но и член младшего уже истекал пачкая его пальцы, еще немного и тот взорвется. Он явно уже натер чувствительную точку внутри Ликса, потому что тот с каждым толчком содрогался и тихо скулил закусывая губу. — Не могу больше, Чанбини, не могу…платье. — Я выхожу, — предупредил старший. И резко вставил два пальца взамен своего члена. Феликс застонал сильней, когда почувствовал, что согнутые пальцы сильней надавили на вспухший комок нервов, а на его член опустился горячий рот Чанбина. Вязкая сперма ударила в нёбо, разливаясь по всему рту. Твердая головка содрогалась выпуская очередную порцию семени. Феликс мычал, неразборчиво произнося имя старшего и зарываясь в его волосах своими маленькими тонкими пальчиками. Чанбин понял, что больше не может сдерживаться, он достает пальцы из попки Феликса и отрывается от его члена с причмокиванием, стараясь по максимуму слизать с него сперму. Не дожидаясь разрешения, он вгоняет в расслабленное тело блондина свой член и за два толчка кончает глубоко в него. — М-м-м, — мычит Чанбин, запрокидывая голову вверх, — как же я люблю тебя, моя принцесса. Нега разливается по телу, он чувствует, как в его руках подрагивает тело младшего. И где то на периферии затуманенного сознания он слышит щелчок. Видимо Феликс тоже его услышал, потому что тело в руках напряглось. — Стоп! Снято! Чанбин резко выходит из Феликса и поворачивается на звук. В дверях стоит Минхо-хён, облокотившись о дверной косяк. Он хитро улыбается, рассматривая в еле освещенном помещении младших мемберов. Феликс цепляется кулачками за кофту и тычется в его широкую спину лбом, явно пытаясь спрятаться от смущения. — Штаны натяни, нечего трясти этим, — он кивнул головой, указывая на еще не опавший член Бина, — перед старшими. Ликси, котёнок, ты в порядке? Чанбин в шоке натягивает трусы, уютно устраивая свой постепенно успокаивающийся член, следом штаны и поворачивается к младшему. Тот уже прикрылся платьем, но с комода еще не решался слезть. И Чанбин знал почему. Его ноги сейчас совсем не слушаются, после секса он всегда такой беспомощный. — Хён, пожалуйста, уйди. Я потом все объясню. Только прошу, не говори никому. — Бин, ты случаем не мозгами сейчас кончил? Я ваши голые задницы прикрыл, так что поторопитесь и приведите себя в порядок. Вас ждут, чтоб забрать костюмы. Надеюсь платье не пострадало? — Хихикнул старший и закрыл за собой дверь. — Нас спалили, — виновато сказал Со, поворачиваясь к разомлевшему от секса Феликсу. Тот почему то совсем не выглядел расстроено или напугано, будто так и надо. — Чанбини-хён, — поднимает лицо младший и заглядывает в глаза старшего невинным взглядом, будто только что не трахался, как остервенелый, — он давно уже все знает. Бин нервно сглатывает. — Давно? И откуда? — Я потом тебе все расскажу, помоги мне одеться, нам нужно вернуться, пока об этом не узнали остальные. Чанбин тут же подорвался выполнять приказ его «снежной королевы». Он просунул ножку в штанину трусов, натянул до колен. Феликс не шевелился давая полностью за собой ухаживать. Впрочем, как и всегда. Бин нашел выкинутый ботинок и зашнуровал его, не забыв поцеловать перед этим тонкую щиколотку. Он помог Ликсу встать на ноги и убедившись, что тот крепко стоит на ногах, наклонился, и подцепив трусы за резинку, натянул их на задницу младшего. Чанбин оправил платье и смущенно поинтересовался. — Ты в порядке? Я кончил в тебя. Сможешь до дома потерпеть? Я тебя помою. Лицо младшего просияло улыбкой, он положил свои ладошки ему на щеки. — Я тоже тебя люблю, мой Питер Пен. И поцеловал.

***

      Феликс устало завалился на колени Чанбина, даже не отстегиваясь. Они проехали пол пути и попали в вечернюю пробку. Младший кажется сопел, пуская слюни на черные джинсы Бина, а тот перебирал слипшиеся от воска пряди. Парик был снят, платье тоже, сейчас у него на коленях лежал привычный Ёнбоки, домашний и уютный. На сидениях спереди сидели Сынмин и Минхо-хён. Младший кажется тоже спал, заткнув уши наушниками. А старший что-то усердно строчил в телефоне. Совсем обычный, никаких эмоций на лице. А ведь он застукал их без штанов. Но Феликс сказал, что он уже знает, причём давно. Возможности расспросить у него так и не представилось. Вернувшись в павильон, где проводились съемки, пришлось разыграть целый спектакль. Чанбин перед камерами так не выступал, как перед напуганными мемберами и стаффом. Ликс не уступал. Ну, о его актерских талантах Со уже прекрасно знал, после тех съемок недели Кингдом, когда он так успешно обманул всех, прикинувшись безобидной овечкой и так больно ранив Чанбина. — Хён, — очень осторожно и с вежливой интонацией произнес Бин, — нам надо поговорить. Тот словно ждал этого, тут же оторвался от телефона и повернулся к нему. — Правда? И о чем же? — Включил дурачка старший, изображая искреннее удивление и заинтересованность. — Эм, не тут…кхм, не при всех…потом наедине, — тихо и немного запинаясь произнес Со. — Оу, наверное не столь важно, — как будто бы разочаровавшись, ответил старший и отвернулся. Чанбин взбесился. Нифига себе не важно! — Нет, это важно, — процедил сквозь зубы репер. — Тебе, видимо, видней, — совсем незаинтересованно сказал старший и уткнулся в телефон, давая понять, что разговор окончен.

***

      Феликс был неуловим. Он постоянно был занят своим расписанием, или же находился в окружении мемберов или стаффа. Спросить его никак не получалось. А писать об этом в мессенджерах было совсем неразумным. Это, как дать интервью в Диспатч. Т.е. под запретом. На все вопросы, которые Бин успевал задать, блондин давал односложные ответы. По типу: «Все хорошо, хён», «Не заморачивайся, все будет замечательно», «Нам стоит поговорить об этом позже» и т.п. Идею объясниться с Минхо-хёном и понять его намерения, он оставил после двух попыток. Первая была в этот же вечер, когда Чанбин, убедившись, что Феликс чувствует себя хорошо после ванной и не испытывает неудобств от их спонтанного секса, подошел к хёну, когда тот крутился на кухне, заваривая себе чай. — Хён, давай поговорим, я хочу объясниться. Тот резко обернулся состроив такое лицо, будто Бин ему предложил заняться сексом. — Нет! — Вскрикнул он, переходя на шёпот. — Я совсем не готов. Ты в курсе, что ты нанес непоправимый ущерб моему моральному состоянию? У меня до сих пор перед глазами это одноглазое чудовище, — и он тыкает пальцем в направлении ширинки, — как он смотрел на меня! Жу-у-уть! Старший тянет слова и устраивает драму. Чанбин понимает, что тот тупо издевается над ним, психует и уходит, слыша вдогонку причитания старшего. — Бедный Ликси! Наш ангелок, как он смог это пережить? Вот ведь Ирод. Вторая попытка была не менее неудачной. Со стороны старшего было явно больше серьезности, чем нужно было. — Хён, позволь объяснить, что было там…ну, тогда, на съемках. Выпалил из себя Чанбин, когда выдалась возможность остаться наедине. — Ты за кого меня держишь, Бин? Ты думаешь, я не знаю, что это было? Чем вы там занимались? — Эм… — Вы трахались, Чанбин! Я минут десять стоял за дверью и ждал, когда вы там закончите свои брачные игры. Завязывай за мной ходить и пытаться объяснить мне очевидное. Вам повезло, что это был я! Больше не хочу поднимать эту тему. Отвали!

***

      Вот так прошло пару недель. Все делали вид, будто ничего и не было. Но как то придя домой (в общежитие) Чанбин обнаружил у себя на кровати пакет. Он заглянул туда и вытянув на свет наряд Сейлормун, охнул. На костюме была прикреплена записка с этой ужасной рожей, которую повсеместно рисовал Ли Минхо. «Завтра у вас выходной и никого не будет дома до вечера. Люблю вас! P.S. Платье можно пачкать.»