Закулисье

— Хён, они правда так нас любят, — Феликс всхлипнул, — я так счастлив. Я тоже их люблю. Правда. Он поднял зареванное лицо и посмотрел на Чанбина, который всю дорогу прижимал его к себе, пока они ехали до их общежития. — Ну, только не снова, Боки. Перестань, ты уже столько жидкости потерял. Как восстанавливать будешь? — Вот приедем к вам и буду. Напьюсь. Он распрямился, пошарил в сумке и достал еще одну пачку бумажных салфеток. Сильно высморкался. — Глупый. Напиваться от счастья? — Чанбин потрепал его по волосам, а потом наклонился и тихо прошептал на ушко. — Мы давно не были вместе. Не стоит напиваться. Феликс затих и даже перестал шмыгать носом. Потом резко поднял голову и посмотрел на сидения впереди, а потом на старшего. Хенджин и Хан сидели в телефонах, показывая друг другу что-то и эмоционально это обсуждая. Наверняка какой-нибудь контент с концерта. Чанбин с Феликсом сидели сзади и младший всю дорогу не отлипал. Он так наревелся на концерте, что его смогли более менее успокоить уже за кулисами. Нуны из стаффа накапали успокоительных капелек. Но лучшее успокоительное для него всегда были объятия. И Чанбин никогда не отказывал своему солнышку в этом. Чан решил, что после такого эмоционального концерта, им стоит еще побыть вместе. Официальную вечеринку для всего персонала устроят в следующие выходные, а сейчас им всем дали отдых. Но парни не желали разбегаться по своим общежитиям и лидер предложил эту ночь провести вместе. Он с младшими ехал в другой машине, а Чанбин с Феликсом, Ханом и Джинни в другой. Лино сказал, что приедет позже, ему что-то понадобилось дома (общаге). Когда они приехали домой, Чанбин первым делом отправил Феликса в душ, пока другие мемберы увлеченно заказывали доставку ужина. — Давай я помогу снять тейпы, — предложил Бин, когда они вместе зашли в ванную. — Хорошо, — смущаясь промямлил Феликс, — одолжишь мне одежду, а то Минхо-хён не понятно, когда приедет. Бин тут же выскочил из ванной, сбегал в комнату, взял футболку и спортивные шорты. — Чанбин, вы на долго душ заняли? — Спросил Чан. — Нам бы тоже хотелось смыть с себя пот. Хотя, я Феликса не тороплю, но все же… — Мы быстро. Вы заказывайте пока еду. — И он уже поспешил в ванную, где его ждал Ликс, но на пол пути остановился, — Чани, а менеджер привезет алкоголь? Лидер расплылся в улыбке. — Да, Бинни, скоро привезут. Смотрю мы тут все заряжены на долгую ночку. Он подмигнул, а Со поторопился к Феликсу. Войдя в ванную он застал Ликса в одних боксерах. Он стоял перед зеркалом и рассматривал припухшее лицо. — Хён, я на какой-то пельмень похож. Весь опух. Видел сколько фоток по интернету гуляет с моей кривой рожей? Феликс захныкал. — Ну, что за глупости. Ты самый красивый. Даже когда плачешь. Все Стэй об этом говорят. — А для тебя? — Поджимая губы пробубнил Ликс. Чанбин подошел ближе и положил ладонь на щечку младшего. — И для меня. Ты же знаешь, — он притянул Феликса за подбородок и легко чмокнул в губы, — для меня ты самый-самый красивый, Боки. В дверь раздался грохот. — Эй, давайте быстрей уже. Не одни тут. — Голосил Хёнджин за дверью. — Так, ну-ка, быстро поворачивайся. Я сниму тейпы и в душ. Феликс послушно повернулся. — Давай вместе в душ, ну, чтобы побыстрей, — смущенно предложил младший. — Согласен, — повеселев от такого предложения, Чанбин быстро справился с тейпами и хлопнув Феликса по попе, начал сам раздеваться. Ликс стянул с себя белье и зашел в кабинку, Чанбин последовал следом. Теплая вода смывала с тел пот и усталость. Феликс повернулся спиной и Бин намылил ему голову. Когда пена с волос и тела была смыта, он прижался к стройному крепкому телу и обхватил руками тонкую талию. Ликс расслабился и облокотился спиной о широкую грудь Чанбина. Со поцеловал плечико, потом оставил легкие поцелуи на шее и закончил на нежной и чувствительной коже за ушком. Младший тяжело выдохнул, явно испытывая удовольствие. — Я соскучился, — просипел в ухо Чанбин. Феликс тут же развернулся в кольце сильных рук. — Я тоже. Он впился в губы Чанбина, словно голодный, тут же обвивая шею старшего и прижимаясь всем телом. Его член уже налился и сразу же уперся в пах Чанбина. Впрочем у самого Бина член уже тоже был в боевой готовности. Феликс простонал прямо в рот, чувствуя желание старшего. Их языки сплелись, пальцы утопали в мокрых волосах. Чанбин шарил ладонями по всему телу младшего, еле сдерживая стоны удовольствия. Он прижал Феликса к холодному кафелю и подхватил за одно бедро, задирая его почти себе на талию. Он хотел уже подхватить его за второе бедро, чтобы Феликс мог обвить его ногами, но в дверь опять раздался грохот. — Долго еще? Чем вы там занимаетесь вдвоем? — Орал под дверью Сынмин и на заднем фоне что-то поддакивал макнэ. Феликс так резко толкнул Бина в грудь, что тот чуть не вылетел в стеклянные двери душевой. Его лицо было пунцовым. — Ой, прости, Чанбини. Я напугался. Ты не ушибся? — Он протянул свои ладошки, чтобы коснуться старшего. Бин разочарованно посмотрел на младшего. Ему стало обидно, что Феликс так реагирует. — Чего ты так дергаешься? Не зайдут же они сюда. Возбуждение, как рукой сняло. При чем у обоих. — Хён, ну, прости… Опять дверь сотрясается. — Что за дурдом, — бубнит Бин и высовывает голову из душевой, — уже выходим! — орет он нетерпеливым младшим, — давай, ты уже помылся, выходи, я следом. Феликс понуро вышел из душевой и стал вытираться, а Чанбин быстро намылился, и ополоснувшись, вышел следом. Ликс уже одетый в одежду старшего, исподлобья глянул на него и вышел из ванной. Чанбин заметил, что у младшего опять глаза на мокром месте и начал себя ругать за несдержанность. Он вытер тело и поняв, что не взял сменную одежду, обмотал полотенце вокруг бедер и вышел из ванной. В гостиной стоял полный балаган. Чанбин скучал по этому, прямо, как раньше, когда они жили все вместе и иногда вот так собирались вечерами. Он притормозил разглядывая любимых мемберов, которые расставляли напитки и снеки на столике в гостиной. Ужин еще не доставили. Он отыскал глазами Феликса, тот жался к Хёнджину, а красноволосый поглаживал того по влажным волосам. — Фу, хён, оденься, не ходи тут голый, — пробасил Йени, прикрывая глаза ладошкой. Чан смеялся, выставляя очередную бутылку пива на стол. У ванной уже шла битва «Кто следующий» между Ханом и Сынмином. Чанбин развернулся и пошел в свою комнату. Привезли ужин, Лино приехал и притащил несколько бутылок соджу. Чани медленно попивал пиво, и улыбаясь отеческой улыбкой, рассматривал своих самых эмоциональных мемберов. Хан, как неугомонный вещал про концерт, Чанбин его перекрикивал. Минхо с Сынмином глушили соджу на спор «кто кого». Йени окосел от пары пива, поэтому молчал и только посмеивался, иногда даже невпопад. Феликс так и продолжал жаться к Джини иногда поглядывая на Чанбина и мягко улыбаясь. Он выпил пару стопок соджу, и теперь разомлевший сверкал черными глазками. Чанбин старался не пить, хоть Минхо постоянно его подначивал. Проспорив в камень-ножницы-бумага, его отправили в магазин за соджу, которое стараниями Туминов закончивалось неимоверно быстро. Он хотел взять с собой Феликса, чтоб тот тоже проветрился, но младший сморщил носик и отказался. Пока он ходил, алкоголь полностью выветрился. Когда же Со вернулся назад в общежитие, картина в гостиной поменялась. Младших и Чана не было. Лино, Хан и Хёнджин скакали под грохочущую музыку, а Феликс при этом свернувшись калачиком сопел, подложив ладошки под щеку. — О-о-о, — завопил Минхо, завидив Бина, заходящего в гостиную и звенящего бутылками соджу в пакете, — бухашка прибыла! Джини, готовься. Хан толкаясь между ними, орал, что тоже будет, а Минхо ему заявлял, что он еще маленький. Во всей этой кутерьме, солнышко Ликс спал и не реагировал. — А где Чан и младшие? — Спросил Чанбин у Лино. — Он пошел мелких укладывать в свою комнату и не вернулся. Сынмин все-таки оказался слабаком. Но все равно он держался молодцом, не то, что ты. Так и не выпил со мной на брудершафт. Сказав это, он состроил губы «уточкой» и потянулся за поцелуем. — Отвали, хён, — отшатнулся от него Бин. — Так и знал, что ты меня не любишь, — надул губы старший, а потом выхватил пакет и прошептал на ухо, — забирай свою принцессу, все нужное у меня в сумке. Он кивнул на большую спортивную сумку, что стояла на полу в коридоре. Чанбин проигнорировал пьяный базар старшего, понимая, что одежда Феликса сейчас тому без надобности. Ему и в Чанбиновой неплохо. Чанбин разочаровано вздохнул, глядя на спящего котенка. Облом. Потом он посмотрел на троицу, что уже гремя стопками, глотают соджу. Он подошел к спящему и тихонько толкнул за плечо. Феликс надул губки и промычал. — Малыш, пойдем в кроватку. Нечего тут спать с этими пьяницами. — Кого ты назвал пьяницей? — завопил Минхо. — Еще спасибо скажешь. Опять не понимая, чего несет пьяный старший, он снова толкнул Ликса в плечо. Тот приоткрыл глаза и улыбнулся. — Хён… — Вставай. Пошли в кровать. Или тебя на ручках отнести? — Заулыбался Чанбин. — Угу, — закивал Феликс и хитро улыбнулся. — Вот еще. Проснулся, значит сможешь своими ножками дойти. Феликс обиженно оттопырил нижнюю губу и состроил брови домиком, а потом протянул ручки, словно дитё. Ну, что за милаха. Чанбин нагнулся, подхватил младшего за бедра, а тот обвил шею руками. — И раз. - Бин поднял Феликса с дивана и тот, как коала повис на нем, обняв ногами и руками. — Хей, Феликс, — позвал Хёнджин, — останься с нами еще, не уходи. — Отвяжись от них, мелкий, — встрял Минхо, — пей давай. Ты проиграл так что теперь… Под бесконечную пьяную перепалку и звяканье стопок, Чанбин понес сонного Ликса в свою спальню. Он уложил свою ценную ношу на кровать, но Феликс и не планировал его отпускать. — Чанбин, не уходи. Давай продолжим, что начали в душе. Голос был тихим и ласкающим слух. Хотя за дверью отчетливо слышались голоса пьяного трио. Чанбин облокотился на руки, нависая над младшим, пытаясь рассмотреть его в свете уличных фанарей, что освещали комнату через окно с незакрытыми шторами. — Ты же спал. — Я притворялся. Мне же нужно было, как то тебя заманить. А то остался бы с парнями. И вот снова. В этом маленьком котёнке живет хитренький чертёнка. Столь невинный и настолько же порочный. — Ах, ты плут… — Просто я правда соскучился. Останься со мной. Чанбин никогда не мог отказать младшему. В особенности, когда он в нем нуждался. — Конечно, солнышко. Подожди. Он встает, идет к двери и защелкивает замок. Когда оборачивается видит удивленное лицо младшего, сменяющееся пониманием. Неужели подумал, что я уйду? — Я тоже соскучился. Очень-очень. С этими словами, он возвращается, наклоняется и целует Феликса. Совсем легко касаясь своими губами горячих губ младшего, что довольно расползаются в улыбке. Он порхает нежными поцелуями по щекам, выцеловывает нос и прикрытые веки. — Я не уйду… Останусь с тобой… Только с тобой… Боки, мой Боки… — Чанбин… Чанбини, — шепчет Феликс и зарывается в волосы старшего своими пальчиками. Дыхание обоих становится тяжелей. Чанбин сильней наваливается на младшего вжимая его в матрас, отчего тот тяжело выдыхает. Он скользит одной рукой под футболку и оглаживает живот, задирает ее выше и касается горошины соска. Феликс издает сдавленный всхлип, а Бин накрывает его губы своими и вторгается языком во влажный рот. Младший стонет в поцелуй, ерзает под ним, трется возбужденным членом и беспорядочно хватается то за плечи, то за волосы. От такого желанного, разгоряченного Ликса голова кругом. Хочется ближе. Тесней. Слиться. Он чертыхается про себя, что из-за вечно сующего свой нос Хана, он никак не решится купить смазку и презики, чтобы они лежали у него в комнате, вот на такой особый случай. Плевать. Они смогут сделать друг другу приятно и без этого. Бин отрывается от желанного тела, поднимает Ликса в сидячее положение и стягивает футболку. Феликс не сопротивляется. Полностью отдав себя в заботливые и нежные руки старшего. Чанбин легко толкает его в грудь и тот заваливается на кровать. Он стягивает с него шорты, под которыми нет нижнего белья и сразу же наклоняется к паху младшего. Но Феликс его останавливает. — Хён, ты тоже, — сбивчиво говорит Ликс, — тоже разденься. Я хочу тебя видеть, чувствовать. Чанбин тут же стягивает с себя футболку и спортивки, оставаясь в одних боксерах, потому что Феликс поднимается и останавливает его. — Я сам, — шепчет младший и цепляет пальчиками резинку трусов. Он высвобождает стоящий колом член и тянет белье вниз. — Хён, ты такой красивый, — он облизывает губы и припадает ими к груди, потом легкими поцелуями спускается ниже. Выцеловывает твердые мышцы живота и обдает горячим дыханием напряженную головку. Чанбин стонет от удовольствия. — Ляг, — тянет Бина на кровать Феликс, — хочу сделать тебе приятно. Чанбин повинуется и заваливается на кровать. Феликс нависает сверху и в его глазах отражается свет улицы. А для Чанбина там вся вселенная. Младший нежно целует в губы, но не углубляет поцелуй. Он легко прикусывает за подбородок и сразу же опускается ниже, целует шею, грудь, живот. Нежными пальчиками ласкает соски и бока, а потом опускается еще ниже и упирается подбородком в торчащий член, с которого уже потек предэякулят. Ликс поднимает глаза и смотрит на старшего. — Тебе хорошо…со мной? — Спрашивает младший, запинаясь. Чанбин поднимает лицо и кладет руку на щеку Феликса, рассматривая в ночи красивое лицо. — Конечно, малыш. Всегда. И только с тобой. Тот расплывается в довольной улыбке. — Мне тоже. Всегда. Ты мое личное успокоительное. Я без тебя не могу. И с этими словами он опускается на изнывающий член. Бин стонет от удовольствия. В горячем и влажном ротике уютно и приятно. Полные губы плотно обхватывают тяжелую плоть, а юркий язычок вылизывает вздувшиеся венки и нежную кожу головки. — Ликс, — выдыхает Чанбин и запускает свою пятерню в волосы младшего, — как хорошо. Феликс не торопится с процессом. Он наслаждается. Вылизывает член от основания до головки, потом заглатывает глубоко, делает пару-тройку поступательных движений и снова выпускает член изо рта. Играется. Чанбин изнывает от этой игры. Томление и наслаждение. — Повернись ко мне попкой, малыш, — просит он младшего. И тот не отказывает. Ликс разворачивается, перекидывает ногу через голову Чанбина и нависает своим напряженным членом над его лицом. Чанбин кладет ладони на половинки и немного разводит в стороны. Он языком ласкает головку с выступившей на ней солоноватой каплей, проводит по всей длине к основанию и широким мазком вылизывает поджатые яички, доведя до сжатого колечка мышц. Феликс стонет и выгибается. — Побереги спину, солнышко, и не отвлекайся. Мой член соскучился по твоему ротику. Ликс тут же опускается и вбирает член, заглатывая его глубоко в горло. Чертовски хорошо. Чанбин чуть ли не скулит в голос. И чтобы не быть услышанным тоже затыкает себе рот членом. За дверью слышаться пьяные разговоры, которые в какой то момент стихают. И в тишине комнаты слышны только влажные звуки и тихие стоны. Чанбин вылизывает тугую дырочку, помогая себе пальцами. Растягивает колечко и глубже просовывает язык. Феликс снова отрывается от минета и безостановочно нашептывает «Ещё». Чанбин второй рукой поглаживает его напряженный член, чувствуя, что младший сейчас кончит. Он интенсивней стал ему дрочить и еще больше зарываться лицом между половинками, просовывая язык глубже. Головка члена стала твердой и Феликс содрогнулся всем телом. Горячие капли выплеснулись на грудь и живот Чанбина. А Феликс хрипло проскулил, утыкаясь в пах старшего. Он продержался в такой позе меньше минуты и его ноги расползлись. Ликс распластался на Чанбине, как лягушка. А старшему тоже жуть, как хотелось кончить. Но Теперь Феликс недееспособный. Ему нужно время, чтобы прийти в себя. А времени у них точно нет. День был слишком длинным, концерт вымотал, полуночные посиделки с алкоголем. Младший сейчас просто вырубится. Чанбин аккуратно переворачивает Феликса и видит до безобразия довольное лицо. — Чанбини, ты лучший, — лыбится младший, — я тела не чувствую. — Кто-то хочет схитрить? Не получиться, малыш. С этими словами Чанбин укладывает Феликса на подушки к спинке кровати и встает над ним. Его член аккурат перед лицом младшего. Удобно. Но Феликс и не сопротивляется, он послушно открывает рот и кладет ладони на крепкие бедра старшего. — Сейчас я накапаю тебе несколько капелек успокоительного, чтобы ты спал крепче. Только придется немножко поработать. Он вторгается в рот Ликса до самого горла. Феликс напрягается, фиксируя бедра старшего. Чанбин ослабевает напор и дает возможность Феликсу самому вести. Феликс с таким обожанием делал минет, что Бин продержался не долго, он и так был на пределе. Чанбин кончил быстро, изливаясь в рот младшего. Путаясь пальцами в волосах, Чанбин стонал «Ликс…мой Боки…ты лучший». Чанбин завалился рядом с облизывающимся котенком. — Это вкусней, чем те капельки, что нуны давали, — Феликс хитро облизнулся и поцеловал разомлевшего Чанбина. Утро наступило раньше, чем того хотелось бы. Дневной свет разбудил Бина. Он недовольно покосился на не зашторенное окно. Встать бы, закрыть занавески и поспать еще, но он боялся пошевелиться, потому что милый Феликс прижимался к нему всем телом, обвив его руками и ногами, словно спрут. Вот так же он душит подушку-Двекки каждую ночь. Чанбин аккуратно убрал прядку с лица младшего, а тот сморщил носик и причмокнул пухлыми губами. Тут же ресницы его задрожали и он приоткрыл глаза. — Доброе утро, солнышко, — Чанбин нежно целует в носик. Феликс улыбается, видя с какой нежностью смотрит на него хён, и утыкается в его голую широкую грудь. — Доброе утро, Чанбини, — глухо доносится снизу. Чанбину хочется продолжить вчерашнее и член уже начал тяжелеть, как за дверью раздался хлопок двери напротив в комнате Хёнджина. Феликс напрягся, как и сам Бин. На кухне послышались стуканье дверц шкафов и холодильника, загремела посуда. — Похоже Джинни уже проснулся. Но они вчера долго сидели, я думал, что он спать будет долго, — тихо говорит старший в макушку Ликса, все так же крепко прижимая его к себе обоими руками. — Нам бы тоже не мешало встать и одеться. Лино-хён должен был привезти мою одежду, сможешь принести? — Конечно, моё солнышко, — он снова целует младшего в щечку и выползает из горячих объятий. Собрав свою одежду с пола и натянув на себя, он посмотрел на растянувшегося в его кровати Феликса. Тот блаженно улыбался рассматривая старшего. — Хён, ты такой красивый, — улыбаясь широкой улыбкой и щуря глазки, говорит Феликс, — я тебя так люблю. Чанбину уже не хочется уходить, хочется залезть в кровать и целовать своего милого доброго Боки. Он подходит к кровати и наклоняется над Феликсом. — Я тоже тебя люблю, малыш. Он целует младшего, и грохот разбивающейся посуды на кухне отрезвляет. Чанбин зашел на кухню, где к своему удивлению увидел не Хёнджина, а Йени, точнее белобрысую макушку младшего, который возился под столом. — Доброе утро, — поприветствовал он младшего. Макне вздернул голову и посмотрел на старшего. — Не очень то доброе, — пробубнил Чонин и распрямился, — я вам чашку разбил. Простите. Чанбин увидел в руках мокрый комок бумажных полотенец и осколок чашки. Он кинулся к младшему. — Не порезался? Дай я уберу. — Ой, хён, не надо только этой чрезмерной опеки. Я же не маленький, сам могу о себе позаботиться. Ты лучше о других подумай. Им сегодня всем из-за тебя плохо будет. Лучше подумай, чтобы супчик от похмелья заказать. А для Лино-хёна двойную порцию. Чанбин встал, как вкопанный. — Чего это из-за меня? — Возмутился старший. — А из-за кого ты думаешь Лино-хён так старался всех напоить? Бин молчал, потому что не понимал ни слова, только хлопал глазами, глядя на макне, который уже все убрал и сел за стол уплетая остатки вчерашнего ужина. — Я реально вчера избежал этой же участи, потому что вовремя пьяным притворился, чтобы от меня отвязались. Ты иди глянь, что с остальными. Чанбин метнулся в коридор и сначала заглянул в комнату Чана. На краю кровати сжавшись в комочек лежал лидер, всю кровать занимал Сынмин, отобрав у старшего одеяло и раскидав конечности в стороны. В комнате стоял убийственный запах перегара. — Пиздец, вы… Он пошел в комнату Хана. Там картина была похлеще. Троица спала на одной кровати тесно прижимаясь друг к дружке. Старший развалился на спине посередине в обнимку с младшими. Рука Джисона беззастенчиво скрывалась под резинкой спортивок Минхо, явно держась за его член. Хёнджин пускал слюни на широкую грудь старшего, обняв его поперек живота. Дышать в комнате нечем, аж глаза слезятся. — Твою ж мать… Чанбин чуть ли не бегом возвращается на кухню, где Чонин достаёт очередную порцию каких-то закусок из холодильника. — Это что за пиздец там твориться? Я когда в магазин пошел Чан еще трезвым был, а когда вернулся вас не было уже. Ладно эти трое, они пол ночи глушили, но Чан, — у Чанбина от негодования, аж, слюна брызгала, — ну-ка, рассказывай. Чонин пожал плечами, скривил рот и сел за стол, продолжая уничтожать последние запасы еды. — Ну, Чани-хён начал беспокоиться за то, что Минни напился и попросил Лино-хёна от него отстать. А тот сказал Чану его заменить. Ну, он и заменил. Лидер у нас — лидер во всем, кроме выпивания соджу с пивом, тут лидерство принимает Лино-хён. Чонин замолчал, считая, что все пояснил. — И? А дальше? — Ну, дальше Чана и Сынмина отволокли в комнату. Я тоже с ними пошел. Сказал, что пьян и хочу спать. Они вырубились сразу, а я потупил в телефоне. Когда все разошлись, я пошел к Хёнджину в комнату и нормально выспался. Чанбин конечно понимал, что парням действительно будет плохо, но он то в чем виноват, что они сами так накачались? — А я тут при чем? Почему ты сказал, что из-за меня они нажрались? Макне оторвался от еды и хитро посмотрел на старшего. — Ну, может не конкретно из-за тебя, но ты должен быть благодарен Лино-хёну. Чанбин вспомнил брошенную фразу Минхо, о том, что Чанбин его еще благодарить будет. До Чанбина начинает потихоньку доходить. Минхо в курсе отношений Феликса и Бина. Он очень близок с младшим и поддерживает его. Феликс вчера притворялся спящим на диване, когда он вернулся из магазина. Все напились до беспамятства стараниями Лино, кроме самого Чанбина, притворившегося Феликса и макне. — А почему ты притворился пьяным? Знал, что будет адская попойка? Младший просто кивнул, прожёвывая еду. — Я после концерта услышал, — проглотив, начал отвечать Чонин, — как Минхо, когда успокаивал Ликса, сказал ему, что всех напоит, и у Ликса будет просто прекрасная ночь. Мне показалось это странным. Но после того, как я лег спать в комнату Хёнджина, я вполне себе понял, что имел в виду Лино-хён. Младший ехидно улыбался, а Чанбин сгорал со стыда. Младшенький их слышал. Слышал стоны Феликса и Бина. Минхо все подстроил так, что у младших могла быть бурная ночка. Она конечно и так была прекрасна, но с учетом того, в каком состоянии сейчас парни, они с Ликсом могли трахаться хоть всю ночь до самого утра. Хотя все же Лино просчитался и доказательство тому было перед Чанбином — макне, который слышал их, находясь в соседней комнате, а сейчас уничтожающий всю еду в доме. Чанбин не говоря больше ни слова, разворачивается на пятках и покидает кухню. Он, как в тумане идет по направлению в свою комнату, по пути вспоминая, что нужно было прихватить одежду Ликсу. Он возвращается к сумке, что вчера притащил Минхо и лезет в нее. В голове кавардак из мыслей, он достает аккуратно сложенные вещи и прозрачную косметичку Ликса, в которой помимо уходовой косметики, он видит большой тюбик смазки и большую упаковку презервативов. Старший позаботился обо всем. Ведь вчера он прямым текстом сказал забрать Феликса и взять все необходимое в сумке. — Чанбин, ты не проходимый тупица, — бубнил себе под нос репер. Сзади послышался звук открывающейся двери и в коридор вышел Чан. Лидер был опухшим и помятым, волосы стояли дыбом и походили на воронье гнездо. Выглядел он, мягко говоря, непрезентабельно. — Бинни, братишка, я помираю, — опираясь на стену, хныкал лидер, — завещаю тебе все свои наработки по трекам. Чанбин завел руки за спину, чтобы не палить прозрачную сумочку, точнее ее содержимое. — Чан, не волнуйся, я сейчас супчик от похмелья закажу и все будет пучком. Тут открылась вторая дверь в комнату Хана и на пороге появился Хёнджин. Выглядел он получше лидера, даже после пьянки умудрялся оставаться красавчиком, но бледность лица выдавала его не очень то хорошее состояние. Чанбин понял, что эти вурдалаки сейчас начнут выползать из своих схронов и поспешил в свою комнату, где его ждал Феликс, по пути крикнув Чонину, чтобы тот заказал всем супчик и все что он сам пожелает. — Я оплачу! — крикнул он и скрылся в своей комнате. Объемы еды, что приехали, и счет, что пришлось оплатить, поражали воображение Чанбина, он косо смотрел на младшенького, а тот ехидно лыбился. Бинни понял, что это малая плата за молчание дерзкого макне.