Пак Чимин — профессионал

В аэропорту все внимательно следят за Намджуном, рассказывая Чимину истории о том, как он виртуозно теряет то паспорт, то чемодан. Пак усмехается, протягивая Юнги в пакете его вещи. — Я постирал. — Как заботливо… У Юнги уже есть кепка, и он натягивает ту, что оставил вчера — на голову Чимина. — Носи пока. — А тебе идёт, кстати, — у Хоби своё чувство стиля, отличное от классического вкуса младшего. — Вот увидишь, вернёшься ты в таком же прикиде, как мы. — В туре не до глажки одежды и подбора нарядов, чисто, и ладно. — Я обо всём позабочусь. Пак Чимин — профессионал. Он забронировал номера в отелях так, чтобы всегда быть всем четверым вместе. Он распланировал график, чтобы никто не перенапрягался и успевал отдохнуть. Он даже добавил дополнительные пункты осмотра достопримечательностей, чтобы сократить пьянки. Он твёрдо намерен придерживаться плана, и провести тур идеально. …Чимин засыпает на плече Намджуна в самолёте, и у него текут слюни. — Да где этот ёбанный Юнги?! — Хосок злится, прошло уже восемь минут от начала репетиции. Чимин нервно сжимает пальцы, не знает, чем помочь, и слышит топот — Мин бежит, смешно раскачиваясь, его тёмные волосы метаются из стороны в сторону. — Какой котик, — улыбается Наму, и машет ему рукой. — Давай быстрее! — И что ты делал? — Дрочил, — Юнги шмыгает носом. — Какой сэт-лист? На Юнги никогда долго не злятся, понимая, какая часть его заслуги в том, что у них везде солдаут. Чимин удивлённо разглядывает плакаты с их лицами в толпе фанатов, а ещё сильнее удивлён тому, что и его тоже знают, выкрикивая имя, когда он делает шаг вперёд на сцене, чтобы сфотографировать. — Горячий менеджер Пак Чимин! Хоби смеётся прямо в микрофон, приобнимая и выводя ближе к центру. Чимин кланяется под одобрительные крики. Он потом пересматривает этот момент, снятый на камеры фанатов и выложенный в сеть, и видит, как Мин толкается языком в щёку, пялясь на его зад. Чимин поднимается с дивана — номер маленький, на трёх сдвинутых вместе кроватях спят звёзды, а он, менеджер, в соседней крошечной гостиной. Юнги сейчас моется в душе, и Чимин недовольно стучит в дверь. — Если ты хочешь в туалет, потерпи минут пять, — сдавленно отзывается он на стук, скорее всего думая, что это Хоби или Наму. — Нам нужно поговорить! Дверь распахивается — Юнги голый, продолжающий невозмутимо намыливать чёрные волосы. — Что случилось-то? Пак Чимин — п… Пытается дышать, и просто показывает видео, держа телефон на уровне его глаз. — Бля… — Ты хочешь скандальных слухов, Юнги? Больше хайпа? Чимин гневно шипит, и Юнги отшатывается, обратно во влажное тепло ванной, пена стекает по его жилистым рукам, по шее, медленно ползёт к соскам. — Это не то, что ты подумал. — А что это? —…Забей. Прости. Хочешь, я тебе извинительный торт испеку, как вернёмся? — он опускает руки, Чимин машинально отслеживает взглядом это направление вниз, запоминая. — Я профессионал, Юнги. Тебе нужна псевдоромантическая история, чтобы чаще мелькать в новостях? — Нет. Этого не надо. Чимин, хорошо, я больше не буду на тебя вообще смотреть, если ты так реагируешь. — Да смотри на здоровье. Ты заканчиваешь? Я бы тоже хотел помыться. И Чимин раздевается, отходя к корзине с грязным бельём. Он слышит шум воды за спиной, и почти не разочарован, когда Юнги спешно хватает одно из полотенец, и уходит. Пак залезает в душ и чуть ли не выпрыгивает обратно — вода ледяная. Пак Чимин успешно держится в профессиональном русле. Днём он бегает по клубам, готовясь к выступлению, договаривается с организаторами, назначает фан-встречи и интервью, проверяет, чтобы во время концертов не было заминок и неполадок, а вечером выписывает в длинные столбцы персональные привычки каждого. Хоби засыпает и просыпается раньше всех, поэтому моется первым. С Хоби не особо любят делить общую кровать, и не потому что он обнимается, а потому что пинается во сне. Хоби не может долго гулять, но обожает часами сидеть в кафе и ресторанах. Намджун периодически мучается от бессонницы, душ принимает вторым, с утра ворчливый. Наму много читает, любит ходить по музеям, каждый день старается любоваться небом. Юнги —… У Юнги нет никакого вменяемого графика сна и бодрствования, он может поспать ночью два часа, час днём, час вечером, и всё свободное время проводит в номере, обложившись музыкальным оборудованием и работая. Он принимает душ третьим, и с ним больше всего любят спать, потому что его присутствие практически не заметно — если он и ложится, то почти не шевелится и не сдвигается с места. Чимина тоже узнают лучше, покупая для него его любимую острую лапшу, не отвлекают по вечерам, сосредоточенно печатающего. С Чимином приятно везде — и в кафе, и на прогулке, и на выставке. Он ненавязчивый, лёгкий в общении. Его всегда кладут с Хоби, как второго любителя обнимашек, если нет отдельного места. В момент заселения в очередной отель, Чимин судорожно жмёт на кнопку включения ноутбука, но тот не подаёт никаких признаков жизни, хоть и полностью заряжен. — Пожалуйста, только не это… — он входит в номер с паникой на лице, и видит задумчивых Юнги и Намджуна, у двух кроватей, полуторке и двуспальной. — Чимини? Что-то случилось? — Наму, у меня походу ноутбук сдох… А ТАМ ВСЁ! — Если ты о работе, то все расписания и детали есть в моём рабочем, можешь взять, — Юнги даже не оборачивается. — Спасибо, конечно, но… Мне надо найти сервисный центр, попробовать восстановить. И новый купить. — Сходи с Хоби? Он вроде внизу, кофе ищет. — Да, — Чимин разворачивается, уходит, делает несколько шагов по коридору, и решает вернуться за рюкзаком… Но замирает у закрытой двери, вслушиваясь в приглушённые голоса. — Ляжешь с Паком? — Нет. — Почему? Вы же самые подходящие сюда по размеру. — Джун, ему будет не приятно. — С чего ты взял? — Просто поверь. — Юнги, ты опять свои заморочки распространяешь на окружающих? Ты его даже не спрашивал. Что в этом такого-то… — Окей, а ты присмотрись внимательнее к его языку тела, и кого он выбирает для компании. Если я слишком близко, то он весь зажимается и отстраняется. —… Думаешь, всё ещё из-за того видео? — Не знаю я, что думать. — Так поговори с ним. — О чём? Привет, Чимина, мне хочется ебаться двадцать четыре часа в сутки из-за нервного возбуждения, а ещё больше меня заводит толпа, скандирующая наши имена, и я сделал то движение вообще неосознанно? Чимин, не бойся меня, я вижу, как ты сияешь улыбкой во время выступлений, а после… О, нет, нет, нахер, нахер всё. Я не буду спать. Я себе отдельный номер сниму. Я не буду его ставить в неловкое положение своими озабоченными откровениями, это напугает его ещё больше. — Ты раньше снимал сексуальное напряжение с Хоби. — И больше никакого дружеского секса мне не хочется. — Мда… Юнги, почему у тебя вечно какие-то сложности? Ты можешь просто лечь спать, и заснуть, как все нормальные люди? — А ты бы как спал, спокойно, зная, что тебя опасаются, м? — Вы должны это обсудить. — Ничего я не буду обсуждать, проехали. Каждый из нас просто выполняет свою работу. Намджун ещё что-то возражает, но Чимин на негнущихся ногах идёт к лифту. — Вот и всё, а ты переживал, — Хосок подмигивает, и сам несёт коробку с новеньким, тоненьким, серебристым ноутбуком. Младший рад безумно, им удалось вытащить всю информацию с предыдущего, и Пак Чимин снова профессионал. — Давай зайдём куда-нибудь перекусить? Я угощаю, ты мне так помог… — Ты прелесть, Чимини! Пойдём. Они оба впервые в этом городе, для глаз всё непривычное, и всё хочется попробовать. Они болтают на отвлечённые темы, делают заказ, советуясь с официантом. Между ними на столе маленькая свечка, плавающая в низком стакане с водой, и Чимин толкает её бортики кончиком пальца, едва не обжигаясь. Вопреки ожиданиям хёнов, он всё ещё умудряется выглядеть представительно, отличаясь среди всего стаффа, всегда свежий, всегда готовый сворачивать горы ради них всех. Намджун даже поднял ему зарплату, уверяя, что лучшего менеджера у них не было никогда. — Прошла уже половина тура… Как тебе наше совместное путешествие? Чимин раздумывает. — Я запомнил почти все ваши песни, — он улыбается и лжёт. Он выучил их наизусть давно. — Там довольно много текста, я впечатлён. — Мне нравится с вами. Вы такие разные личности, с разными характерами, и дружите по-настоящему. Это очень драгоценно, — он прижимает руку к сердцу, говоря теперь искренне. Хоби не скупится на ответную похвалу, и Чимин плавно переводит тему разговора на обсуждение завтрашнего дня. Пак Чимин профессионал, он заставляет себя не думать о том, чем и как занимались Хосок и Юнги. Он возвращается в этот чёртов неполноценный номер, где уже похрапывает Наму, а Мин сидит в наушниках в кресле, вроде бы, тоже заснув. Он пропускает Хосока в душ, и еле сдерживается, чтобы не пнуть свои же лоферы, снимая их и злясь — почему он не проверил размеры кроватей заранее, почему он так отреагировал и вёл себя, что у Юнги в голове теперь полная неразбериха? Чимин боится, что тот всё узнает. Рано или поздно. Боится лечь с ним и проснуться, присосавшись к шее. Глубоко вдохнув, он располагается на маленькой кровати, распаковывает ноутбук, занимая шуршащими обёртками много пространства вокруг. Обкладывается проводами, телефонами, блокнотом. Приносит даже пачку пастилы, принимаясь за работу. — Юнгия, твоя очередь… — Ммм? — Ты спал? Извини. Душ свободен. — Да, Хоби, я услышал. Хосок ложится к Наму, а Юнги задерживается в ванной на пол часа и, выйдя, садится за единственный письменный стол. Чимин шустро собирает все вещи, и идёт мыться последним, как и всегда. Во-первых, у него много уходовой косметики и поэтапных процедур. Во-вторых, после Юнги обычно остаётся след от ладони на дверце душевой кабины. Разница в размере всего пара сантиметров, прикладывая свою, Чимин прогибается, представляя, как он это делал, и кусает губы, пытаясь не быть громким. Первое время он порывался устроить себе целибат, что привело к порно-снам, и видеть сразу при пробуждении то же лицо, что и во сне… Чимин задыхается, ускоряя движение руки. Как же ему плохо, и как же ему хорошо. Он натягивает однотонную пижаму, и обессиленно ложится посреди кровати. Юнги спиной к спящим, сгорбленный, тоже уставший, касающийся мягко сенсорной мышки, чтобы издавать меньше шума. Чимин неуверенно подкрадывается. — Хён?.. Юнги, кажется, даже не мигает. Чимин проводит рукой у него перед лицом. — А? — тот нехотя отрывает взгляд от монитора, и смотрит. Чимин пытается взглянуть на себя его глазами. Чёрные волосы, влажные после душа, зачёсаны назад. Лицо без косметики с огромными губами. Синяя пижамная рубашка из хлопка, и синие же бриджи — любимый цвет Юнги. Чимин не принимает никаких сексуальных поз, не флиртует, просто стоит, и видит, как глаза напротив темнеют, как расширяется слепое пятно, затапливая радужку. — Хён… — он чуть наклоняется, и медленно стягивает с него наушники, певуче зовёт. — Пойдём спать. Мин отрицательно качает головой. " Да положи ты хотя бы руку на задницу, сожми. Поцелуй. Коснись. " — Чимин молится, это не правильно, но он так ждёт хоть чего-то. — Я тебе как менеджер приказываю. Нам всем нужна твоя свежая голова. Идём. Он берёт за руку и ведёт к кровати, ложится с самого края, приглашающе отодвигает одеяло. Юнги медленно расстёгивает молнию, на кофте и… Кладёт её на подушку. — Мне надо кое-что доделать, я приду попозже. — Нет, — шипит Чимин. — Да, — Юнги легонько надавливает на кончик носа, останавливая. — Отдыхай. Пак трёт нос, стирая прикосновение, обиженно отворачивается на бок, утыкаясь лицом в оставленную кофту. От них всех сейчас пахнет одинаково, одними и те же шампунями, бальзамами, гелями для душа, отдельно парфюмом пользуется только Хосок. Чимин вдыхает глубоко, выискивая нужные нотки естественного аромата Юнги, и находит их. Домой в своё гнездо хочется нестерпимо. Он засыпает один. Утром Шуги нигде нет. Хоби пытается ему дозвониться и, решив, что тот скорее всего ушёл завтракать, подгоняет остальных. — Ну и?.. — Джун обводит взглядом редких посетителей в это раннее время, не находя одногруппника. — Мне поискать? — Чимин хмурится. — Сам явится. Давайте есть. Он написал, что присоединится, — Хосок убирает телефон в карман. Чимин ковыряется вилкой в омлете, ему хорошо спалось, но он всё равно какой-то разбитый. — Доброе утро, — Юнги садится рядом с Хоби, по диагонали от Пака. На нём чёрные джинсы в обтяжку, просторная белая футболка, кепка с парой колечек в козырьке, и та самая кофта, с которой обнимался ночью Чимин. Он закатывает рукава, встряхивает браслетами — Чимин хочет стащить их все в коллекцию, а ещё ему очень интересно, как, миновав этап с химчисткой, смешались их запахи. Хосок устраивает допрос. — Где тебя носило? —…Гулял. — Звучит как пиздёж. — Звучит, как не твоё дело. — Не ссорьтесь, — Намджун тяжело вздыхает. — Юнги, оставляй записочки, чтобы мы не переживали. Пиши — я на потрахушки, и все будут спокойны. Чимин нервно сглатывает. Заебись. Вчера он открыто предлагал лечь вместе, и к чему это привело?.. Он курит, продумывая дальнейший план действий. Пак Чимин — профессионал. Он стоит за сценой и танцует, активно двигая бёдрами и крутя задом. Он почти оглох от музыки, сегодня все в ударе, толпа беснуется, и он тоже. Футболка то и дело сползает с плеча, и Чимин машет маленьким полотенцем как белым флагом, приглашая Юнги. Он пытается донести — всё в порядке, я не боюсь, ты можешь довериться, неси сюда своё прекрасное тело, давай вернёмся на тот уровень взаимоотношений, когда ты ластился в перерывах между песнями?.. Юнги проходит мимо, в уборную. Юнги снова там — после концерта, задерживаясь с девушкой-кассиром. Чимина трясёт, он курит на улице, едкий дым попадает в глаза. — Где Хоби с Наму? — Помогают грузить оборудование. — Понятно. Поделишься? — Юнги кивает на сигарету, и прижимается губами к фильтру и пальцам. Чимину хочется поцарапать его лицо. — Тебе нельзя, голос испортишь, — Пак не отнимает руки, позволяя затянуться ещё раз, его большой палец упирается в острый подбородок. — Тебе тоже нельзя. Но ты всё равно это делаешь. — Редко. — Но не прекращаешь. — Хочется… — Терпи. — И чего ради? В жизни и так мало удовольствия. — Не разрушай себя, найди что-нибудь другое. Лучше, — Юнги слабо улыбается, отбирает сигарету, и докуривает сам. — А ты зачем это делаешь, хён? — Чтобы тебе не досталось. — Мне и так… — Чимин обхватывает себя руками за плечи, концентрируется. — Я замёрз. Поехали. — Скидывайте все свои грязные вещи, отнесу в прачечную. — младший держит большой прозрачный пакет. — Да мы сами… — Намджун порывается отобрать. — Мне не сложно. Трое вытряхивают из чемоданов одежду. В конце коридора отеля, за углом, маленькая комнатушка со стоящими друг на друге стиральными и сушильными машинами. Чимин запускает быстрый цикл, и садится на стул, раскрывая блокнот — ему хочется порисовать. Поначалу он выводит плавными линиями цветок, а затем переворачивает страницу и штрихами делает набросок — его пальцы, губы Юнги, сигарета. На следующем, похожем, более детальном, сигареты уже нет. — Чем займёмся в выходной? — Хоби потягивается в кровати, тормошит тоже проснувшегося Чимина. — Какие у нас планы? Погода тёплая, солнечная. Юнги жмурится, отворачивает лицо от настырных лучей, а перевернуться всем телом некуда. — Наму, блин, подвинься. — Я иногда забываю, что ты тоже здесь лежишь. Юнги садится на колени, пихая руками Намджуна в бок — безуспешно. — Иди к нам, — зовёт Чимин. Джун согласно сталкивает на пол, и блаженно растягивается во весь рост на матраце. — Это какое-то издевательство… — Мин не собирается сдаваться, он выдёргивает подушку, замахивается для удара… Хоби перехватывает, а Чимин крепко держит за талию, и они вдвоём закидывают Юнги к себе, щекоча. — Да вы охренели! — Юнги воет под общий смех, пытаясь вывернуться. — Ладно, всё-всё-всё! — Чимин успокаивающе обнимает за плечи, притягивая к себе. — Я предлагаю сегодня погулять, пройдёмся по улицам и магазинам. Только чтобы все вместе, Мин? — Хоби тыкает его пальцем в спину. Тот затих, замер, прижатый к груди. — Он пойдёт. — Чимин перебирает его волосы, впутываясь в мягкие пряди. — Тогда я в душ. — Я ещё посплю… — Намджун полностью накрывается одеялом. Хосок включает воду в ванной и музыку в телефоне. Чимин массирует кожу головы, проводит короткими ногтями — профессионально. — Юнги… — шепчет он в самое ухо, выгибаясь, и задевает губами. — Юнги? Это в десять, в сто тысяч раз лучше, чем обнимать ком одежды в своей спальне, по которой он так скучает. Юнги тёплый, даже горячий, он вкусно пахнет собой, и медленно поднимает голову. — Ты что делаешь? — взгляд затравленный, он не трогает Чимина, но и не отодвигается. Чимин с силой проводит рукой по затылку, оттягивает волосы у корней, заставляя смотреть себе в глаза, и молчит. Юнги рассматривает его лицо, каждую деталь. — Нравится? — Пак в шаге от того, чтобы начать ласкать его член, встающий и упирающийся в бедро. — …Ты бы мог быть моделью. Или айдолом. Почему ты наш менеджер? — и Юнги отстраняется, щурится. — У моделей короткая карьера. У айдолов слишком хлопотная. А с вами мне хорошо. Надеюсь, это взаимно. — Со всеми нами? — Со всеми, — Чимин улыбается, старается вложить максимум очарования и искренности. — Окей, — Юнги уходит переодеваться, и стучится к Хоби, чтобы почистить зубы. Чимин пиздец как зол. У Юнги встал на него, и он пошёл к другу? Юнги услышал, что с ним Паку хорошо, и что в итоге?.. Хоби смеётся, и выходит из душа, не задерживаясь. — Намджун! Ты опять заснул? Чимин, давай его растолкаем. — Тшшш, пусть отдохнёт, я помоюсь после Юнги, а Наму будет последним. Джуну действительно нужно было выспаться, и он теперь бодро несёт Чимина, висящего у него на спине, выпятив зад и пропихивая замороженный сок между пухлых губ, глубоко засовывая — с какой стороны не взгляни, всё понравится. — Здорово же тебя укачало на американских горках. "Куда меньше, чем ты думаешь". — Я сам этого не ожидал… Юнги мрачный, немногословный — почти такой же, как и всегда. Хосок протаскивает всех по магазинам после парка развлечений, и выбирает ресторан, размещая покупки на соседнем стуле. — Кто-нибудь следит за временем? — Я. Пак Чимин — профессионал, они успевают в аэропорт с запасом, успешно проходя регистрацию в числе первых, чтобы спокойно ожидать вылета. В самолёте Чимин садится рядом с Юнги, закрепляя сказанные утром слова, достаёт ноутбук, наушники, включает музыку в проигрывателе… — Что слушаешь? — Мин забирает один наушник себе. — Разное… — Я думал, только нас. — Не ревнуй. Юнги усмехается, и устраивает голову на его плече, собираясь поспать. Его кончики волос покалывают щёку, Чимин поправляет их, гладит лоб, увлекается, обрисовывая овал лица, мнёт мочку уха с маленькими серёжками-колечками. — Ты доиграешься, — очень тихо произносит Юнги. …Чимин прокручивает серьгу, раздирая дырочку прокола до крови, и Юнги тут же поворачивает голову, кусая за шею. Чимин удерживает его в таком положении, не соображая, что делает, и вздрагивает от второго укуса, застонав. — Ты правда громкий, — Юнги возвращает ему наушник, вставляя, и уходит к стюардессам за водой и пледом. Он спит весь полёт строго на своём месте, а при приземлении Чимин берёт его за руку, потому что страшно. — У тебя аэрофобия? — сонный Мин крепче сплетает пальцы. — Самая большая вероятность возникновения аварии — сейчас. — Тогда вряд ли я тебе помогу, мы разобьёмся вместе. Последующие дни проходят без происшествий. Чимин замазывает следы от зубов на шее тональником, не нарывается больше, держится в рамках, но с дружеским теплом, наравне с остальными. До конца тура совсем не много, он предвкушает возвращение к своим игрушкам, откровенно задолбавшись торопливо дрочить в душе. Его задница стала совсем узкая, а в движениях угадывается нервозность. И Юнги раздражает всё больше и больше. Мин регулярно снимает проституток, уводя в номера подальше, и возвращается как ни в чём не бывало, работая над музыкой. Хоби и Джун периодически следуют его примеру, и только Чимин терпит. Он — профессионал… Хосок не доволен звуком, стучит по микрофону, зовёт местных работников. Саундчек затягивается. Чимин вертится один в гримёрке, одёргивая новый приталенный пиджак, тёмно-синий, поверх кремовой футболки. Чего-то не хватает в образе, он наклоняется, чтобы подогнуть штанины ровнее, обещая себе, что сдаст в ателье… — У тебя тут нитка, — вошедший Юнги подходит сзади и кладёт ладонь прямо между ног, нащупывая пальцами всю длину, и резко тянет вниз, обрывая с ширинки. — Какой ты глазастый… — Чимин шокировано разгибается. — Будет кто-то на "Д". — Юнги невозмутимо наматывает нитку на палец. — Дурак, очевидно. Чимин смотрит на него в отражении зеркала зло, раскрасневшись. — И почему же дурак? — …Пойду покурю, тебя с собой не приглашаю. — Чимин… — Стой, где стоишь. — Чимина, — Мин ловит за локоть, тянет к себе. — Я устал, Юнги. Отпусти. — Мы тебе дадим столько выходных, сколько попросишь. — Не от работы. — …Ты мне однажды снял мальчика, не хочешь ответную услугу? — Мой вкус довольно специфичен. — Да что ты? Там толпа у входа случайно не разделяет его? — Я не фанат. — Мне кажется, ты очень много врёшь. Профессионально. — Тебе кажется. — Опять эта твоя маска "менеджер Пак", сними её, и поговорим откровенно. — Тебе выступать через десять минут, убери руки и пошёл вон. — Как же ты измучен… — взяв за подбородок, Юнги медленно, осторожно приближает лицо, давая понять о намерении. — Если ты меня сейчас поцелуешь, я уволюсь. — Может, тогда ты сам? — Мечтай. Юнги отпускает, и идёт на сцену. Чимин сидит на корточках, скуривая третью сигарету подряд. Концерт начался, а он всё думает, в чём же он проебался, и что делать дальше?.. Ему не с кем посоветоваться, он возвращается в клуб, наблюдает за выступлением — всё по накатанной, все работают слаженно, и идёт в бар, запивая успокоительные таблетки — виски. — Чимин, ты зелёный… — Намджун, которому он помогает стереть сценический макияж, принюхивается. — У тебя всё в порядке? — Голова побаливает, — он пытается улыбнуться, и морщится. — Алкоголь в клубах почти всегда дрянь, ну ты чего… Дождался бы нас, сходили бы куда-нибудь. Пак Чимин — не профессионал. — Простите… — Да ничего страшного, мы понимаем. — Ты же не железный, а мы столько на тебя всего взвалили. — Поехали в отель, а завтра отдохни? Мы с ребятами пойдём в музей, и… — Продержись, Чимини, осталось-то всего три концерта. — И отпуск на две недели! — Всё будет хорошо. Юнги молчит. Намджун едва ли не на руках несёт, сгружает в такси, и придерживает всю дорогу. В номере пропускают первым в душ без очереди, и закутывают в одеяло. Вырубается он моментально. — Мы его слишком загоняли, да? — Стоит признать, у нас ни один тур ещё не проходил так гладко. — Подарим ему что-нибудь? — Нормальный алкоголь, — Юнги усмехается. — Я сегодня лягу с ним, ему нужен покой. Чимину ничего не снится, и он просыпается по своему внутреннему будильнику — рано. Он прислушивается к ощущениям организма — голова не болит, не тошнит, очень тепло и приятно, со спины крепко обнимают большой ложечкой, идеально — коленями под колени. Чимин открывает глаза и берёт телефон с тумбочки, привычно сверяется с расписанием, листает новости,. — Наму, нам точно надо в этот музей? — Хоби, ты обещал. Когда я ещё здесь буду? Ни один из голосов не с соседней подушки, они звучат дальше. Чимин переводит взгляд вниз, и видит руку на своей талии поверх одеяла — с кучей браслетов, и начинает выворачиваться, вылезая из кровати. — Доброе утро! — А ну спи дальше, — Намджун грозно хмурится. — Я с вами. — Мы тебя не возьмём, — Хоби отмахивается. — …Пожалуйста? — Разве что, на завтрак. — А этот?.. — Юнги пусть тоже спит, в кои-то веки всю ночь в кровати провёл, редкий случай. Чимин изо всех сил бодрится, чистит зубы, смывает в душе горький пот, он даже одевается для музея, убеждая, что всё равно увяжется за ними… А после завтрака на него накатывает ужасная слабость. — Как я и предполагал, — Джун улыбается. — Ты бледный, как… И руки трясутся. Ползи в номер, мы тебе магнитики принесём. — И открытки? — Чимин почти лежит на столе, отодвинув тарелку. — И открытки. Они провожают его до номера, Хоби целует в лоб, напутствуя опять, чтобы он отдохнул и выкинул все переживания из головы. Главное переживание всё ещё спит. Чимин обходит его по широкой дуге, и ложится в соседнюю кровать, переодевшись в футболку. Он благодарит себя за то, что не пил кофе за завтраком, пульс и так не ровный, он делает дыхательные упражнения, вдыхая запахи Наму и Хоби, не плохие, но не те. Второе пробуждение в точности такое же, как первое — тепло и хорошо, удобно… Через секунды три мозг соображает, что к чему, и Чимин пытается выбраться из захвата. — Долго от меня бегать будешь? — Отстань, ты ведёшь себя странно, хён. Юнги вздыхает, и накрывает его рот ладонью — чуть влажной, он принимал душ, встав, а на обратном пути лёг к Чимину. — Хочешь, я расскажу тебе о том, что такое действительно странно? Чимин мычит, Чимин совсем, совсем этого не хочет. — Шшшш, — Юнги целует в шею, и за ухом, Пак замирает. — Первая странность была в том, что такой профессионал как ты — забыл у нас. При всём возможном выборе, были группы и перспективнее. Ты делал вид, что не так давно проникся нашей музыкой, но ты знаешь все наши шутки, чуть ли не цитируя слово в слово старые старые посты, помнишь всю хореографию, танцуя верно с первого же концерта. Хоби ещё восторгался, какой ты талант и старательный трудяжка. Не дёргайся, да, ты очень хорош, и да, это не самая большая странность… Он ведёт носом по кромке уха, пока говорит, и снова отвлекается на шею, замолкая, прикусывая и зализывая, ласкает губами, жарко дыша. Чимин протестующе стонет. — Ты от меня морозился, редко-редко трескалась твоя маска, даже обидно… Я думал, что какой-то монстр и злодей, а потом у меня вещи стали пропадать, представляешь… И если пропадала одежда, то ты на следующий день пах мной. Может, это игра моего разума, выдающего желаемого за действительное, но, Чимина, где, блять, мои вещи? — Юнги тихо смеётся, целует в висок. — Ты омежка, Чимина, и самое странное то, что ты меня хочешь, и сам же этому противишься. Он убирает руки, освобождая, даже отодвигается. Чимин сгорает от стыда, он не знает, что на это всё отвечать. — Хочешь, чтобы я обнял тебя снова? Эй… Я же не ругаю, не злюсь. Что будем делать? Продолжать игру, будто ничего не происходит, периодически друг друга провоцируя, м? —…Лучше бы ты молчал, и продолжал работать ртом, Юнги-я. Длинные пальцы тут же тянут резинку трусов вниз, и сам Юнги перемещается туда же, снимая их до конца, ловит за лодыжки, разводя ноги. — Да не паникуй ты, Господи, сам же попросил… Пак Чимин — омежка, что громко стонет от тёплых губ на своём члене, и молится на язык, лишь бы он не останавливался. Он смотрит вниз, на то, как мерно опускается и поднимается голова Юнги между его бёдер, и ему не верится, что это происходит на самом деле. Чимин протягивает руку, тянет за волосы, заставляя посмотреть в глаза, и пытается в них прочитать больше, чем было сказано. Юнги втягивает щёки и сосёт, разглядывая Чимина. Он сжимает пальцы у основания, и с чмоком выпускает член изо рта — слюна течёт на головку, он размазывает её по всей длине ладонью, и похлопывает языком по уздечке. Чимин падает обратно на подушки, закрывает лицо руками, подаваясь бёдрами навстречу, и стонет, и стонет, пока не кончает. — Хорошо бы исключить из рациона алкоголь, сигареты, и таблетки, — Юнги уходит умыть лицо. — Не вкусно? — Нормально, но от сладкого кофе было бы лучше. — Значит, будешь мне его делать. — Договорились. Чимин обнимает себя за колени, сидя в одной футболке. Юнги одевается. — Мы можем догнать их в музее, ты идёшь? Они не целуются, не держатся за руки, не спят вместе, не поднимают больше эту тему. Когда никого нет рядом, Юнги мимоходом целует в шею, и ещё раз отсасывает, перед возвращением домой. Три последних концерта — успешны, но все устали. Чимину дарят бутылку неприлично дорогого виски, и отправляют в двухнедельный отпуск. Мин молча снимает кофту, отдавая ему перед тем, как кивнуть на прощание.