самая идеальная одержимость

      Кас просыпается раньше Дина, обвившись вокруг него руками и ногами, прижимая к себе. Он мог бы встать и приготовить кофе, но вместо этого долго не двигается, просто наслаждаясь тем, как поднимается и опускается грудь Дина под его рукой. В бесконечной рутине повседневной жизни — стирка, походы за продуктами, оплата счетов, — можно слишком легко привыкнуть к невероятности Дина. Его мужа. Пока смерть не разлучит их, лучше позже, чем раньше.       Дин ёрзает и поворачивает голову, чтобы зарыться лицом в волосы Каса.       — Доброе утро, детка, — бормочет Дин.       — Завтрак? Могу приготовить тосты.       — Ты всегда их сжигаешь, — говорит Дин, уже более бодрый. — Я сам приготовлю через минутку.       — Я сварю кофе, — отвечает Кас. Он быстро чмокает Дина в щёку, выбираясь из кровати.       Хорошо, что Кас вызвался заняться кофе, потому что на кухне обнаруживается одна из тех однопорционных кофемашин, у которых больше двух кнопок и к которым Дин испытывает иррациональную ненависть. И, конечно же, когда Дин появляется в одних только боксерах и ошейнике, он хмурится.       — Ненавижу эти штуки.       — Я знаю, — отвечает Кас, передавая Дину кружку в надежде отвлечь его. — Просто пей.       Дин делает глоток, а потом начинает доставать ингредиенты из холодильника и шкафчиков.       — Как ты вообще доставил сюда всю эту еду?       — Магия современного мира, — говорит Кас, запрыгивая на стойку, чтобы наблюдать за Дином, болтая ногами. — Травка тоже есть.       — Ты не курил прошлой ночью.       Кас ничего не может с собой поделать, он спрыгивает со стойки и прижимается к спине Дина, целуя его шею чуть ниже ошейника.       — Возможно, ты помнишь, что я был немного отвлечён, но сейчас пойду возьму нам немного.       Они встречаются за столом на веранде и завтракают. После они молча передают друг другу трубку, просто любуясь деревьями и слушая пение птиц.       Докурив, Кас встаёт и дёргает стул Дина за ручку.       — Сядь, — говорит он, когда Дин вскакивает на ноги. Когда стул оказывается отвёрнут от стола, а Дин снова усажен на него, Кас опускается на колени. Дерево под ним жёсткое и скрипит, когда он устраивается поудобнее.       Глаза Дина расширяются, губы приоткрываются, и он приподнимает бёдра, чтобы Кас мог спустить его спортивные штаны до бёдер, обнажая член. Сначала Кас утыкается носом в его живот и целует, с радостью ощущая, как он смягчился в некоторых местах с тех пор, как они встретились, плюшевый от ленивых воскресных объятий и поздних ночных перекусов. Любовь ему идёт.       Кас чувствует тяжесть взгляда Дина, когда тот смотрит на него сверху вниз, мурашки пробегают по его коже, когда Кас берёт в рот почти мягкий член. Он становится всё тяжелее, когда Кас лижет и сосёт, заполняет его рот и дёргается на языке, когда Кас протягивает руку, чтобы сжать и выкрутить сосок Дина.       — Чёрт, Кас, — выдыхает Дин, и Кас довольно стонет, потирая рукой его бедро.       Краем глаза Кас видит, как рука Дина тянется к его плечу, но в последний момент Дин её отдёргивает. Кас выпускает член изо рта, чтобы сказать:       — Ты можешь прикоснуться ко мне. На самом деле… — он хватает руку Дина и кладёт её себе на затылок. — Я хочу, чтобы ты взял то, что тебе нужно.       Дин сглатывает, сжимая пальцы в волосах Каса. Кас обхватывает губами головку его члена, совсем легко, просто дразня. Дин тихо стонет, скорее от разочарования, чем от удовольствия. Кас просто ждёт, пока Дин, наконец, не давит, вынуждая его принять член глубже.       Дин продолжает давить, и Кас расслабляется, чтобы взять его до конца, а потом ещё немного больше, когда бёдра Дина дёргаются вверх. Дин стонет, ругается, наполовину оттаскивает Каса за волосы. Кас настойчиво игнорирует свой собственный член, напрягшийся в штанах.       Дин толкается в жаждущий рот Каса, а затем снова и снова, пока головка члена не упирается чертовски глубоко в стенку горла Каса. Дин начинает шептать: «Кас, Кас, Кас» и вжимает лицо Каса в свой лобок, удерживая, пока кончает.       Дин не отпускает его сразу, ждёт, пока у Каса не начнут слезиться глаза, и он не покраснеет от нехватки кислорода. Рука Дина просто гладит Каса по волосам, но тот не отстраняется, сглатывая вокруг головки.       — Срань… срань господня, — выдыхает Дин. — Боже, блядь, правый.       Член Дина начинает опадать, когда Кас поднимает голову, хватая ртом воздух. Первое, что говорит Кас:       — Я люблю тебя.       Дин смеётся, таким сексуально-опьянённым смехом, который прокатывается по всему его телу.       — Я тоже тебя люблю, детка. Но я говорю это только потому, что ты только что высосал мне мозг через член.       — Не думаю, что это анатомически возможно.       Кас встаёт и нависает над Дином, пристально разглядывая его. Кас лезет в свои штаны и начинает поглаживать член, легко смеясь, когда Дин опускает взгляд, чтобы посмотреть.       — Не смейся надо мной, — скулит Дин, а затем вскрикивает, когда Кас даёт ему пощёчину. Совсем слабо, но каким-то образом Кас застаёт его врасплох.       — Хочу и смеюсь, — говорит Кас. Дин вздрагивает, когда он гладит его по щеке, затем закрывает глаза и подаётся навстречу прикосновению. — Блядь, ты великолепен.       Он и правда такой: солнце в небе как раз под правильным углом, чтобы осветить зелень его глаз, подчеркнуть веснушки на коже, блеск золотых прядей волос. На его лице такое потерянное, благоговейное выражение, как будто он верит, что Кас поймает его, если он упадёт. Кас никогда не представлял, что можно любить кого-то так сильно.       Кас сжимает свой член в последний раз и говорит:       — Давай спустимся на причал.       — Но…       — Мы делаем то, что ты хочешь, или то, что хочу я?       — То, что хочешь ты, — говорит Дин, краснея.       — Тогда мы надеваем рубашки и спускаемся на причал.              Солнце пригревает, они лежат на причале, голова Каса покоится на животе Дина, а Дина — на поролоновом поплавке. Атмосфера такая тихая и спокойная, наполненная пением птиц, плеском рыбок в воде, шелестом листвы. Живот Дина поднимается и опускается вместе с его дыханием, и он рассеянно гладит Каса по волосам.       Именно этого Кас и хотел, когда планировал их медовый месяц. Только они, вдали от реального мира. Принадлежащие друг другу.       Кас роняет книгу на грудь, переворачивается на спину, лицом вниз. Он думал, что с французским всё будет как с ездой на велосипеде, но это нелегко. Вместо чтения поворачивает голову и смотрит на «Хандру» в руках Дина. Обложка оригинальная, уродливая, ещё из тех времён, когда Кас меньше, чем сейчас, влиял на то, как выглядят его книги.       Дин, как будто почувствовав его недовольство, откладывает книгу в сторону, чтобы они могли смотреть друг на друга.       — Хочешь что-то сказать? — говорит Дин с нахальной ухмылкой.       — Да. Я хотел бы вернуться в прошлое и сказать себе написать книгу получше.       Дин смеётся.       — Брось, детка. Я думаю, что она отличная.       — У тебя ужасный вкус.       — Заткнись, — говорит Дин. — К тому же здорово видеть, как изменился твой стиль.       — И как же?       — Не знаю. Твои первые книги были только о монстрах. Как будто ты был… напуган.       Кас поднимает взгляд на почти безоблачное небо.       — Полагаю, что так и было.       — Не пойми меня неправильно, они правда отличные. Но ты больше не пишешь так, как будто тебе страшно.       — Ты прав. Теперь у меня меньше поводов для страха.       — Кроме изменения климата.       — Ещё я иногда беспокоюсь о том, что запланировали для нас дельфины.       Дин запускает руку в волосы, смеясь, и говорит:       — Поднимись и поцелуй меня.       — Я не поощряю то, что ты отдаёшь мне приказы, — говорит Кас, садясь, — но мне очень нравится тебя целовать, так что я позволю это.       Он наклоняется так близко, что их носы сталкиваются, они замирают, обмениваясь дыханием, но не соприкасаясь губами. Дин знает, что лучше не поднимать голову, чтобы украсть поцелуй, просто ждёт.       — Хороший мальчик, — бормочет Кас, сталкивая их губы.       Дин тянется и сжимает бедро Каса, приоткрывая губы, чтобы получить полноценный поцелуй. Кас не думает, что когда-нибудь по-настоящему заслужит это, Дина, такого мягкого под ним, издающего тихие стоны.       — Эй, — говорит Кас, всё ещё слишком близко, чтобы видеть что-то, кроме россыпи веснушек на щеке Дина. — Я люблю тебя.       — Знаешь, мы с тобой и так ведём себя как два сопляка, но сейчас это, кажется, достигло уровня оружия массового уничтожения.       Кас смеётся и хлопает его по щеке.       — Видимо, мне придётся прекратить проявлять свою любовь, пока всё не вернётся к приемлемому уровню.       — Забудь, что я сказал, — говорит Дин, прежде чем Кас заканчивает предложение. — Вычеркни из протокола.       — Посмотрим, — отвечает Кас, а затем снова целует его. Изношенное непогодой дерево под его коленями неудобное, но поцелуй с Дином под солнцем стоит того.              Остаток дня они проводят так же лениво, уютно устроившись на диване за просмотром фильмов с пивом и травкой. В тишине, пока загружается «Последний крестовый поход», Дин говорит:       — Прости за то, как я себя вёл, когда мы только встретились. Я ужасно с тобой поступал.       Кас хмурится, смотря на него.       — Что ты имеешь в виду?       — Я стыдился тебя. Ты заслуживаешь лучшего.       — Хорошо, — медленно говорит Кас. — Стыдился, да. Но ты помнишь тот раз, когда я свалился с гриппом? Ты заставил меня обратиться в больницу.       — Ты бредил!       Так и было, но Кас упрямо отказывался вставать с дивана. Дин, даже не задумываясь, обнимал его в приёмном отделении, а затем привёз к себе, чтобы сварить суп и позаботиться о нём.       — Ты не должен был этого делать, но сделал. Ты очень хорошо ко мне относился.       Дин опускает взгляд, туда, где рука Каса лежит на его бедре.       — Любой бы так поступил.       — Милый, у меня было много партнёров для перепиха, но никто из них этого бы не сделал, — Кас наклоняется, чтобы крепко поцеловать его в щёку. — Ты даже кормил меня…       — Я всё равно люблю готовить. Так что в этом нет ничего особенного.       — Дин, — голос Каса достаточно твёрд, чтобы Дин поднял на него взгляд. — Ты искал вегетарианские рецепты.       — Ты всё равно не был обязан мириться с моей тупой гетеро задницей.       — Мне нравится твоя задница, гетеросексуальная или нет.       Дин свирепо смотрит на него. Кас видит, что ему хочется толкнуть его плечом, но он также не хочет навлечь на себя наказание. Кас улыбается и бормочет:       — Хороший мальчик.       Дин краснеет. Индиана Джонс громко кричит на заднем плане, но Кас не может отвести глаз от Дина. Своего мужа.              Она ужинают на улице, окружённые сумерками. Дин моет посуду, потому что Касу нужно распаковать кое-какие игрушки. Он оставляет моток розовой верёвки на кровати, а всё остальное прячет в тумбочке.       Дин с любопытством смотрит на кровать, когда заходит в спальню с двумя бутылками пива и трубкой.       — Верёвка?       — Можно тебя связать?       — Да, конечно.       Кас подходит ближе. Целует его, долго и медленно. Тихо говорит:       — У меня есть одно правило. Оно не подлежит обсуждению.       Глаза Дина расширяются, и он облизывает губы.       — Если в какой-то момент верёвки начнут доставлять дискомфорт, ты должен сказать мне. Покалывание, судороги, даже если будут просто натирать. Мои другие планы могут быть воплощены и без них.       — Хорошо, — говорит Дин. — Обещаю.       Кас снова целует его, на этот раз яростно, и они возятся с одеждой друг друга, пока Кас не укладывает Дина на кровать, скользя взглядом по его телу. Дин ненавидит, когда Кас рассматривает его вот так, но также ему это нравится, судя по тому, как твердеет его член. Дин ахает, когда Кас проводит кончиками пальцев по нему и мягко сжимает яйца.       — Думаю, ты отлично проведёшь время сегодня ночью.       — Очень на это надеюсь, — ухмыляется Дин.       — В этот раз придержи своё остроумие, — говорит Кас, берясь за верёвку. Он сильно концентрируется на узлах, с каждым движением воспроизводя инструкции в своей голове.       — С каких пор ты разбираешься во всяких модных бандажных штучках? — спрашивает Дин. Его глаза уже немного затуманены от осторожных прикосновений Каса.       Кас нежно целует его.       — Я брал несколько уроков.       Дин кивает и молчит, пока Кас работает, подстраиваясь под верёвки, когда его просят, поднимая ноги, когда их подталкивают, краснея до самой груди, когда он оказывается связан и выставлен на показ, колени согнуты и разведены, руки привязаны к ногам.       Кас пристально смотрит. Розовые верёвки, переплетённые на коже Дина, выглядят красивее, чем любые его трусики.       — Тебе нравится розовая верёвка?       Дин краснеет и пожимает плечами, насколько это возможно в его положении.       — Да. Красиво.       — Мне очень нравится.       — Я заметил, — говорит Дин, бросая взгляд на почти твёрдый член Каса.       — Закрой глаза и не открывай, пока я тебе не скажу.       Дин кивает и крепко зажмуривается. Для Каса так странно чувствовать такую щемящую любовь к кому-то связанному и уязвимому, ожидающему, чтобы его использовали, но, возможно, это просто потому, что он никогда раньше не трахал того, кого любит, так что он вообще не знает, каково это должно быть.       Кас забирается на кровать между разведённых ног Дина. Может Дин и смущён тем, что выставлен на показ вот так, не имея возможности спрятаться, но Кас трепещет от этого, в его голове крутятся все способы, которыми он мог бы сделать Дину хорошо. Как он мог бы заполнить его пальцами, языком, членом или игрушками. Как он мог бы поиграть с членом Дина ртом или руками или игрушками или, если слегка отрегулировать верёвки, он мог бы скакать на нём, пока не почувствует горячую пульсацию глубоко внутри.       — Я хочу заставить тебя кончить. Не сдерживайся, — говорит Кас и наклоняется, беря член Дина в рот.       Одно из преимуществ того, чтобы быть с одним и тем же человеком больше пары раз, заключается в том, что у Каса был шанс узнать все кнопки, на которые нужно нажать, все трюки, которые срабатывают каждый раз. Быстрый и грязный минет требуется не так часто, но Кастиэль может сделать его, когда это необходимо.       После того, как Дин кончает, Кас наклоняется, чтобы поцеловать его, передавая немного спермы в рот Дина, а затем отстраняется, чтобы посмотреть, как он глотает.       — Хороший мальчик, — говорит Кас. — Это было идеально. Не открывай глаза и не сдерживайся.       Дин открывает рот, как будто собирается что-то спросить, но решает этого не делать. Его член начинает обмякать, но дёргается от звука того, как Кас смазывает пальцы. У Дина перехватывает дыхание, когда Кас проникает в него одним, а затем двумя, наблюдая, как он раскрывается, чтобы принять его, и ему каким-то образом удаётся поднять зажимы для сосков другой рукой так, чтобы цепочка не звякнула, так что Дин дёргается от удивления, когда первый зажим оказывается на его соске, а затем медленно выдыхает, чувствуя второй.       — Тебе нравится? — бормочет Кас, поворачиваясь, чтобы поцеловать колено Дина между узором из розовых верёвок, удерживающих его руки и ноги вместе.       — Да, — выдыхает Дин.       Кас вводит третий палец, очарованный тем, как Дин напрягается, пытаясь освободиться от пут. Ещё больше он очарован тем, как Дин хнычет, когда Кас начинает трахать его пальцами, не спеша, потому что у них есть всё время в мире.       — Кас, — шепчет Дин. — Пожалуйста.       — Пожалуйста, что? — Кас точно знает, как прикоснуться, чтобы заставить Дина дрожать и умолять, и он сгибает пальцы, чтобы надавливать на простату с каждым движением. Спина Дина выгибается дугой, когда он пытается сильнее насадиться на руку Каса — тщетная попытка, когда ты связан.       — Пожалуйста, трахни меня.       — Если ты будешь хорошо себя вести, я подумаю об этом, — говорит Кас. Он начинает делать более мелкие толчки, лишь изредка дразня то сладкое местечко, наблюдая, как Дин извивается, жадно хватая ртом воздух.       Раньше, чем ожидал Кас, Дин вскрикивает, сжимаясь вокруг пальцев, а затем полностью расслабляется, тяжело дыша. Несколько капель спермы остаются на его животе.       — Хороший мальчик, — говорит Кас. — Даже глаза не открыл.       Лёгкая, довольная улыбка растягивает губы Дина, как будто Кастиэль сделал ему подарок этими двумя словами.       — Это было так хорошо. Спасибо, Дин, — говорит Кас, наблюдая, как анус Дина закрывается, когда он вытаскивает пальцы.       Дин облизывает губы, но его голос всё равно звучит неровно.       — Не за что.       — Надеюсь, я ещё не раз поблагодарю тебя сегодня, — говорит Кас, вытаскивая ещё одну новую игрушку из тумбочки и снова беря смазку. Дин издаёт тихий звук, который заставляет Каса поднять взгляд на его лицо.       — Ты в порядке, детка?       — Да, — говорит Дин всё ещё дрожащим голосом. — Думаю, что я снова кончил, так что это… это хорошо.       — Верёвки не трут?       Кас рад видеть, что Дин на мгновение задумывается, проверяя своё самочувствие.       — Не уверен, что мои бёдра ещё долго выдержат, — в его голосе звучит сожаление, и Кас улыбается. Удачный эксперимент. — И я хочу… — игрушка входит легко, она меньше, чем те, с которыми они обычно играют. — Хочу видеть тебя… боже…       У них уже есть вибратор, но они используют его не часто. Но этот лучше, он изогнутый и с большим количеством режимов, чем вообще может потребоваться. После того, как Кас испробовал его на себе, он с трудом удерживался от того, чтобы сразу попробовать его с Дином, представляя, какие звуки он может издавать. Дин не разочаровывает его тем, как он скулит и дёргается в путах, когда вибратор включается.       — Можешь открыть глаза, — говорит Кас. Ему нравится, как взгляд Дина становится слегка опьянённым, когда он лежит такой открытый перед Касом. Он всё ещё немного трепещет от того, как сильно Дин ему доверяет.       — Кас… Кас…       Слова Дина обрываются звуком, похожим на рыдание, и Кас опускает руку на его лодыжку, сжимая.       — Всё в порядке, милый?       Дин кивает, и Кас говорит:       — Хорошо. Расслабься.       Вибратор входит в пульсирующий ритм, похожий на оживающий двигатель, низкое урчание усиливается, пока не становится всего лишь несколькими секундами ровного жужжания, а затем всё начинается с начала. В первый раз Дин выдыхает с облегчением, снова напрягается, когда гул усиливается, извивается, когда он сглаживается, как будто это почти слишком, но недостаточно, чтобы остановиться. Кас наблюдает за ритмом тела Дина, за тем, как напрягаются мышцы на его животе, за следами от ногтей, которые впиваются в голени, за тем, как его рот открывается, выпуская стоны, вздохи и мольбы.       Кас наблюдает, ждёт, а затем нажимает кнопку, чтобы включить режим с более сильной вибрацией. Дин вопит и сжимается вокруг игрушки, а Кас тянется вверх, дёргая за цепочку зажимов для сосков, срывая их.       Они пробыли там достаточно долго, чтобы это начало причинять боль. Сильную боль, Кас знает, и Дин издаёт звук, похожий на крик, которого он бы стыдился, если бы был в себе, а затем снова кончает, всё его тело содрогается. Пульсация продолжается даже после того, как Кас выключает игрушку и вытаскивает её из него.       — Это было прекрасно, — говорит Кас, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать Дина в его красивые розовые губы. — Спасибо.       — Пожалуйста, — хрипло шепчет Дин. — Я н-не могу…       — Шш, я знаю. Ты был идеален. Позволь мне развязать тебя.       Дин вяло кивает и закрывает глаза, пока Кас развязывает его, розовая верёвка скользит по коже. На ней остались красивые следы, и Кас хочет поцеловать каждый из них. Возможно, в знак благодарности.       Дин опускает свои конечности на кровать, но больше не двигается, время от времени по его телу пробегает дрожь.       — Дин? — бормочет Кас, проводя пальцами по его влажным от пота волосам. — Ты в порядке?       Дин кивает и одаривает Каса усталой улыбкой, не открывая глаз.       — Тебе что-нибудь нужно? Воды?       Дин качает головой, протягивает руку, чтобы обхватить предплечье Каса, и невнятно бормочет:       — Трахнешь меня?       — А ты хочешь? — спрашивает Кас. Через мгновение Дин морщится. — Так я и думал.       Кас ложится и притягивает Дина в свои объятия, гладя его по волосам. Дин всё ещё дрожит, и Кас просто прижимает его к себе, бормоча стихи.       Задолго до вечности я мельком увидел       Твою шею и плечи, твои лодыжки и пальцы ног…