письма одной охотницы

Говорят, Моцарт научился играть на скрипке сам. Скрипка — сложный инструмент. Она имеет свой характер, неподатливая и противоречивая. Трудно подчинить её себе и своим пальцам, но у Кафки это получилось. Похвастаться опытом игры с шести лет, конечно, не сможет. Впрочем, какая разница? Сначала Кафка освоила фортепиано. Следом — скрипку. Может быть, у её родителей были такие же амбиции, как и у отца Моцарта. Только скрипка не терпит спешки. Надо подходить к ней медленно, как ко льву, привлекать ласковыми переборами пальцев и привычными действиями. Надо найти подход к музыкальному инструменту. Это как к человеку — перебираешь струны души, задеваешь их самыми кончиками пальцев. Слушаешь отзвуки, играешь без нот, опираясь лишь на личные ощущения. Найдя подход, начинаешь играть в полную силу, оттачивая мастерство. Ловко манипулируешь каждым действием, как будто у тебя не одна скрипка, а целый оркестр. Только Кафка давно не практиковалась. Тело помнило все. От нервных вздохов, брошенных в стену инструментов до пальцев в кровавых мозолях после нескольких часов практики. Скрипка капризно ныла в руках, рвала струны и царапала пальцы в попытках натянуть новые. Хотелось, если честно, вскрыть себе глотку смычком. Могло бы получиться. Каков шанс пораниться о конский волос? Хотя, бумагой ведь можно порезаться. Но зачем использовать смычок как оружие, если есть нормальное оружие? Например, пистолет. Кафка вертит его в пальцах скорее понтуясь. Серебряный Волк её тоже берёт на понт, потому что все вот эти споры не для Кафки. Но почему бы и нет? Это все равно не повлияет на будущее, останется забавой между ними. Не сидеть же на одном месте. Потом натягивает на глаза черную повязку, мысленно вспоминая, где стояли бутылки хлебной содовой. Это как вспоминать лада на скрипке — это нигде не отображается. Идеальный слух и ориентация в пространстве. Щелчок таймера. Пять выстрелов, сопровождающихся взрывами стекла, разлетающегося на маленькие осколки. Распадается, как мечты о карьере скрипачки. Трескается, как аплодисменты. Полный зал, и она одна на сцене. Исполнила свою лучшую импровизацию, вложив в неё все свои эмоции. Они режут внутренности, будто стекло разорвалось внутри неё. Как будто это была осколочная граната, а чека болтается на её собственном пальце. — Быстрее на три секунды, — Серебряный Волк качает ногами, надувая жвачку и показывает Кафке экран мобильника. Действительно. Она расстреляла все бутылки быстрее на три секунды. — Говорила же. У меня талант. Годы тренировок размазываются под давлением природного таланта и гениальности. Когда на сцене появляется прирожденный скрипач, все забывают о девочке, днями упражняющейся с инструментом. Мозоли стыдливо прячутся за перчатками, теперь их натирает лишь холодное и огнестрельное. Настоящее оружие. Поражающее сердца не мелодией, а пулями. Пули послушней. Пистолет тоже требует гибких пальцев, как скрипка. Но он не капризничает. Работает, как надо. Никогда не подводит. У оружия нет характера. У стрелка? Кто знает.