Лего. Последний итог

Ребекка опять нервничает. Она сегодня не сделает ту же ошибку – от обезвоживания не ссохнется. И поэтому в ее руке целых 1,5 литра негазированной воды. На плече сумка с нужными бумагами, а в заднем кармане узкой юбки - пачка сигарет – ну, это так, на всякий случай. У здания суда байк Алекс. Она уже здесь? Нужно поторопиться. В зале опять много людей, значительно больше, чем было в прошлый раз. Двигаясь по проходу меж рядами, Бекки успевает изучить место, где ей предстоит провести не менее трех часов своей жизни. А может и больше. Она два раза судорожно выдыхает, и люди за ее спиной слышаться теперь тише. Соло нет на своем месте, а подсудимый есть. Ребекка здоровается с ним и присаживается, аккуратно выкладывая на стол свой ежедневник, черную папку с делом, ручку и телефон, который еще подъезжая на такси, поставила в беззвучный режим. До начала заседания пять минут. Где опять эта наглая особа – ее непосредственный начальник? Здесь. Выходит вместе с Кирстаном из потаенной двери, из которой обычно появляются судьи и их пажи. Очень интересно, что же они там делали? Но Дэвис не станет любопытничать. Тихо приветствует серьезную Соло, а в ответ получает незначительный слабый кивок. Начало положено. Пристав уходит. На смену ему, как каравелла в пространство вплывает судья Мидэчи. Боковым зрением Бекки видит, как Алекс трет виски и ерзает на стуле. Ее что-то гнетет или голова болит? Но что-то явно не в порядке. Может, не выспалась, перебрала? Дело-дрянь, если единственный путь наверх неизменно черный, шаток и тернист. После монотонного вступления судьи Кирстон вызывает свидетеля -миссис Аниту Палб – жену священника: - Миссис Палб, вы просили миссис Браун развесить белье в тот злополучный вечер? –спрашивает прокурор. А Алекс единожды встряхивает головой. Бекки не знает, стоит ли придать значение ее дискомфорту, что очень хорошо ощущается или же промолчать. Зная Соло, лучше выбрать второй вариант. - Да. Я не успевала и обратилась за помощью. -Вы дали ей ключи от черного входа, не так ли? - Да. -То есть, миссис Браун вы доверяли? -Конечно. У нас мало недобропорядочных. Почти нет. А если появляются - мой муж проводит с ними достаточно времени, чтобы искоренить из их душ зло и наполнить нутро светом. Мы все одна очень дружная семья, прокурор Кирстон. Была… До недавнишнего времени. Малыш Леон, к моему глубочайшему сожалению, просто повелся на козни дьявола. Он не виноват. Это бесы весьма хитры и поджидают на каждом шагу. Жена священника, матушка Анита, весьма стройная и горделиво вытянутая в осанке особа. На ней светлый наряд, а платок на голове цвета слоновой кости. Речь чистая, можно даже сказать, натруженная буквами. Наверное, женщина образована, как немногие в этом тихом поселении. Интересный выбор линии своей жизни. Стать женой священника, чтобы рожать и облюбовывать быт мужа. Бекки морщится. Она бы так точно не смогла. - А кто вам сказал, что церковь горит? - Я увидела соседей, они бежали в сторону храма. Спросила, что случилось, и… - Серые глаза вдруг наполняются слезами. Одна не сдержано срывается и катится по щеке. Анита Палб утирает ее платочком, всхлипнув на выдохе. – Простите. Все это очень горестно. Пожар мог оставить нас без дома Господнева. А в нем нуждается каждый из живущих в Спринг-Вэлле. Бекки жаль женщину. У каждого свой стержень в жизни. У кого-то деньги, у иных власть… А у всех, кто сейчас тут сочувственно шмыгает носом – вера. Поворачивается вправо и дергается от стального взгляда Алекс – она цепкостью клеща впилась в уязвленную матерь всех Спринг-Вэллских надломленных своими черными немигающими глазами, блестящими исподлобья. Какая ярковыраженная ненависть. И Соло ее не собирается скрывать. Пилит бедную Аниту вниманием, как бензопилой. Почему в ее внутреннем мире так запрещена религия? Почему каждая черная клетка пропитана презрением ко всему, что касается духовного, связанного с Богом? - Вы тоже пошли к церкви? -Да. Я побежала. Сразу же. - И что увидели? – Кирстон останавливается напротив допросной трибуны, лицом к лицу со свидетельницей. - Увидела много людей, моего мужа с Айрин рядом. Скорую. -Я сочувствую вам, миссис Палб. У меня все, ваша честь. И Ребекка выпрямляется. Их очередь? Она готова. Готова на высшую степень. Но даст ли Алекс ей шанс? Не даст. - Миссис Палб, почему так поздно вы стираете белье, да и еще оставляете стиральную машину работать без присмотра? Дэвис сглатывает. Как грубо Соло начала. Даже судья глаза округлила. Женщина за трибуной съеживается: - Слишком большой объем работы. Не успела за день. - Настолько большой, что вы рискнули оставить электрозависимые приборы в работе тогда, когда ваша деревянная церковь едва ли вообще подвергалась реконструкции? Сколько зданию лет? - Протестую! Адвокат уводит нить разговора в историю. А она нам совершенно не нужна. Свидетель поступил так, как поступал раньше! Судья Мидэчи смотрит на Алекс, которая почему-то ведет себя неординарно – не дарует взгляд прокурору в ответ, не принижает на выдохе. Просто вперивается взором в зажатую Аниту Палб, но ее зрачки будто проходят сквозь живое тело и утыкаются в коричневую стену позади. -Принимается. Мисс Соло, давайте по существу. Алекс ведет плечами и поворачивается к присяжным. Не с целью поиграть с ними в гляделки, а для того, чтобы просто сделать с места, к которому она практически приросла, насколько шагов. Движение нужно, чтобы собраться. Да что с ней?! Шаг. Второй. - Миссис Палб, во сколько вы передали ключи миссис Браун? - Часов в семь, - отвечает женщина, пытаясь вспомнить точнее, но не выходит. - А во сколько были у церкви? -После полуночи, госпожа адвокат. И Алекс заметно дергается. Да что это, блять, с ней происходит? - Сколько у вас детей, миссис Палб? Отбивает словесный бит, как дробь из автомата. Черная ведьма сегодня заметно не «СОЛО» . Ее трясет? Может, кажется так со стороны? - Пятеро. - Все несовершеннолетние? - Да… То есть… - Бекки холодеет внутри. – Старший сын уже стал… Совершеннолетним. И … он учится. - Учится… - Да. Поступил в прошлом году. На юридический. - То есть, он не праздновал с вами день рождения своей сестры? Вода в бутылке уходит водоворотом. Бекки глушит ее, косясь во все стороны сразу. Еще решат, что она с похмелья. А Соло стоит и прожигает свидетельницу взглядом, будто та может испариться, стоит отвести глаза. Анита Палб промаргивается: - Праздновал. Приехал на последнем автобусе, чтобы быть с семьей. Алекс вдруг поднимает лицо к потолку. Смотрит туда несколько секунд, а Ребекка громко выдыхает – чувствует, что Соло херово. Но, кажется, это замечает только она. Как замечает тремор бледных рук. Это приступ? И что делать? Встанет – получит ледяное осаждение, нет - есть вероятность потерять черное зарево в зените жизни. Мешкает. - Он часто приезжает? Заметен сероватый недуг на лице матушки Палб. Да и понятно: кто-то лезет вглубь ее семьи, да еще так равнодушно. - Нет. Редко. В это раз просто хотел порадовать сестру. Купил подарок и при… - Ваш сын на стипендии? - Протестую! –орет Кирстон, но Алекс вдруг так резко стреляет в него глазами. Да так, что господин прокурор оседает назад в свое кресло, будто опущенный волной порабощения. - Этот вопрос нужен для детализации и всего лишь. - Отклоняется. Ответьте, миссис Палб. А на жену священника больно смотреть. Она не понимает. Ей кажется, и это видно, что все начинает двигаться не в правильную сторону. Не так. - Нет. Он на коммерции. - То есть вы можете себе позволить учить детей, невзирая на несостоятельность? - Да как вы смеете! – Сам отец Палб подскакивает с места. Он зол. Супит острый нос и из его глаз летят острые копья. – Не ваше дело, как и за какие деньги мы даем сыну образование! А Алекс приветствует его выкрики спиной, сжимая кулак на левой руке. Нет ухмылки, нет высокомерия. Бекки сейчас взорвется от неизвестности. Что происходит – спрашивает про себя в который раз? Или это обычная тактика Соло? Она всегда так ведет процессы? Тишина. И судья молчит. Ждут ответа, по-видимому. И Анита Палб сдается, не видя перед собой протянутой руки помощи. - Мы копили. - У вас на каждого ребенка есть накопления? - … Пока только на старшего. Алекс кивает. Равнодушно кивает. И неожиданно ухмыляется. - В каком учреждении ваш сын проходит обучение? Накаляется атмосфера, и желание облить лицо водой растет со скоростью Сапсана. - Принстон. Печальный выдох. А святая семейка действительно имеет черные пятна. Дороговатое удовольствие. Рот Соло приоткрыт, язык проходится по нижней пересохшей губе, и ноздри тянут воздух. Но эмоций по-прежнему нет. - Больше пятидесяти тысяч за год? Кирстон в бешенстве: - Протестую! Но судья не успевает отреагировать. - Вопросов нет, ваша честь… Боже. Алекс возвращается на место, а Бекки ошарашено рассматривает на ее волосах воду. Она потная, хоть выжимай. Заболела??? Температура? Облаченная в черную ткань рука хватает бутылку с водой, стоящую рядом с Ребеккой, почти срывает пробку, и губы Соло впиваются в горлышко. Несколько судорожных глотков. Утолив жажду, пластиковый сосуд возвращается на прежнее место. В нем теперь нет и четверти жидкости. Но Дэвис даже не думает огорчаться, если Алекс вода необходима, то пусть выпивает всю до капли. Но все равно удивительно, если вспомнить про черную брезгливость. Едва ли Соло в повседневной жизни когда-нибудь брала чью-то начатую бутылку или доедала откусанный продукт. Судья Мидэчи тоже в ступоре - рассматривает адвоката за столом защиты, и ее глаза блестят странным интересом. А может, даже обеспокоенностью. - Обвинение вызывает мистера Рона Гарссия. Он может нам поведать несколько существенных деталей. Длиннобородый седовласый мужчина преклонного околостарческого возраста. В его руках шапка, а на вязанном свитере две резные дыры. От его одежды смердит. Запах распространяется по всему залу, и Бекки непроизвольно прикрывает нос. От такого «благоухания» ненароком и стошнить может. Смотрит на Соло - она сидит спокойно, чуть приспустившись в кресле, и остервенело чертит на чистой странице своего ежедневника темную полосу. Грифель карандаша от напряга вот-вот сломается, еще и еще, приходясь по одной и той же траектории. - Мистер Гарссия, расскажите присяжным, что вы видели в ночь на двадцать четверное июня. Когда свидетель открывает рот, у Ребекки окончательно лопается нить терпения, и она, как и Алекс до того, хватает бутылку с остатками воды. Допивает всю до конца. Два темно-коричневых гнилых зуба справа и слева, а посреди зияющая дыра. Тут даже Кирстона становится немного жаль – он делает аккуратный шаг назад в момент, когда слюна от ответа вызванного свидетеля летит прямо на синий рукав его дорогого пиджака. - Я как раз выгуливал Крокета в эту ночь. - Кто такой Крокет? - Это мой боров. Он любит погулять. Свежая трава и все такое. – Рот еще шире расходится в улыбке. Мужчина выглядит довольным и будто немного гордым, вытирая своей шапкой нос. - Хорошо. Понятно. И что же вы увидели в ту ночь? - Я как раз шел недалеко от церкви, метрах в двухстах. У храма всегда так ярко. Хорошее освещение. Крокет запасся под дубом, а я встал покурить. – Рон Гарссия как-то виновато зыркает в сторону священника: – Никак не брошу эту привычку, простите святой отец. - И получает мягкую ухмылку понимая в ответ. Он знает: Бог всегда простит. Ему в церкви Милости Господня так и говорят. Не порицают, не унижают. Только дают наставления. Подсказывают правильный путь к благу. Кирстон вибрирует челюстью: - Не уходите, пожалуйста, от темы, мистер Гарссия. Что вы увидели. - Я только затянулся, как вдруг, вот он, - кривой указательный палец с длинным ногтем и грязью под ним направляется в сторону Леона Пибоди. – Промелькнул под фонарем. - Вы точно уверены, что это был именно обвиняемый? - Да. На нем была куртка черная, с надписью на спине, а еще он курил. - Вы узнали его по куртке? Мужчина за трибуной сводит очень густые брови к переносице и задумывается. Его лицо с нелепо приоткрытым ртом замирает на Леоне, что ни разу за все время заседания не поднял своей головы. - Нет. Я знаю этого мальчишку давно. Он даже мне как-то помогал навоз разгружать для компостной ямы. Он на моего сына похож. -Хорошо. И куда же отправился тот, кого вы увидели? - Он подергал главную дверь, постоял немного и зашел за церковь. -Зашел за правую или левую сторону? - Эммм. А это какая рука?- Мужчина поднимает ладонь и смотрит на Кирстона. - Правая. - А. Значит, за правую. Хотя подождите…- Задумчивое лицо Гарссия вдруг ассоциируется у Ребекки в голове с образами Распутина, которые она ни раз рассматривала в толстой исторической энциклопедии. Мужчина бурчит себе под нос: - Это если я… лицом стоял, то храм был тоже лицом… А если бы у храма были руки, то где бы была правая, а где левая? Кирстон в ступоре: - Просто скажите, куда парень пошел по отношению к вам? - Ко мне? Нет, он шел от меня. - С какой стороны он обошел церковь, если был повернут к вам спиной? - Так говорить по отношению к нему или ко мне? Из зала слышится смешок. И Бекки тоже пытается не хихикнуть. А Кирстон зеленеет: - Мистер Гарссия, тот, кого вы увидели, пошел в сторону подъездной дороги или в сторону клумбы?? – И эта реплика уже сквозь зубы. - Ааа! – мужчина стучит себе по лбу, понимая. Но потом опять удивленно складывает гармошку из морщин на своем лбу. - Так и у дороги клумба есть. Еще немного, и голова прокурора задымится: - Он пошел в сторону подсобки или в сторону чёрного входа??? - Ааа! В сторону подсобки. Так это право или лево? - Вопросов нет! – Выплевывает злющий Кирстон и идет на место. Судья смотрит на Алекс, а та все еще не убирает взгляда со своего листа, где ее черная полоса уже трансформировалась в жирную четверку. - Мисс Соло? - Мистер Гарсия, - хрипит тихий, но не менее уверенный, чем ранее, голос из-за адвокатского стола. Алекс все так же смотрит только перед собой на исписанный лист, где карандаш под гнетом ее черной руки бегает из одной стороны в другую. Она совсем обнаглела? Суд может такое поведение расценить как неуважение! – Это какая цифра? – спрашивает, поднимая свое творчество вертикально, чтобы свидетель его смог лицезреть. Рон Гарссия удивлен. Он удивлен так же, как и многие в этом зале. Репортерша в углу с микрофоном в руке даже рот приоткрыла. Свидетель молчит пару секунд, чуть кренится вперед, прищуривается, вертит головой, а потом расслабленно возвращается в прежнее положение. - Один, - говорит, а шапкой промакивает свой лоб от пота. – Я знаю цифры, если вы намекаете на мою безграмотность. Ежедневник Соло гулко опускается в горизонтальный покой: - Вопросов нет. Судья Мидэчи просит приставов включить вентиляцию, когда свидетель наконец-то покидает стены зала. Его здесь оставлять никто не намерен. Пусть подождет на улице. Или где угодно, хоть на Марсе, только не среди живых людей. Химическое оружие, какое-то. -Обвинение, еще есть свидетели? -Нет, ваша честь. -Защита? Есть у них? А хер сейчас разберет. Бекки, озадачено прочистив голос, ведет пальцем по списку в своем ежедневнике. Тянется к папке с уголовным делом. - Да, – гремит справа. Алекс вот-вот свалится. По крайней мере, Бекке об этом кричит внутренний голос. Официально у них нет заявленных свидетелей. Но… разве есть незаявленные? Чёрное тело, опираясь на дрожащие руки, встает и перед фразой дважды сглатывает: - Миссис Марисса Филис – раннее не заявленный свидетель. - У Дэвис весь мир проехал сквозь зрачки. Кто? И будто Соло слышит ее вопрос. И не только ее. Ведет плечами и выдавливает из себя: - Бывший учитель школы Спринг-Вэлла, а сейчас просто жительница Нью-Йорка. Судья удивляется. Смотрит на озадаченного прокурора: - Есть возражения, мистер Кирстон? Тот равнодушно качает головой: - Нет, - говорит, и пролистывает страницу дела, что лежит у него на столе. - Не возражаю, – вторят с судейского места, вместо точки закрепляя свои слова молотком. За трибуной пожилого возраста женщина. На ее носу сверкают натертые до блеска очки-полумесяцы. Про таких говорят, что они видали лучшие времена. Коричневая вязаная безрукавка на строго застегнутой бежевой блузке и мирское «пожила» в блеклых зеленых глазах. - Миссис Филис, вы большую часть жизни числились учителем в школе поселения Спринг –Вэлла, так? – спрашивает Алекс, а сама, опираясь о стол еле выходит на проталиною дорожку, ведущую к допросной трибуне. - Да. Совершенно верно. Учитель со стажем. Уважение и почет ей. Бекки усаживается ровнее. Кажется, что они с Соло совершенно забыли про своего подопечного – он в три погибели сжался на своем месте. - Могу я знать, почему вы ушли? - Я переехала к своей дочери в Нью-Йорк. Она настояла. - Ага. Спасибо за уточнение. Но все же в вашей памяти свеж тот опыт, которым вы на протяжении полувека делились с подрастающими гражданами нашей общей страны? - Несомненно. Я отдала им большую часть себя. - Когда вы решились поставить заключительную точку в вашей карьере? - Два года назад. Это было нелегко. Но я знала, что когда-нибудь так случится. Сзади разливается едва различимое перешёптывание. Возможно, каждый присутствующий успел на своей шкуре познать всю сущность диктатуры, что лилась из уст этой милейшей особы, сейчас искренне воинствующей за дела благие. Но Соло автоматизирована. В ее зрачках мутное болото. Оно чакает и зовет содействовать. Только не всех принимает. Избранных. И их в этом зале нет. - Так вы живете с дочерью? - Да. - Занимаетесь ли вы сейчас преподаванием? - Нет. Сейчас я успешно выращиваю особый вид орхидей. И, должна сказать, у меня это славно выходит. Никто и спорить бы ни стал. - Особый? - Да. Они эксклюзивны. Я поливаю их особым раствором и ращу в особой почве. - Как интересно. – Интересно Соло? Правда? Бекки хмыкает. Это бы ее матери было интересно. А Алекс максимум потушила бы очередной окурок в горшке с ОСОБЕННЫМ цветком. – И где, смею поинтересоваться, вы берете все эти эксклюзивы? - Воду готовлю сама, а за почвой езжу в Спринг-Вэлл. Там и правда все пропитано особыми силами. Святыми. - Стало быть, вы иногда посещаете Спринг-Вэлл? - Да. У меня там остался дом, и я часто приезжаю, чтобы убраться и набрать землицы на заднем дворе. О боже. Дэвис не перестаёт моргать. Сцепляет в замок руки на столе и опирается на них. Как у Соло… Когда… как… - Вы посещали ваш дом в момент, когда случился пожар? Ребекке становится интересно взглянуть в сторону обвинения: Кирстон расслаблен, крутит в руках что-то похожее на металлический шар. Это для успокоения, антистресс –Бекки знает. У ее парня есть такой же. И он нихера не помогает. А вот Палб и его личный адвокат как-то слишком напряглись. А может, это только кажется? - Нет. Я приболела. И месяц не могла приехать в Спринг-Вэлл. Очень переживала. Хоть люди там все порядочные, но заезжего сброда все равно хватает. А потом по телевизору узнала, что нашу церковь чуть не сожгли. - То есть, вы целый месяц не знали о том, как в поселении «поживает» ваш дом? Бекки глядит на руку Соло, которая дрожит. Заметно дрожит. Будто при болезни Паркинсона. И люди вокруг могут спокойно лицезреть сей факт. Но Алекс быстрее - прячет сжатый кулак в карман штанов, и ни грамма потери самообладания. Все так же гордая, ровная осанка, все так же прямое внимание на свидетельницу. Миссис Филис ухмыляется, а ее очки-полумесяцы съезжают на кончик носа: - Вы знаете, мне очень повезло с зятем. Он у меня профессионал вIT-технологиях. Чтобы я не нервничала, он поехал в Спринг-Вэлл и установил там камеры наблюдения. Три на территорию двора, а одну на придомовую территорию. Бум! Это же бомба. Это мощное оружие против лжи и обвинения, (если есть что опровергать). Но как? Как Алекс вообще нарыла этого свидетеля? Кстати о ней: - Вот как? Какой заботливый у вас зять. - Да. Он золото. И Алекс улыбается. Точнее, тянет кверху один уголок губ, за что тоже благодарность небесам. Иначе Ребекка уже мысленно вызвала скорую для своей начальницы - проверить ее на предмет гибели. -Ваша честь, – Соло делает полуповорот к судье. – Могу я в качестве ознакомления продемонстрировать одну видеозапись, любезно предоставленную миссис Филис? -Прокурор? - Я против! Доказательства должны быть заверены В СРОК! И откуда мы знаем, что пленка подлинна? Почему-то пахнет ржавчиной. Свербит в носу, будто хочется чихнуть, но Бекки сдерживается. У нее так бывает от волнения. Накал достиг апогея, приходится почесать противный нос палцем. Соло уверенно шествует к столу, тянет с края какой-то лист и возвращается к судье. - Здесь заключение эксперта о подлинности. Представленный свидетель был найден позже. Когда дело уже получило судебный ход. – Поворачивает голову к Кирстону и практически душит его глазами. – Можете подойти и ознакомиться, прокурор. – Последнее выблевывает сквозь зубы. Мидэчи внимательно читает изложенную экспертизу и удовлетворенно кивает: - Хорошо. Демонстрируйте. - Миссис Филис, мы сейчас посмотрим видеозапись, а потом я задам вам несколько вопросов по ее содержанию, договорились?- Женщина в ответ кивает. – Секретарь, будьте добры, видео номер два.                                                                                                        *** Съемка ночного видения. Фонарь у церкви. На ступенчатых порожках виднеется чья-то сидящая фигура. Запись не очень качественная, но видно, что в руке у сидящего длинная палка, которой он рисует на земле. В углу экрана дата: 23.03 и время 22:03:47. Последняя пара цифр ускоряется – запись в перемотке. Тормозит, когда время в углу показывает 22:28:53. Справа из слепой зоны камеры идет человек в темной куртке с белой надписью на спине. Он целенаправленно следует к тому, кто все еще сидит на церковном крыльце. Останавливается рядом. Видно, что идет диалог. Подошедший тоже присаживается на ступеньку. Перемотка. Время 22:37:29. Тот, кто подошел вторым, вдруг резко встает и твердым шагом уходит в ту же сторону, с которой пришел. Его нет порядка десяти минут. Видео перематывается. 22:51:13. Возвращается, чем-то размахивая в воздухе. Теперь и тот, что сидел, встает. Всем становится видно, что это девушка – в платье и с длинной косой на голове. Подошедший поднимается по ступеням церкви к главной двери. Недолго возится там, а затем распахивает открытую дверь. Рукой пропускает девушку вперед себя, заходит за ней и дверь оказывается закрытой. Видео обрывается. Повисает тишина. - Миссис Филис, это снято вашей камерой? – Соло не дергается даже на дюйм. Ее будто вколотили в паркет. А женщина, что была развернута, поворачивается назад: - Не знаю, моей или нет, но это вид с того самого места, куда Джек повесил камеру, да. У Алекс заходятся желваки. Ублюдское имя играет на ее и так гудящих нервах. Но она же профессионал: - Отлично. Скажите, миссис Филис, вам кто-нибудь на кадрах показался знакомым? -Да. На ступенях сидела малышка Айрин Браун. Тяжелая у девочки судьба, конечно. Куча братьев и сестер, мать, все время горбатящаяся и волочащая свой выводок. Пьющий отец. Теперь еще паралитик… Вязкий холод проходится по пространству, обволакивая своим мертвецким дыханием все живое. И Кирстон сейчас так красноречиво молчалив. - Мистер Браун в прошлом алкоголик? - О, еще какой. Я помню его подростком, и уже тогда он славился своей пагубной привычкой. Соло делает шаг к трибуне. - А второй человек на видео вам не знаком? Миссис Филис опять поворачивается к экрану за спиной, а Алекс чуть кивает секретарше - та перематывает видеозапись на минуту назад. Ставит на паузу, и теперь видно того самого человека, идущего к церкви, который фигурировал в вопросе. Нужно немного времени. Все вокруг ожидают. - Оу, конечно, знаком. Это Линкольн Палб. Старший сын отца Роберта, - непринуждённо выдыхает женщина, поворачивается и улыбается в сторону замершего на своем месте священника. А у Бекки сейчас воздух в легких закончится. - Вы уверенны? - Конечно. Я его знаю с младенчества: нянчила, а потом еще и учила. Он ходил ко мне в средней школе на репетиторство. – Миссис Филис еще раз поворачивается, чтобы удостоверится. – Да. Точно. Это он. И походка, и куртка его. - Куртка? - Конечно. Линкольн в ней приезжал ко мне, привозил рассаду. Дивные розы выросли, Анита, - говорит женщина, обращаясь в зал к излитому изваянию под именем Анита Палб. - А когда приезжал, не припомните? - Так в начале марта, где-то. Что это? Как так резко все повернулась на сто восемьдесят градусов? Бекки очень хочет пить, но это желание настолько вторично, что даже не ощутимо под выбросом адреналина в крови. - Эта куртка? – Соло кладет вещ.док в пакете на допросную трибуну перед свидетельницей. А та берет его в руки. Рассматривает. - Да. – Вертит,- Да! – тычет в буквы на правом грудном кармане. – Точно! Это его подпись. ЛП. Он всегда так подписывал свою собственность. У нас в Спринг-Вэлле это принято. Не хочешь потерять – подписывай. - Вопросов больше не имею. – Вещественное доказательство возвращается черной рукой на место, и Соло уходит к своему столу. Садится, а у Ребекки немой шок в глазах. - Ккак? – шепчет она, наклонившись. Но ответа не получает. Лишь бледный профиль рябит в зрачках усталостью. Алекс хрустит шейными позвонками, трет левый висок. Берет телефон и замирает, уставившись в экран. Ее ноздри подрагивают, зубы скрежещут. Она сглатывает. В кулаке жалобно шелестит сжатый лист ежедневника, где была толстым слоем выведена четверка, а Бекка все это видит. Видит, и ей становится страшно. Особенно, когда из острого носа Соло на стол падают три багровые капли. - У стороны обвинени… - ВАША ЧЕСТЬ! – орет Дэвис. А продолжать ей не нужно. - Господи, мисс Соло, что с вами? Мидэчи оказывается на ногах, а по залу проходятся шокированные аханья. Алекс рукавом утирает кровь, размазывая ее по губам. Резко встает, но тело швыряет вперёд. И не схвати ее Бекки за плечо, она бы упала навзничь. С рычанием отшвыривает руку помощи и быстрым шагом уносится прочь, одним рывком распахнув тяжелые дубовые двери. В зале нарастает шок и тишь. - Объявляю перерыв, - тихое из-за судейского место. – Дата продолжения процесса будет назначена позже. Стук молотка совпадает с гулким стуком сердца Ребекки. Что за нахуй?