Лего. Последний итог

Николь сама не своя с самого утра. Наконец-то! Наконец-то, Мэри согласилась приехать! Спустя столько недель. Нужно все подготовить: накупить продуктов в магазине на другом конце поселения, запечь ее любимое мясо, застелить постель в гостевой. Адамс сегодня выходной, поэтому Ники просит его заняться дочерью и отвести ее в школу. Он не против, улыбается, поторапливая Ми-Ми. Обещает, что они по пути зайдут к бабушке и дедушке. Николь еще вчера с работы отпросилась. Работать в Спринг-госпиталь, все равно, что воду в ступе толочь -толку нет, а время проходит. Теперь бегает по дому, не зная с чего начать. Она так соскучилась. Она до не возможности истосковалась. Встала в шесть, даже таблетки выпить забыла (которые, к слову, Мэри ей обещала привести). Сердце в предвкушении заходилось ритмом, кончики пальцев приятно немели. Близкий сердцу, горячо любимый человек будет у нее уже к вечеру. По загривку бегут мурашки предвкушения. Словно год не виделись. А каждый час проведенный ЗДЕСЬ можно считать за пять. Точно с войны ждешь любимого. Уборка, готовка, даже стирка ей сегодня в радость. Миллер с Саяном должны приехать к трем. Николь все успеет. Главное, чтобы Кэрол не приперлась с сыночком под руку. Ники просто нужно время со своей подругой! Дня мало, но на большее она не рассчитывает, учитывая, как злобно Мэри теперь отзывается о Дэвиде. Она и не скрывает изменений. По телефону с неприязнью спрашивает об Адамсе и цокает, когда слышит что-то для нее неприятное. И придется сегодня стоять на стороже – они договорились. Все должно пройти спокойно. Тем более, Саян обещал взять Адамса на себя. Попроситься с ним прогуляться, может, сходить в лес. Они впятером только за столом соберутся по плану. Котлеты отдельно от мух. К часу Остин довольно и устало опускается на ступень крыльца. Ей хочется подышать морозным воздухом, ослабляя лямки джинсового комбинезона с дырами на коленях и закатывая чуть мокрые от пока рукава коричневого свитера. Вокруг тихо и бело. Снег лежит уже больше месяца, Ники щурит глазки – им больно от солнечных лучиков, отражающихся в резных снежинках. Корни волос тоже влажные, от чего ровное каре немного закрутилось в разные стороны. В доме открыты окна на проветривание, ибо жарко от всего того вкусного изобилия, что успела сотворить Остин своими руками. Совсем немного, и они встретятся. Невольно, Николь задумывается, как бы ее душа и тело отреагировали, если бы вместо Мэри была Алекс? Горло сжимает спазм и неприятно тянет в желудке. Она любит свою подругу. Любит и трепетно ждет с ней встречи. Но Алекс…Ох. Лучше не думать о ней. Трясет головой, понимая, куда ее может забросить непослушный разум. Руки несколько раз прочесывают волосы, распределяя их по нужным сторонам, ступня в тонких истоптанных кедах подергивает. Ники набирает воздух в легкие, задерживает его там, затем, выдыхает. Опять набирает… И так продолжается, пока до ее слуха не доносится: -Мам! – Она весьма резко поворачивает голову. К ней идут Дэвид и Ми-Ми. Стало быть, уроки окончены и у Адамсов-старших они уже побывали. И слава святым и падшим, что лишнего балласта в лице вездесущей Кэрол с ними нет. Ария переходит на бег и плюхается рядом с Николь, позволяя себя поцеловать в щечку. Ей на брови свалилась бини, а на руках нет перчаток, поэтому пальчики немного покраснели. Она прячет их в вязанных манжетах куртки, чтобы отогреть. - Ты чего раздетая? – спрашивает мужчина, подходя к порожкам крыльца и немного хмурясь. Ники, зажмуривает один глаз от яркости света, поднимая голову на мужа: - Жарко. В доме из-за всех варений и парений не продохнуть. Сижу, остываю. Адамс ей улыбается. Где-то за полосой леса слышны звуки трассы. Николь с каждым шумом шин надеется, что это Мэри. И что сейчас из-за деревьев вырулит ее красная хонда, поблескивая начищенным кузовом. Она, как маленькая девочка в ожидании Санты. Жизнь сузилась до таких границ, где каждое мгновение с любимыми становится эйфорически значимым. Почти переломным. - Пойдемте в дом, - говорит Дэвид, протягивая своим девочкам руки. – Ты заболеть можешь в любую погоду, любимая. А еще распаренная вышла. Ники бесит его забота. Он сам бесит ее до свербения в пятках, но она не настроена сейчас идти в наступление. Напором можно лишиться мизерного счастья. Зачем злить дракона, если можно пожить спокойно? Протягивает руку в ответ, а Ми-Ми игнорирует отцовский жест и сама встает. В доме уже все выветрилось, и гуляет свежий воздух. Ария стягивает из тарелки еще не остывший кекс, сразу же уносясь к себе в комнату. Николь видит, но не ругает дочь. Сегодня все максимально сглаживается! Она жаждет провести в обществе подруги самый замечательный вечер! Прижаться к ее груди и, закрыв глаза, несколько минут помолчать. Ощутить аромат города, впитанного ее кожей, и даже нащупать в ней нотки «Слона», в котором Миллер еще работает. А значит и Алекс… Так, Стоп. Идет в душ. Пена пуховым облаком обволакивает грудь, сползает на живот и утекает к бедрам. Горячие струйки поливают лицо. Хорошо. В голове легкий туман (давно такого не было), потому что разум Ники всегда в боевой готовности. Но сейчас, она словно под хорошей дозой или под большим количеством алкоголя. Вздрагивает, когда двери душевой расходятся, и инстинктивно прикрывает руками грудь. Дэвид забирается к ней: довольный, взъерошенный и… голый. Обнимает со спины, целует в шейку: - Давно мы так не купались, да, милая? Николь сжимается еще сильнее, но голову отклоняет, давая губам мужа впиваться в ее кожу, как в спелую грушу. Чувствует пальцы на животе: они идут вверх, напористо убирают руки Ники от грудей и сжимают упругие бутоны, заставляя болезненно поморщиться. Перебираются на спинку, идут вдоль позвоночника. Медленно достигают ягодиц и там замирают. В районе копчика ощущается что-то твердое и горячее. Фак. Сердце Остин сейчас вырвется и его засосет в слив. Она не хочет близости. Она ее никогда не желает, и в этот момент более ощутимо. Но и злить мужа не хочется тоже. Зажмуривается, когда он берет ее ногу и приподнимает, отводя в сторону. Входит. Это больно. Смазки нет, а вода только усугубляет сцепление. Николь кусает себя за губу. Дэвид двигается осторожно, с наслаждением. Покусывает шейную кожу жены, мурчит ей в ухо что-то сладкое. Уж, лучше бы делал это быстрее, чтоб все быстрее прекратилось. - Приехали! – орет Ми-Ми за дверью ванной комнаты, и Ники ее мысленно целует в обе щеки по сто раз. Быстро выскользнув из душа, а муж из нее, она как можно виноватее складывает брови, чмокает Адамса в губы, и упархивает в комнату, не забыв завернуться в полотенце.

                                                                    ///

Они обнимаются больше пяти минут, будто срок прошел лет в пятнадцать. И еще пять минут Николь наглаживает Мэри живот. Потом и Ария присоединяется к их дуэту. Очень сложно быть вдали друг от друга. Трудно все время себя останавливать, чтобы не рвануть в сторону родных объятий. Осточертело видеть во снах, а потом просыпаться, с полными глазами воды и сбившимся дыханьем. Она и так сирота по всем сторонам, а еще и любимого близкого человека в лице подруги у нее забрало проведение… - Я до безумия соскучилась! – У Остин в глазах слезы блестят, когда она прижимается к Миллер, сидя на диване в гостиной. Саян и Дэвид ушли во двор, Ми-Ми поднялась к себе, чтобы переодень носки, потому что вступила во что-то мокрое и даже липкое. И это отвратительно для ее царского величия. А девушки остались наедине, чтобы еще раз наобниматься вдоволь. - И я тоже! – Мэри утирает расчувствовавшийся нос и проводит рукой по влажным волосам подруги. – Блин, коротко, Никс. Не привычно тебя видеть с такой прической, но тебе идет. Ники смущенно опускает глазки: - Спасибо. Просто был импульс. – Она вспоминает, как тошно ей было в ту ночь и как она, схватив ножницы, долго думала, что лучше ими разрезать свои волосы или свое запястье. Отгоняет эти воспоминания прочь, встряхнув головой. И утыкается взглядом в круглый животик подруги. Потом и руку на него кладет:- Я очень хочу почувствовать, как он пинается. Миллер, улыбнувшись, кладет поверх ладони Николь свою: - Его, видимо, укачало в пути. Саян такой себе водитель. Как ты, примерно. -Хей! – обиженно дует губки Ники, а потом снова улыбается. – Нормально я вожу. -Ага, да! Я пару раз чуть не поседела от твоего «нормального вождения». А эти аварии… Ужас. -Было-то… всего пару раз. - Всего??? Да ты, блять, издеваешься? Не зря Соло всегда требовала автопилот. Знала, что можешь влететь куда-нить. У Ники в животе при упоминании Алекс все холодеет. Но она же сильная. Находится сразу почти: - Тщщщ, - наиграно оглядывается по сторонам в поисках любопытных ушей, а на самом деле пытается мысли заткнуть в голове.. – Не ругайся, пожалуйста. И… Не надо… ее имени здесь…- Слюна горчит на корне языка при сглатывании. - Лучше скажи, чего-нибудь хочешь? Миллер дает себе мысленную оплеуху ( проговаривала же, что лучше контролить слова), как можно более удобно разваливается на диване, когда Николь встает и идет на кухню. Ей совестно, но речевой аппарат последнее время живет независимо. Будто снял отдельные апартаменты. - Нет. Я пока еще не отошла от поездочки. Но… Думаю, скоро захочу. – Она громко вздыхает: - Вот такая моя беременная натура.                                                                     /// Саян пинает ногой примерзший к земле футбольный мяч и прижимает руку козырьком ко лбу, чтобы оценить, как далеко тот отлетел. Досадливо чертыхается. Футболист из него, как и водитель (по словам Мэри) не очень. Они тормозят где-то в середине дворовой площадки. У качелей: - Как вы тут? – Спрашивает парень, осматриваясь. Дэвид, довольный и немного покрасневший от домашней духоты, улыбается: - Обживаемся. Это не Нью-Йорк, конечно, но здесь очень спокойно. Самое место для семейного гнездышка. -Да, - соглашается Саян, - тут очень живописно.  Но Мэри в такое место не затащить. Она городская кошка. - Это пока вы официально не женаты. А потом… Кто глава семьи? Мужчина! Сказал, что надо, собрал вещи и переехали. Звучит очень высокомерно и самонадеянно, но в их случае все именно так и случилось. Саян соглашается. Кивает, рассматривая, как в лес уносится встревоженный заяц, оставляя за собой цепь петляющих следов. - Как у вас с Ники? Все нормально? Не слишком она была шокирована такими переменами? Адамс, передергивая плечами, тянет бегунок застежки куртки до самого конца: - Нет. Она послушная у меня. Куда покажу, туда и пойдет. Саян выдыхает густой пар и растирает руки: - Хорошо, когда есть согласие. А Дэвид важно подтягивает грудь: - Да. Мне повезло. С первой женой с этим были проблемы. Может, поэтому и детей у нас не было. А с Николь все по-другому. – Он поворачивает голову к парню и подмигивает: - Даже дочь она мне подарила в короткий срок. Считай, первая брачная ночь, и вот уже у нее в животике такое чудесное чудо. Помню, она когда-то мне сказала, что не особо склонна к материнству. А я ей: «как только первый толчок почувствуешь, так сразу влюбишься». Оказался прав. Саян смеется: - Наш тоже уже толкается вовсю. Иногда, Мэри злится, что спать мешает, а я радуюсь. Родительство – это высшая награда.  - Так и есть! Мы над вторым работаем. Но, пока что безрезультатно. Но Ники у меня девочка хорошая, все выйдет в свой срок. - Любишь ее? Адамс уводит взгляд к горизонту, и его лицо из собранного превращается в светлое: - Безумно. Она самая лучшая для меня и прекрасная. Самая красива, умная и пробивная. В меру, естественно. И полностью моя. О такой многие мечтают, - вдруг добавляет более низким голосом. – Но она принадлежит лишь мне.                                                                     /// По прошествии получаса все собираются за коричневым берёзовым столом, на котором уже расставлены приготовленные Ники блюда. - В Спринг-Вэлле все прекрасно, конечно, но от города как-то далековато, - начинает разговор Саян, отрезая себе кусочек сочной зажаренной свинины. – Не наездишься в гости. Адамс наливает себе и ему виски, Николь вина, а Мэри и Ми-Ми гранатовый сок. - Зато тихо, спокойно. Безопасно, главное. – От кого они в безопасности: от преступности или от кого-то по-чернее? – Все друг друга знают, все могут прийти на помощь.  - Прям Чипы и Дэйлы кругом, - бурчит Мэри, а сама косится на Ники. Остин осторожно отрицательно кивает: «Не надо», просит в немой грации. - А как тебе тут, малышка? – продолжает все тот же Саян, и его раскосые темные глаза из всех выбираю Ми-Ми. Он и так ей не особо нравился, а тут еще и позволяет себе не бог весть что: - Меня зовут Ария, а не малышка никакая,- огрызается девчонка, но грозный взгляд матери ее немного осаждает. Приходится стратегировать: – Здесь тухло! Мы будто попали в прошлое. Интернет голимый, а сегодня его и вовсе нет, из развлечений только старого Дугласа камнями закидывать. Я не понимаю, зачем мы вообще сюда переехали, когда жили в огромнейшем городе с прекрасными перспективами! – девочка опускает плечи, ведь ее желание заниматься танцами теперь знатно похоронено под гнетом не современности и традиций. Адамс ухмыляется улыбкой «глупенькая, ничего еще не соображающая», и надменностью своей бесит почти всех за столом: - Здесь те же возможности, солнышко. Но в разы меньше плохих людей, идиотских передач по ТВ, жестокости и гадости в магазинах. Разве это плохо? - А хорошо одной морковкой питаться? – Мэри немым вопросом супит нос, а Ми-Ми уточняет: - Они эту морковку, куда только не пихают. Однажды на ярмарку даже морковный шоколад притащили. Буэ. - А почему именно морковь? Ария жмет плечами, а Ники уточнят: - Она уродилась лучше других культур в прошлом году. Вот теперь и добавляют ее везде. -Морковь  - это каротин. Крепкие зубы, хороший иммунитет и отличное зрение. – Адамс не сдается. - Ааа. То есть, ты специально Николь перевел из Грейси-Сквер в эту шарагу, чтоб она окончательно зрение свое убила в архиве, а морковка потом ей помогла восстановиться? Блять. Миллер на пути к высоким оборотам, и Ники нужно быстро что-то сделать. - Да все в порядке, Мэр. Здесь спокойнее работать, чем в Грейси-Сквер. Нет такого наплыва больных. Добираться мне очень быстро, можно даже пешком, да к тому же… - К тому же поводы для вспыльчивости сократились. Нет, нет, ну нет же! Адамс вытирает рот салфеткой, отпивает из стакана и задумчиво складывает руки под подбородком: - И это тоже плюс. - А у Арии было причастие! –выпаливает Ники, а у самой уже дыхание сбилось. Она мысленно вспоминает, где оставила ингалятор. Ми-Ми же злобно поворачивает к матери лицо. Она просила не затрагивать эту тему, и, вот, попала под раздачу, потому что пришла нужда заткнуть диалоговую брешь. Николь виновато дергает бровями. -Да? –Саяну становится интересно.- И как это? Фух. Вроде бы срулили с темы. Одна Ария осталась не в выигрыше. - Никак. Повод под легальным предлогом фанатиков показать детям, что такое алкоголь. - Ну что ты говоришь? – Адамс не доволен. – Это твой первый шаг к Богу, солнышко. Вино олицетворяет кровь Христову, а… - Папа, не стоит повторять то, что мне уже сто раз бабушка в уши запихивала. Кто вообще сказал, что я религиозный ребенок? - Тебе сказало твое происхождение: я –католик, мама тоже. Твои дед Лиам и бабушка Кэрол, родители по маминой линии -все мы принадлежим одной вере. Мы не какие-то там грешащие направо и налево атеисты. Мы Ближе к раю, а Бог ближе к нам. Ты –католик, малышка. - Нет! Я еще никто! Для того, чтобы верить, нужно к этому прийти. И у всех это случается в разном возрасте и под разными предлогами. Дэвид вновь отпивает виски: - Чтобы прийти к Богу, нужно знать о нем с детства. Читать о нем, соблюдать заповеди… Саян хмыкает: - Я всегда думал, что врачи почти все атеисты. Не знаю даже почему. Дэвид же тоже улыбается: - Потому что многие врачи чувствуют себя божеством, когда спасают и возвращают людей в жизнь. Они не верят в чудо, только своему навыку и рукам. Уповают на личное могущество. - А если не соблюдаешь эти заповеди, - вклинивается Мэри, - значит, уже не такой верующий становишься? Может, перестаешь быть угодным Богу? - Конечно. Поэтому, нужно продумывать и осмысливать свои действия. У Миллер по виску бежит потовая капля. В доме жарко. Или это ее гормоны бушуют. Она стирает влагу ладонью: - А заповедь «не навреди» не такая прям заповедная, да? Николь начинает дышать ртом: - Милая… Но ее перебивает муж: - Почему? Эта заповедь важная. Она и у врачей есть и у спасателей… - Тогда, получается, ты не настолько религиозен, раз хер на нее забил, да, Дэвид? У кого-то вилка валится из рук, бьется о край тарелки и падает на пол. Лицо Адамса меняет оттенок из обычного превращается в красное: - Что ты имеешь в виду? Все ужины в этом чертовом поселении должны закончиться крахом? Николь больше не пытается влезать в разговор. Его уже не спасти. Мэри же ставит локти на стол и ядовитыми глазами впивается в лицо напротив: - Ну, как же. «Не навреди» - то есть не обидь, не унизь, и тем более не ударь, нет? Может, я чего-то не понимаю, а Дэвид? Скулы Адамса начинают безостановочно шевелиться. Его маска спокойствия, которую он отважно сдерживал, рассыпается вдребезги. Взгляд наливается тяжестью, а мышцы на руках и шее группируются: - Иногда, происходит так, что даже крепкий ремень рвется, Мэри. И в этом есть вина не только бьющего. -Ха-Ха, как высокопарно! То есть, в изнасиловании виновата жертва? - Чтобы понять, нужно разбираться! И да, иногда такое тоже бывает! -  А бывает так, что приносишь домой, скажем, белку – ты ее орешками приманил в лютый голод, когда кожа слезала с кости и ее дерево, где она жила хотели на дрова пустить. А тут ты - цап, подмышку ее и домой. А она-то и не хотела с тобой идти, но кто бы ее спросил, да? Ты ж благородно ПОКОРМИЛ ее, сказал, что дерево никто не срубит – имеешь право. Притаскиваешь к себе и в клетку – хоп, такой, - прекрасно зная при этом, что дерево, на котором она жила, ей дорого, что там ее ДОМ. А, когда эта, теперь уже твоя белка пытается выбраться из клетки, потому что подыхает, то ты тянешь ее за хвост, швыряешь об пол и вешаешь такой замочище, что даже пилой неперпилить.  - Наверняка, у белки (в клетке, как ты говоришь), есть все! Она в безопасности, сытости и любви! И для бельчат куча места! - А, да? А то самое дерево с тем самым ее домом, там тоже есть в клетке твоей? Дупло, где ей ДО ТЕБЯ было уютно и хорошо? Никто за столом не шевелится. Саян и Ми-Ми только взгляды бросают от Адамса к Миллер и обратно, как мяч в пинг-понге, а Ники просто закрыла глаза, пытаясь не трястись. Адамс залпом допивает остатки виски в стакане и наливает себе новую порцию: - Белка сама сделала свой выбор! Миллер вскакивает на ноги, упираясь в стол руками: - А он у нее был??? Или ей тупо деваться некуда было??? - Выбор есть всегда, Мэри! - Так, почему бы не взять и не спросить белку о подходящем ей варианте, раз выбор у нее есть??? Она явно не жаждет сидеть в клетке до скончания жизни! - Да кто ее держит, пусть идет! - Она, значит, пусть идет, а бельчата остаются, да??? - ДА! Это мои бельчата!!! И хрен черной твари они достанутся! Теперь и Адамс на ногах. И разговор из абстрактного уже в красках становится прямым. - Именно поэтому НЕТ выбора у нее!!! Нет!!! Не быть белке на свободе! А, как ты выразился, черная тварь, вряд ли бы НАСТОЛЬКО сломала бы белкин мир! Она не ломает даже миры простых официанток в своем клубе! Да она людей с таких статей снимает, что иным и не снилось! И ты смеешь себя ставить выше, только потому, что католик, а она атеист? Потому, что кто-то, там, что-то, когда-то написал в книжонке про грех? Взгляни вокруг, Дэвид! – Мэри разводит руки, поворачиваясь из стороны в сторону. – Ты клетку обезопасил до ПСИХУШКИ! Ты забрал все, чтобы держать ближе! Ты ударил ее, чтобы она не дергалась!!! Как не дергалась все пять лет! Ты манипулируешь ребенком, и сам же этому ребенку психику рушишь! Ты… Когда-то давно, я думала, что «может быть получится». Когда-то давно, ты был почти нормальный. Я даже из памяти старалась стереть, каким образом она стала тебе женой! – Зрачки Миллер расширены до предела, а грудь вздымается от частого дыхания. – А теперь… - Мэри переводит взгляд на Николь, сидящую с закрытыми глазами. Замечает у нее слезу на щеке и облизывает губы, стараясь умерить свою ярость. Опять смотрит на Адамса: - Запомни, если ты ее еще хоть раз пальцем тронешь, я лично порешу тебя! И мне дадут мало, потому что у беременных процент состояния аффекта выше, чем у любых других! Это, кстати, мне черная тварь сказала. Так, к твоему сведению. – Ники слышит возню, скрипят стулья, что-то грохочет, падая. – Домой поехали! – Голос Миллер. - Но я выпил, - отвечает растерянный Саян. - Я поведу! Ты тащишься, как дед на велосипеде. Остин ощущает нежный поцелуй в щеку, и теплый лоб прижимается к ее виску: -Прости, - шепот. – Я не смогла. А затем, холод тоскующей кожи и тишина. Через пару минут рычание мотора машины, который становится все тише, а значит уезжает все дальше… Звенит в ушах, глаза полны воды, когда Остин поднимает веки. Она дышит ртом, пытается проглотить слюну, но получается это сделать только раза с пятого. Встает. Ноги слабые, ватные. Туманно осознавая происходящее, собирает со стола посуду и несет к раковине. Там же застывает, погружая руки в воду и опуская голову. Откуда начать собирать свою душу? Как остановить боль, стекающую по венам? - В своём клубе, значит… - Сзади хлопает входная дверь. Пиздец. Николь резко дергают за плечо, разворачивая, и ее карие глаза замирают на голубых недобрых. – Белка на свободу захотела, значит. Ей клетка стала не по вкусу, значит. – Адамс приближается к лицу Николь своим, и даже не моргает. Только шипит, сжимая ее плечо сильнее. Он замолкает, а его подбородок то и дело подскакивает.   – Миллер знала. Она обо всем знала с самого начала, и даже не старалась тебя вразумить! – Ники понимает, что воздух больше не поступает в ее легкие, когда Адамс пережимает ей горло ладонью. – Ты таскалась с это сукой с тех самых пор, как она на человека стала похожа??? – Лицо Николь уже начинает синеть, но она стойко продолжает смотреть мужу в глаза. Он трясет рукой, сжимая глотку девушки сильнее:- Отвечай!!! - Не смей!!! Не смей ее трогать!!! – Ми- Ми огибает остров и почти влетает в бедро отца. Она колотит его, что есть силы: руками, ногами, головой. Но все без толку. Тогда она вгрызается куда-то в район икры. Ее острые зубы прогрызают джинсовую черную ткань, и Адамс взвывает от боли, инстинктивно отпустив шею Николь из своих тисков. Остин гортанно закашливается. Глотает воздух, как рыба. В глазах слезы от напряжения, а руки трут саднящую кожу на горле. Адамс же пытается сдержать разбушевавшуюся дочь, но она то и дело вырывается. - Послушай, солнышко, - начинает мужчина, приседая на корточки, и тут же получает пощечину маленькой ладошкой. Вторую он успевает перехватить. Продолжает. – Малышка, ну послушай. Я не собираюсь обижать твою маму. Я просто хочу поговорить. – Но Ми-Ми не верит и брыкается, что сил хватает. – Я клянусь тебе, больно я ей не сделаю! – Он поворачивает голову к еще пытающейся прийти в себя Николь, параллельно удерживая дочку в руках: - Так ведь, милая? –он буровит ее взглядом, и одному черту известно, что в его голове. Ники почти отдышалась, но все еще чувствует, как ее связки болезненно спазмируются: - Да, - получается шепотом, а она все так же смотрит на мужа. Адамс опять поворачивается к Ми-Ми: - Мы поговорим  в спальне, и сегодня мама поспит с тобой. Я обещаю. Ария, запыхавшись от сильного сопротивления, останавливается. Смотрит недоверчиво на отца, потом на мать. А Адамс встает на ноги, делает несколько шагов, останавливается у лестницы на второй этаж и вытягивает руку, ожидая  Ники. Остин облизывает губы, когда понимает, что ее ждет. Стоит еще пару секунд, а потом присаживается у ног дочери. Она натягивает на лицо улыбку: - Мы поговорим с папой, а ты … - Делает паузу. – Посмотри, пожалуйста, телевизор в гостиной. – Она нежно проводит по волосам Арии рукой. Со всей любовью и трепетом касается влажноватой ладонью маленькой щечки. И, прежде, чем встать, целует ее в лобик. У дивана, Ники включает телевизор, где от погони от Тома уносится взмыленный мышонок Джерри. Дрожащим пальцем жмет на громкость, чтобы увеличить до критичного «сносно». Еще раз улыбается дочери, и твердо шагает мимо мужа наверх, игнорируя его протянутую руку. Ми-Ми вздрагивает, когда слышит хлопок двери, а затем и щелчок замка.