Горящий нимб.

      Сначала было просто темно. Обычная темнота, спокойная, и мозг не рисует в ней никаких монстров от страха перед неизвестностью. Можно сказать, что в этой темноте даже спокойнее, чем на свету. И хочется никогда не вылезать из этой темноты. Тепло, уютно и безопасно, как в утробе матери.       Далее приятное «ничего» озарили ультрафиолетовые лучи света и лазеров, а вокруг Лэрин оказалось много танцующих людей. Их силуэты исчезали в дурманящих взгляд лентами светомузыки. В уши долбился какой-то бит, который обычно ставят в клубах. Девушка почувствовала запах наркотических веществ, табака, алкоголя, пота и резких людских парфюмов, которые пытались загубить эту мерзкую какофонию запахов.       Помещение очевидно искажалось, потолка не было видно, а зал казался бесконечным, без стен, окон, и не видно даже будки диджея, откуда доносится этот неживой, бесстрастный трек. И никому не было дела до друг друга. Такие места могут прийтись по вкусу тем людям, которым необходимо оторваться по полной. В узком смысле, то есть, оторваться по полной от серых будней и от всего, что ненавидишь, на дух не переносишь. В клубах как нигде можно забыться, слиться с массой, побыть одновременно всем и ничем, одновременно в кругу людей и в полном одиночестве.       А опасности и интриги, которые подстерегают посетителей подобных заведений, либо убьют их, либо оставят калеками, либо подарят незабываемый опыт, в хорошем или плохом смысле. В первом случае, это как с русской рулеткой. Жив, значит, ещё чем-то угоден этому миру; если же удача не улыбнулась, значит, так тому и быть.       Лэрин была охвачена чувством дежавю, что на миг словно остановило время, а посмотрев на себя, она увидела, что была одета в выпускное платье. Цвета алого мака, блестящее, с множеством блёсток и пайеток, с низким декольте, подчёркивающие лучшие изгибы её молодого женского тела. По длине оно было ей до пола, но благодаря высокому росту такая длина подходила ей, как никому. Из аксессуаров при ней был элегантный чокер, украшающий её шею, а веснушчатые плечи покрывала накидка из чёрной вуали.       Лэрин никогда в жизни не одевалась и не оденется так красиво. В этом образе она была неотразима, и равных ей было не найти, только лишь… Бригитта, которая пришла в том же платье в знак близкой дружбы. Кстати, где она?       При первой же мысли о ней, Лэрин заметила, что ультрафиолетовые лучи исчезли и сменились обычным освещением её родной комнаты. Это было, как в кино, когда происходит резкая смена кадра.       Свет вечернего Солнца позолотой крыл всё помещение, от чего оно было похоже на выцветшую фотографию из бабушкиного альбома. Лэрин сидела в своей кровати, наблюдала, как в лучах заката летают крошечные пылинки.       У своей кровати стояла Бригитта, прихорашиваясь у настенного зеркала возле окна. К нему были приклеены всякие фотографии знаменитостей, внешность которых Бригитта брала за основу своей. Она ювелирной аккуратностью красит губы блеском розового цвета, выходя за их естественный контур, чтобы визуально придать им объём. «Это тебе не шубу в трусы заправлять… макияж — это целая наука, старая, как музей» — сказала ей однажды Бригитта.       Взяв гребень, она стала создавать причёску с начёсом, чтобы сделать волосы пышными, как сахарная вата. Рыжая завороженно наблюдала за этим, словно в первый раз видит свою соседку, которая собирается на свидание с каким-нибудь парнишей. К слову, Бригитта проворачивает подобное отнюдь не редко. Это её хобби. Интересно, с кем она проведёт сегодняшний вечер?       Девушка была одета изящно по тем временам: отблескивающая синтетикой майка в леопардовый окрас, джинсовая мини-юбка и белые танкетки. Бригитта любила выставлять на показ что дано, и оттого в глазах Лэрин походила на леди лёгкого поведения. Впрочем, исходя из того, какой она ведёт образ жизни, ни в чём себе не отказывая, возможно она заслуживает это прозвище.       Направляясь на выход из комнаты, она остановилась около рыжей подруги.       — Скажи, ему понравится мой прикид? — спросила она, оглядев Лэрин своими красивыми, чёрными, как ночь, глазами. С накрашенными ресницами выдающейся длины, эта юная чертовка она выглядит потрясающе, сразит любого наповал.       Солнце гладило утончённые черты её великолепного лица своими золотыми лучами, и ветер, надувающий из открытого окна, игрался с её осветлёнными, пушистыми волосами. Бригитта была похожа на ангела, а эта пушистая шапка волос — её нимб. И всё равно, при всей своей привязанности к этому человеку, Лэрин не находила в ней ничего святого, за что её поистине можно было бы назвать ангелом. Никто не свят.       Лично Лэрин её прикид не очень нравится — слишком вульгарно. Но это стиль современности… и так, по идее, должна одеваться и она тоже, но стыд и уважение к себе не позволяли дойти до такого.       — Я не знаю… его предпочтений, — девушка хотела озвучить своё мнение по поводу образа Бригитты, но почему-то сказала это, будто бы говорила не она, а кто-то другой.       Взгляд блондинки стал каким-то надменным и ехидным, так и говорящим Лэрин: «Нет, ты знаешь…». Это насторожило её, хоть и безосновательно, ведь это всего лишь взгляд. Ей же показалось?..       Послав воздушный поцелуй, Бригитта ушла, оставив девушку в замешательстве.       Снова музыка, темнота, толпа людей, танцующих, но уже под другую музыку. Как же быстро происходит смена кадра… Лэрин теряется, не доверяет тому, что видит. Играла песня группы Scorpions — «Still Loving You», и на этой вечеринке выступала в качестве песни для медленного танца. Словно в лихорадке, она пробивалась сквозь массу людей, силуэтов, смутно понимая цель и направление.       Лёжа в кровати, погружённая в глубокий сон, Лэрин взмахнула рукой, и она приземлилась коту прямо на морду. А точнее, оказалась у него во рту. Кот сразу проснулся и был сбит с толку её действиями, она же не настолько глупая, чтобы совать руку в рот, который когда-то чуть не откусил ей половину ладони с пальцами?       Вскоре осознав, что она просто ворочается во сне, кот начал будить её тем, что стал медленно сжимать зубами часть руки, которая была ближе к его относительно небольшого рта. Он давал девушке фору для того, чтобы она сама догадалась спасти свою руку, пусть через сон — как хочет. Не спасёт, тоже хорошо, кот полакомится куском её конопатой руки. Зубы прокусывали бинт. Сжав уже до крови, кот продолжал сжимать, уже начиная ощущать вкус сладкой крови. Если Лэрин сейчас проснётся и попробует выдернуть руку, то тем самым ещё быстрее потеряет её часть с мясом, а то и с костями.       Как вдруг рыжая спящая красавица ногой резко ударяет ему в живот, вынудив его ослабить давление зубов и отодвинуться к стене. Лэрин успешно освободила руку, при этом всё ещё находясь в царстве странных снов.       Боль прошлась по всему телу, будто одним разом в неё вошли десятки тысяч затупленных игл, нашпиговавшие её смертоносной дрянью, вроде сибирской язвы или радиоактивных веществ, которые заставляют кровь Лэрин кипеть, а тело медленно расщепляться на атомы.       Она увидела, как её лучшая подруга, Бригитта, и её любимый парень, Томас, неплохо проводили время, слившись в милом танце посреди танцпола.       Музыка становилась тише, неразборчивее, потому что шум пустоты в её голове заглушил все звуки. Выпускные шары, конфетти летали по всему залу…       Снова место событий её сна перенеслось в комнату детского дома. Лэрин медленно прохаживалась по ней, в конце концов подойдя к окну. На улице давно было темно, лишь фонари у трассы рыхлым светом напоминали, что с наступлением темноты в городе всё ещё есть жизнь. Не один час прошёл с момента, как Бригитта ушла.       И наконец она видит, как её вернувшаяся подруга прошла через ворота детского дома и поторопилась ко входу в здание детского дома. Бригитта скрылась из виду, а значит с минуты на минуту та поднимется в их комнату, если по пути не зацепится с кем-нибудь языком на поболтать.       Примерно в ту же секунду Лэрин заметила проезжающий старый автомобиль вдоль трассы, который до этого скрывался за зелёными насаждениями у забора детского дома.       Автомобиль принадлежал Томасу.       Следующий эпизод сна был уже в парке. Безлюдном. На красных каблуках в цвет выпускного платья Лэрин шагала по улице, стараясь одновременно не споткнуться и добраться до дома в кратчайшее время. От того, что парк был обезлюжен, а освещение тусклое, девушку охватывала безумная паника. Она чувствовала всем своим нутром, что за ней ведётся охота. В страхе она остановилась, не в состоянии продолжать идти, потому что пойти вперёд — не знаешь, вдруг выскочит маньяк; не решается пойти и назад — по той же причине. Но и стоять на месте, как парализованная, не вариант.       Сердце снова билось в приступе тахикардии, лёгкие каждые полсекунды перезаполнялись кислородом, Лэрин ощущала сильный холод. Лето будто резко сменилось зимой, улица стала морозной, даже свет фонарей приобрёл больше холодный, нежели тёплый оттенок. Только снега и льда не хватало.       Страх нагнал и знакомый силуэт незнакомого человека, существа, материализовавшегося в двух шагах от неё. Эта тварь уже являлась к ней во снах и раньше, и Лэрин всё сильнее и сильнее начинает терять самоконтроль, сдержанность.       И всё же, притаилась маленькая надежда, что вот именно сейчас этот неизвестный вдруг внезапно неожиданно окажется милосердным и проводит её до дома, обеспечив безопасность. Судя по его виду, молчанию и безмятежности эта надежда была вполне оправданной. Да и надеяться больше было не на кого. Нужно было бы подумать и о том, что если этот неизвестный всё-таки враждебен…       Его облик нельзя было оценить, потому что он всё время будто растекался в воздухе, и, как у воздуха, у него не было видимой формы, которую он принимает, это действительно была какая-то тень. Неразборчивая, тёмная, как ночь, и от того более зловещая.       Не успела девушка и слова сказать, как эта чёрная сущность преодолела расстояние между ними и схватила её, заблокировав движения, начав утаскивать в сторону с освещённой тропинки, в темноту, где их никто не найдёт (никто и не будет их искать). Самое страшное, что представляла себе Лэрин, происходит прямо сейчас, электрические волны страха оживляют даже несуществующие мышцы её тела, лишь бы выбраться из его мёртвой хватки. Рыжая принцесса не может даже кричать, поскольку сущность заткнула ей рот рукой. Она начинала задыхаться, в то время как маньяк уже валил её на землю.       Он на мгновение отлип от девушки, когда та уже лежала под ним на траве, за кустами, в полумраке, но та не смела прекращать панику. Вспоминались мудрые слова и учителя ОБЖ, и других неравнодушных, что ночью на улице опасно, а уж тем более женщинам. Лэрин как будто в мыслях рассуждала, пытаясь убедить себя, что это всё неправда. Не было такого… Она не помнит того, что происходит сейчас, это выдумка.       В еле досягаемом свете фонарного столба Лэрин видела, как в руке этого белоглазого, тенистого существа блеснуло длинное лезвие ножа. Ноги инстинктивно заставляли её дать отпор, оттолкнуть его, в шоковом состоянии она делала это с небывалой силой, усердием, буквально рассвирепев от ярости и борьбы за свою жизнь. Пыталась увернуться, подать голос.       Нож, как по маслу, проскочил сквозь её блестящее платье, а там и под кожу, под рёбра. Своей длинной, с которой вошёл нож аж по самую рукоять, лезвие могло, вероятно, пройти через диафрагму, пронзить лёгкие и быть впритык к бьющемуся на последнем издыхании сердцу. Стало тяжело дышать, а нож то выходил, выпуская кровь и плоть наружу, то входил снова, расширяя надрез, создавая больше ранений. И сущность делала это медленно, растягивая удовольствие.       От возникшей усталости, Лэрин оставила попытки вырваться, тем более, что она даже подняться теперь почти не может, так как мышцы живота были изрезаны в ошмётки. Взор, как на зло, не мутнел, и свет не до конца пропадал из листвы кустарников, так что она прекрасно видела, как эта сущность методично потрошит её брюхо, а главное, с неподдельным наслаждением.       Тень приблизилась к её лицу, разглядывая его. Существо хотело видеть боль в её глазах как можно чётче, чтобы надолго запомнить это, ощутить сполна. Нож выскользнул из её тела, он был красным от крови, которую она стремительно теряет. Сущность приковала взгляд Лэрин к себе, чтобы она не смотрела на нож и куда он теперь направляется, а только ему в глаза. Вблизи они выглядели вполне, как у человека, его зрачки были тёмные, будто нарисованные. Рот девушки до сих пор был заткнут его ладонью, он не позволял ей даже пискнуть на прощание.       Он приблизился настолько близко, что можно было почувствовать, как он всем телом прижался к ней, а на своём лице она могла чувствовать его неспокойное дыхание-холодок. Лэрин была настолько напугана, что даже не могла плакать. И дышать в придачу, так как её лёгкие были повреждены и сдавлены телом этого существа. Руки тоже были сдавлены, она не могла ими пошевелить, оттолкнуться.       Со стороны тропинки не слышались чужие шаги, парк был абсолютно пуст, даже бродячих собак не пробегало, даже бездомных людей не проходило. Ни души. Лэрин изо всех сил старалась услышать хоть кого-нибудь, кто по счастливой случайности оказался неподалёку.       И почувствовала, как кончик ножа был приставлен к её паховой области. Существо жаждало её глаз, налитых слезами и мучением.       Лэрин что было сил запищала через закрытый рот, и её голову только сильнее прижали к земле, она умоляла Всевышнего, чтобы сущность передумала, чтобы не делала этого. Та, в свою очередь, на несколько секунд прижалась губами к щеке Лэрин, собрав ими стекающую по веснушкам слезу. При этом сущность не прерывала зрительный контакт с девушкой. Лэрин слышала, как оно дышит… чувствовала горячий воздух, который оно выдыхает…       И нож в долю секунды вонзился в её тело, Лэрин могла почувствовать, как это тонкое острие рассекает её кожу, как лист бумаги. Разделывает мясо, что ни один хирург на свете не соберёт всё обратно. Кромсает, выпускает наружу половые органы, не просто приводя их в негодность, а уничтожая.       Лэрин могла чувствовать каждый взмах его гигантского ножа. Адская режущая боль, поддерживаемая нечеловеческим уровнем страха, пульсировала по всему телу, с каждой секундой разгораясь сильнее, как лесной пожар. Дышать невозможно… Нет воздуха…       Лэрин очнулась, уткнутой лицом в подушку так, что невозможно дышать. Вероятно, именно по этой причине её мозг сформировал такой страшный сон, чтобы она проснулась и легла нормально. Конечно, предварительно ощупав низ живота, потому что даже после пробуждения она могла чувствовать там фантомную боль.       Ей было не ново просыпаться от удушения. В том её и проблема, что спит она не всегда в безопасных позах. Один раз она проснулась сидя в своей кровати, оперевшись о стену; в другой раз она проснулась, просто лёжа солдатиком на кровати — всё бы ничего, но вот только это было не в её комнате вообще. Она иногда лунатит. Такое происходит крайне редко и множество факторов должно сложиться, чтобы прямо во сне Лэрин начала ходить.       Но вот то, что она может двигать руками, пока спит, как будто делает что-то, и говорить, может даже вступать в диалог с тем, кто спит рядом. Бригитта тому свидетель. Она тогда отшучивалась на утро, что Лэрин просто ведьма и этим всё сказано — проклятья во сне насылает. К слову, она выглядит в точности как та девчонка, которую бы в первую очередь отправили на костёр в средневековье: кудрявая, рыжая, конопатая и с зелёными глазами. Типичная ведьмочка.       До той поры, пока она не вспомнила о лежачем сбоку коте, Лэрин могла полноценно ощущать какой-никакой комфорт. Ну, а что… тепло, спокойно, ничего вроде не болит, пока она не двигается. Сонная истома обволакивала её спутанное сознание, и в эти секунды забвения, в которые она ещё не вспомнила, где находится, она испытала лёгкую волну шаткого счастья. Априори Лэрин, просыпаясь, думает, что вот она в детском доме и ей пора собираться в колледж, не забудь сказать Бригитте доброе утро, а соседей слева угостить очередными претензиями о шумных беседах после отбоя, не дающих спать. А когда всё-таки вспоминает, а происходит это достаточно быстро… всякие приятные чувства словно ураганом сносит.       Она не удивилась, когда взглянула на кота по правый бок от неё и увидела, что он и сам уже не спит, смотрит на неё в ответ. Последовал раздражённый вздох Лэрин, да и от одного его взгляда начало морозить. Она закрыла глаза, воображая, что лежит в кровати одна, как всегда, и накрылась одеялом почти с головой. Хорошо хоть не в обнимку проснулись…       Всю жизнь она мечтала быть в центре общего внимания, чтобы все смотрели на неё, даже, можно сказать, хотела стать звездой, популярностью, «а потом записаться на бокс и гонять этих сраных папарацци». Это была шутка, про популярность, но всё же находиться в большом кругу людей было для неё чуть ли не смыслом жизни. Лэрин не знала, почему и откуда такое желание и допускала то, что этому есть разумная причина, но так и не пришла к ответу. И сейчас ей мерзко от единственного своего «зрителя». Сейчас она мечтает об уединении, а ещё о покое и безмятежности. Зависимость от адреналина исчезла, как бабка нашептала, и той дозы, которую Лэрин уже схватила за жизнь на фабрике, хватит на всю эту жизнь и ещё на следующую останется.       Мысли о только что увиденном сне отвлекали её. Почему мозг так не хочет избавляться от этих воспоминаний? Да, ей приснилось то, что когда-то произошло с ней наяву. Однако лишь частично.       Из того, что было во сне, в реальности не было танцующих Бригитты и Томаса (на самом деле, Лэрин вообще не нашла их на танцполе, психанула и просто ушла домой. И мысль, что её парень и подруга делали именно то, что ей приснилось — обнимались в медленном танце, или что «поинтереснее», не давала Лэрин покоя), не было и нападения в парке… её просто преследовали, но напасть не успели, так как Лэрин добралась до детского дома. Разумеется, после такого она больше не гуляла одна.       Тогда её друзья… повели себя совсем не по-товарищески. Она помнит, что пыталась дозвониться до них, зная, что у них были телефоны, но никто не взял трубку. В тот выпускной вечер девушка вернулась домой одна, преодолев полгорода пешком, наряженная и зарёванная, но такая же красивая, привлекательная для любого маньяка, вышедшего на ночную прогулочку.       И если бы кто-то сказал, что они оставили Лэрин на произвол судьбы лишь раз, когда закрыли дверь и убежали, бросив её фиолетовому монстру на расправу, то этот человек бы допустил грубую ошибку.       Вообще, сон не показался ей каким-то нежданным, негаданным. Накануне она частенько думала о своих друзьях, и приняла серьёзное решение — перестать надеяться на их помощь, а также в случае побега не ставить себе задачу их отыскать. И даже если дойдёт до того, что Лэрин сможет сбежать и окажется на воле, где её хотя бы взглядом, но оприветят возможно сбежавшие друзья, она не станет возобновлять с ними дружбу.       Лёжа в кровати, пытаясь уснуть, девушка была погружена в саморефлексию. Сон напомнил ей о событиях годичной давности.       2002 — год, когда она окончила школу, а так же год того выпускного вечера, который ей приснился. Может, из-за того, что она была подшофе и не могла здраво воспринимать ситуацию, она накрутила себе в мыслях целую кучу разной лабуды, мол, её парень прямо сейчас изменяет ей с подругой. И Лэрин поверила в свои алкогольные бредни, и убежала домой, что представляло для неё смертельную опасность.       На утро после того дня Бригитта помогла ей пережить похмелье, хотя сама была не в лучшем состоянии. А Томас приехал с цветами. Сомнения Лэрин рассеивались по мере того, как она приходила в себя, и отношения с друзьями налаживались.       Всё стало как прежде. Но Лэрин так и не поняла одну вещь: приснилось ли ей тогда, как от детского дома отъезжает машина Томаса, которая только что подвезла Бригитту, или это в действительности произошло? Помутнение рассудка.       Желание спать не приходило, и она распахнула глаза, сразу же столкнувшись с белоснежными глазами кота. Изучающе, его глаза неотрывно смотрели в её, возникло чувство, будто он снова копошится в мозгах Лэрин. Она заставила себя не зацикливаться на этом, решив завязать отвлечённый разговор.       — Как дела? — задала она один из своих дежурных вопросов, — Я вот кошмар видела. О друзьях. Кстати, ты всё ещё не знаешь, где они?       Лэрин хотела бы ударить себя за то, что минуты не прошло с того момента, когда она пообещала себе даже не думать о Бригитте и Томасе, а она снова интересуется их жизнью. По сути, ничего такого в этом нет, она просто спросила… Всё-таки, не незнакомые же люди.       Так или иначе, кот мотнул головой в качестве ответа. Может быть, ответ последовал незамедлительно, потому что тот уже в курсе, чем может кончится его молчание касательно вопроса друзей Лэрин. Кто знает, начнётся ли у неё такой же приступ злости, как в тот раз? Шарики за ролики уже всё.       Кот положил одну лапу между ним и Лэрин, демонстративно навострив когти. Это была явная угроза, поэтому, впрочем, как и всегда, девушке следует проявить особую осторожность, следить за языком.       Нередко бывает, когда просыпаешься, находит просто отвратительное настроение. А что, если у кота всегда именно такое настроение? Пади не легко высыпаться обладателю излишне чуткого сна, когда просыпаешься буквально от каждого шороха. Забавно выходит, что у существа, имеющего способность управлять режимом сна людей, заставлять их спать, когда изволится, у самого проблемы со сном.       Лэрин сделала очевидное предположение, что у кота есть иммунитет к собственному газу, и по этой причине он не поддаётся его воздействию. А в одном документе она вычитала, что во время очередного буйства в адаптационный период (первый месяц после перевоплощенческой операции) его кололи транквилизаторами и всякой усмиряющей дрянью, название которой хер выговоришь. В этих самых транквилизаторах по-любому есть те же вещества, что входят в состав газа, ибо оказывают они одинаковый эффект. Соответственно, как же так получается, что снотворные работают, а газ, являющийся газообразным снотворным — нет?       Тогда Лэрин предположила, что, вероятно, у него в носу или в горле есть какая-то механическая херь, фильтр, не позволяющие частицам усыпляющего газа проникнуть в организм и оказать соответствующий эффект. Оттого и проблемы с голосовым модулем, о которых Лэрин вычитала в документах. Но как это всё придумать в вставить в такое относительно небольшое горло кота… И вживить в организм… И вообще вся эта тема со слиянием живого организма и пластика, механизмов и пуха от самого названия уже сюрреалистична.       — Мне грустно, что они оставили меня, — Лэрин говорила то, что вертелось в мыслях, и практически не фильтровала свою речь. С этим у неё всегда какие-то трудности, а особенно когда рядом фиолетовый монстр, — Я считала их своими близкими. У меня… нет других родных. Действительно, я ведь не знаю ни одного своего родственника. Они, наверное, так и живут до сих пор в своей драной Валдосте. А я в своём драном городе N.       Лэрин поймала себя на мысли, что она практически налегке рассказывает коту о себе и своей истории. И она в принципе готова рассказать ему абсолютно всё о себе. Так-то, эта информация ни для кого не секрет, Лэрин могла бы и незнакомцу обо всём этом рассказать; но просто её удивило, что ей нормально говорить со своим мучителем на вполне откровенные темы. Сразу вспоминается, как он её по душевой с ремнём гонял… как бил головой о стену, таскал за волосы, оставлял глубокие порезы. При этом, в группе маленьких и, вроде как, менее агрессивно расположенных к ней зверушек она с трудом выдавила лишь пару слов о своей жизни.       Странно всё это. Непоследовательно и нелогично. Усугубляло ситуацию и то, что они лежат близко друг к другу на кровати, лицом к лицу. Кот молчаливо таращился на Лэрин. Он как будто слушал её и нет одновременно.       — А ты… из Огайо? Все стрёмные типы, которых я знаю, как раз оттуда. М-м?       Когти вонзились в матрас, вероятно проткнув его. Угрожает.       — Кис, это же не какая-то сверхсекретная информация. Где ты жил до детдома?       «Кис»… Это не обидно, в какой-то степени даже мило, но в подобные прозвища Лэрин вкладывала не такой уж и скрытый смысл. Теодор заперт в кошачьем теле и к удивлению ведёт себя соответствующе. Лэрин бы пособолезновала бы ему, если бы тот не обращался с ней, как мудак. Поэтому, выражая пассивную агрессию, она пытается подстебать кота, как только можно, при этом не схватив по лицу. Поэтому можно смело заявлять, что в кошачьих кличках Теодора, придумываемых Лэрин, напрочь отсутствует всякий романтический подтекст.       С другой стороны, вполне естественно, что она пытается общаться с ним, используя не ругательства, а вполне безобидные, даже ласковые слова, хоть и с оскорбительным замыслом. Лэрин придерживается своего долгосрочного плана, набивается ему в подружки. Ну или хотя бы в приятели, тоже ничего. От этих мыслей Лэрин чувствовала, что предаёт себя и свои принципы. Когда говорит о Прототипе хорошие вещи… когда меняет своё поведение, подчиняется правилам игры Кота-Дремота… Она унижается. Это неправильно, и возникающая нелюбовь к себе вместе со всеми вытекающими претензиями откладываются в мозгах гнилыми нарывами, от которых болит голова, скулят суставы и не проходит сонливость.       Ну, а что ещё делать? Такие обстоятельства, ужасные донельзя. Другого выбора попросту нет, если Лэрин хочет выбраться из фабрики живой и, в лучшем случае, не по частям, а целой.       Как бы она взаправду не начала благословить Прототипа и любить кота… Предполагается, что до этого она даже в состоянии тотального безумия не опустится.       — Джорджия, — задумавшись, в конце концов выпалил кот полушёпотом. Всё тем же грозным, посаженным голосом со слышимой сипотой. Лэрин почти потеряла надежду на то, что он всё-таки ответит ей. Видимо, он просто вспоминал слова… Чтобы Лэрин больше не доставала его с этим вопросом.       — Оу… Земляк, получается, — хихикнула Лэрин сиплым голосом, — Ну не прелесть, а? Но я не помню, чтоб когда-то видела тебя. Ну в смысле… тебя. Не кота. Ну, ты понял.       Лэрин начала запинаться, осторожно подкрадываясь к теме истории жизни кота. Волнение и страх, возникающие ещё и от сверлящего взгляда кота и от угрожающих когтей прям под носом, заполняли пустоту горечи и утраты внутри Лэрин.       — Вряд ли ты когда-нибудь расскажешь мне о себе, так что я это сделаю за тебя, — Лэрин решила так сказать «позаигрывать» с котом, попробовать предположить его историю жизни.       В планах, Лэрин надеется, что кот запротестует, услышав, скорее всего, неверные догадки о его биографии. И таким образом откроет эту невообразимую тайну, хотя бы на чуток приоткроет её завесу. Но это только в планах.       — Я думаю ты… Из благополучной семьи. Вы жили в фильдеперсовом доме, у тебя была красивая мамка, богатенький папка. Ты был единственным ребёнком в семье. И не было других родственников. Поэтому после их смерти ты попал в детдом. Или нет… О! У тебя были родаки, которые недодали тебе внимания. И потом вообще сбагрили к чёрту за ненадобностью. И теперь ты такой злой ходишь, мстишь всем.       Кот оставался неподвижным и безмолвным.       — Или наоборот, — продолжала Лэрин, — Ты из неблагополучной семьи. Твои предки были алкашами; они мало того, что не уделяли тебе должного внимания, они вообще не любили тебя. И ты злишься. Да, я права? Поправь меня, если нет.       Победоносно, она смотрела на кота, её глаза искрились скрытой улыбкой. В то же время Лэрин жуть как опасалась за свою жизнь, ведь могла наговорить в не совсем подобающем для кота тоне. Она уже не помнит, какие слова употребляла.       Вместо какого бы то ни было ответа, кот перехватил её запястье, впившись когтями в кожу, и потянул руку вниз, под одеяло, притягивая к себе. Лэрин ожидала любого действия со стороны кота, и уже была наготове получить по лицу… Так сказать, «быть поправленной» за неверное предположение его истории жизни. Но ситуация обернулась наихудшим образом.       При сопротивлении когти заходили под кожу, доставляя немало боли, а при подчинении боль всё равно не утихала, но и не становилась сильнее. Лэрин бы хотела заморозить свои мысли, чтобы они не развивались ни в какую сторону, но это было невозможно. Не страх, а отвращение и отторжение захлестнули рыжую, но и нельзя сказать, что ей совсем не было страшно. Можно предположить, что она просто слишком сонная, чтобы бояться. Жаль, не настолько сонная, чтобы отрубиться прямо сейчас, когда это так нужно.       В следующую секунду её изувеченная рука опустилась достаточно низко. Её холодные и тонкие пальцы касались того, что вызывало у Лэрин помимо помутнения рассудка ещё и рвотные позывы. Она ощупывала то, что доставляло ей небывалую боль вот уже раза три-четыре, и, видимо, скоро будет ещё один. Щёки заполыхали, Лэрин смутно верила, что дело обойдётся просто прикосновениями и ручным ублажением, но очень на это надеялась. Пусть это и унизительно, но хотя бы не больно, если б кот не царапал её когтями при этом всём.       Его половой орган был довольно… своеобразным. Бригитта когда-то говорила, что каждый член имеет свои особенности, выделяющие его из множества остальных членов, и опустим то, откуда она это знает. Но в своеобразности конкретно его полового органа была некая странность. В целом, он был похож на обычный… как у всех мужчин, в общем-то. Но местами у него были маленькие бугорки, похожие на неколючие колючки. Может, это мутация или болезнь какая-то? Лэрин не знает. И знать не хочет.       Тем не менее, его половой орган на ощупь был довольно горячим, согревающий её замёрзшие руки. Ещё он был твёрд, почти как камень, и пульсировал в ритм, видимо, его сердцебиения. Кота слегка обдало кратковременной дрожью, будто судорогой, когда кончики пальцев Лэрин коснулись сокровенного. А она начала то задерживать дыхание, то дышать глубоко и быстро, сон у неё как рукой сняло.       Просто… кто ему рассказал, что так можно делать? Лэрин уже имеет довольно логичные предположения, откуда Теодор знает о сексе в принципе, но… что настолько знает… просто откуда? Неужто тоже дети в детском доме подсказали? Лэрин сама-то не может вспомнить, откуда она всё знает.       Хотя, учитывая, что Сэм так яро отказывался делится тем, что вычитал о биографии Теодора Грамбелла, окутанной столь «страшной» завесой тайны, может, там и кроется объяснение познаний кота во взрослых делишках? Да нет, бредятина.       Непрерывным зрительным контактом он настаивал на продолжении. Сглотнув, девушка закрыла глаза, представляя, что это не взаправду. Дурной сон, хотя куда ещё дурнее. Понимала, что это явь, но мысленно хотела удалиться от неё. Пропустить этот момент, как переключить надоевшую песню в плеере. Она всегда ругала себя за то, что считает ворон, когда нужно сосредоточиться на деле, на уроке, на работе, и мыслями улетает в другой мир и абстрагируется от реальности. А теперь, как на зло, отключить сознание не получается. Возможно, потому что то, к чему её принуждают, не скучное занятие, как ни крути. Лэрин всё время на стрёме, не способна расслабиться и просто сделать, что требуется сделать. Её глаза дёргались от нервов.       Он издевается над ней, заставляя двигать рукой вверх-вниз, оттягивать кожу, сдавливать. Ему нравится видеть, как Лэрин стремительно сходит с ума от происходящего. Она начала снова задумываться о переезде в другую комнату, потому что эта со сдвоенной кроватью уже осточертела. Ей просто хотелось хоть немного комфорта в этом убийственном месте. Но, видимо, не судьба. Но раньше же ведь нормально было, он ночевал не с ней и не сказать, что было хорошо, но по крайней мере лучше, чем когда он спит с ней.       — За что ты так ненавидишь меня… — промямлила девушка, с ответной ненавистью глядя в его бело-лунные глаза. Скорее всего, в плане плотских утех кот помимо нелюбви испытывает естественное вожделение, присущее практически всем мужчинам, в особенности его возраста. Да и не только мужчинам, всем людям в принципе.       Свободной лапой кот обхватил лицо рыжей, в частности челюсть и щёки, тем самым отдав приказ заткнуться, и, конечно совершенно случайно, расцарапал кожу на её лице.       Лэрин попробовала сама придумать ответ на свой вопрос, в добавок, чтобы отвлечься от происходящего мракобесия. Так, за что? За то, что она явилась на фабрику, в запретную зону, ещё и с друзьями, с видеосъёмкой, алкоголем и сигаретами? Ясно дело, это было не здорово, и Лэрин с Бригиттой и Томасом действительно заслуживали наказания… но точно не такого. Они обычные подростки, которым хотелось приключений, а у одного из них вообще зависимость от адреналина, и это можно бы даже отнести к расстройству психики, что, собственно, уже говорит о том, что следовало бы пожалеть «душевно больного». К чему вся эта жестокость? Опять же, она понимает, зачем её тут держат… но не понимает, почему с ней так грубо обращаются. Почему в таких ужасных условиях содержат, ещё и принуждают ко всяким гадостям.       Не исключено, что кот ненавидит весь мир, и дело не в том, кто она такая и какая: рыжая ли, дылда ли, красивая ли, с противным ли характером. Лэрин уверена, что кот вёл бы себя так с абсолютно любым, кроме тех, кто так же, как он, благословит Прототипа; и то не факт, что хотя бы с ними он будет дружить. Он сам по себе, сильный и большой, а значит автоматически выбирает свою модель поведения, а чтобы ещё и авторитет был, он выставляет себя в исключительно худшем свете, запугивает, угрожает и наносит увечья. С другой стороны, в случае с жизнью на фабрике, где ограничена свобода и ресурсы, и при этом помимо него есть ещё и другие, скажем так, персонажи, такая модель поведения для него одна единственная. Внешность, характер позволяют.       Она отказывалась воспринимать реальность. Кот время от времени двигался на встречу, делая процесс более интенсивным, Лэрин уже была на грани потери сознания от шока и… просто нервов. Со временем она будет как те обморочные козы, которых парализует от малейшего эмоционального напряжения. До чего же точное сравнение.       Рука стала какой-то будто бы маслянистой спустя пять минут этой постельной сцены. Одеяло шевелилось по мере движения их рук, а в воздухе стало значительно жарче. Лэрин молилась, чтоб он скорее уже кончил и это всё закончилось. И без газа она теперь точно уже не уснёт. Лэрин поймала себя на мысли, что готова уже на всё, лишь бы это поскорее кончилось, лишь бы он отстал от неё. Только не привязывание к кровати ремнями…       Само собой, Лэрин вовсе не старалась доставить коту удовольствие. Само собой, она вообще этого не хотела и вообще жалеет, что подала признаки пробуждения. Ещё качество её «ручной работы» ухудшал тот фактор, что рука болела. Видимо, от того укуса, когда она во сне взмахнула рукой и приземлилась коту в зубастую пасть.       Не выдержав больше этого баловства, кот слегка отпихнул девушку от себя, чтобы она отпустила его. Лэрин поначалу испугалась и была охвачена мимолётной радостью, что кот настолько был недоволен её мастерством удовлетворять мужчин руками, что просто сдался и отверг её. И почти сразу же кот приподнялся с кровати, чтобы перелезть на девушку сверху.       — Стой, мне нельзя… — сбивчиво затараторила Лэрин, — Нам нельзя… Ну я же говорила, что я уже всё… я бе… беременна… от тебя же… нам нельзя… больше…       Она могла говорить что угодно, вот только пыл кота теперь поездом не задавить.       Всё произошло достаточно быстро. В тот момент Лэрин испытала странное чувство, когда столько всего хочется сказать, но не говорится. Скорее всего потому, что ей страшно, она смерть как не хочет, чтобы кот снова делал с ней эту гадость… и вопросы сыпались. Зачем, зачем, зачем??? Почему? Может хватит? Ну пожалуйста?       Сон, в котором её пах сотни раз прокалывали ножом, заиграл новыми красками, когда она чувствовала практически то же самое, но без особых ранений. Нередко кот хватал её шею и душил. Лишал возможности дышать до тех пор, пока она не начнёт терять от этого сознание. С каждым актом удушения, Лэрин надеялась, что кот переусердствует и сломает ей шею.       Когтями он оставлял новые кровавые следы на её боку. Он так любит царапать её, оставлять увечья, можно подумать, так он помечает «свою территорию». Как коты делают. Использует Лэрин, как когтеточку… и ещё по многому использует. Он заставляет девушку сжиматься в болевых судорогах, когда начинает царапать «в своём стиле». То есть, сначала он почти не царапает, а словно гладит её когтями по коже, будто прицеливается. А потом давление усиливается до тех пор, пока когти чуть ли не полностью войдут под кожу. Лэрин старалась не скулить при этом, но это физически невозможно при всех обстоятельствах.       Последний толчок был самым болезненным, потому что кот зашёл максимально глубоко. По самую… матку, наверное? В любом случае, Лэрин выгнулась и постаралась отодвинуться, чтобы избежать дальнейшего проникновения. И попутно чувствовала, как мерзкая слизь тёплой мазью обволакивает её изнутри. Лэрин жалела себя. И беззвучно плакала, отворачивала от взгляда кота свои красные глаза. Она была бледнее простыни.              Ей удалось спокойно помыться. Ну, как спокойно… Под надзором. Спокойствие и Теодор — два несовместимых понятия. Он всё то время, что потребовалось Лэрин на то, чтоб ополоснуться в холодном душе, стоял и следил за процессом. Поодаль, чтобы самому не намочиться, но глаз не сводил ни на секунду. «Я не телевизор, чтоб так на меня смотреть…» — ворчала Лэрин, максимально стараясь прикрыться. Кот оглох на некоторое время. А то, что он следит, было, ко всему прочему, мерой предосторожности. Вдруг Лэрин начнёт тут в режики-ножики играть, или в виселицу, или что там может ещё прийти в её рыжую головушку. Без слежки не обойтись.       Это было странно, что она почти не чувствовала отвращения или того противного чувства, когда что-то не так. С одной стороны, это не может не радовать, что хотя бы на процент негативных ощущений стало меньше. С другой… это не к добру, что её организм перестаёт испытывать эти чувства, заменяя их непреходящей апатией.       Это значит лишь одно — организм истощается. Видимо, все силы направлены на развитие новой жизни внутри Лэрин. И психика пытается сделать всё возможное, чтобы новым стрессом не нанести ребёнку ещё больше вреда, чем уже есть. Можно сказать, стресс есть, но Лэрин попросту нечем его чувствовать. Только если произойдёт по истине катастрофическое событие, ей придётся реагировать так, как обычно полагается… и то она уже ставит под сомнение вопрос своей адекватности, психологической уравновешенности. Она боится, что сама не знает, как поведёт теперь в той или иной ситуации. Не знает, чего ожидать.       Девушка уже не в первый раз ругает себя за то, что не выдержала тогда и решилась на суицид. Ей было достойное оправдание, ей просто не захотелось больше так жить. Оно и понятно, в отличие от многих она довольно неплохо держится. Но в любом случае, повторять не стоит. Теперь у неё от личного пространства осталось только воспоминание. И получится ли теперь вернуть его доверие?       Отмывшись, она чувствовала себя гораздо легче, свободнее, хоть и некоторые раны начали щипать. Лэрин сменила одежду, теперь она будет ходить в голубом джемпере, майкой под ним, чтоб было теплее, и в джинсах. Свежие раны от когтей она перевязала старыми бинтами, чтобы остановить кровотечение и уберечь от занесения инфекции. Спирт на исходе, нужно будет спросить у кота, есть ли на фабрике что-то аналогичное.       К своему потрясению Лэрин заметила, что начала терять прежние формы. Она не была обладательницей больших грудей и бёдер, но сейчас ей особенно кажется, что они стали площе доски. Не мудрено, что с такой жёсткой диетой она всхуднёт. Плохо и то, что фаза активного голодания, такой себе ломки, уже прошла и сменилась, возможно, предсмертной фазой, когда она постоянно голодна и мозг просто игнорирует чувство голода, из-за чего Лэрин попросту может забыть о том, что ей как бы питаться нужно. Хоть напоминающую записку у кровати наклей.       Так проходил день за днём. Временами на неё нападало полуовощное состояние, когда она не делала ровным счётом ничего, а просто находилась в своей комнате, лежала в кровати и дышала. Прогуливалась до туалета и обратно. Ещё реже они с котом выходили из Дома Милого Дома. И то лишь за тем, чтобы отвести её в Игровую и оставить там на несколько часов. И даже там Лэрин не вела себя как-то по-особенному. Вероятно, сейчас она даже не помнит уже, что была в этой игровой не один раз. Не помнит и того, сколько ещё раз кот над ней надругался, невзирая на её беременность. Она почти не осознавала то, что время не зависло, а идёт дальше, как и её жизнь взаперти. Хоть и кажется, что это не так, ведь каждый день под чистую повторяет предыдущий.       Лэрин думала, это смерть. Ну, вернее, то, что происходит после неё. Тот вопрос, над которым она размышляла ранее. Теперь она считает, что получила на него ответ: вот она, жизнь после смерти. Похоже на сон. Неприятный сон, который обычно снится людям с температурой под сорок. Пространство и время принимают невообразимые формы, сюрреалистика, небытие и… И неясно, когда проснёшься. Вечность, нетленность всего сущего… Вроде некуда торопиться, а хочется всё побыстрее да побыстрее. Лэрин не могла подобрать знакомых слов, чтобы как-то охарактеризовать своё мнение на счёт такой загробной жизни. Она знала, что жива, и ей нужно продолжать бороться, но мысли об этом только глубже затягивали её в трясину отчаяния.       Прошёл где-то ещё один месяц такой жизни. Из того, что хотелось бы отметить — кот за всё это время особо не травмировал Лэрин в физическом плане. Лэрин зачастую ведёт себя идеально: ни его не достаёт, ни сама режим не шатает. Однако когда она в очередной раз пробовала разговаривать с котом, может даже огрызаться, кидаться претензиями, он не жалел лишних оплеух когтистой лапой. Вот поэтому нельзя сказать, что он вообще не бил её. Тем более, по ней не было видно, что жила она спокойно: на лице появилось больше царапин от, как раз-таки, пощёчин. Мало того, что исхудала, может и гадость какую-нибудь подцепила от незащищённого секса и ничтожного уровня медицины, теперь ещё и урод до конца жизни. Похоже ей придётся всё-таки научиться пользоваться косметикой.       Об этом, кот один раз наблюдал весьма смехотворную сцену, как Лэрин нашла косметичку из комнаты взрослых, принадлежащую какой-то, вероятно, уже давно покойной воспитательнице, и перед зеркалом в своей комнате пыталась сделать себя снова красивой, ну хотя бы ближе к понятию общепринятой красоты.       Сначала подрумянила щёки, напудрилась, потом нанесла тональный крем… В общем, всё не по порядку. Нарисовала кривые стрелки коричневым карандашом для губ, добавила голубые тени, что отлично подчеркнуло её синяки под глазами, имеющими схожий оттенок. И, как вишенка на торте — страстная красная помада, которой она закрасила искусанные и когда-то пробитые до крови губы. По ходу нанесения макияжа, она часто роняла предметы из своих рук — от слабости. И под конец, заметив, что за ней, как всегда, следят, она со всей силы хлопнула дверью, чтобы тот больше не смотрел на её попытки развеселиться.       «Подлецу всё к лицу».       Этот и ещё следующий месяц безошибочно можно назвать периодом глубокой депрессии, которая охомутала Лэрин. Она была связана с тем, что она безрезультатно пыталась найти выход из ситуации, где его по сути нет. Это было похоже на то, как если бы она без отдыха всё время ходила по лабиринту со стенами из колючей проволоки, проход которого по мере продвижения сужается, заставляя царапаться о его колючие стены. А куда дальше? Только к сильнейшей боли. Повернуть обратно невозможно, да и бессмысленно. И при этом Лэрин ещё нагружена мешком с кирпичами на горбу — это её мысли — и всё тело устало и истощилось до такой степени, что невозможно продолжать путь и просто стоишь на месте, истекаешь кровью, а ноги подкашиваются от непроходящей усталости. Глаза смыкаются, будто к векам привязаны гири, но спать не получается. А если и получается, то это похоже на полудрёму, когда вроде спишь, но сил не набираешься. И так изо дня в день. Каждую секунду её жизни. И нет никого, кто бы мог помочь, вытянуть её из этого состояния. Она одна. Совершенно одна. У неё никого нет.       В качестве забавы она иногда наблюдала за поведением кота в свободное время. Иногда она видела, как он пинает вещи по полу, будто настоящий котик с игрушкой. Вроде, выглядит вполне естественно… Если не поднимать тему его человеческого начала. Это не кот, это человек. Был когда-то… Иногда он просто смотрел в стену, будто в телевизор, когда-то он мог в порывах возникшей ярости повыламывать ненужные двери, детские колыбели. Лэрин думает, что она далеко не единственная, кто живёт в постоянной войне. Войне, в которой не выиграть… Учитывая, что кот живёт на фабрике с десяток лет дурно представить, что у него тогда творится в голове.       Когда Лэрин начинала испытывать к коту чувства, похожие на сожаление, соболезнование, её руки непроизвольно тянулись к голове и… Вырывали клок волос. Небольшой, но всё равно больно. Это как один из её нервных тиков. Второй — резкое напряжение мышц шеи, рук и спины. Нервотические судороги заставляли её чуть ли не в спираль скручиваться, и происходило это зачастую внезапно. Её нервная система явно крошится в зубной порошок от всей этой безумной ситуации.       На четвёртом месяце своей жизни на фабрике Лэрин уже могла не просто чувствовать свою беременность, но и видеть её в отражении. Так как она похудела, округлившийся живот можно было без всяких затруднений. По старому алгоритму, это её пугало, и она снова возвращалась к тому, что надо сваливать поскорее, больше погружалась в вегетативное состояние и… Всё. Кот знал и видел данное измерение в её внешности. Лэрин была уверена, что тот невероятно гордится собой. Хотя всё же, если приглядеться, можно было увидеть нотку… Отвращения, наверное.       Порадовало то, что кот несколько раз позволил Лэрин самой посидеть в коридоре на полу. Всё, что она делала при этом — смотрела видео со старой, полуразряженной камеры, которую кот когда-то у неё забрал. Значит, он начинает ей снова доверять. Да? А хер там. Он всегда следит за ней, и Лэрин это знает. Коту наверняка ведь неудобно спать в её кровати, пусть и сдвоенной, но всё ещё впритык для него. И даже так он ночь через две ложится спать с ней. И при этом не всегда спит, а просто смотрит, как Лэрин пытается спать. И, вероятно, посмеивается себе втихую, когда видит злость Лэрин и слышит её раздражённые вздохи. Он так и хочет свести её с ума окончательно. Чтобы она смотрела на мир его глазами.       Как бы странно оно не звучало (хотя границы нормальности давно потерялись), Лэрин начала слышать свои мысли более отчётливо. Раньше это были просто навязчивые слова, которые нет-нет да промелькнут в голове. И это нормально, такое у большинства людей, даже не у страдающих различными психическим отклонениями. С недавних пор эти слова стали всплывать уже как будто не в голове, а возле уха. Или из коридора. Или над головой. Или прямо перед её лицом. Она могла даже испугаться этого.       «Лэрин». «Он идёт». «Мне жаль». «Пойдём». «Ты всё?». «Хватит». «Почему?».       Чтобы отвлечься от этого, Лэрин могла ударить себя. Или поцарапать когтями, ущипнуть. Обычно, это действительно способствовало возвращению к реальности.              В один из дней, как всегда проснувшись, в этот раз одной, Лэрин умылась, попила воды, немного поела. Попробовала также на вкус стены. Такое себе… Если зубы не сломаешь, то вполне… приемлемо.       Она сделала все свои обычные дела, на удивление вошедшие в привычку, и ставшие чем-то в порядке «нормального», хотя месяца четыре назад Лэрин укоряла бы себя за то, что обживается здесь. Она и сейчас себя укоряет… но старается заглушить хотя бы один голос в своей голове — голос совести.       Стоя у дверей своей комнаты, она почувствовала, что ленивое состояние на время отступило. Лэрин не хочется лежать в кровати мешком с костями. Тогда… нужно чем-то себя занять.       Тогда ей вспомнился замечательный телевизор, который она видела где-то в Доме Милом Доме. Относительно неподалёку. Вроде, в комнате воспитателей… Кажется, его время настало… Боже, насколько Лэрин плохо, что ей не западло разбираться со старым телевизором?       Не, ну, а что? Вдруг она сможет поймать хоть какие-нибудь каналы… Или, если нет, то вернуть в строй работу кассетоприёмника. Как никак, уже развлечение.