Бинго! Порочный круг.

      После того дня он больше ко мне не прикасался, странно поглядывал, сам себе усмехался. Даже не принуждал ни к чему, уходил часто и подолгу. Один раз приходили его дружки, мерзкая компашка. Тогда лишь сидел в спальне, не смея выходить в гостиную или на кухню. От одного их вида начинает тошнить. Стоило мне выйти из туалета, как некоторые уже странно косились, перешептывались или спрашивали о всем, что касалось ниже пояса. Странные ребята, но от зависимых другого ожидать не стоит. Поэтому выбрать стратегию не составляло труда. До утра сидеть в комнате, а под утро сваливать на работу. Синяки за неделю уже начали бледнеть, и можно было на лице прикрывать их тональником. Ривай все так же чутко следил за тем, буду ли я курить, провожал до дома и даже пытался уломать меня на посещение кафе во второй раз, но я категорично был против. Причины объяснять я ему не стал. Он все равно не поймет. Никто не понимает. Вот что мне всегда нравилось в Аккермане, ни одного вопроса по поводу моего состояния. Он намного облегчал мне задачу, я бы не смог ему объяснить ситуацию всего происходящего. Да и не хочу, чтоб он отворачивался, не сейчас по крайне мере. Хочу побыть с ним ещё немного, совсем капельку. С каждой нашей прогулкой что-то не дает мне оттолкнуть его. Такие метания меня утомляют. Он как какое-то наваждение, хочется, чтобы он был, ведь без него не так уж и хорошо, но и не хочется, чтобы он отирался рядом. Мало ли что с ним станет из-за меня. — Я зайду? — остановился около аптеки. Совсем из головы вылетели покупки, если бы не уведомления… Дождавшись кивка, за один шаг преодолеваю четыре лесенки и захожу в теплое помещение, которое пахнет таблетками. На самом деле в какие бы аптеки не ходил у них есть три стандартных запаха: запах дезсредств, запах бумаги или, как сейчас, таблеток. Это почему-то успокаивало. Такой приятный запах. Быстро покупаю только самое нужное. На улице пакет выхватывают из рук, стоит лишь открыть рот. — Для покушать (витамины), от покушать (БАДы), для пописать (мочегонное), для по… (послабляющее средство), — серые глаза смотрят на меня как на дурака последнего, ну а что я могу сделать? Он не поймет меня, а объяснять ему я не собираюсь. — Ты дебил? — Эй, — забираю пакет обратно. — Не твое дело. Это на всякий случай. — Три пачки? Дошел пацан до ручки. Все ему знать надо. Кто бы ему его интерес подкрутил. Иногда он просто невыносим, и это очень сильно бесит, но в основном он такой… Ривай. Его даже описать невозможно, для таких, как он, слов не придумали. Каждый раз в спину дышит, лезет и лезет. Бесстрашный и непробиваемый — наверное так его и опишу. Дальше идем по какой-то улочке, пока не набредаем на кафе. Остановился и смотрит на меня. — Глянь, — кивает в сторону кафе. Кафе пестрит цветными мигающими буквами, которые сливаются в название, обвешано шарами и обставлена различными картонными героями. Роботы раньше нравились мне, как и другому любому мальчишке, но всегда есть момент, когда детство проходит. Поэтому все огоньки и зазывающая музыка лишь действуют на нервы, но почему-то в глубине есть маленький, но все же интерес. Видимо неудачник-ребенок во мне никогда не погибнет. Ривай, воспользовавшись моей заминкой, цепляет меня под руку и тащит внутрь. Он дурной, что ли? Выдергиваю руку, а он лишь перехватывает её как ни в чем не бывало. Упертый. — Я не буду. — Да успокойся ты. Тут не жрут. — Упорно затаскивает внутрь. В итоге сдался под таким напором, надеясь, что места все заняты. Но нам несказанно повезло, места были, а очереди не было. Арендовали столик, заказали по напитку и сели смотреть представление. Детский сад какой-то. Ему разве не все равно, что о нас подумают со стороны? Два взрослых мужика сидят в детском кафе, пьют детские напитки и смотрят представление рейтингом не выше шести плюс? — Ты никогда не бывал в подобных местах? — спросил. — Нет. Конечно нет, откуда бы я деньги-то добыл? И так концы с концами сводили, что аж квартиру заложили под конец материнской болезни. Лишь бы лечение оплатить, какое тут уж представление. Не до развлечений. — Согласен, на любителя. Представление было не таким уж и плохим. Музыка хоть и громкая, но приятная. Вокруг специфический антураж, который заставляет забыться. Какая-то волшебная обстановка была в этом кафе. На время позабыл даже, что дома меня снова ждет допрос с пристрастием. Всё это потом, подождет до подъезда дома, а пока нужно дышать свежим воздухом и позабыть о другой грани моей никчемной жизни. — Круто было, — поделился я впечатлениями, — словно побывал за гранью. — Давай закрепим эффект и завтра глянем полнометражку? — предложил он. — Как раз на прокате стоит, потому и забегаловка в тему оформлена. Или ты уже посмотрел? — Я?.. — чёт запнулся сперва. — На выходной есть другие планы. — Знаю я твои планы, — заворчал, — нажраться просрательного и ждать приход. Не могу я, у меня начали заживать синяки. Как я буду оправдываться? Он же не знает об этом, как я смогу ему объяснить, что мой парень слишком ревнив? А могу ли я называть его своим? Наверное, нет. После того как мы распрощались, наверное, это первый день из двух недель, когда я захотел поесть. Просто хочу есть, будто волчий голод. По прибытию домой первым делом заглянул в холодильник. Кроме макарон и каких-то давнишних котлет ничего не было. В принципе и этого хватит. Плохая еда, но куда я от неё денусь? Разогреваю сразу всю сковородку, заливаю каким-то соусом, то ли сырный, то ли кетчуп. Фиг его знает. Просто сижу и ем. Запивая чаем, боже, как же это все вкусно, я так давно не ел. Чай правда странный какой-то, я его утром заваривал и не допил, переварился наверное. Ем до тех пор, пока не стало плохо, еда чуть ли не до горла лезла. Останавливаюсь, пока желудок не заболел, комок пищи чуть ли не из горла лезет. Опять? Я опять переедаю, почему? Блюю прямо в раковину, благо дома никого не было. Смываю следы преступления и засыпаю прям в гостиной. На удивление суббота прошла спокойно, даже слишком хорошо. Мой сожитель даже пару раз чай мне приносил. После него такое расслабление было, он отвечал, что это новый сорт, ему кто-то из вечных его подружек подарил, а он не пьет такое. В воскресенье перед обедом снова налил себе этот чай, от него иногда в сон клонило, но думаю здесь нет ничего такого, ведь чай травяной, хоть и пахнет очень по-дебильному. — Ну ничего такой, — доносится из прихожей. Когда поворачиваю голову, вижу его с какими-то ещё двумя парнями, — тощий шибко, а так вполне симпотный. — Ты бы знал какой он податливый, — гыгыкает любовник, а у меня внутри все переворачивается. Незамедлительно встаю и иду в комнату, но меня нагоняют и дергают назад за волосы, — давай, любимый, развлечемся? — Может не стоит? — шепчу, хотя и без того знаю ответ, — у тебя же друзья здесь… Когда заканчиваю говорить, все осознаю и пытаюсь вырвать свои волосы из его рук, но он лишь сильнее наматывает их на кулак и тащит за собой в спальню. Нагнувшись, иду за ним и пытаюсь не упасть по дороге, спотыкаюсь о все ковры и пороги квартиры. На его руках пряди моих волос, с небрежностью выкидывает их на пол, а я с каким то ужасом смотрю на то, как его друзья во главе с ним окружают меня. Пытаюсь оттолкнуть, но все что у меня получается, лишь получить в живот и сильную пощечину от кого-то. Всё шмотье чуть ли не на клочки разорвали. Один держал за щиколотки, раздвигая ноги и устраиваясь поудобнее, а второй лишь расстёгивает ремень и приспускает джинсы. Он же сидел сбоку на кресле и смотрел! — Отпустите! Опять вырываюсь и пытаюсь перекатиться от них ближе к краю, но тот, что у ног, вцепился ногтями в бедра и подтащил обратно к себе. Боль хоть и отрезвляет, но сейчас она каким-то наказанием пощипывает от потных прикосновений, раздражая полосы ещё больше. — Ну чего ты? — говорит совершенно спокойно, пока меня пытались растянуть, сразу вставляя три пальца. Как бы не пытался сжать ноги или отопнуть, прилетал очередной удар или захват, от которого суставы болели, — ты и так тут нахлебником живешь, так что расплачивайся. — Ты больной ублюдок! Крик разносится по комнате, как же больно. Блять, как он вообще просунуть смог, так плохо растянул, боже, больно. — Слышь, ты хоть раком поставь, я-то тоже поучаствовать хочу, — доносится над головой. Меня как куклу переворачивают на живот. Почему я себе такое позволяю? Почему послушно открываю рот? Почему терплю все удары? Мне же больно, очень больно. Разве я заслужил такого? — Не хило его так подраздолбал, — доносится со спины, и прилетает удар по заднице. Такой удар не проносится волной удовольствия, а лишь обжигает кожу и заставляет течь слезам ещё больше. — Вдвоем войдем? — Можно попробовать. Поворачиваюсь в сторону кресла, а там пусто. Он ушел? Когда? Почему оставил? Я же терплю, все, как он хотел. Когда первый ложится под меня, упираясь членом поудобнее. Хватаю подушку и накрываю его лицо со всей силы. Он дергается, оцарапывает и без того исцарапанную грудь и живот. Второй привстает посмотреть, что с его приятелем, бью его затылком куда-то в лицо, и он осел позади меня. Пока двое приходят в себя, быстро одеваюсь, хватаю телефон, пропуск на работу, что всегда лежат на тумбе в спальне, и выбегаю из квартиры. Перед этим захватил рюкзак с одеждой, который перед этим принес из химчистки. На мне лишь толстовка с трениками, а на улице осенний холодный вечер. Открываю контакт, зависаю и истерично начинаю смеяться, оседая на лавочку в каком-то дворе. Ни одного контакта, кроме, наверное, бывшего парня и Ривая. Мда, я выиграл самый лучший приз, как и раньше стану ему навязываться, что ли? Но не он ли меня на фильм звал? По крайней мере ночь мне есть где провести, а там что-нибудь придумаю. "Привет. Ты ещё хочешь роботов вместе посмотреть?" Пишу сообщение, стоя прямо перед его дверьми. Как брошенная псина прям. Вот супер, зато самое лучшее сравнение, если считать нынешнюю ситуацию. "Хочу" – выдыхаю облегченно, ведь если бы не его согласие, то не знаю, что бы делал. Возвращаться совсем не хочется, а с таким лицом ни в один захудаленький мотель не пустят. "Открывай тогда дверь" Дверь открывается чуть ли не сразу. По его взгляду вижу, что хотел о многом спросить, но стойко молчит. Я ему очень благодарен, ибо даже сам не знаю, как описать произошедшее сегодня. Да и не уверен на самом деле, что рассказал бы ему. Все-таки не стоит ему знать, в каком я положении в обществе. На свету ещё раз меня осматривает, сейчас уже подзаветренные ранки на лице выглядят не такими уж и свежими, все-таки перекись, купленная в аптеке, по пути попалась кстати, как и мазь, которой обмазал себя с ног до головы в туалете ближайшего кафе. Привел себя в менее божеский вид. — Проходи, обед почти готов, — не напирает и идет на кухню, — иди руки мой, аптечка на полке справа. В ванной оказалось намного больше, чем ничего. Заглатываю обезболивающие, наклеиваю на ранки лейкопластыри, перед этим ещё раз обливаю все перекисью. На кухне стол был уже накрыт. Сначала скептично осмотрел еду, голод отсутствовал напрочь, и как об этом сказать гостеприимному владельцу сей квартиры неизвестно. — Я все взвесил, — предупреждает, когда уже сажусь за стол, и подсовывает телефон с расчетом калорийности. Он так постарался ради такого, как я? — Спасибо за еду, — поблагодарил куда тише, но так и не смог остановить слезы. Закрываю глаза рукой и отворачиваюсь от Ривая. Что он со мной делает? Что я с собой делаю?