Магнум попуск

На какие только ухищрения не идут, чтобы остаться с понравившимся человеком подольше. С одной стороны, попаданцу не хотелось покидать приютившую его девушку. С другой, он не желала злоупотреблять гостеприимством и навязываться. Но Катя его опередила. — Поедешь со мной? — неожиданно спросила она. "Нет, блин. Возьмёт да откажется!" — прошептала носителю Шиза. Аристарх озарился от радости. Вскоре они вдвоём уже спускались по широкой лестнице. На Аристархе сидело то же чужое пальто, что и вчера. Казалось, с ним он уже сроднился. К этому предмету одежды теперь добавился и полосатый шарф. В горшке на подоконнике лестничной клетки росла герань. Герасимов легко узнал растение и с аккуратностью потёр листья указательным и большим пальцами. — О, герань. Говорят, её аромат нравится психопатам, — заметила девушка. "Психопатам? Всё сходится: с собой часто разговаривает!" — подтвердила Шиза. — Просто обожаю этот запах, — сказал парень. — Я тоже. На улице было необычайно солнечно. Правда, приятное весеннее тепло компенсировал прохладный ветерок. На пути до «Выборгской» парень и девушка попали под навес строительного прохода, служащего тротуаром до завершения работ. Часть, обращённая к стройке, состояла из скрепленных профлистов. А над той, что прилегала к дороге, тщательно поработал плотник. — Зря их потом убирают, эти переходы, — Катя попрыгала на пружинистых досках, слегка отрывая от них носки коричневых кед с белым ободком. — Идёшь себе, прячешься от дождя, грязи. Приятно! — Никогда не задумывался об этом. А ведь ты права! Впереди них без спешки шли под ручку мать и ребёнок лет пяти-семи. — Мам, там стояла машина демона? — спросил малец. — Что? Почему демона, сына? — Там три шестёрочки в номере, мам. Услышав это, Катя и Аристарх умилённо переглянулись. — Иногда записываю такие приколюхи, — поделилась писательница. — Лучше фраз из самой жизни ничего не придумаешь. На площади у метро кипела обыденная жизнь. Герасимов даже ощутил дежавю, настолько обстановка напоминала ему вчерашнюю. Новизну привносили лишь чёрно-желтые электросамокаты у стойки: видимо, в прошлый раз их разобрали. — Прокатимся с ветерком? — указал на модный двухколёсный транспорт пришелец из недалёкого будущего. — Дороговато выходит. Да и как-то побаиваюсь я. При мне Саша упал. Прям до крови. Неудачно затормозил. Ты же помнишь Сашу? — произнесла Коврижкина. — Ты смеёшься, что ли?! Помню, конечно, — Аристарх вдруг задумался. — Кать, а нам куда вообще ехать? — На Невский, Аист. *** В полупустом вагоне они сели рядом на два крайних места у боковой и всегда закрытой двери между сцепками. На висящем над глухой дверью табло задёргалась бегущая строка зелёного цвета. Поезд тронулся. Пришелец сравнил атмосферу вагона с привычной картиной его будущего. Тут меньше удобств и индикаторов, а ещё шумнее. Среди пассажиров явно намного больше людей с бумажными книгами. Одна бабушка, вошедшая на следующей станции, даже сумела разложить на коленях громоздкую газету, что шелестела при переворачивании страниц. — У нас, кстати, кольцевую так и не открыли. Но есть надежда. С недавних пор роют с китайскими технологиями, — произнёс Аристарх, глядя на схему метро с пятью линиями. "Машину для наблюдения за прошлым тоже не создали бы без Китая", — добавила Шиза. — Зато «Шуваловский» закончили, — продолжал попаданец. — Ездил осенью на капустное поле смотреть. Но станции жуть как медленно открывают! — Да у них там бардак, — повысила голос девушка, дабы её слова не затерялись в окружающем шуме. — У меня дядя работал в «Метрострое». Кинули. Сейчас суды. До сих пор обещают выплатить. Через полминуты Катя достала из сумки новый блокнот. Она принялась рассматривать его, водя пальцем по обложке так, словно видела впервые. "Эх, надо было друг напротив друга сесть. Не подумал. Так интереснее было бы. Ох, не пойму вообще, чего она со мной вообще возится", — боковым зрением глядя на неё, спрашивал себя Герасимов. "Ты никогда не понимал девушек. Что уж там, и не девушек тоже", — колола его Аристарховна. Свет станции прорезал относительную темноту тоннеля. Освещение на миг исчезло. Машинист затормозил. Два плохо державшихся за поручень пассажира сделали несколько шагов по инерции. Дверь вагона автоматически отворилась. Катя завертелась на месте и подняла подбородок вверх. — Так, мы могли выйти на «Восстания», — сказала она, а потом махнула рукой. — Ладно, всего минут на пять дольше будет. Створки сами закрылись после предупреждающих звуковых сигналов. *** Интерьер платформ пересадочной «Техноложки» был хорошо знаком Аристарху. На его взгляд, станция из этой реальности практически идентична той, на которой он обычно переходил на «красную» ветку. Но одна вещь всё же отличалась. Проходя мимо колонны в толщину упитанного человека, украшенную лавровым венком и стоявшую между двумя каменными сводами на пути к посадке, он вдруг остановился в недоумении. — Здесь… , — заметил Герасимов отсутствие мемориальной таблички. Шедшая рядом Катя внимательно посмотрела на камни мраморного цвета, не обнаружив ничего примечательного. — Что такое? — заглянула она ему в глаза. Молодому человеку стало невероятно тяжело внутри. Функцию речи будто взломали извне и выключили, оставив только протяжное эканье. По идее, ему стоило бы рассказать ей про ту трагедию. Вероятней всего, в нынешнем Петербурге в тот день ничего не случилось. Аристарх всё же решил, что это может расстроить её. Да и вообще прозвучит странно, ни к месту. — Ничего, просто перепутал, — сдержался парень. Как один из тысяч пассажиров метро, он поспешил дальше, по лестнице, но вдвое быстрее прежнего, стараясь поскорее покинуть платформу. Людской поток не дал ему разогнаться, и он уставился на затылки, спины, сумки, пальто и атрибуты старой моды. Внезапное напоминание о теракте, о котором ему приходилось лишь читать, несколько выбило его из колеи. "Ты сейчас думаешь, как бы предотвратить жертвы и взрыв окажись ты в нужном году у нас в реальности. Но делать этого нельзя, — выступила третейской судьёй Шиза. — Это как укол антибиотиками. Заранее известно — впереди ждёт боль. Но нельзя ничего менять. Надо перетерпеть и жить дальше". — Само собой! Куда уж мне спасать жизни в прошлом. Да я и не знаю, что делать со своей в этом настоящем, — выпалил себе под нос парень. Всё же неведомая сила самоуправно выкинула его в чуждую реальность. Крутись как хочешь. Покупай паспорт на чёрном рынке. Да и безумного помощника с машиной времени, который вернёт обратно, на горизонте тоже нет: он ведь Аристарх Герасимов, а не Марти Макфлай, в конце концов. Его еле слышимое бормотание затерялось в гуле человеческого потока и гудках машиниста, заметившего из кабины пересекающих жёлтую линию безопасности. Меньше чем через десять минут Герасимов и Коврижкина вышли на воздух из дверей Гостиного двора и спустились в переход, продолжающий тротуар Невского проспекта, а после прошмыгнули мимо Национальной библиотеки. На брусчатке у сада со статуей Екатерины Второй стояли художники с шаржами и молодёжь, зовущая на прогулки по крышам. — Кстати, мне рассказывали, Катькин сад нельзя пересекать актёрам, а то ролей не будет. Ой, давай здесь перейдём, — произнесла у зебры Коврижкина. Молодые люди оказались на солнечной стороне главной улицы города, прямо у Елисеевского магазина и театра Комедии имени народного артиста СССР Николая Акимова. Катя никуда дальше не пошла, а встала на углу здания и устремила взгляд на резные украшения и зеленоватые скульптуры фасада. — Сколько деталей! — восхитилась она и принялась обходить магазин с поднятой головой. Аристарх решил повторить за ней. Сам он вряд ли бы заметил многие из открытых им сейчас архитектурных мелочей, когда проходил тут, погружённый в свои мысли. К слову, гулять по Невскому, особенно, если на нём битком, ему вообще не нравилось. — Так, времени впритык. Но что-то мне подсказывает, что начнут позже, — девушка на миг вытащила телефон и глянула на экран. Толпа у соседнего оранжевого дома на Малой Садовой образовала очередь из желающих попасть металлическими рублями на подложку чёрного кота на стене. — Говорят, удачу кот приносит, если попадёшь, — произнесла Катя, смотря на это действо. — У меня получалось, но мне это как-то не помогло. Даже ноги атлантов зря тёрла. — Удача — капризная штука, — ответил Аристарх. Рука его нащупала в кармане десять рублей из подаяния. Он вытащил монетку и продемонстрировал её спутнице. — Слушай, Буратино, — задорно начала Коврижкина. — На эту сумму можно жить безбедно и даже купить дешёвый бич-пакет. Но я предлагаю тебе пойти ва-банк. Парень с улыбкой кивнул, молча подошёл к месту для броска и дождался, пока наступит его черёд кидать. Целясь, он прикрыл один глаз, покачиваясь из стороны в сторону. Бросок — его монетка со звоном приземлилась в аккурат между лапами кота Елисея. Зрители восхищённо заулюлюкали. — Ого, поздравляю Аист,— похлопала девушка. — Где научился? — Ты немного каратистка, а я немного баскетболист. Вот и весь секрет. Насладившись незримым приливом фортуны, они вернулись на Невский и зашагали дальше, по направлению к Московскому вокзалу. Вскоре впереди замаячил Аничков мост с конями. Во время ожидания позеленения линзы светофора Герасимов правой рукой показал на светло-розовый дворец Белосельских-Белозерских с его белоснежными колоннами и атлантами. — Моё любимое здание в городе, — гордо произнёс он. — Достойный выбор, — похвалила его Катя, оценив красоту здания в необарочном стиле. — А твоё какое? — Дай подумать... Академия Штиглица на Соляном переулке. Знаешь, мне знакомые говорили, что в Питере нужно обязательно посетить Соляной переулок, — ответила девушка и осеклась. — Нам бы поворот не пропустить. А то уйдём петлять. Перейдя мост вместе с толпой, они оказались на набережной Фонтанки и повернули налево. Миновав несколько домов, стоящих плотно друг к другу, молодые люди вошли в длинную тоннельную арку со шлагбаумом и оказались во дворе, в котором не было ни души. На монолитной шершавой стене грязно-серых тонов, похожей на укрепление замка феодала, держалась ржавая лестницу на крышу. Под ней стояли забитые мусорные баки. — Нам подниматься? — шутливо спросил Герасимов, высматривая, чем же заканчиваются железные пролёты на высоте трёх-четырёх этажей, а затем повернулся к начинающей писательнице. Коврижкина указала на квадратное здание у противоположной стены, больше напоминающее гараж. На его навесе отдыхал мох, над оконной решеткой красовалась реклама чего-то запрещённого. А рядом лежала куча угольного цвета, в которой смешались снег, пыль, ветки и ещё бог знает что. — Сюда. Точно! — сказала Катя, дёргая невзрачную скрипучую дверь «гаража». Короткий коридор вёл в основное помещение с невысоким помостом. Внутри было довольно темно. Искусственный свет в отсутствие окон не мог в полной мере осветить зал. За столиками сидели по четверо. Навскидку набралось человек двадцать пять от силы. В этот момент пришедшие слушали выступающего на сцене Ерюшкина. Аристарх и Катя миновали бар с тремя напитками в меню, который отдувался за бесплатный вход, и заняли единственный свободный столик, украшенный пустой салфетницей. Герасимов не стал рассматривать людей вокруг и интерьер, а сразу вовлёкся в стихотворный поток. Правда, оказалось, знакомый ему поэт уже завершал выступление. — Ух ты, начали вовремя! И такое бывает, — придвигаясь к соседу по столику произнесла Коврижкина, аплодируя. Уходящий со сцены Костя, заметив девушку, сначала несколько скривился, но затем подмигнул ей. Творческий вечер длился где-то минут сорок. По правде говоря, Аристарху запали в душу всего два четверостишья из десятков услышанных. Объединял эти фрагменты если не депрессивный, то упадническо-реалистичный настрой. Первое, прочитанное девушкой в круглых очках, гласило: Каждый себя иногда ощущает, Мелким ненужным обмылком. Или пельменем, проткнутым вилкой. Оводом вредным, что вечно летает… Второе выдал мужчина лет тридцати на вид в голубой рубашке в полоску и с рыжей копной на голове. Я — небольшой винтик Вселенной, Зависим от приливов Селены. Если есть где-то низкие стены, Не перелезу, пройду мимо смиренно. Выходя из подвала в сопровождении Кати и болтавшего с ней Кости, Герасимов уловил обрывок разговора стихотворцев. — ... у него ведь было столько дуэлей. Немудрено не погибнуть, — вещал стоящей вплотную подруге короткостриженый высокий мальчишка с брекетами, представлявший сегодня свою стилизацию под Эдгара Аллана По. — Чушь! Всего пять. Да и то первая — несерьёзная, — возразила его спутница. — Вызовы и намерения стреляться — ещё не дуэли. А ты — не он. Просто тупо быкуешь на всех. Попаданец сразу вспомнил свою давнюю задумку попасть в прошлое и доказать авторство Идалии Строгановой в написании «Патента рогоносца». Между тем они втроём прошли через арку и оказались на набережной. Ерюшкин вытащил из кармана пачку с изображением гангрены и поймал на себе несфокусированный взгляд Аристарха. — Тебе сигаретку, что ли? — спросил он отрешенно. — Нет! — воскликнул попаданец. — Вот от подушечки жвачки бы не отказался. Но ей делятся неохотно. А ведь какой-то кусок резины с ароматизаторами. — Зато жёвку потом можно подобрать с земли. Ты пожевал, выкинул — осталась твоя ДНК. Можно клонировать, — с задором произнесла Екатерина, сторонящаяся дыма от только что зажжённой сигареты. — Какой толк от меня в будущем? Я ж обычный человек. — задумался попаданец. — Ну и фантазия у тебя. Напишешь рассказ с таким сюжетом? — Подумаю, Аист, подумаю. — Какие планы на вечер? — после затяжки спросил поэт у своей бывшей девушки. — А она на свидание идёт! — бесцеремонно влез Аристарх, но тут же поспешил исправиться: — Прости уж, Кать, что за тебя ответил. — Правда? — скептически выдал Константин. — С кем же? — Со мной! — внешне и внутренне ликовал Герасимов. Коврижкина, к его удивлению, изобразила полную готовность следовать этой авантюре. — Ого! С удовольствием бы ещё поговорил с тобой, Катя. И с твоим другом. Но у меня тоже свидание. Чуть не забыл, — заполошно выдал Ерюшкин, — Увидимся ещё. Он тут же направился в сторону Летнего Сада, обойдясь без рукопожатий и объятий. Некоторое время Катя и Аристарх просто стояли молча, смотря ему вслед, слушая двигатели машин и болтовню прохожих. Попаданец переминался с ноги на ногу. — Я не назло ему, не подумай. Желание... вполне.... осознанное, — с трудом находил слова парень. — Разволновался он! — сочувствующее произнесла писательница, но затем артистично повысила тон. — Отставить волнение! Ты ж не идёшь гулять фиг пойми с кем. Мы же знакомые люди. — Знакомые незнакомцы, — её собеседник привёл свою версию. Банально, но правдиво. — Уже что-то. Я понимаю, когда человека в первый раз видишь, тогда неловко совсем. Вообще, раньше, в стародавние времена, я руководствовалась правилом двадцати минут. За это время ты, плюс-минус, можешь привыкнуть к кому-то после первого впечатления и перебороть неловкость. И если ничего криминального — можно продолжать. — Ты засекала эти двадцать минут? — Да я же образно говорю, Аист. А у тебя не было подобных правил? — Не было свиданий, не было и правил.