Алфавит

      — Здравствуйте, вас слушает радио "Волна"! И ваша песня?       — Здравствуйте, включите, пожалуйста, Venus — Shocking Bloe, это для моей девушки, — слышно, что человек на другом конце волнуется и мнётся.       — Конечно! Хотите что-то передать ей?       — Да... да! Яся... Яся! Я люблю тебя!       Женёк включает заказанную песню и снимает наушники. Поначалу его немного смущали эти радио-признания, но после почти полугода работы в роли ночного ведущего и диджея он привык передавать любовь других людей через огромные расстояния, и ему это даже нравилось, будто он со стороны мог наблюдать за чужими жизнями и чужим счастьем, не являясь при этом сумасшедшим сталкером. Однажды Миша, сменяющий его в семь утра, рассказал ему о втором ночном диджее, с которым Женёк никогда не сталкивался из-за графика один через один. По словам Кoстрецова, Вася немного смахивал на маньяка, но вообще был тихим и очень спокойным человеком. Иногда Женёк придумывал его в своей голове, потому что это тоже была совсем чужая и неизвестная жизнь, а всё неизвестное было ему интересно. Миша говорил, что они чем-то похожи, а Женя всё надеялся не заснуть в свободную ночь и услышать своего коллегу, но у него не получалось либо из-за проделок судьбы, либо из-за того, что он совмещал работу и институт и чертовски мало спал.       Он надевает наушники и принимает следующий звонок.       — Здравствуйте, включите, пожалуйста, Алёну Швец — Ван Гога бросила девушка! — на заднем плане слышно шум и смех, похоже, звонят с какой-то вечеринки, удивительно, что такие люди слушают радио, но Женька это не очень волнует: на часах почти пять утра, а после этой песни пойдёт реклама, и он сможет наконец-то налить себе кофе.       Он стоит у кофемашины и трёт глаза, думая, как хорошо, что завтра воскресенье и не надо прямо с работы ехать на пары. Мозг нагло подбрасывает идею забить на всё и лечь спать прямо тут на офисном диване, и именно в этот момент Женёк понимает: на диване уже кто-то спит.       Как давно этот человек здесь и почему? Женёк не знает, но у него рука не поднимается будить неудобно сгорбившегося на диване ночного гостя, и он возвращается к работе.       Ситуацию проясняет Миша, появившийся на студии в районе семи утра и всё-таки разбудивший незнакомца, который теперь сидел на диване и вливал в себя кофе с профессионализмом человека, ведущего ночной образ жизни. В целом всё так и было, потому что это был никто иной, как Вася, второй ночной ведущий, с которым Женёк никак не мог встретиться, но которого не один раз придумывал в своей голове. Вася как раз объяснял, почему он спит на студии, когда Женёк наконец-то смог врубить почти десятиминутную рекламу, после которой в эфир выходил уже не он, а Миша, пока что увлечённо слушающий Васин рассказ о его девушке, парне, с которым он её застал, и последующем выселении Васи из их с девушкой общей квартиры. "Я не хотел спать на вокзале и пришёл сюда", — как-то так кончается эта история. "А ещё мне жить теперь негде", — а нет, она кончается вот так, потому что именно после этих слов Вася одним глотком прикончил оставшийся в кружке кофе и в два шага вышел в коридор, видимо, чтобы покурить.       Дверь общественного балкона-курилки хлопает, и Женёк морщится: бессонная ночь, как похмелье, делает тебя уязвимым ко всему — к звукам, к свету, к хорошо обдуманным поступкам. Несколько минут они курят в полной тишине, пока Женёк не решает открыть рот и перевернуть их жизни вверх дном.       — Хочешь у меня пожить?       Вася смотрит на него без удивления, но с чем-то непонятным в глазах, это что-то хорошее, Жене оно нравится.       — Спасибо, я недолго.       Женёк кивает и улыбается, а Вася улыбается в ответ, немного натянуто и неровно, и это красиво.       — Алло! Дайте танк(!) — Волна! Спасибо!       Трубку бросают, песня включается.       Вася с Женей уже несколько недель живут вместе в небольшой двухкомнатной квартире и даже не вспоминают о том, что Вася вроде как должен искать себе новое жильё.       У Жени на носу сессия, и он даже на работе читает, пишет, перечитывает и переписывает. У Васи на носу ничего нет, и иногда Сидорову кажется, что и в голове у него пусто, настолько он тихий, неподвижный, спокойный, но он так думает только после трёх дней без сна и триллиарда чашек кофе. А вообще Вася ему нравится, с ним приятно молчать, приятно сидеть на маленькой кухне, приятно перекидываться мемами с котами, лёжа в соседних комнатах, приятно ни с того ни с сего получить ссылку на лекции, которые он уже два дня искал и не мог найти ни на каких платформах, приятно прийти домой и обнаружить пусть и простой, но обед, приятно вдруг разрушить своё одиночество и впустить в него совсем чужую, неизвестную жизнь.       Неприятно становится, когда Женёк просыпается посреди ночи прямо за столом, заваленным учебниками. Сегодня его смена, и она началась ещё час назад. Запаниковать он не успевает, потому что на экране телефона вместо пропущенных от начальства и коллег только одна эсэмэска от Васи: "Я за тебя вышел".       Утром они не успевают поговорить, Женя убегает в институт, а Вася ещё не пришёл. Так эта тема и висит до вечера, пока они не встречаются на маленькой кухне. Вася, Женя и борщ. Только нет никакого разговора, Медведев стоит со своей тарелкой у плиты, смотрит в пол, а потом выдаёт одну из самых длинных фраз за всё время их знакомства: "Я давно хотел предложить, не знал как. Ты сдавай сессию пока, а я за нас двоих, у нас всё равно бюджет общий и зарплаты одинаковые. Только Миша знает". Женя думает о том, что Васина прерывистая манера речи в своём роде милая, а потом кухню заполняет его тихий смех. У них правда общий бюджет и это кажется ему чем-то комичным, как будто они старая женатая пара. "Спасибо", — всё ещё улыбаясь говорит он, и у его глаз собираются морщинки: "Но как сдам, я отработаю". Вася кивает и опускает глаза обратно в борщ. Он думает о том, что у Жени красивая улыбка и что ему повезло, непонятно с чем, но очень и очень сильно.       — Алена Делона — Наутилуса, — прокуренный бас и шум дороги в трубке, сзади смех — какая-то совсем чужая жизнь.       Вася, которого Женёк несколько раз звал, приходит на седьмой минуте фильма и плюхается на диван. На экране ноутбука "Искатели приключений". Любовь к старому, в основном французскому кинематографу Жене привила мама, и он время от времени возвращался к "классике", пересматривая любимые картины. Теперь он хотел разделить её с Васей, хотя больших надежд на него и не возлагал — Медведев засыпал даже на самых захватывающих и интригующих фильмах. Так и происходит, через пятнадцать минут он начинает клевать носом, а к середине фильма просто утыкается в Женино плечо, а тот же ловит себя на том, что совсем не слушает фильм, а вместо него пытается уловить тихое дыхание. Вася не похож на элегантных девушек, которые мило засыпают на плече у неизвестного парня, он скорее напоминает выдру из смешных видео в инстаграме, но в этом тоже что-то есть. Женя одёргивает себя и возвращается к фильму.       — Здравствуйте, а можете включить Восьмиклассницу Цоя! Спасибо! — женский голос, немного детский и грустный. Женя морщится, он не любит эту песню, а чужая ночная грусть отчего-то кажется невероятно близкой и родной, почти своей.       Он медленно крутится на стуле, пытается отвлечься, вспоминает прошедший день и непроизвольно улыбается. Вася пригласил его в кино, а после сеанса отрывисто извинился за то, что заснул на "Искателях приключений", он и на сеансе клевал носом, но вновь и вновь возвращал свой взгляд к экрану, на котором шёл "Герой Тото", выбрал ведь. Женёк уже видел этот фильм, но был тогда ещё совсем маленьким и ничего не понял, сейчас же просмотр оставил в душе светлую грусть, плавно переплетающуюся с мыслями о Васе. Мыслей о нём вообще было неприлично много в последнее время, но Женя отчего-то был уверен, что занимает в светлой лохматой голове столько же места и времени. Он иногда ловил на себе Васин взгляд и это было необычно, и приглашение в кино было необычным, и выбор фильма, и эта ночная грусть из-за неизвестной далёкой девушки, просившей включить Цоя.       Женёк любил чужие жизни, потому что они были где-то вне, в другом мире и времени, ему было интересно наблюдать за ними, выдумывать их, но он никогда не стремился стать их частью. А теперь чужая жизнь сама пришла в его, поселилась в соседней комнате, стала пить чай с ним на одной кухне, закрывать за ним дверь, когда он уходил на смену, и ещё спать, когда он возвращался. Всё началось с одной чужой жизни, сделавшей его мир, маленький, замкнутый мир чуть больше, чуть живее, чуть ближе к другим мирам. Женя крутился на стуле и грустил вместе с девушкой, находящейся в неизвестном ему космическом пространстве. Он даже не знал, что впервые грустит из-за голоса на том конце линии, из-за неизвестного слушателя, из-за неизвестности чужих чувств, также, как он не знал, что виновник этих новых чувств — Вася, с его чужим огромным миром, так замечательно нагло вторгшимся в его.       — Здравствуйте, включите, пожалуйста, Anacondaz — Во чтобы то ни стало! — голос улыбается, и слышно, как кто-то смеётся вне трубки.       — Представляете, у нас задержали самолёт! — трубку перехватывает смеющаяся девушка. — Мы звоним вам прямо из аэропорта! — её эмоции столь заразительны, что и Женёк невольно улыбается.       В Москве страшная духота и кончается июль, а он стоит в канцелярии и не глядя заполняет какие-то бумажки то ли об отпуске, то ли об увольнении. Ему глубоко наплевать, утром звонил отец, вечером самолёт до Ижевска, мама в больнице.       Дома он так же не глядя бросает какие-то вещи в сумку, постоянно звонит отцу, спрашивая, не надо ли что привезти. Вася, как тень, ходит за ним, приносит какие-то нужные, но, конечно, забытые вещи, потом с мягкой тихой настойчивостью отводит его на кухню и как маленькому кладёт обед, Женёк машинально ест и смотрит благодарно. Из дома они выходят одновременно, Васе нужно на смену, Женьку в Удмуртию. Когда уже подъезжает такси, Вася как-то фальшиво хлопает его по плечу и после секундной паузы просит: "Ты мне хоть напиши, что долетел..." А затем разворачивается и идёт, слегка сутулясь в летних сумерках, и что-то неприятно щемит в груди от этой картины.       Женёк пишет, что долетел, доехал и всё хорошо, только из больницы и только после того, как убеждается в том, что всё действительно хорошо. Вася тут же скидывает нейтральный стикер с котом, хотя по московскому времени должен спать, и от этой моментальной реакции становится немного стыдно, стоило написать раньше.       Они почти не переписываются, пока Женёк в Удмуртии, только на третий день Вася присылает немного смазанную фотку Миши, пришедшего ему на смену. Кострецов абсолютно красный и почему-то в лыжном костюме, хотя, зная Мишу, он может и не такое выкинуть. Женя улыбается и понимает, что скучает. Всего три дня не был дома, а уже хочется услышать далёкий неизвестный голос, просящий включить лучший хит 2000-х или саундтрек к мультфильму Тачки, или ту песню из Шрека, или что-то старое, грустное, похожее на любовь, ему хочется увидеть Мишу, пришедшего сменить его и притащившего с собой мешок красных ирисок "кис-кис", хочется увидеть Васю, в шортах и растянутой футболке лежащего на диване со стаканчиком пломбира или борющегося со старым, вечно ломающимся вентилятором, — Медведев не переносил жару от слова совсем и каждый раз тихо стонал, слушая прогноз погоды.       Сегодня Женя возвращается домой.       — Здравствуйте, а включите, пожалуйста, Волосы — Созвездие Отрезок!       Женя открывает дверь своим ключом и чуть не сталкивается с Васей, Медведев смотрит на него удивлённо и немного радостно, у него в целом все эмоции идут по чуть-чуть, без ярких всплесков. Женя смотрит на него честными, охуевшими глазами. Три дня назад его провожал человек с мягкой копной на голове, а сейчас встречает стриженный под ноль. Он тянет руку и гладит это парикмахерское недоразумение. Смешно и колется прикольно, Медведев смотрит на него, как на дурака, но не рыпается, видимо, ждёт, когда до Сидорова дойдёт, что нельзя гладить других людей по их потрясающим причёскам.       Доходит только через пару часов, когда Вася уходит на смену, а он остаётся один в прогретой квартире, городская духота пылью оседает на стенках лёгких и путается в кудрях, он мочит голову и отряхивается как собака, Васю понять можно. Жарко. Удушающе жарко.       — Включите, пожалуйста, Вдалеке — Космос на потолке!       В квартире открыты все окна, подушка и кровать под Женей нагрелись, и кажется, что он лежит в печке, спать невозможно. Он встаёт и идёт на кухню. Тёплая вода бежит из крана, трубы нагрелись и уничтожили последнюю надежду на прохладу. Он крутит маленький радиоприёмник, который купил по приколу ещё до того, как устроился на "Волну". Знакомая частота, незнакомая песня, за ней звонок и чужой голос, просящий включить неизвестную композицию. Вася что-то отвечает, там далеко, в космическом пространстве крошечного приёмника. У него тихий мягкий голос, Женя понимает, что впервые слышит его "в эфире". Голос такой знакомый, что кажется, будто Вася здесь, стоит, так же замученный жарой, пьёт из гранённого стакана и смотрит сонно. Картинка до боли яркая: вот длинные пальцы на стекле, колючий затылок упирается в кухонный шкафчик, голова слегка запрокинута, и шея изгибается, Женёк сглатывает, и в горле становится ещё суше, чем было, он льёт в себя тепловатую воду с привкусом металла и закрывает глаза, воображаемый Вася всё так же стоит, смотрит, и глаза в ночном полумраке похожи на колодцы. Сидоров мотает головой, хочется спать.       Он падает обратно на диван и забывается беспокойным сном, там через духоту и мрак к нему тянутся длинные руки, пальцы зарываются в кудрях и тянут, тёмные колодцы смотрят и грозятся утопить, сухие красные губы и влажный язык маячат на периферии всего этого горячего бреда, и он несколько раз просыпается, делает глубокий вдох сухого разъедающего кислорода и проваливается обратно. Хлопает дверь, в квартире удивительно темно. Женя садится весь мокрый, как от кошмара, в дверях стоит Вася и смотрит поверх него.       — Гроза.       Москва умывается, Женя мокрыми руками ведёт по волосам. Вася на кухне гремит чашками.       Ночь кончилась.       — Сплин — Выхода нет, — просит бодрый голос на том конце и сбрасывает.       Метро гудит подобно огромному человеческому улью, поезд только отошёл, Вася что-то ищет в телефоне, Женёк залипает на подземную фауну. Группка подростков в яркой одежде над чем-то смеётся, пожилой мужчина с тросточкой осуждающе смотрит на них, блондин в официальном костюме о чём-то спорит с то ли байкером, то ли бандитом с тёмной бородой и в тёмных очках, кудрявая девушка стоит у колонны и явно ждёт кого-то, беспомощная старушка старается угомонить двух внучек, перетягивающих медведя, медведь пытается выжить.       Кадр, затвор фотоаппарата сомкнулся и щёлкнул.       Всё происходит в одну секунду, как будто плохой монтажёр пропустил кусок плёнки, и герои вместо неспешной прогулки начали бодро телепортироваться по парку.       Медведь выскальзывает из детских рук и красивой дугой летит на рельсы, девочки визжат, бабушка охает, подростки синхронно поворачивают свои головы, а Вася прыгает на рельсы.       Кадр. Фотограф довольно улыбается и настраивает фокус.       Всё так же стремительно дедушка с тростью хватается за сердце, бабушка за руки внучек, а Вася за медведя. Поднимает мягкую игрушку, и протягивает Жене руку. Сидоров машинально наклоняется и тянет его вверх.       Кадр. В тоннеле видны огни поезда, Вася отряхивает колени и протягивает игрушку девочкам, бабушка крестится, подростки косятся в их сторону и ещё оживлённее о чём-то говорят, кудрявая девушка обнимается с подошедшей к ней подругой, мужчины идут к выходу со станции и уже весьма мирно что-то обсуждают, старичок добродушно улыбается и качает головой как игрушечные собаки, которых ставят в машинах. Женя смотрит на спокойного Медведева, Вася мягко улыбается.       — Я как-то на спор так прыгал, — уже в вагоне говорит он, а Женёк ладонью чувствует его руку и немного не верит в произошедшее, ему кажется, что он всё ещё там на платформе тянет Васю вверх и ему не хватает сил, он морщится как от головной боли и смотрит в черноту тоннеля, бегущего за окном.       Кадр. Пустая платформа.       — А можно Дайте танк — Веселиться! И передайте, пожалуйста, — девушка задумалась, и голос за трубкой проорал: — Димас, поправляйся! — она рассмеялась, — да, так и передайте, пожалуйста!       У них корпоратив в честь чёрт пойми чего, и этаж заполнен людьми. Вася и Женя с трудом пробираются к более-менее знакомой компании: Миша что-то весело рассказывает милой брюнетке, за её спиной стоит и кивает Костя. Воздух пахнет духами, алкоголем и смехом.       Женя слушает милого парня в бандане и не слышит, глядя не на него, а немного поверх, там Вася смеётся с Малым. Саша жестикулирует, рассказывая о чём-то, машет куда-то рукой, а Вася кивает и улыбается. У него голова клонится немного вбок и это признак того, что он пьян, Женёк тоже пьян и поэтому тоже улыбается, или не поэтому, а из-за Васи и лучиков у его глаз, которых он не видит, но чувствует на расстоянии, и из-за руки, ведущей по коротко стриженному затылку, ладонь фантомно покалывает, он знает это ощущение и от этого чувствует лёгкое пьяное удовольствие, похожее на собственнический инстинкт.       Медведев падает на диван, вечеринка в самом разгаре, из-за мигающего света и алкоголя всё кажется немного нереальным, и Вася напоминает Женьку кого-то из детских книжек, рассказывающих о героях, эльфах, драконах, гномах и волшебниках. Вася запрокидывает голову и смотрит на него, а Сидоров, как зеркало, повторяет это движение. У Васи смешной нос и большие глаза. Красиво. И губы красивые, тонкие, с вечно приподнятыми уголками.       — У тебя... — он тянет руку, непонятно, что планируя делать и говорить.       — Сидоров! Женя! Без пяти эфир! — к ним подлетает Вера, отрезвляя одним своим присутствием, она тащит его умываться и чуть ли не запихивает в рубку, спасибо хоть стакан воды поставила.       Радио "Волна" сегодня радует своих слушателей полупьяными диджеями и ведущими, выходящими в эфир прямо с пьянки и уходящими в неё же. Женя плавает между звонками, вспоминая всё подряд и ни на чем не останавливаясь, всё равно мысли — лишь один большой пазл, состоящий из рук, глаз, губ, носа-кнопки, длинных пальцев, широких ладоней, колючего затылка, белой спины, которую он пару раз видел в дверном проёме, из запаха и касаний, будто въевшихся под кожу.       Да, попал ты, Женёк.       — Noize mc — Выдыхай, спасибо.       Пять утра, за стеклом маячит Миша, грустно-задумчивый после вечеринки, в охристом пиджаке и с листьями в волосах, откуда только они взялись. Женёк хрустит костями и встаёт с кресла, сейчас только рекламу включить и можно домой, спать. Хочется курить и чаю.       Он выдыхает дым в светлое, розовато-серое небо, в углу балкона вместо пепельницы стоит стакан с чем-то недопитым, в другом углу стоит Женёк, недобитый этой ночью и мыслями. Дверь открывается и тихо возвращается на место, Вася пальцами придерживает, чтобы не хлопнула. Он выглядит сонным и помятым, видимо, опять ночевал на крошечном диванчике, где когда-то его обнаружил Женя. Мнёт сигарету в пальцах, не закуривая, медленно хлопает себя по карманам, качает головой и морщится, тоже похмелье.       — Дай прикурить? — тихая просьба, и Сидоров протягивает зажигалку.       Щелчок, ещё один, мерзкий, слишком громкий, бесполезный. Минута бессмысленных махинаций с зажигалкой, и Вася протягивает её обратно. Закончилась. Или сломалась. Или Бог сказал: "Не сегодня".       — Давай от моей, — бездумно предлагает Женёк, и Вася кивает, медленно подходит, встаёт почти вплотную и наклоняется к самому лицу. Сидорову кажется, что стук его сердца сейчас слышат на всех этажах, а также на земле, в метро и в паре соседних кварталов. Вася опирается на перила и аккуратно прикуривает, лишь на секунду подняв глаза на Женька и вздернув уголки губ вверх. Сидорову очень хочется наплевать на сигареты и поцеловать его. Вася делает шаг назад и выдыхает горький дым в небо. Сердце делает кульбит и Женёк вновь затягивается. Хочется домой, чаю и Васю.       — Алло, поставьте, пожалуйста, Вокруг фонарного столба — Вишнёвую улицу, спасибо! — мягкий приятный голос. Женя улыбается. Начался ягодный сезон.       Женя покупает килограмм вишни, и они моментально объедаются ею. Снова жарко, губы и пальцы красные и липкие, маленький радиоприёмник передаёт прогноз погоды Костиным голосом, а Женю непроизвольно клонит в сон, он всего пару часов как пришёл со смены. Голова опускается на сгибы локтей, а нос утыкается в поверхность стола. Он уже собирается отрубиться сидя, когда чувствует аккуратное прикосновения к кудрям, прядки цепляют на пальцы и почти невесомо оттягивают, ему хочется, чтобы Вася запустил всю пятерню, но тот лишь мягко касается, то ли думая, что Женя спит, то ли пытаясь его разбудить. Сидоров всё же поднимает голову и ловит на себе совсем короткий взгляд тёплых глаз, полных такой удивительной нежности, что в неё не верится. Вася встаёт, и Женя следует его примеру.       Ему снится весна, тёплая, солнечная, белая от цветущих деревьев. В весне есть Вася, гладящий его по кудрям и улыбающийся, смеющийся и идущий среди вишен, вспоминается школа, уроки литературы, маленькая полненькая учительница, тыкающая в них учебником и говорящая, что рассказы Бунина пахнут яблоками — тогда это было глупо, а сейчас сон пах вишней, скошенной травой, дачей и ещё чем-то детским, вроде зубной пасты "Динозаврик" или леденцов в шуршащих обертках.       В комнате темно, видимо, Вася заходил и задёрнул шторы, на кухне шумит чайник и тихо-тихо болтает радио, Женёк вспоминает трёхдневную поездку в Удмуртию и чувство тоски по этому дому, по работе, по Васе. Он дома.       Дома.       — Здравствуйте, включите, пожалуйста, Весело Щенков, — голос меланхолично пьяный и как будто улыбающийся. Почему-то от этого становится неприятно.       Вася не приходит домой, и Женёк выходит за него на смену. Под горлом комок весенней хлюпающей грязи. Неприятно. Он звонит пару раз, но трубку не берут, и он делает вид, что так и должно быть. Он крутится на кресле и гадает, куда делся Медведев. Вариантов мало, поэтому Женя начинает гадать, брюнетка она или блондинка, с прямыми или с кудрями, высокая или миниатюрная, кровать у неё дома или диван. У них вот два дивана и старое раскладное кресло.       В голове скребутся мыши и тараканы, предлагают другие варианты, те, где Вася опять сиганул под поезд или попал под машину, или четверо неизвестных загнали его в тёмный подъезд и проткнули шилом горло. Женя морщится. Три часа ночи, хочется кофе и немного застрелиться. Или тоже сигануть под поезд.       Пять пятнадцать. Звонит телефон, и он обидно быстро поднимает трубку.       — Алло, — голос хриплый и виноватый.       В семь утра они выходят из отделения полиции вместе с Ксюшей и Лёшей. Севастьянова и Женя молчат, а алкоголики смотрят в землю. Сидорову ужасно хочется рассмеяться. Он представлял себе всё, но только не ночь в обезьяннике с пьяным Квашонкиным из-за рисования на стенах в не самом трезвом виде. Они расходятся, хотя Ксюша и предлагает их подкинуть. В метро почти пусто, прохладно и можно рассмеяться, уткнувшись в Васино плечо. Медведев и сам начинает тихо смеяться, когда понимает, что Женя не Ксюша и головомойки не будет.       В вагоне пусто, и Сидоров засыпает, всё так же уткнувшись в чужое плечо. Голос Кроша в голове повторяет: "Чучух-Чучух". А томная незнакомка просит включить какую-то несуществующую композицию и улыбается, он улыбается ей в ответ.       — А поставите Вставать — Дайте танк? Спасибо!       Женя включает и отъезжает на стуле к стене. За ночь у него пять раз заказывали Аллегрову, и теперь хотелось то ли напиться и кутить, то ли уснуть и не проснуться. (Сплин заказывали три раза)       В голове было пусто, не считая Васи. Вася жил в Жениной голове последние несколько месяцев. Сегодня он особенно активно ходил по черепно-мозговой коробке и непрерывно поднимал табличку, как будто был на митингe. "Я буду ждать". Именно этой фразой он проводил сегодня Сидорова на работу, а тот потом ехал в лифте и не понимал. Вообще ничего не понимал.       С Васей было сложно и просто одновременно, он казался самым понимающим, близким и родным человеком и при этом имел одну особенность, из-за которой Женя не любил сближаться с кем-либо. Вася был другим человеком. С другими мыслями, другим миром, другим взглядом и другими взглядами. Женя был собой: студентом, ночным радиоведущим, по уши влюблённым человеком. Вася был загадкой. Вася был до чёртиков спокойным, мягким, молчаливым и не склонным к импульсивным поступкам. Васе нравились девушки. Вася встречался раньше с девушками. Вася никогда не целовался с мальчиками за углом школы, как это делал Женёк в 11 классе, Вася никогда не звонил на ночное радио и не кричал в трубку: "Люблю!", как некоторые прекрасные безумцы. Женёк изменился, полгода назад эти "безумцы" казались ему странными или на крайний случай забавными, сейчас он понимал их как никогда. Они стали ему близкими и родными, и он радовался их звонкам. Женя изменился и не заметил этого. А теперь смотрел на мутное отражение в стекле и удивлялся. "Оказывается, вот я какой", — говорило отражение, а Женя догадывался почему. Вася. "Люди меняются. Люди влюбляются", — какая-то старая, навязчивая песня крутится в голове, он не помнит откуда это, но он рад тому, что люди чувствуют то же, что и он, и пишут об этом песни, снимают фильмы, передают по радио.       Композиция завершается и идёт следующий звонок.       — Здравствуйте, Вас слушает радио "Волна"! Какую песню Вы бы хотели услышать? — формальность, Женя тараторит её, как сотни раз до и после.       — Бумбокс — Вахтёрам, — голос запыхавшийся, как будто человек бежал. — И можно ещё передать...       Человек замолкает, а Женя поднимает глаза на какое-то движение за стеклом рубки.       — Жень, — голос на секунду обрывается, говорящему не хватает кислорода, — Жень, я тебя люблю.       Напротив него, всего в паре метров стоит Вася, абсолютно красный, с растрепавшимися короткими волосами и прижатой к уху трубкой.       — Люблю, — ещё раз мягко повторяет он, и Сидоров читает по губам, а затем только слышит в наушниках.       Люблю. О чём с тобой говорить, потеряли нить. (Быть собой перестать и дома спать, Нас не измерить на глаз, а сейчас Зачем мы давим на тормоз, не на газ? Вопрос извечный "Зачем, да почему?" Я понемногу с ума, ты не сама, А эти ночи в Крыму теперь кому. Я, если встречу, потом передам ему. Писклявый твой голосок, как электрошок, Что я бухой без вина — твоя вина) Теперь узнает страна до темна, Им донесут обо всем на fm волнах.