Свои чужие люди

— … да не стой ты столбом! Поездка в детдом не всколыхнула в душе Олега Волкова никаких чувств, кроме легкой досады и раздражения — он давно оставил этот этап своей жизни позади и не видел смысла оглядываться на то, что давно изжило себя. Впрочем, он перестал жалеть об импульсивном согласии едва ступив на почти забытую территорию, потому что… — Ещё хоть раз ты раскроешь на нее свой грязный рот и я тебя со свету сживу, старая ты тварь. Буренка (интересно, живо ли это прозвище, выданное когда-то Каменщиком за любовь к конфетам «Коровка», среди нынешних поколений?) пискнула и осела на землю — видимо, «гордость всего приюта» слишком сильно пихнул ее на пути к крыльцу. Олег услышал как охнула Юля и зачем-то посмотрел на нее — как раз в тот момент, когда она прижала руки ко рту. Он, разумеется, помнил, что Серый воспиталку на дух не переносит (как будто их вообще кто-то любит, этих юродивых неудачниц), но даже представить себе мог… чего-то подобного. Хотя против ничего не имел — не в последнюю очередь из-за того, что реакция Гром была любопытной: она растерянно посмотрела на «жертву» и быстрым шагом удалилась прочь — догонять любовника. Быстро, но недостаточно для того, чтобы скрыть от его острого взора покрасневшие щеки и старательно сдерживаемую улыбку. И всё было бы хорошо, даже весело, не реши Юля припахать к поднятию старой клячи и его тоже. Помогать не хотелось, но его личное мнение никого не интересовало. Поэтому Олег тяжело вздохнул и послушно подхватил пожилую женщину под руку, с трудом удерживаясь от того, чтобы закатить глаза: громкие рыдания, щедро сдобренные причитаниями, раздражали. — …Серёженька ну как же так… Олег прикрыл глаза и представил себя на берегу реки — хитрость, которой его научил другой наемник, Марк. Научил и погиб аккурат через несколько часов: в тот день боевики подъехали по флангам на пяти или семи пикапах, быстро высыпались из кузовов и атаковали. Но позицию так и не отбили. Фартануло просто, на самом деле: случись стычка на ровном, открытом месте, а не в расхераченном здании, положили бы вообще всех, в первые же минуты. — Представь, что ты на берегу реки. Стоишь, смотришь, и волны ее плещутся, смывая эмоции и позволяя контролировать ситуацию… Или игнорировать, если она тебе не нравится. Плеск воды гораздо лучше чем мерзкие людские рожи. — … Олег! Вот только как быть с надоедливыми журналистками, не уважающими право на спокойствие окружающих, Марк не рассказывал. Да и вряд-ли у мечтающего быстренько заработать на квартиру без ипотеки филолога были подобные проблемы. Дурак он был, этот Марк. Дурак и рыжий — у Олега в первые секунды сердце в пятки ушло, пока он не понял, что показалось. — Чего? Юля сделала страшные глаза, и, схватив за руку, потянула за собой. Другой рукой она приобнимала за талию все ещё причитающую Бурёнку. — Татьяна Михайловна собирается угостить нас чаем. Пошли. Олег хотел сказать, что в гробу он видел и этот чай, и старуху, сразу же заведшую пластинку «ох, Олеженька, ты вовсе не обязан заставлять себя», и любые социальные приличия; но сдержался: ежу понятно, что кипящая от возмущения Юля будет только рада излить свое раздражение на него, а сношать ему мозги в этой жизни имел право всего один человек… Человек, который просто бросил его на растерзание обстоятельствам. Мудак рыжий. Нахрена было затирать про «вспомним молодость» и прочую лабудень, если в итоге все равно свалил со своей бабой? И нахрена вообще было тащить сюда Юлю? Впрочем, Олег ничего не имел против ее присутствия. Наоборот — она стала настоящим щитом между ним и воспитательницей, оттянув внимание на себя. Настолько оттянув, что в какой-то момент ему удалось незаметно выскользнуть из поля зрения собеседниц и сбежать. И даже — о чудо! — раздобыть сигарету у какого-то местного мальца. …Вообще-то, Олег практически не курил. Он вообще не курил до тех пор, пока на первой и единственной в его жизни зимней сессии вдруг не выяснилось, что сигареты — отличное средство против сонливости. Жаль только что это знание не шибко помогало на местах боевых действий — когда враг шатается где-то рядом, огонек сигареты, как и запах, вполне способны стать наводкой. Даже когда причин предполагать засаду нет. На этом подорвался Агзам — еще один наемник, казах. Тоже отправился воевать ради денег, но и месяца не прослужил. И сам сдох, и боевых товарищей подставил — Олег тогда оказался единственным, кто уцелел, и то — чудом. Потерял сознание, придавленный трупом, не заметили. Они потом выследили тех — а может быть и других — уебков. Какой-то особой радости Волкову это не принесло, но результатами устроенной бойни и минимальным количеством жертв среди своих подчинённых он был доволен. И руководящей позицией — тоже, хотя ответственность за людские жизни по началу было страшновато нести. Потом уже привык, со временем. Даже мечтал, что когда-нибудь станет своего рода легендой, иконой среди наёмников, но пришел этот вызов от Гром и четко выстроенный план на жизнь рухнул. И вот теперь у него комната, где до сих пор пахнет юлиными духами, работа в спецслужбе — совершенно не похожая на то, чем кажется со стороны, названный брат с нездоровой башкой, постоянное ощущение скуки и дискомфорта и полное отсутствие понимания дальнейшего жизненного пути. Впрочем, кое-что любопытное обнаружилось: Сергей вокругменяоднолишьтупоебыдло Разумовский, впервые начал ставить кого-то выше себя. Олег окончательно понял это сегодня утром, когда замучавшись от внезапно нахлынувшей бессонницы, вышел в гостиную за забытым накануне вечером «Клатбищем домашних животных». Разумовский сидел на диване, а Гром оккупировала его колени в качестве подушки. Сон был беспокойным — она металась и что-то неразборчиво бормотала. Серый гладил ее по лицу самыми кончиками пальцев, перебирал мокрые от пота волосы, что-то шептал и совершенно не беспокоился, что драгоценный ноутбук за дохренилион денег валяется на полу экраном вниз. А еще смотрел. Олег никогда не страдал сентиментальностью, но не мог отрицать: так его нареченный братец не смотрел ни на кого и никогда. Даже на свои ненаглядные технологии. А раз так, то следовало приглядеться к Гром внимательнее. Где гарантия, что она не вступила в эти отношения из корысти? Баба умная, вполне могла разыграть грандиозную манипуляцию. А если так, то влюблённому идиоту нужно будет открыть глаза. Донести, что она не выбрала бы его без кучи денег и возможности иметь карманного хакера с ахуительными связями. Не то чтобы майор спецслужбы походила на охотницу за имуществом, но папа всегда говорил, что не существует никого более хитрого и опасного чем женщина, вознамерившаяся присвоить себе чужое. Правда, он имел ввиду места исключительно рабочие — …она не умерла бы, не отними она место у какого-нибудь мужчины. Воровка она была, наша мама, понимаешь? Бабы они все такие, вечно лезут в то, что им не принадлежит… и Олег даже годы спустя не мог отделаться от ощущения, что эти доводы — не более чем попытка уменьшить боль, ведь когда мама была живая отец был первым ее поклонником и помощником… Если только это все было на самом деле. Олег не мог сказать точно, да и смысла не видел — прошлое должно оставаться в прошлом и знание правды ничего не изменит. …В голову почему-то пришло, что Юля самую малость похожа на маму. Тот же энтузиазм, настырность и умение цепляться за мелочи, чтобы в итоге получить из них нечто большее. Вот только мама спасала судьбы тех, кого обвинили несправедливо, а Юля просто гонится за популярностью. И ладно бы хоть на том, что действительно важно обществу. Потому что, к примеру, какая польза от этого подкаста про женщин? Если судить объективно — никакой, а если учитывать историю с Весельчаком, то к отсутствию пользы добавляется еще и вред: спятившим маньяком может быть автор любого из негативных комментариев, цветущих под выпуском также буйно, как и восторженные. Ее родители наверное в гробах вертятся животным слова не давали Заткните кто-нибудь эту тупую фемку Кто вообще пустил ЭТО в полицию??????!!!!! бля расстреливал бы таких Да она ебанутая точно вам говорю. Посмотрите на нее — она же наркоша ебаная, по ней психушка рыдает да ладна врать все знают как бабы продвигаются по службе, пизда тупая Нужно пролечить целебным хуйцом, сразу перестанет винить мужчин. Пацаны, го устраивать групповушку плестни себе кислоту в лицо мразь И еще многие, многие, многие километры подобного текстового говна, которое его новое начальство отказывалось воспринимать всерьез, аргументируя это тем, что диванные вояки — не та категория, которую следует учитывать в данном случае. — Нет ничего удивительного в ненависти мужчин к женщинам, поверьте мне. Такие типы кочуют от одной женщины к другой и не уходят дальше сети. Будь Весельчаком кто-то из них, он бы действовал по другому. Олег не был уверен в правильности такой позиции, но решил не спорить, хотя на всякий случай попросил компьютерный отдел отыскать всю возможную информацию по самым агрессивным из комментаторов. Если версия с бывшим подследственным зайдет в тупик, он просто предложит рассмотреть свою гипотезу еще раз. Как бы то ни было, факт оставался фактом: Юлин подкаст спровоцировал людские смерти. И стоило ли оно того — пиариться на костях? Он собирался спросить ее об этом потом, на обратном пути, если только она не потратит это время на отчитывание голубков за «возмутительное, неподобающее поведение», которое «даже в голову придти не могло». Олег хмыкнул, представив эту картину, и с чувством выполненного долга растянулся под Деревом Висельницы. Широко зевнул, проводил взглядом спину нырнувшего в подлесок мальчишки, болтовню которого почти не слушал и затянулся, прикрыв глаза. У него был тот редкий момент, когда тишина ощущалась как что-то необходимое. Момент, который не могло испортить ничего, кроме разве что… — И ты туда же? Сука, ну пожалуйста, свали нахуй — И давно? Вот только блядских нотаций ему сейчас и не хватало. Олег был готов на что угодно (ну почти), лишь бы только этот рыжий пиздец заткнулся. У этого мудака был настоящий талант портить моменты. И меньше всего на свете хотелось пояснять ему про свою дорогу к вредной привычке, до этого момента вполне успешно скрываемой. Он, блять, в конце концов вообще оправдываться не обязан… Но ответить всё-таки стоило, во избежание долгого мозговыноса. В идеале — с переводом темы, благо повод в виде откосившего ненавистника богачей у него имелся… — Какого пацана? Ингрид Гром в эту поездку так и сыпала сюрпризами: то, как она спрашивала и реагировала было чем-то очень и очень личным. Да и у мелкого его разглагольствования, если подумать, тоже, причем к обоим. Интересно Олег дёрнул уголком рта в подобии усмешки, мысленно выведя для себя схему дальнейших действий. Сделать так, чтобы она хоть капельку прониклась к нему доверием и ослабила бдительность — раз. Устроить разговор «по душам» без возможности солгать — два. Всего один укол сывороткой правды и тайное обязательно станет явным. Незаконно, но эффективно. Осталось только достать препарат и видеокамеру. Действовать по итогам узнанного — три. Либо оставит их в покое, либо ликвидирует ее перед тем, как отдать брату доказательства. Будет не так уж сложно подставить кого-то из бывших зэков, благо доступ к ее делам у него имеется. Ну или устроить несчастный случай. Или «нападение» того же Весельчака… А потом можно будет со спокойной совестью уволиться из спецслужбы и свалить обратно в Сирию. А потом ещё куда-нибудь. А потом, со временем, выйти на более серьёзный уровень… Сон подкрался незаметно. Олегу снились пулеметные очереди, разлетающиеся от взрыва гранаты части тел, и текущие по сыпучим пескам волны крови — стремительные и горячие. И цвет у этой крови был алый. Как Юлины волосы. *** — Сережа стал какой-то странный в последнее время, — заметила Юля, оглядывая улицу на наличие палаток с мороженным. Олег пожал плечами и в очередной раз попытался понять, почему ответил согласием на ее предложение проводить ее до дома. Все началось с того, что они вернулись домой, после чего их почти сразу оставили наедине — Гром собиралась работать, а Серый заявил, что у него есть дела поважнее, чем тратить время на болтовню. Взгляд, которым он при этом смерил журналистку, все-таки попытавшуюся прочитать курс хороших манер по дороге домой, был более чем говорящим. Твое существование — ошибка, даже от дерьма больше пользы, чем от тебя, рядом с тобой даже дышать противно. Олег попытался было заполнить возникшую неловкую паузу приготовлением чая, но Юля остановила его. Она решительно подошла, накрыла его руку своей и легонько сжала. — Проводишь меня до дома? Тут недалеко. Её ладонь была теплая и мягкая. На ее ногтях красовался розово-бежевый лак с черной окантовкой по самому краю ногтей. Ее прикосновение продолжало чувствоваться даже после того, как она убрала руку. Всё это, вместе с неизменными жасминовыми духами, почему-то выбивало из колеи. — Он всегда такой. Они шли к ее дому уже полтора часа. И это ни капли не напрягало. Это было странно, однако факт оставался фактом: в ее обществе было вполне комфортно, и даже нескончаемая трепотня про расследования, просмотры и информационные бомбы не напрягала. — Нет, он… — Юля помотала головой и сдула налипшую на лицо алую прядь. — Его лицо сегодня было таким жестоким. Мне на секунду даже страшно стало. Да и в последнее время он стал очень агрессивным. Безо всякой причины. Но только в мой адрес, я узнавала. И у Ингрид, и у Сони. Он тебе ничего не говорил? — Нет. Это было правдой. Но даже если бы не было, Олег бы все равно ответил также. Сплетником он никогда не был и становиться не собирался. Но любопытства сдержать не смог. — Он тебе нравится? — Кто? А, — Юля заметила вожделенную палатку на другой стороне улицы и сделала почти охотничью стойку. Олег вздохнул и смиренно повернул к разметке пешеходного перехода. — Не нравится, — ответила она на повисший в воздухе вопрос, едва разжившись стаканчиком с розочкой из крема. — Ты нравишься, а он нет. — Тогда зачем ты с ним общаешься? — ответ, конечно же, был очевиден: деньги. В груди неожиданно закололо нечто, весьма похожее на разочарование. Нет, конечно этого следовало ожидать, но… — В смысле зачем? — Юля с довольным видом облизала розочку и недоуменно посмотрела на него. — Он же мой друг. — Но он тебе не нравится, — этот разговор потерял всякий смысл и начинал становиться весьма нервирующим. Как будто существовал незримый подтекст, которого он не понимал. — Нет, — она закатила глаза. — Он не в моем вкусе, и к тому же занят. Я не увожу парней у своих подруг. И вообще — не увожу парней, потому что измена… — ее голос внезапно дрогнул. — Те, кто изменяют — отвратительны. Олег молча пожал плечами и остановился завязать шнурок. — А я тебе нравлюсь? Он поднял голову и молча оглядел собеседницу. Кроссовки, джинсы, футболка с надписью «Редакция требует крови», алые волосы, жасмин. Вполне сочетаемое сочетание. — Пойдет. — Подумал ещё немного, и добавил: — Вполне гармонично для повседневности. — Что? Судя по ее лицу он сказал что-то не то. — Ну, нормально. Носить можно. — Но я… Ох, ладно. — Юля прикрыла глаза и улыбнулась. — Спасибо. Я сама сделала эту футболку. — Ясно, — в воздухе витал отчётливый флер неловкости и недосказанности, но Олег решил махнуть на это рукой. Они двинулись дальше, но разговор перестал клеиться. Видимо, Юля всё-таки устала, но не хотела показывать свою слабость. Это стало дилеммой: по логике, ему следовало заказать такси, но раз она не хотела демонстрировать усталость, то вполне могла на него обидеться. А ему этого не хотелось. — Извини, — Олег уловил в ее голосе дрожь и нахмурился. Что-то явно случилось. Но что? — Мне не стоило задавать дурацких вопросов. Мы едва знакомы. Это было неэтично. Я просто подумала… — Да нормально всё. Спросить про своего друга у его лучшего друга вполне логично, но он действительно ничего мне не говорил. Его Гром — единственная, о ком он все уши мне прожужжал. — Олег всё-таки закатил глаза. — Заебал. — Поразительный кретин, — вздохнула Юля, прикрывая лицо рукой. Олег улыбнулся. Да, характеристика была довольно точной, но сейчас он вдруг почувствовал, что самую малость рад за него, этого придурка рыжего. Если подумать, он никогда не видел его таким счастливым, даже при наличии целого вороха проблем. Особенно если Гром действительно нужен он, а не его деньги. Надо же, его мелкий, кажется, совсем вырос. Когда только успел? — Всегда таким был. Юля внезапно рассмеялась. Она смеялась, смеялась и никак не могла остановиться, и смех ее переливами бубенчиков вплетался в летний, пахнущий асфальтом и бензином воздух улицы. — Ох, Олег, — она наконец-то отсмеялась и хлопнула его по плечу, сощурив глаза. Зелёные. Как у мамы. То единственное, в чем он, по словам отца, не был на нее похож. — Ты так похож на нее. — сказал отец через три дня по возвращению из морга, где происходило опознание. Он был пьян и Олег никогда не видел у него такого взгляда. Он будто бы обезумел. — На нее… Кроме глаз… Ты украл мои глаза. А потом отвесил затрещину от которой зазвенело в ушах. И прежде, чем Олег успел понять, что происходит, его висок пропорол угол стола, а грудную клетку сдавило острой, пульсирующей болью. Он попытался забиться в угол, но ноги отказывались держать — это был его папа и одновременно совершенно чужой человек и от понимания этого накатывал такой дикий ужас, что дышать стало больно. Он сжался в комок и попытался абстрагироваться от происходящего. Ощутил еще несколько ударов, на этот раз — по ребрам. Обмочился, но даже не сразу осознал это. Зато услышал глухие рыдания отца и, поборов все тот же удушающий страх, подполз к нему и, пользуясь тем, что папа уселся на пол, потрепал его по волосам. Это было их семейным жестом. Проявлением заботы… Но отец яростно скинул его руку и уставился на него злыми, заплаканными глазами. — Ты просто копия своей матери. И все эти привитые ей повадки… Думаешь, мне будет легко с этим жить? Без нее… Лучше бы умер ты. Олег закрыл глаза и тряхнул головой, отгоняя внезапно нахлынувшее прошлое. А всё братец с его привычкой оглядываться назад. Ну вот оглянулись они сегодня. Съездили. И к чему это привело? — Ты выглядишь уставшей, — фраза прозвучала жестче, чем он планировал, но Олегу было плевать. Не наврала бы, что идти близко, не утомилась бы. Не рассчитывать свои силы — как это типично по-женски. — Я вызову тебе такси. *** Следующие несколько дней проходят в сплошной рабочей рутине. Они наконец-то доразгребли архив, занявшись более тесной проверкой тех, кто попал в папку «Возможно». Юля никак не проявлялась: она, кажется, обиделась на него и даже настояла на том, что вызовет такси сама. Ну как настояла. Он не стал ее уговаривать, просто кивнул, попрощался и ушел, старательно представляя себя на берегу реки, чтобы сбросить накатившее раздражение. Позже, по более спокойному размышлению, Олег пришел к мысли, что наверное стоило быть с ней помягче, но решил не зацикливаться на произошедшем. Ну да, глупо разошлись. Но с другой стороны, никто из них ничего от этого не потерял. Юля правильно сказала — они были едва знакомы. Даже друзьями не были. И, к тому же, все равно рано или поздно снова пересекутся — круг общения то один. Ну а если нет… На нет, как известно, и суда нет. — …Волков, задержись. Олег вынырнул из накативших на него посреди оперативки сторонних мыслей и кивнул, искренне надеясь, что Яшина не заметила проявленной им халатности. Странное слово. Халатность. Напоминает халат. — Олег, — Лидия Валентиновна вздохнула и потеряла глаза руками. На долю секунды ему вдруг почудилось, что она в один момент постарела на несколько лет разом. — За девчонок головой отвечаешь. Иди. Олег послушно кивнул и вышел в коридор, машинально отметив шепчущихся в уголке коллег. Ни Июнь, ни Гром видно не было, но, едва он пришел к выводу, что они сбежали курить, как Августа Июнь отыскалась за стеклянной стеной ближайшей переговорки. Она сидела с каменным лицом и не выпускала из рук выданную начальницей папку уголовного дела — то единственное что он помнил перед тем, как ему пришло в голову, что с Юлей он, кажется, пережестил. За девчонок головой отвечаешь. Ну да, ну да. Ему и одной за глаза достаточно. Той самой, которую в отличие от напарницы непонятно где черти носят. И всё-таки, в этой картине было что-то неправильное, поэтому Олег подавил нежелание вмешиваться и вошёл в переговорку не особо утруждая себя предупреждающим стуком. — Я теперь до конца жизни буду думать, что так и не успела с ним помириться. — Июнь даже не повернулась к нему. Ее голос был ровным и абсолютно бесцветным. — Он ведь… Олег вздохнул и уселся рядом, забрав папку из подрагивающих женских рук. Воспользовался тем, что Июнь ушла в молчание и раскрыл. Внутри обнаружились снимки с места происшествия — мужчина около сорока, голова отделена от тела и скинута на некотором расстоянии. В затылочной части — пуля, которая и стала причиной смерти. И красная надпись на стене, возле которого обнаружили труп: ТАК БУДЕТ С КАЖДЫМ. Не самое приятное зрелище, но и не самое мерзкое. В архиве раскрытых дел майора Гром встречались преступления куда страшнее. Но все стало понятно после протокола осмотра. Рядом с телом валялся букет цветов. В кармане пальто был обнаружен паспорт на имя Евгения Александровича Погодина. Олег вздохнул ещё раз и отложил папку в сторону. Подумал немного, положил руку коллеге на плечо. — Я соболезную. — Не представляю, как это вообще возможно. Он проработал в органах пятнадцать лет. Майор полиции. А умер так по дурацки. На гражданке, от выстрела в затылок, потому что у какого-то труса не хватило смелости встретиться с ним лицом к лицу. Это так глупо, — ее голос дрогнул. — Так несправедливо. Августа всхлипнула. Ещё раз. И ещё. А потом, вдруг, уткнулась головой ему в плечо и разревелась. Олег машинально приобнял ее в ответ и запустил пальцы в густую гриву. Боль от потери боевого товарища он понять мог, как и боль от потери друга. Это естественно. А вот чего он понять не мог — почему начальство решило, что именно бывшие напарницы — подходящая кандидатура для ведения дела. Да, месть за погибшего и всё такое, но… Июнь совершенно точно не выглядела мотивированной на скорое раскрытие, а Гром… Гром просто куда-то задевалась. По хорошему надо ее найти, но не мог же он бросить Августу вотпрямщас. — Мы найдем того, кто это сделал. — Банально, но ничего другого в голову не приходило. — Улики и… Ну, скоро доставят я думаю. — Не знаю как смогу смотреть на это вживую, — ее начало колотить. — А ведь кто-то должен сказать Лене. Его жене. И ещё придется осмотреть место… Я не смогу. Попрошу отстранить меня от дела. — Августа отстранилась от него и вытерла глаза руками. — Спасибо. Извини, я… Нужно покурить. Олег кивнул и поднялся на ноги, сжимая папку. Нужно сходить в лабораторию, а потом в морг. И ещё найти Гром, хотя последняя, наверняка, тоже пытается справиться с обрушенной на них новостью. Так что поиски подождут. А ещё, наверное, нужно скинуться на похороны. С этим проблем не будет, но сначала нужно поговорить с вдовой. И, на всякий случай, проверить и ее тоже — вдруг она кого-нибудь наняла, чтобы замаскировать под месть? Ведь такое убийство это очевидно месть. Станет ясно за что, значит найдется и исполнитель. Ну или заказчик. Заказчица. Но сначала нужно больше информации — чтобы точно знать, чем давить. Провести сравнительный анализ почерка, на тот случай, если это очередной эпизод, связанный с Весельчаком (интуиция говорила — вряд-ли, почерк слишком сильно отличался от того, которым были написаны записки). Но ведь почерк можно и изменить. Подделать. И еще — запросить архив расследований убитого, хотя кое-что можно было сказать уже сейчас. Олег точно помнил — он как-то наткнулся на такой труп, когда еще жил с отцом. И знал, что все свалили на какое-то местное ОПГ. А может и не свалили, может и правда они были. Какая разница? Так или иначе это было ниточкой, которую следовало проверить. Все лучше, чем очередное копание в череде уголовных дел. Если только расследование не отдадут кому-то другому — ведь Гром вполне могла последовать примеру напарницы и отказаться. Она и так в последнее время потихоньку с катушек едет, а тут… Гром отыскивается в морге. Она наблюдает за вскрытием с совершенно бесстрастным лицом и, кажется, совсем не выглядит потрясенной. Словно перед ней на секционном столе — совершенно чужой человек, а не коллега, с которым она несколько месяцев отработала в одной команде. Профессионализм или равнодушие? — Как по твоему, это могла быть его жена? — Здесь я должна сказать, что как ты вообще такое подумать мог, — хмыкнула она и поправила волосы. Олег успел заметить легкую дрожь в руках, и удовлетворенно кивнул сам себе. Все-таки профессионализм. Как интересно. А ведь около трупа постороннего человека она вела себя совершенно по другому. — Но да, эту версию тоже нужно будет проверить. Маловероятно конечно, но… — Но ты видела некоторое дерьмо? — Да. В том числе и такого рода. Например… — Господа, а вас не затруднит заткнуться? У нас тут морг и вскрытие, а не кофейня. Ингрид Гром возмущенно фыркнула, но замолчала. Олег усмехнулся и последовал ее примеру, сделав себе еще одну мысленную пометочку: она очень хорошо помнит все свои дела. Ну или как минимум большинство. Учитывая их количество, это вызывало уважение. Интересно, а Юля бы на ее месте заткнулась? Вряд-ли. Для нее существуют только сенсации и подписчики. Он сомневался, что человеческая жизнь имеет для нее большую ценность. Достаточно крупный минус к ее портрету. Очередной. Впрочем, это не имеет никакого значения. Он не собирался специально искать ее компании, а она… Женщины обидчивы, так что вероятность того, что она будет рада ему — нулевая. Небольшая потеря. Не больно то и хотелось. Он вообще устал от такого количества женщин у себя в жизни — Гром с ее перепадами психики и настроения, Соня с тягой к антинаучности, постоянно ворчащая Августа, и, собственно, сама Юля. Серый конечно что-то говорил ему про своего хорошего приятеля, бывшего коллегу Гром; и ее же бывшего начальника, который им обоим был своего рода почти отцом, но пока Олег не встретился ни с кем из них. Но и к ним прилагались женщины — девушка и жена. Слишком много женщин вокруг него. Странных, эмоциональных, нелогичных, откровенно ебнутых. Он не понимал, как Серый окончательно не поехал крышей посреди этого курятника. Хотя стоп, погодите-ка. Мне… пришла похоронка. У меня тогда весь мир рухнул. Олег нахмурился и старательно затолкал голос названного брата куда подальше. Ну ладно, допустим виной очередного витка безумия была похоронка. Но в остальном то… Из раздумий его выдергивает сигнал пришедшего сообщения. Сереже ни слова про надпись. Олег поднял голову и посмотрел на невозмутимо копающуюся в телефоне Гром, но та никак не отреагировала на его жест, если только вообще увидела. Его мобильник пиликнул еще раз. Пригляди за Лето. Они были друзьями. Она может быть в опасности. Олег хотел было ответить, что его наняли следить за ней, а не за Лето, как телефон подал сигнал об эсемеске в третий раз. Я заплачу́.