Тёмная сторона психологии

Ультразвук пронзил мою черепную коробку, заставив распахнуть уставшие от тяжкой жизни глаза изумрудного оттенка. Моему взору предоставлено было лицезреть лишь густую темноту, что, казалось бы, заполняла не только комнату непонятных размеров, но и душу её владельца. Что же создало тот шум, который был услышан буквально пару минут назад? Ответом последовала пустая тишина, которая уже докучала. Только слух резал мой учащенный пульс, что бился в тревоге. Замигали самоцветы небес, показывая млечный путь, зазывая идти за ними, пожалуй, направление знал лишь создатель, что привел к осознанию сех событий. Раздался приглушенный голос, постепенно удавалось улавливать его отчетливей, но слова все так же были неясны. Доносилось гудение, были ли это собственные мысли или звуки окружающего мира, на который я хотел бы взглянуть последний раз. Снова тишина. Всё так мгновенно исчезло. Говорят, конец порождает новое начало. Но увы, не в моём случае, ничто уже не вернётся в исходную точку, и не заставит возродить что-то новое. * Обшарпанные, стандартного оттенка – серого, – здания, что трудно назвать жилыми домами, виднелись напротив старых окон Антона. Их не меняли с момента постройки. Неудивительно, что они имели такой вид, ибо уже давно отслужили своё. Пожалуй, такие стояли практически в каждой квартире Российского города – Воронежа. Можно даже сказать, от тёмного города остались лишь одни развалины. Запах табачного изделия рассеялся по кухне, угнетая и без того мрачную обстановку. Шаст распахнул деревянные окна, впустив холод в душную, пропитанную сигаретным дымом квартиру. Делал он это довольно редко, особенно с приходом морозной зимы. Отворение создало скрип, что чудом не разбудил его мать в соседней комнате. Стуженый воздух занимал всё больше пространства в тихом помещении, становилось всё свежее, не смотря на холод, парень продолжал сидеть на потрескавшемся подоконнике и раздумывать над будущей жизнью, которой может и не стать, если он не сдаст экзамены и не сумеет поступить в институт . В тот миг, это казалось важнее всего, будто бы нет иных проблем. Эти чертовы мысли пронзали насквозь, заполняя тревогой и никотином его и без того истощенный организм. Не успев погрузиться в своё замкнутое пространство, в которое никто не заглядывал с раннего детства, послышался звонкий детский смех, доносящийся ниже восьмого этажа, что заставил сковать в себе все до единой живые эмоции. Он полностью осознавал ненужность своего присутствия, ведь будучи таким же ребёнком, который сейчас заполнял радостью их двор, никогда не получал должного внимания от родительницы. Вероятно, именно это отразилось на его нынешним состоянии, Шаст не понимал, что не дети, а внимание, которое они у него непроизвольно забрали, послужило их избегать. Не столь долго поразмыслив над словами подростка, мужчина осторожно попытался высказать своё мнение, что резало слух и делало невыносимо больно. Действительно, правда порой бывает жестока. — Антон, я знаю, что это трудно принимать, но не ребёнок виноват в недостатке внимания, а те, кто этим вниманием распоряжаются. Я хотел бы услышать от тебя, как ты расцениваешь мои слова? Ответом послужило лишь молчание и такой чистый, пристальный детский взгляд изумрудных зениц напротив психолога, что заставлял наливаться кровью сердце и желанием просто заключить в крепких объятиях, тощего телосложения мальчишку, которому позавчера исполнилось всего шестнадцать лет. За свои юные года, он пережил большое количество разочарований , самым большим, по его словам, был сам Шаст. * Его первая улыбка для меня, тем давно забытым вечером, заставляла океаны в моих глазах биться о скалы, и топить себя в своих же мечтах, когда та искренняя усмешка осталась одним из теплых воспоминаний, что навечно подарил мне он. * Из уст подростка было услышано тихое, практически бесшумное – Арсений Сергеевич Попов, имя которого красовалось на бейджике цвета морской синевы. — Арс. Повторно произнеся, уже ранее озвученное прозвище, чуть громче, с целью быть услышанным психологом. Насторожившись, мужчина отреагировал лишь непонимающим взглядом, ему казалось, что Шаст не слушал его увлекательный монолог весь сеанс, длительность которого не превышала и часа, не до конца осознавая почему этот нюанс во времени вызывал чувство досадности у двоих. — Вы хотели задать мне вопрос, Шастун Антон Андреевич? Так же официально и монотонно прозвучал отклик, разносящийся по стенам просторного кабинета, собственно в котором они и проводили все это время. В этом месте нельзя было не обратить внимания на аромат. Пахло утренней свежестью и приторно-сладкими нотками. — Почему вы не рассказываете о себе? — помявшись всё же решился задать вопрос, казавшийся невинным для подростка, но остро бьющимся воспоминаниями для самого Арсения. Антону удалось озадачить и потупить взгляд мужчины буквально на несколько минут. Будто бы проваливаясь в собственные мемуары тех времён, промелькнул пронзающий до дрожи в теле крик его отца. Ещё молодой Арсений стал разочарованием в глазах собственной семьи. — А должен? — не обдумав такой резкости в своём кратком предложении, последовал ответ психолога. Тогда Шаст вполне догадывался, что возможно задел самую душещипательную тему в таинственной для мальчика Вселенной. Осознав, что можно потерять доверие своего пациента, мужчина негромко рассмеялся, тем самым отвлекая его от размышлений. — Ты действительно интересуешься информацией про меня? С нотками призрения спросил Арсений. Последовал уверенный кивок светлой макушки напротив, который дал понять, что психологу стоит продолжать. — Обычно в этот кабинет приходят для того, чтобы выслушали их увлекательную, — подчеркнув это слово повышенной интонацией. — историю жизни. Я польщён, что тебя правда это интересует. Что ж, приехал я из города, больше чем мрачный Воронеж – Питера. В юношестве я считал себя только актёром, и не мог представиться в иной роли. Позже попробовал обучаться в сфере психологии и переехал сюда, дабы практиковаться. Уверенный, но будто бы зазубренный текст наперёд, только бы избежать таких неудобных вопросов, прозвучал вполне устраивающий ответ для парня из алых уст мужчины. — Ясно, — только и смог выговорить Шастун, но в голове крутилось навязчивое размышление над словами, ища в них более глубокий смысл, чем есть на самом деле. Он не привык озвучивать своё мнение в полной мере, разговоры казались ему чем-то сложным и давались так же, лишь рядом с Арсением Сергеевичем юноша мог быть более честным, чем с окружением,ведь это его психолог. Он казался для него таким загадочным и таинственным, Тоша мечтал очутиться в его яркой, недосягаемой для обычного мальчика Вселенной, ведь неизвестно какие загадки таит в себе и сколько времени потребуется на получение их ответов. По вечерам же его психолог принуждал метаться с одних навязчивых мыслей на иные, дабы понять, какого это, быть Арсением, ведь казалось у него напрочь отсутствуют беды и заботы, но так ли это на самом деле?