Свалившийся «с неба»

Никогда ещё Тому не доводилось разбираться в строении маховиков времени. Это был вызов. Стремление доказывать своё превосходство шло с ранних лет и не угасало по сей день. Естественно, в нём пробудился исследователь, желающий довести дело до ума. Если отвлекали важные дела — он буквально не спал. А если подобное проворачивал Гарри, решивший, что раз они теперь напарники, то и вместе им радоваться или страдать, Том гнал его в постель. Лицемерно? Возможно. Но он заботился о мальчишке. Ничего против Гарри не говорил ни разу, но его взгляд сообщал полнейшее ехидство. Впрочем, в одном ему не откажешь — когда Том выматывался, львёнок вместо домовиков приносил ему что-нибудь перекусить или чашку бодрящего, крепкого кофе в рабочий кабинет. Святая святых, в которую тёмный маг никого не впускал. До появления мальчика из будущего. Гарри перестал восприниматься и как посторонний человек, и как гость в доме. Так быстро и прочно вошёл в одинокую жизнь Реддла… Невероятное исключение из всех правил. — Ну что? Как успехи? — поинтересовался Гарри, в очередной раз отвлекая приходом в кабинет. В руках держал вазочку с печеньем. Побеспокоил бы минут десять назад, когда проходила очень тонкая работа и малейшая ошибка могла спровоцировать взрыв, похожий на тот, что стал причиной сильного ожога, Том его прибил бы. — Относительно хорошо. Но до общей схемы строения ещё далеко. Удивительно, правда? — Том взял в руки одну из сотни разобранных мелких деталей, умещающуюся буквально на подушечке пальца. — Как в такой вещице скрывается мощная сила и магия времени… — Согласен, — кивнул Гарри, присаживаясь рядом, и пододвинул поближе вазочку, — вот, перекуси. А ещё тебе надо отдохнуть. Выглядишь неважно. Очень неважно, я бы сказал. А ещё лучше, если ты нормально поспишь. Может, какая-нибудь идея придёт во сне. Или на свежую голову станет легче думать. Вот она, ещё одна важная деталь — Тёмный лорд не терпел указаний. Ничьих. Он сам себе указ, сам решает когда и что делать… Но только не теперь. Не под наблюдением мальчишки, что так, чёрт побери, тонко и изящно им манипулирует. Зевота, предательница, начала выходить из-под контроля. Том прикрыл рот и отвернулся. Усталость проявила себя, явно услышав слова гриффиндорца. — Если я пойду, у меня будет условие. — М? — сперва удивлённая мордашка сменилась на заинтригованную. — И что за условие? Готовность слушать вызвала улыбку. Мужчина не стал томить ожиданием. — Хочу, чтобы ты лежал рядом. Раздели со мной ложе. Реакция оказалась уморительной. Сначала ошарашенно хлопая глазами, Гарри залился невероятным оттенком красного и чуть не подавился собственной слюной. — Т-ты хочешь… н-но… мы же мужчины! И я не готов! Я ещё… ни с кем… не был. Это невозможно было слушать со спокойным лицом. Смех разлился по комнате, смущая и вводя мальчика в недоумение лишь сильнее. Фраза прозвучала двояко, Том понимал это, и ему стало любопытно увидеть реакцию. Увидел. И не пожалел. — Не в том смысле, Гарри. Однако, я не исключаю и такого варианта. Когда будешь готов. Мужчина или нет, секс для всех один. Гарри тихо что-то проскулил, положив голову на руки. Прятал лицо, стеснялся себя показать, только напрасно. Всё что нужно было, Реддл уже увидел. Такого искреннего веселья он не чувствовал давно. — Ты не мог как-то по-другому это сказать, а?! Л-ладно! Лягу я с тобой. Только… ты правда был бы не против… со мной? Том показал действиями, как он не против: сел на корточки, прямо напротив скрывающего свой взгляд мальчика, и нежно приласкал ладонями колени, переходя на бедра. — Стал бы я предлагать, если бы не хотел? — Да откуда я знаю…? — пробурчал Гарри, скрывая уязвлённость. Он никак не комментировал действия по отношению к себе, но Реддл чувствовал, что ещё одна струна задета в юной душе. — Ладно, давай всё-таки ляжем. Уже… давно надо. Львёнок обязательно останется рядом, Том и во сне его не отпустит. Будет держать при себе. А ведь он готов стать уязвимым. Заснуть в одном помещении, в одной постели, с человеком, который мог бы воспользоваться случаем и убить. Если бы в нём не было «слепой» уверенности в Гарри — ни за что бы не позволил подобному случиться. Они проведут ночь вместе. Перейдут на новый уровень близости. И, возможно, Том расскажет небольшой, но очень важный секрет. О чём задумывался не первый день. Когда изучал строение маховика, когда работал с его деталями, когда уделял время отдыху. Да и перед сном его терзали мысли. Чем крепче они привязывались друг к другу, тем сильнее возрастал риск провалиться. На лжи не построить отношения. Недоговаривание — не является правдой. А именно этим он занимался долгое время. Конечно, причины скрывать истинную правду были. Ведь поведать её — вручить ключ от собственной слабости, чего Том всегда избегал. Теперь всё иначе. Нельзя больше скрывать.

***

Принимая душ, Том не ожидал увидеть мальчика в своей постели. Не так скоро. Но тот, в очередной раз, приятно удивил. Готовый ко сну. В пижаме. Под одеялом. Грех такого обделить вниманием. Голоса в голове или, скорее, слабый фоновый шум, проявляющий себя всё реже, активировался в ванной комнате. Но здесь, при близком контакте с Гарри, стал глохнуть. А как только мужчина забрался на свободную сторону и по привычке зарылся пальцами в влажные после купания волосы, всё затихло. — Не высушишь их — на утро будет воронье гнездо. — Ну и чёрт с ним. Мне не привыкать, — отмахнулся Поттер. Всегда относился к своим волосам с пренебрежением. Иногда лишь приглаживал. А по стопам деда идти не хотел, не раз упоминая об одном зализанном мальчике, в которого не хотел превращаться. — А вот к тому, что я сейчас лежу рядом с тобой… С чего вдруг вообще тебе это пришло в голову? Просто так? — задал вполне логичный вопрос Гарри. Просто так Том ничего не делал. На всё есть причины. И настало время эту причину озвучить. Она подведёт к главному секрету Тома. О котором не знает никто. — Ты стал для меня не последним человеком. Твоё присутствие воспринимается как нечто естественное. В моём доме ты перестал быть просто гостем. Нас связывает слишком много. Из будущего. Из прошлого. Из настоящего. И ты влияешь на меня. Помнишь, что я говорил тебе насчёт мигрени? — Эм… ну да, помню, — кивнул мальчик, сперва выбитый из колеи услышанным признанием, — в моём обществе тебя отпускают мигрени. Ты ещё тогда чуть ли не вломился ко мне в комнату. Укладываясь, Том погасил основной свет и оставил одиноко горящую тусклым огнём лампу. В полумраке атмосфера менялась, становилась более интимной. Только для них двоих. Мужчина притянул к себе львёнка, который и не думал сопротивляться. Послушно замер, уложенный на грудь. — Выдыхай. Я не укушу тебя, — тихо проговорил на ушко. Гарри чуть поёжился на его груди. А от ощущения дыхания на ухе, побежали мурашечки. Том понял бы, если б Гарри попытался отстраниться или же словесно прекратить подобный близкий контакт… но возражений не оказалось. Поттер принял и отнёсся спокойно. Насколько это можно. — Тебе не тяжело? — Нисколько. А тебе как, удобно лежать? — Да. Нормально, — кивнул и задумчиво спросил. — Ну, так и что? Я успокаиваю твои мигрени. Но как? Ты ведь знаешь, что я ничего для этого не делаю. Даже чар таких не знаю. — Да, я говорил, что твоё присутствие приносит спокойствие. Я не знаю причины. Вернее, не до конца уверен в них. Но сейчас главное другое… Не так просто оказалось признаться. Том взял правильный тон, говорил тихо, осторожно, перебирая пальцами волосы мальчика, который слушал его очень внимательно, и, дойдя до сути, вдруг оступился. Ощутил волнение — не волнение, напряжение — не напряжение. Непонятные чувства. Одно мог сказать уверенно — они неприятны. Из-за незнания того, что случится дальше. После признания. Невозможно предугадать точную реакцию. — Я не совсем был честен с тобой. Выкладывал лишь часть правды. Ту, что была для меня безопасна. Надеюсь, ты понимаешь почему. — Понимаю. Я ведь припёрся невесть откуда и слишком много знал. Доверять мне было опасно, пусть даже едва ли мог чем-то тебе навредить. Всё-таки, ты гораздо сильнее. Пока Гарри проявлял понимание, что уже можно считать благом. В противном случае, он давно бы соскочил с кровати и покинул комнату. Этот исход более вероятен для подростка, ведь они слишком импульсивны. Слишком неуравновешенны. Том хотел бы надеяться, что понимание пройдёт до самого конца. — Да, ты правильно мыслишь. Но сейчас многое изменилось. Ты знаешь, как я отношусь к тебе и скрывать истинную суть неправильно, если я не хочу испортить наши отношения, — на последних словах Том наклонился немного вперёд и запечатлел поцелуй на голове львёнка. — Ты готов услышать правду? Всю правду. — Том, — выдохнул его имя Гарри и по-взрослому серьёзно посмотрел в глаза, — просто говори. Назад дороги нет. Теперь только вперёд. — Крестражи — для тебя не секрет. Ты знаешь о создании первого, дневника, и наверняка знаешь, что есть ещё. На данный момент, я создал три. Последний отразился на мне сильнее остальных. Я стал слышать голоса. Вот уже восемь месяцев они не прекращают звучать в моей голове. Полгода, до твоего появления, они отвлекали, нервировали и сводили с ума. Требовали крови. Хотели, чтобы я стал неуравновешенным. Однако, я не позволял брать над собой вверх. И чтобы заглушить их — стал проводить медитацию. Помогало на несколько часов. Пока не появился ты. Одним своим присутствием ты их ослабляешь. А при контакте с тобой — они затихают полностью. Гарри перестал мирно лежать на его груди и привстал, опираясь на локоть. Лицо наполнилось сосредоточенностью. Не гневом, уже хорошо. Гарри явно пытался о чём-то думать. Или что-то вспомнить. И оно тянулось невероятно долго, мучая тёмного мага ожиданием. — Возможно, именно поэтому ты впервые решил убить меня. Голоса тебе нашептали. А когда ты пострадал сам, то ещё больше убедился в том, что меня надо устранить. Но я всё равно не понимаю… Почему моя близость влияет на тебя? Может, это игра времени? — Наша связь влияет. Но нам до сих пор не ясно, почему. Время играет… или же дело в чём-то ином. Том испытал невероятное облегчение. С признанием и последующие слова пошли легче, несмотря на продолжение серьезной, и очень важной для них двоих, темы. — Тебе известны подробности той ночи? Когда тот я пытался убить тебя? Дамблдор что-то рассказывал? — Да. Сперва ты убил мою мать. Но её жертва собой отбила заклятие авады обратно в тебя. Именно тогда ты погиб на ближайшие тринадцать лет. Давность лет сгладила остроту горя, но убрать полностью не могла. Поникшее лицо мальчика говорило об этом как ничто другое. Пальцы Тома, средний и указательный, коснулись лба, уводя в сторону чёлку, но не затронули… — А этот шрам…? — Последствие. Типа подписи, что заклятие касалось, но не сработало. Ведь именно такое движение делается при его выполнении, — выдохнул Гарри, снова ложась на кровать. Но не возвращаясь на грудь Тома. Ему требовалось немного места, чтобы справиться со вновь нахлынувшим. И мужчине тоже. Внезапно пришедшая теория объясняла многое. Она заполняла недостающие фрагменты. Обретался смысл. Истинная причина таинственного временного исцеления. — Чтобы создать крестраж — нужна человеческая жертва. Я ведь правильно понимаю, ты принял удар смертельного проклятья и выжил благодаря магии матери? — Да, всё так и было. Заклятие ушло в тебя рикошетом. Но больше я ничего не понимаю. Никто толком не понимает, даже Дамблдор мог объяснить лишь в общих чертах, потому что его там не было. — Сейчас мы будем разбираться. Потому что одна теория у меня имеется. Ты также говорил, что в последний раз, когда тот я прикасался к шраму, он причинил боль. Есть предположения, почему так? — Я уже говорил, что шрам болел, когда речь шла о тебе. Даже по минимуму. А ты прикоснулся к нему, когда воскрес. Потому мне и было больно. Слушай… — у мальчика внезапно созрела идея, которую он тут же озвучил, — а попробуй сейчас к нему прикоснуться. Наверняка что-то изменилось. Том и сам хотел коснуться. Попросить разрешение это сделать, поставить небольшой эксперимент. Чтобы сравнить. — Хорошо. Гарри замер, закрыл глаза и, кажется, перестал дышать, в ожидании неприятных ощущений. Подушечка указательного пальца едва коснулась шрама, это был еле ощутимый контакт. Но даже он прошёл словно лёгкий разряд тока. Неожиданно… взбудоражено. А потом Том прижал палец теснее и втянул воздух ртом, прикрывая глаза. Эйфория. Чувство небывалого полёта охватило сознание. Ещё никогда он не ощущал себя таким свободным… юным… целостным. Ничто его не тяготило. Прекрасный невинный контакт мягко согревал и будто очищал разум. В какое-то мгновение, Том ощутил встречное прикосновение Гарри к своему лицу, что заставило открыть глаза. Львёнок подчинялся какому-то странному порыву. При этом не испытывал боли. Наоборот. В глазах читалось что-то нежное. Что-то, что хотелось присвоить себе. Обозначить свою территорию. Взять все права на это невероятное создание, прорвавшееся к нему сквозь время. Том не отпускал, он жадно пропускал через себя приятные ощущения, и усилил их, когда свободной рукой притянул мальчика к себе ближе и поцеловал. Тихий стон стал прекрасным ответом. Гарри охотно брал то, что Том давал, и сам пытался взять чуть больше, прижимая голову мужчины к себе. Они тесно сливались на постели. Почти воедино. Именно так, как не хватало Тому. Какой же важной части он лишился, возомнив себя могущественным волшебником, способным разорвать душу на семь частей… На магически сильное число… Теперь целостным его делал этот малыш. Льнувший так трогательно нежно… Отвечающий на поцелуй с робостью. Мой… …мой… …он только мой… МОЙ…! Желая вкусить полностью, Реддл запустил руку под одежду, прикасаясь к обжигающе-горячему животу, и Гарри зашёлся дрожащим стоном. Том ощутил удовольствие. Словно не он, а к нему прикасались подобным образом. И если бы он на несколько секунд не пришёл в себя, вспоминая, что главный вопрос до сих пор открыт, важная тема не подошла к концу, так и продолжил бы вкушать сладкий плод. Не только тело, его душа и сознание тянулись исследовать и вобрать как можно больше. — Тише… тише, малыш, — одними губами, шёпотом, остановил львёнка, чьи губы слепо искали его, желая вернуть поцелуй. Эйфория ослабла, стоило Тому убрать руку от шрама, который, на данный момент, стал главным источником удовольствия. И ещё большим подтверждением того, что теория Тома — не бред. — Прости, что я так набросился. — Н-ничего, я… всё хорошо. Хочу ещё… — едва слышно признался парень и сам испугался своих слов. И зря. Ведь совершенно нормально хотеть получить удовольствие, пусть даже его даёт тебе взрослый мужчина. Успокаивающие прикосновения вернули Поттера в норму. Но пока он приходил в себя, Том получил возможность увидеть, как выглядит его мальчик, когда желает плотских удовольствий, которых ещё не было в его жизни. Увидеть эту картину снова — желание, отмеченное в голове. — Когда я прикоснулся к твоему шраму, — Том прервал уютную тишину. Пришло время вернуться к разговору. Но из объятий он мальчика не выпустил, — что ты испытал? — Сперва удивился, что мне не больно. Я ждал обратного, — признался Гарри, не потратив и пяти секунд на раздумья, — а потом меня вдруг потянуло. Словно что-то внутри меня примагничивалось к тебе. А когда поцеловал, я… поплыл. Вот оно. Словно примагничивалось. Как нечто оторванное давно — желает вернуться обратно. Всё сошлось. Окончательно. Том прикрыл глаза, не зная теперь как это сказать. Оно… невероятно! Открытие, не существовавшее ранее. Никому ещё не удавалось создать якорь в человеке. Живом создании! Гарри заметил в нём перемены и голос был напряжённым: — И что это значит? Ты ведь что-то понял. Не молчи. С каждой секундой он терял терпение. Ведь мужчина молчал. — Том, говори! — Вполне вероятно, — облизнул вдруг пересохшие губы, — в ту ночь тот я создал незапланированный крестраж. Частичка души была заключена в единственное живое создание, — Том поднял глаза, встречаясь с шокированным взглядом мальчика, — в тебя. В который раз между ними встало молчание. С плотностью бетонной стены. Лицо мальчика за считанные секунды пропиталось отчаянием. Он смотрел не на Тома, а будто сквозь него. Долгое время. А по щекам текли слёзы. Пик был достигнут… и вскоре Гарри спрятал лицо в подушку. Она заглушила вопль, исторгнутый из горла. Мешая чужим ушам услышать. Но душа не оглохла. Теперь, когда факт связи прояснился, Том по-настоящему почувствовал на себе страдание мальчика. Его сердце словно резали грубым заточенным куском камня. Однако. Он не мог говорить с полной уверенностью, что это его настоящие чувства, а не душа, чувствующая страдание в том единственном кусочке, что живёт с мальчиком. Так много лет. Возможно ли ей слиться воедино с душой самого ребёнка? Что если это не просто маленький осколок? Тогда это многое объясняло. К примеру, силу мальчика и выживаемость в схватках с безумной копией Тома. Помимо собственной целостной души, Поттер получил дополнительный кусочек чужой. С силой владельца. Тому из будущего никогда бы не хватило сил убить его. Когда душа поделена на несколько частей — это невозможно. Хорошо, что сейчас он не воевал с мальчиком, а строил с ним доверительные отношения. Вот только… что с ними станет сейчас? Сможет ли Гарри принять услышанное? Хороший ли знак, что он сел на кровати, стараясь утереть слёзы дрожащими руками. — Эй, малыш… — тихо и очень ласково позвал его Том. И хотел коснуться, рука была занесена, но… не рискнул. Сейчас Гарри совсем непредсказуемый. А Реддл хотел ему помочь. Очень хотел привести метавшуюся душу в спокойствие и объяснить, что всё будет в порядке. — Теперь я всё понимаю. Всё. Почему меня мучили кошмары… почему я иногда видел твоими глазами… Как выходил сухим из воды… — шептал в глубоком потрясении, густо смешанным с прозрением. — Он не знал. Иначе не пытался бы убить. Каким безумным бы не стал в том времени. — Да… И ты не знал… И я не знал, — согласился Гарри, а после поднял наполненные болью глаза, — Дамблдор знал. Он ведь стал обучать меня. От него я узнал про крестражи. Он же рассказал мне про дневник, который я уничтожил на втором курсе. И… знаешь, что? Я себя тогда почти не контролировал, — Гарри вдруг сбился на лихорадочный шёпот. Но его глаза были ясны. Он понимал, что говорит. — Меня словно подтолкнуло что-то. Это не была идея. Моя голова была пуста. Я почти умирал от яда. Меня просто что-то дёрнуло взять этот клык и всадить его в книжку, понимаешь? Невыносимо. Выслушивать, смотреть на него такого, всё осознающего, но едва себя контролирующего. Будто нечто, сидящее в нём, скоро выберется и погрузит в хаос. Том притянул к себе, не опасаясь больше, и сжал так крепко, как только мог. Буквально на себя усадил, обвивая руками. И, похоже, именно такой контакт и требовался. Гарри удобно устроился на нём, принимая его объятия и тепло. Об успокоении рано говорить. Но малышу становилось легче. Том чувствовал это. Теперь, когда истоки связи им известны, собственные мотивы держать мальчика ближе, стали понятнее. Как и его влияние на самочувствие и рассудок. Теперь всё встало на свои места. Они нужны друг другу. И они будут вместе. Никак иначе. Ещё месяц назад он сказал, что Гарри — невероятный ребёнок. Сама Судьба послала его сюда. Всё верно. Судьба послала сюда. Чтобы он предотвратил ужасный для обоих финал. Где один должен сойти с ума и умереть. А второй пожертвовать собой, не зная жизни, ради других. Ради ублюдского общего блага, что Дамблдор мантрой проговаривал и вбивал в сознание людям.