Альманах Богов

      — Да всё без толку!       Она всплескивает руками.       — А всё потому, кретина кусок, что ты не слушаешь, что тебе говорят!       Великий изобретатель вскакивает из-за стола и чуть ли не бросается на неё.       — Правда?! А может, ты сразу всё скажешь по-человечески, а не будешь критиковать всё мною сделанное, причём тогда, когда я закончил работу!       Сатэ презрительно посмотрела на великого изобретателя. Матеуш Кшиштоф Дзедушицкий. Гений и надежда современного поколения на словах, а на самом деле – лишь капризный ребёнок. И почему же она не удивлена этому?!       — Так я тебе говорила. Прямым текстом. А ты меня не слушаешь и делаешь всё, что взбредёт в головушку.       — И что я такого не такого делаю?! Линзы не прямоугольные ставлю?! Использую латунь вместо золота на оправе?! Это обычные требования к механизму, без которых он не будет нормально работать!       — Ну вот, ты сам ответил на свой вопрос.       Матеуш скрипит зубами.       — Я тебе ещё в первый же день сказал: у меня есть претензии к вашим чертежам, из-за чего выслал правки Хольмфрид! Ты припёрлась на следующий день и на мой вопрос о том, всё ли с ними в порядке, сказала, что да!       — С нашими чертежами да. С твоими правками нет. Матеуш покраснел от злобы.       — Выметайся! Или я вызову стражу, если ты не провалишь по-хорошему!       — Как прикажете, Ваше Благородие, — Сатэ поклонилась и направилась на выход.       Кретин.

***

      Сатэ не любила в своей жизни только две вещи: не иметь ни на что никакого влияния и мужло. А ковен решил обе эти проблемы.       Она с лёгкостью пробилась по иерархии, её окружали самые лучшие в мире женщины... Она впервые в жизни была счастлива, ведь всё в их маленькой общине было хорошо: долгие разговоры с сёстрами по ковену под вино и фрукты, игра в преферанс на разного рода безделушки, совместное чтение книг, танцы и песни...       А ещё у неё появилась Сила.       Сила перемещаться в мгновение ока, сила создавать смертоносные шипы, сила бежать, обгоняя ветер...       Только вот от тупого мужла она не спасала.       — Кретин.       Вышеназванный кретин скептически поднял бровь и посмотрел на неё как на идиотку. В руках у него был ушат для помоев, которые он, собственно говоря, вылил на неё. Ну, хотел-то он просто на улицу, а вышло на неё.       — А ты зачем по кабачным переулкам шляешься, дура? Совсем тупая, как овца, и башкой думать не умеешь?       — Пошёл ты!       — Между прочим, среди нас двоих лишь ты куда-то прёшь!       — Скотина!       — Конченная дрянь!       Незнакомец хлопнул дверью. Но Сатэ успела кое-что разглядеть.       Рука незнакомца была перевязана широкой чёрной лентой. Прямо как у неё.

***

      — Почему господин Матеуш сегодня яростно телеграфировал мне... Кхм... «Девки из вашей оккультного кружка по интересам тирэ невыносимые стервы»?       Хольмфрид отложила тонкую полоску бумаги.       — Если ото всех вокруг воняет, вспомни, когда ты ходил в душ в последний раз, — фыркнула Сатэ. — Я ему раз говорю, как сделать, два, а он ни в какую.       — Ох...       Хольмфрид тяжело вздохнула.       — У нас поджимают сроки. Попробуй ну хоть как-нибудь договориться... Он хочет больше денег?       — Нет, он постоянно несёт бредни про эту свою... Зоисофию, всё ему нужно научно делать.       — Вообще на уступки не идёт?       — Только на малейшие.       Хольмфрид застучала пальцами по столу.       — Я переделаю чертёж ещё раз. Попроси его сделать пометки поверх моих записей.       — Не думаю, что в этом будет толк.       — Почему?       — Мадам, — Сатэ наклонилась чуть ближе и продолжила вполголоса: — он же не из нас. Он вообще не понимает, что да как устроенно по ту сторону мира! Стремится обуздать необуздаемое и...       — Знаешь, лучше хотя бы вот так, — оборвала её Хольмфрид. — Он относится к этому с любопытством и, может, откроет что-то новое. У него другая перспектива, точка зрения, знания и взгляд на мир. Любопытство, как мне кажется, в такой-то ситуации – лучшая реакция. Он мог сдать нас Ордену, но не сдал. Вынося нашу тайну из ковена, мы играем с огнём.       Хольмфрид серьёзно на неё посмотрела.       — Сатэ, не подбрасывай в него ещё больше дров, Эдера ради.

***

      — На.       Матеуш оторвался от... Какой-то монструозной установки неясного предназначения.       — Это... Что?       — Хольмфрид передала.       Изобретатель взял в руки папку и быстро пролистал чертежи.       — Это схема установки?       — Да, она попросила отметить тут всё, что тебе не так.       Матеуш открыл первую страницу и прикусил губу.       — На удивление, очень подробно. Сорок восемь деталей, хм... — он перевернул лист. — Даже копии есть?       — Это для твоих почеркушек.       — Я не идиот, я понял, — Матеуш взял в руки карандаш и скривился. — Сатэ, давай не будем друг друга мучить, и ты не будешь попадаться мне на глаза, пока я смотрю чертежи? Я телеграфирую Хольмфрид, как только закончу.       — Первая дельная мысль из твоей тугой головушки.       — Да-да, где выход ты... Ооо...       Ну, он практически сразу ушёл в чертежи. Научник чёртов.       Но, с другой стороны, у Сатэ было время проследить за тем кабачным придурком. Хоть что-то хорошее...

***

      — Ай!       Она привыкла перемещаться по крышам, ведь обычно там было ни души. И даже сейчас не было, только стая ворон!       — Аккура... Стой, это опять ты, вобла треклятая?! — некто поймал её за руку, чтобы она не грохнулась с крыши, но, видимо, уже пожалел об этом.       — Тьфу, опять ты, свинота!       Голос этого урода она запомнила. Он сверлил её взглядом и презрительно скривил рот.       — Вечно ты шляешься там, где нормальные люди не ходят!       — Не находишь смешным то, что в этих местах я постоянно натыкаюсь на тебя?       — Да пошла ты!       На удивление, с крыши он её не сбросил, просто поставил рядом.       — Ты когда сюда залезть успел? — она отряхнула штаны от воображаемой пыли.       Мужчина смерил её насмешливым взглядом.       — Сама как думаешь, тупица?       — Что?       — Ты в агнца пушистого со мной не играй. Я видел, как ты переместилась.       — Ах, то есть, ты всё видел, а сдвинуть свой жирный зад не удосужился?!       — Во-первых, если бы я отошёл, то ты бы хренакнулась вниз. Во-вторых, не жирный, а мускулистый.       — Себялюб!       — Неблагодарная бестолочь!       Он вдруг резко растворился. Ну, как растворился: распался на стаю ворон, что полетели куда-то к морю.       У Сатэ ёкнуло сердце. Это был кто-то из них.

***

      В каком кабаке работал этот загадочный (видимо) ведьмак, она поняла быстро. Она прошлась по крыше здания, около которого её судьбоносно облили помоями, и нашла вывеску. «Кривая кочерга». Оставалось за малым...       — Картошку с угрём и... Хм... Давайте светлое.       — Сию минуту.       Официантка убежала на кухню. Время было неподходящее: слишком много народу, а этот хмырь, видимо, работал на кухне.       Она открыла записную книжку. Ну, раз появилось время, стоит выписать, что нужно сделать завтра. Она же вроде хотела заняться рунами...       — Ваша картошк... Опять ты?!       — Чего?! Ты ещё и официант что ли?!! Лжебоже, я надеюсь, ты моешь руки, после того, как выбрасываешь помои!       Видимо, выполз помочь в зале.       — Я совсем отморозок по-твоему?!       — Да!       — Клуша!       — Вонючая скумбрия!       — Александр! — крикнули с кухни. — Живо сюда, картофель сам себя не почистит!       — Иду! — отозвался, как оказалось, Александр.       На прощание Сатэ он фыркнул что-то про то, что, к сожалению, не догадался плюнуть ей в блюдо, хотя интуиция так и подмывала. Правда, ей было всё равно.       Она шкрябала огрызком карандаша его имя в записную книжку.

***

      «Александр... Имя не наше, приезжий какой-нибудь... Или родители?.. Хотя, нет, он тёмненький. Только глаза зелёные. Может он как я – метис?..»       Она откусила кусок инжира. Ну, имя это немного. Зато есть место работы. Может, поспрашивать там? Или подкараулить, как он будет идти домой?       — Ты сегодня рано.       Хольмфрид опустилась на кресло рядом.       — Матеуш взял чертежи и попросил его не беспокоить.       — Ох... Всё настолько плохо?       — Нет, он наоборот был рад, — она пожала плечами, — особенно избавиться от меня. Сказал, что телеграфирует тебе, как закончит.       Хольмфрид кивнула.       — Замечательно.       — Ты до сих пор в нём уверена?       — Более чем. Он уже помог мне и не предал.       — В Екрицарии доверие нынче – слабость.       Хольмфрид прикрыла глаза.       — И что ты предлагаешь?       — Сделать всё самим, — она откинулась на кресле.       — Нет.       Хольмфрид встала и скрестила руки.       — Нам нужно устройство на грани действительного мира и Никуда. Во втором я разбираюсь. В первом – не до конца. А Матеуш – наоборот.       — Ты в него встрескалась что ли?       — С чего бы это?       — Так щебечешь о нём, будто другого варианта нет!       — А его и правда нет, — мрачно ответила Хольмфрид. — Саид эль'Башир нам отказал, ещё и собирался донести. У нас практически нет союзников и нет смысла сокращать их количество.       — Моё дело предложить.       Всё же, ей не очень удавалось вырезать амулеты из кости. Может, этот загадочный Александр разбирается в этом?

***

      — Чё припёрлась, селёдка?       Александр смотрел на неё как-то... непонятно: какой-то смесью раздражения и принятия.       — Первую букву угадал. Сатэ, — она протянула руку.       Александр зажал трубку зубами и пожал ей руку.       — Александр. Так чё тебе надо?       — Ты же ведьмак? Не отнекивайся, я видела, как ты перемещаешься.       — Ну.       — Что «ну»? Да или нет?       — Предположим, нет.       Сатэ посмотрела на него как на дурного.       — И кто же ты тогда?       — Грустный одинокий мужчина...       Он выдохнул дым.       — Муж в столице, я тут один-одинёшенек… А теперь меня ещё и лишают последней радости в жизни! Пе-ре-ку-ра! Пфу!       — А если серьёзно?       — В кабаке работаю. Картошку чищу...       Сатэ страшно захотелось его ударить.       — Прекрати валять дурака.       — А ты ходить вокруг да около.       Он снова затянулся и выжидающе на неё посмотрел.       — Ты разбираешься в магии?       — Поконкретнее.       — В резьбе по кости.       Александр хрустнул шеей.       — Вполне.

***

      Так и начался их странный союз.       У Александра была уютная квартирка недалеко от центра. Сатэ даже удивилась: откуда у работника скромного кабачка столько денег на такую квартиру? Увидев недоумение на лице гостьи, он фыркнул и ёмко ответил – наследство.       В целом, Александр выглядел крайне... аристократично, что ли? Величественный профиль, плавные движения... Он бегло говорил на бритсольском («друг научил»), собирал книги, а в квартире было много изящных вещиц. Особенно Сатэ понравился набор для вырезания по кости.       — «От Оливье Фаберже для генерала-защитника, графа земель Врановских и просто верного друга и союзника, Алнара Редэона-Врановского»... Ничего себе!       Сатэ удивлённо вскинула брови.       — У тебя есть вещи прошлого генерала-защитника?!       — Вроде того, — Александр улыбнулся.       — Так чудесно! — Сатэ аккуратно провела по витиеватой рукоятке. — Говорят, он был хорошим ведуном!       — Да?..       — Ну да, а ты не знал что ли?..       — Честно говоря, нет.       — А эта вещица у тебя откуда?       — Выкупил на барахолке.       Она села в плетёное кресло.       — Вот так повезло...       — А тебе он нравится?       — Ну... Вроде того. Я же родилась во Врановске.       Александр выглядел удивлённым.       — Да?.. Никогда бы не подумал...       — Ну да, — она расхохоталась. — Я даже его видела, когда была маленькой. Тогда он только приехал в город вместе с мужем... Он ещё яблоками меня угощал постоянно.       — Ооо...       Она вздохнула и откинулась в кресле.       — Ну, правда, прожили мы там мало. Мама забрала меня с собой сюда.       — А отец?..       — Отец нас бил, — она пожала плечами.       Александр нахмурился. Да и выглядел он в целом расстроено.       — Мне...       — Да в порядке всё. Я уже почти ничего не помню. Как граф матери моей говорил, что бежать от такого мужа надо разве что... Потом отец по белой горячке зарезал соседа, а там суд. Тогда мама наконец собралась с силами и сбежала. А граф хорошим человеком был, да...

***

      Александр («Прекрати, называй меня просто Сашей... — А ты прекрати оттопыривать мизинец, когда пьёшь чай, тогда подумаю») очень ловко орудовал ножом. Следить за его работой было одним удовольствием.       Будто бы инструменты делались под него.

***

      — Так, а что тебе нужно?       Александр пускал её к себе в каморку, где постоянно чистил картошку. Так же ловко, как кость. Наверное, орудовать ножом – его талант.       — Я хочу... Ммм... — она задумчиво прикусила губу. — Устройство, что поможет пересечь границу Никуда. Ту его часть, где, по мнению моих сестёр, стекаются сны каждого человека.       Говорить про ковен с Александром было не страшно.       — И зачем?       — Вот хотим узнать, можно ли так повлиять на чьи-то сны.       Александр фыркнул.       — Опасно.       — Самое то для ведьм.

***

      Его метка была другой.       «Чего удивляться? — он выглядел лениво и размеренно, будто всё было так, как должно. — Эдер метит восьмерых».       «Почему ты не мог бы стать восьмым?..»       Она впервые видела метку Агррава вблизи.       «Я был бы девятым».

***

      — Вообще, для этого устройства есть чертежи.       Александр оторвался от газеты.       — Какого?..— Того, про которое я говорила, — она почесала затылок. — Но они у нашей главной... Но есть копии! Ты не мог бы на них взглянуть?       Александр вписал в кроссворд... что-то.       — В чём подвох?       — Для тебя – ни в чём, — вздохнула Сатэ. — А для меня это будет целое приключение.       Александр задумчиво поджал губы.       — Кстати, я... На новое место устраиваюсь, вот, — он потянулся за трубкой.       — О, и куда?       — В «Дивную устрицу». Может, слышала.       — Может?! Ты что, их устричный суп это... Нечто! Как тебя из этого кабачка и сразу... Туда?!       — Мордашка у меня красивая. Официантом буду.       — Ну тогда всё понятно, — хихикнула Сатэ. — Отольёшь мне супчика тайком как-нибудь?       Александр посмотрел на неё как-то странно, так странно, что у Сатэ засосало под ложечкой. Его взгляд был полон туманной печали и какой-то чуть ли не отцовской нежности.       — Я... Постараюсь успеть.

***

      — На.       Матеуш вручил ей порядком потолстевшую папку. Сатэ быстро пролистала бумаги и присвистнула.       — Вот это я понимаю, приступ графомании...       Матеуш не ответил, а сразу уселся за свой рабочий стол, всем видом показывая, что он занят.       «Ну и ладно», — фыркнула Сатэ, направляюсь к выходу.

***

      — Мгм... — Александр рассматривал лист за листом. — «Реквием»? Ироничное название.       — Почему?       — Да так...       Он ткнул в лист с линзой.       — Вот тут ошибка. Коэффициент преломления должен быть... Хм... Ближе к одной целой и восьми десятым, никак не один и пять...       — Как знала, он с чем-то напортачит!       Она стала записывать сказанное в блокнот. Увидев чужой вопросительный взгляд, она сказала:       — Это чтобы чертёж сейчас не менять, мы же тайком это делаем. Не то что бы мы занимаемся чем-то плохим, но… Ну, ты понимаешь. В ковене это не оценят.       — Имеет смысл.       Он продолжил читать чертежи, как вдруг во входную дверь постучали.       — Это Братство Рассвета! Мы со стандартной проверкой.       Сатэ дёрнулась. Если эти увальни её увидят, то пиши пропало, её лицо постоянно мелькает в их сводках!       — Минуту, я оденусь и открою! — ответил Александр, стремительно поднимаясь и распахивая окно.       Показав на выступ снаружи, а потом на соседнюю крышу, он бросился перебирать вещи в комоде. Сатэ поняла его без слов. Она быстро собрала бумаги и шмыгнула в окно. Пройдя боком, она прицелилась перемещением на крышу, но тотчас выругалась про себя – слишком далеко! Был, конечно, другой способ, но...       — Здравствуйте! Извините за заминку...       — Всё в порядке, обыватель. Поздний вечер уже, всем хочется отдохнуть...       — Вам тоже, полагаю, — грустно сказал Александр. — Не хотите ли выпить апельсинового напитка?       — Что думаешь? — обратился патрульный к, видимо, своему партнёру.       — Не отказался бы.       — Тогда наливайте, обыватель.       Разговоры мешали ей сконцентрироваться. Так, красная черепица, кирпичная труба, флюгер с котом...       — Не держите у себя ничего такого?       — Нет, что Вы...       Она громогласно приземлилась на край крыши, чудом удержав равновесие. Если представить место, то радиус перемещения увеличивался, а вот точность...       Обернувшись к окну, она с ужасом увидела две маски Братства, обращённые в её сторону.

***

      Она бежала от чёртовых церковников уже третий квартал.       — Сатэ!       Она юркнула в какую-то подворотню. Кто-то из сестёр захлопнул деревянную калитку, её поймали под руку.       — Чёрт, девочки, это...       Она осела на землю, судорожно пытаясь отдышаться.       — А вот не нужно было с этим агрравовским огрызком общаться! Сатэ, ты в своём уме?!       — Что?.. Ты про кого?..       — А ты не поняла? — огрызнулась сестра. — Этот зеленоглазый ублюдок! Сатэ, ты... Предела нас!       — Что?! Нет!!! Я... Я... Я могу всё объяснить! — она нервно заозиралась. — Он не... Чёрт, отведите меня к Хольмфрид!       Сёстры как-то тяжело переглянулись.       — Она как раз тебя ищет. Матеуш ей как три часа сообщил, что отдал все бумажки тебе.       — Да на месте они! — она потрясла сумкой с папкой. — Слушай, я не знаю, что вы вбили себе в голову, но он вообще нам не враг! Я консультировалась с ним по поводу устройства!       — Тьфу ты...       Одна из сестёр мрачно на неё посмотрела.       — Ты же понимаешь, что это тянет на лишение метки и позорное исключение из ковена?       Калитка натужно заскрипела. Её пытались выбить.       — А это так важно сейчас?! Идём быстрее, пока нас не зарезали!

***

      Так глупо умереть. Промахнуться переносом из-за чьего-то точного выстрела в колено.       Они попались в западню. Сёстры должны были их задержать, а она – донести чёртовы бумаги, но...       Она точно умирала. Лица оскалившихся сестёр и маски богомерзких духовников смешались как в калейдоскопе.       А его лицо нет.       — Это всё? — как-то тоскливо спросила она.       — Всё.       Он сидел рядом, держа чертежи.       — Их доведут до ума. А потом уничтожат.       — Эх... Так жаль... Идея хорошая была.       — Опасная идея. Игра с огнём.       Она криво усмехается. Больно.       — Играть с огнём весело.       — Ну... Здесь я не имею права спорить.       Зелёные глаза, только теперь... пустые какие-то. По-хорошему пустые. Зачем смотреть куда-то, если ты уже видишь всё?       — И что дальше со мной будет?       — Будешь бродить по Никуда.       — И всё?       — И всё.       И всё...       — А ты... — голос предательски задрожал. — Ты придёшь... Ещё раз повырезать из кости? Хотя бы однажды...       — Да.       Он крепко держал её за плечо. Как тогда.

Когда яблочный сок тёк по подбородку, а худые ножки еле держали её от голода.