В плену хранителя адовых врат

      Следующее утро было привычно шумным, но Вэлери ощущала себя будто в другом измерении. Она шла по кампусу с опущенными плечами и рассеянным взглядом, не замечая лиц, не слыша разговоров вокруг. Всё в ней было сжато и сдержано. Кэтрин, которая весело щебетала о предстоящем выходном и собиралась пригласить "кого-то из корейских братьев" на прогулку, не вызвала у неё ничего, кроме сухого "угу" и спешного шага вперёд. На лекции по мифологии она села в дальний ряд, спрятавшись за высоким парнем, открыла блокнот — и просто смотрела в пустую страницу. Даже заметки, её любимый способ организовать хаос в голове, больше не помогали. Джин-хо заметил её сразу. Он вошёл в аудиторию, привычно оглядел зал и... задержал взгляд. Вэлери была здесь, но словно не здесь. Угасший свет в её глазах, опущенные плечи, закрытая поза — всё говорило о том, что внутри неё что-то сломалось. Это был не просто плохой день. После пары он дождался её у выхода, прислонившись к колонне. Солнечный свет подсвечивал его волосы, а выражение лица было таким серьёзным, что мимо проходящие студентки сбавляли шаг, чтобы на него полюбоваться. Но он ждал только одну. — Вэлери, — негромко сказал он, когда она подошла ближе. Она вздрогнула и остановилась, будто выныривая из глубокой воды. — О, привет... — попыталась улыбнуться, но получилось как-то натянуто. — У тебя всё в порядке? — Да... Просто плохо спала. Он чуть склонил голову набок, не веря. — Мы можем поговорить? Минут на пять. Только ты и я. Она кивнула, и они свернули в небольшой внутренний двор с лавочками и плющом на стенах. Там было тихо. — Ты совсем изменилась за день. Что-то произошло? — мягко спросил он. Вэлери посмотрела на него, и в её взгляде смешались благодарность и грусть. — Ты... не обязан спрашивать. Это просто личное. Он хотел что-то сказать, но замер, будто сдержал себя. Несколько секунд он смотрел на неё, потом тихо сказал: — Ты не обязана рассказывать. Но если что — я здесь. Он кивнул, развернулся и ушёл, оставив за собой ощущение не сказанного.

***

      Позже в тот же день, в закрытом крыле библиотеки, где никто не мешал, трое братьев собрались вместе. Джихун сидел, задумчиво перелистывая журнал, Минджун лежал, закинув ноги на подоконник, а Джин-хо стоял, прислонившись к стене. — Ella está cambiando... (Она меняется…) — начал Джин-хо, глядя в окно. — Lo sé, (Я знаю,) — кивнул Джихун. — Y probablemente es ella. La energía no miente.(И скорее всего, это она. Энергия не врёт.) — Entonces, ¿por qué no se lo decimos ya? (Так почему мы до сих пор ей не сказали?) — вмешался Минджун, скучающе крутя карандаш. — ¿Qué estamos esperando? (Чего мы ждём?) Джихун закрыл журнал и строго посмотрел на младшего: — Porque no estamos seguros al cien por ciento. Y si nos equivocamos, la exponemos al peligro demasiado pronto.(Потому что мы не уверены на сто процентов. А если ошибаемся — мы подставим её под угрозу слишком рано.) — Он говорил отрывисто. — Además, acercarse demasiado no es una opción. Ninguna conexión emocional. Lo sabes. (Кроме того, сближаться — нельзя. Никакой эмоциональной связи. Ты знаешь это.) Минджун закатил глаза. — Difícil no conectar cuando alguien te mira como si fueras su única verdad. (Трудно не сблизиться, когда на тебя смотрят, будто ты — её единственная правда.) — пробубнил Джин-хо, смотря в пустоту. — Por eso justamente, (Вот именно поэтому.) — тихо, но твёрдо сказал Джихун. — Ella no puede enamorarse. Ni de ti, ni de Jin-ho, ni de nadie de nosotros. O todo volverá a suceder. (Она не должна влюбиться. Ни в тебя, ни в Джин-хо, ни в кого из нас. Иначе всё повторится.) Наступила тишина. Каждый понимал, что на кону стояло нечто большее, чем чувства. И каждый знал, что удержать себя от сближения с той, кто будто создана для них... будет адски трудно. Особенно — для Джин-хо.

***

Ночь опустилась на кампус, как покрывало из чернил. Вэлери лежала в своей кровати, спиной к Кэтрин, которая листала ленту в телефоне и время от времени хихикала, явно переписываясь с кем-то. Вэлери старалась не слушать. Она прижимала к груди подушку, словно в ней могла спрятать мысли и сердце. Когда глаза закрылись, тишина сменилась эхом шагов. Она снова оказалась в том месте. Холодный каменный зал, но теперь он казался другим. Холоднее. Тени — гуще. Каменные стены будто сдвинулись ближе, давили. Цербера не было. Три пары серебряных глаз, казавшиеся ей когда-то светом в ночи, исчезли. Из глубины появился Аид. Не тот, каким она видела его в первый раз — властным, но спокойным. Теперь он был грозным. Его шаги отзывались громом, черные одежды развевались, как тьма сама. Глаза сверкали, как пламя в глубине преисподней. — Ты снова здесь, — произнёс он. Голос был холодным, как мрамор надгробия. Вэлери сделала шаг назад, чувствуя, как воздух стал вязким. — Я не звала тебя. — А ты всё равно пришла. Потому что твоя душа принадлежит мне. — Он улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла. Она сжала кулаки. — Почему ты злишься? В прошлый раз ты говорил... мягче. Он шагнул ближе, и земля под ногами дрогнула. Зал стал ещё теснее. — Ты начала задавать вопросы не тем. Смотреть не туда. Прислушиваться к тем, кто не должен был приближаться. Я предупреждал тебя, Вэлери. — Его голос стал угрожающим, почти рычанием. — Ты не должна доверять Церберу. — Почему? — выкрикнула она. — Они ничего мне не сказали! Они оставили меня! — Вот именно! — гневно ответил Аид. — Их молчание — самая изощрённая ложь. Они прячут правду. Их цель — не защита. Их цель — контроль. Он подошёл почти вплотную. Его голос стал тихим, как яд. — Запомни, дитя: ты можешь бояться меня. Но со мной ты жива. А с ними… ты — пешка. Она смотрела в его лицо, безупречное, как у статуи, и чувствовала, как внутри всё ломается. Что-то в его словах отзывалось правдой. Но слишком он хотел её страха. И слишком сильно пахло отчаянием в его угрозах. Он протянул к ней руку, и на миг всё потемнело. Из глубины тьмы послышался собачий вой… далекий, глухой, болезненный. — Когда ты узнаешь правду — будет поздно. Они предадут тебя, как предали меня. Мир разлетелся, как разбитое стекло. Она проснулась с криком, в холодном поту, с трясущимися руками. Кэтрин пробурчала: — Ты серьёзно? Ещё один кошмар? Меньше читай свои сказки, Вэл.

***

      На другом конце кампуса, в мужском крыле общежития, Джин-хо сидел на подоконнике, вглядываясь в ночь. Внутри него бушевала буря. Он слишком хорошо запомнил, как она смотрела на него, когда он подошёл к ней накануне. Что-то изменилось в её взгляде. Стало глубже. Больнее. Словно она начала понимать — но не то, что должна. Он пытался убедить себя, что всё — просто миссия. Просто долг. Просто необходимость защитить ту, кто, возможно, связана с древним договором. Но всё это разрушалось, стоило ему подумать о том, как Вэлери улыбалась, как слушала, как замирала, если чувствовала опасность…       Дверь заскрипела, и в комнату вошёл Минджун, держа два напитка в руках. — Ммм, опять ты здесь со своей депрессией? — лениво бросил он, протягивая один стакан брату. — Ты слишком в это влез, Джин-хо. Я это вижу. Мы все это видим. Я знаю, ты любишь страдать, но может, хватит? Мы уже проходили это. Ты помнишь, чем всё закончилось. — Я контролирую ситуацию, — отрезал Джин-хо, хотя звучало это неубедительно. — Ха, контролируешь? Может тебе напомнить? Дева. Душа. Аид. Сделка. — фыркнул Минджун и уселся на стол. — Хватит, — тихо, почти шепотом сказал Джин-хо. — Она умерла, потому что ты чувствовал. Потому что твоя жалкая частичка, твоя слабость — потянулась к ней. К человеческой девчонке с чистым сердцем, которая никогда не должна была нас видеть. — Она была больше, чем человек, — выдохнул Джин-хо, не поднимая взгляда. — Она была... светом. Минджун вздохнул и сел поудобнее, посмотрев на ночное небо. — И что с того? Ты хочешь, чтобы это повторилось? Ты думаешь, если снова позволишь себе... тянуться, всё будет иначе? Он обернулся к брату, голос стал твёрже: — Мы не живём в мире, где такие истории заканчиваются хорошо. Ты хочешь, чтобы Вэлери стала следующей? Чтобы её душа тоже погасла? Ты выглядишь так, будто готов бросить всё и остаться с ней. А мы, между прочим, не для этого сюда пришли. Он сделал глоток, потом усмехнулся: — Хочешь совет? Джин-хо посмотрел на него. — Отвлекись. На Кэтрин, например. Девчонка сама тебе в руки прыгает. Весёлая, бесстыдная, как раз твой тип, если бы ты не был таким вечно трагичным. — Она... не Вэлери. — Вот именно, — спокойно ответил Минджун. — Она не Вэлери. Значит, ты можешь позволить себе с ней ничего не чувствовать. И просто… отдохнуть. Без последствий. Джин-хо сжал пальцы. Он знал, что Минджун прав. Но было в этих словах что-то подлое. Он не мог объяснить почему — просто знал: если он поддастся, хоть на миг, всё треснет. Что-то важное — в ней, в нём, в их связи. Минджун встал и направился к выходу, бросив напоследок: — Слишком близко — тоже форма предательства. Подумай об этом. Джин-хо остался один. И где-то глубоко в его душе частица старой боли снова потянулась к свету.