В плену хранителя адовых врат

      Минджун дремал, откинувшись на спинку стула, а Вэлери всё ещё сидела у кровати Джин-хо, не сводя с него глаз. Она держала его ладонь в своей, чувствуя, как из-под кожи пробивается слабое тепло. И вдруг... он пошевелился. Вэлери резко подалась вперёд, затаив дыхание. — Джин-хо? — прошептала она. Его пальцы слабо сжались вокруг её руки. Глаза приоткрылись. Веки дрогнули. И наконец, он посмотрел на неё. — …Ты здесь, — слабо выдохнул он, голос охрипший, будто давно не говорил. Вэлери кивнула, не в силах ответить словами. Слёзы подступили к глазам сами собой. Он был жив. Минджун встрепенулся, проснувшись, и, заметив пробуждение брата, быстро встал. — Я приведу Джихуна, — сказал он тихо и исчез за дверью. Они остались одни. Джин-хо попытался приподняться, но Вэлери мягко положила ладонь на его плечо. — Не сейчас, — сказала она. — Тебе нужно восстановиться. Он посмотрел на неё внимательнее, взгляд проникающий, тёплый… и уставший. — Ты… — начал он, но замолчал. — Я знаю, — прошептала она. — Я всё знаю теперь. Вы… Цербер. Джихун, Минджун… ты. Все трое. Но ты не просто страж. Ты человек. Ты чувствовал. Джин-хо отвернулся к потолку. — Это было ошибкой, — глухо произнёс он. — Я не должен был так привязываться к тебе. — Почему? — её голос задрожал. — Потому что я — она? Та самая? Он резко перевёл на неё взгляд. — Потому что я не могу снова смотреть, как ты умираешь. — В его голосе слышалась боль. — Я не выдержу второй раз, Вэлери. Тогда, когда ты… когда она… отдала душу Аиду, я… я был сломан. Я поклялся, что не допущу повторения. — Но ты уже допустил, — мягко сказала Вэлери. — Ты снова позволил себе чувствовать. Ты рисковал ради меня. Спас меня. — Я бы сделал это снова, — прошептал он, сжимая её руку чуть крепче. — Даже зная, чем это может закончиться. Вэлери посмотрела на него — лицо осунувшееся, но родное, близкое, словно она знала его сотни жизней. Может, так и было. — А что, если на этот раз всё может быть иначе? — спросила она. — Что, если мы сами выбираем, как закончится история? Дверь скрипнула. Вошёл Джихун. Его взгляд скользнул по брату, потом по Вэлери. Он кивнул. — Его жизненная энергия еле теплится, — спокойно, но твёрдо сказал он. — Если мы не вернём его в обитель до заката, он может не восстановиться. — Но он только что очнулся! — Вэлери поднялась на ноги, инстинктивно заслоняя Джин-хо собой. — Значит, он начал восстанавливаться… — Он восстанавливается, потому что ты рядом, — перебил её Джихун. — Потому что твоя энергия резонирует с нашей. Но это… временно. Он отдал слишком много, защищая тебя. Дольше он не протянет.       Джин-хо попытался подняться на локтях, но тут же закашлялся кровью, тело поддалось слабости. Вэлери поддержала его за плечи, не сводя тревожного взгляда с Джихуна. — Если он уйдёт… если вы заберёте его, я останусь без защиты, — прошептала она. — Минджун сам это сказал. — Я это не отрицаю, — Джихун подошёл ближе, глядя на брата. — Но сейчас наша главная цель — сохранить сильнейшую часть Цербера. Ты же понимаешь, Вэлери: если Джин-хо погибнет здесь, на земле… мы потеряем не только бойца. Мы потеряем его душу. Навсегда. Вэлери опустила взгляд. Сердце сжалось от мыслей, словно у неё отнимали что-то родное. — А если он не вернётся? — тихо спросила она. — Он вернётся, — тихо сказал Джихун. — Вэл… — прохрипел Джин-хо, с трудом приподнимая руку. Она наклонилась ближе. Его голос был слабеющим, но каждое слово звучало с душой. — Не бойся. Я скоро вернусь. Обещаю. В её груди сжалось. Она сжала его ладонь и кивнула, не доверяя голосу. А потом вдруг почувствовала, как его рука стала холоднее. — Нам пора, — сказал Джихун. Минджун коротко кивнул Вэлери, а потом подошёл к брату. Вместе с Джихуном они осторожно подняли Джин-хо с койки, словно хрупкое стекло. На его лице снова проступила слабая тень боли. — Мы вернём его, — повторил Джихун. — Но ты должна быть осторожна. Мы — не единственные, кто за тобой наблюдает. — Что мне делать? — прошептала Вэлери. — Без вас я... — Живи, будто ничего не было, — ответил Джихун. — Ты всё это время жила в неведении и порой, оно куда безопаснее. Но не верь голосам во снах. Особенно тому, кто носит маску Аида. Миг — и они исчезли. Воздух вздрогнул, и в палате воцарилась тишина. Вэлери осталась одна. С пустой кроватью перед собой. И внутри неё, в груди, будто что-то надломилось.

***

      Возвращение в Обитель прошло сквозь тьму, густую, как застывшая смола. Огонь подземных рек вспыхивал алыми волнами внизу, воздух резал легкие древним жаром. Пространство изгибалось под тяжестью закона, что разделял мир людей и царство смерти. Только немногие могли пересечь этот рубеж без последствий. И трое братьев Цербера знали: цена за каждый шаг в мир живых — частицы их собственной сущности. Джин-хо потерял много. Он лежал в каменной зале, высеченной из обсидиана, что поддерживал его жизненные нити. Его грудь едва поднималась, а тень под глазами будто въелась в саму плоть. Его энергия, обычно пульсирующая, как огонь, теперь была приглушённой, похожей на тлеющий уголёк. Минджун молча стоял у подножия возвышения, наблюдая за старшим братом. — Он был готов сгореть ради неё, — негромко сказал он, не оборачиваясь. — И это делает его опасным, — ответил Джихун, входя в зал, словно сама тень. Его лицо было холодным, резким. — Он слишком долго жил как человек. Чувства затмили силу. Привязанность делает его уязвимыми. — Она тоже чувствует, — заметил Минджун. — И это связывает их ещё крепче. Джихун прошёл к алтарю, положил руку на грудь Джин-хо. Он глубоко вдохнул, ощутил, как слаб пульс силы под пальцами. — В этом его слабость… Если мы хотим остановить то, что приближается — нам нужно сделать выбор. — Ты хочешь оставить его здесь, — догадался Минджун. — Не пускать обратно в мир людей? — Если он останется, он выживет, — сказал Джихун с ледяным спокойствием. — Он вернёт силу, восстановит облик, станет тем, кем был рождён. Стражем. Не влюблённым мальчиком с человеческим сердцем. Без неё он забудет, кто он. И будет готов к тому, что грядёт. Минджун отвёл взгляд. Даже для него это было жёстко. — А она? — Её нужно научить выживать без него. Если она действительно перерождённая дева… если в её жилах кровь Гефеста — она справится. Должна. — Ты знаешь, что это её убьёт, — тихо сказал Минджун. — И его тоже. Если не телом — то душой. — Душа — это роскошь. Мы — Цербер. Мы созданы охранять. Не любить. Не надеяться. А защищать. Пока он с ней — он забывает это. Джихун повернулся и посмотрел вниз, на брата, такого хрупкого, потерянного в бездне сна. — Он должен остаться.