В плену хранителя адовых врат

      Время в Обители смерти текло не как в мире людей. Здесь оно было вязким, бесформенным, как глина в руках слепца. Минуты могли тянуться вечностью, а века — пролетать, как дыхание. Но Джин-хо чувствовал каждой фиброй, что в мире людей минула, как минимум, неделя. И с каждым мгновением его беспокойство за Вэлери разрасталось, как буря. Сила возвращалась медленно. Слишком медленно. Он знал, что не восстановится полностью, если вернётся в мир людей. Но времени не было. Поэтому, несмотря на боль, он поднялся. Кожа под одеждами пылала, как раскалённый металл, в венах гудело напряжение. Но он не остановился. Он знал, куда должен идти.       Башня Мойр. Высокая, чёрная, из гладкого оникса, она стояла вдали от остальных чертогов Подземного мира. Ни один смертный не мог бы приблизиться к ней — слишком тонка ткань реальности вокруг её стен. Даже боги обходили Башню стороной, опасаясь вмешаться в дела трёх сестёр, прядущих судьбы. Он вошёл в зал без стука. Трое сидели на своих местах, как всегда. Вечные, без возраста, без начала и конца. Клото — светловолосая, сосредоточенно вытягивала из пустоты тонкую золотую нить. Лахесис — с лицом, похожим на маску из белого мрамора, отмеряла длину этой нити, её руки двигались с пугающей точностью. Атропос — черноволосая, с острыми, как лезвия, чертами, держала ножницы из небесного железа. Ни одна не подняла взгляда, когда он вошёл. — Я пришёл за её нитью, — сказал он. Его голос был ровным, но в нём гудела угроза. — Цербер, — ответила Лахесис, всё ещё не глядя на него. — Тебя давно не было. Стало быть, ты забыл своё место. — Уходи, — добавила Клото. — Ты не имеешь власти в этом зале. — Я требую, — повторил он, сделав шаг ближе. — Дайте мне нить судьбы Вэлери. Атропос наконец подняла взгляд. Её глаза были чёрны, без зрачков. Она медленно, подчеркнуто щёлкнула ножницами. — Ты слишком дерзок, для того кто еле держится на ногах, — произнесла она. — В твоих венах — пепел, не кровь. Ты истощён, Парон. И всё же угрожаешь нам? — Угрожаю? — усмехнулся он. — Я прошу. Но если придётся угрожать — я не отступлю. Клото поставила прялку на паузу, её тонкие пальцы зависли над нитью. — Мы держим судьбы не только смертных, но и богов, Цербер, — сказала она. — Твоя нить — у нас. Одно движение... и ты исчезнешь. — И не будет у Обители стража, — отрезал он. — И тогда ваша башня рухнет первой. — Мы не подчиняемся страху, — холодно проговорила Атропос. — Ни Его, ни твоему. Мы видим пути. Мы знаем, чем закончится каждый. Мы не выбираем — мы фиксируем. — А если один из путей ведёт к её смерти? — резко спросил Джин-хо. — Если вы знаете, что она погибнет — и ничего не сделаете? — Так предначертано, — пожала плечами Лахесис. — Если дева должна умереть — она умрёт. Даже если её стережёт сам Цербер.       Он сжал кулаки. Ему хотелось кричать, разрушить прялку, мечом разрубить зловещие ножницы. Но он знал, каков будет итог. Мойры — не существа силы. Они — основа. Основа самой реальности. — Тогда скажите мне только одно, — тихо произнёс он. — Сколько ей осталось? Наступила тишина. Прядение замерло. Лахесис бросила взгляд на тонкую золотую нить в руке. — Если ты вернёшься — меньше, — прошептала она. — Если останешься — больше. Он понял. Это был их выбор. Их способ сказать: "Ты сам решаешь, как закончится эта история. Но твоя любовь — её гибель". Он развернулся и ушёл, не сказав ни слова.

***

      Для Вэлери — эта неделя тянулась вечность. С тех пор как Джин-хо исчез, братья перестали отвечать на её вопросы. Джихун говорил уклончиво, Минджун отводил глаза. Но Вэлери чувствовала — Джин-хо больше не рядом. Он не снился. Не появлялся. И самое пугающее — та связь, та едва уловимая нить между ними, как будто потускнела. Он стал... тише. Где-то внутри, глубоко, сердце подсказывало: он уходит.       Однажды утром Вэлери проснулась в холодном поту. Её ладонь дрожала, а в воспоминаниях доносился отголосок, как будто кто-то прошептал на ухо: "Он умирает." — Скажи, где он! — требовала она у Минджуна, схватив его за запястье. — Я чувствую, что с ним что-то не так! Почему вы молчите?! Минджун посмотрел на неё, и в его обычно насмешливых глазах мелькнуло сожаление. — Он слаб, Вэлери. Слишком долго был в мире людей, слишком много отдал тебе… — Его голос сорвался. — Он не должен был… так сильно увлекаться. — Тогда почему он это сделал?! — выкрикнула она. — Почему никто не остановил его? — Потому что даже мы не всегда контролируем своё сердце, — прозвучал за спиной тихий голос Джихуна. Он вошёл в комнату, усталый и мрачный. Под его глазами залегли тени, голос стал тише, чем обычно. — Мы не хотим, чтобы ты страдала, Вэлери. Но есть… вещи, которые недоступны простым смертным и даже тебе. Он подошёл ближе и положил на стол небольшой серебряный кристалл. Он излучал слабое свечение. Её пальцы сами потянулись к нему. Стоило дотронуться — пульсация боли отозвалась в груди. Не её боль. Его. — Это? — прошептала она. — Такой медальон есть у каждого из нас, он вроде как отображает нашу жизненную энергию.. Мы нашли его у башни Мойр... Вэлери похолодела. — Мойр? Но... что он там делал? — Предполагаю, что он ходил за твоей нитью судьбы. Он хотел убедиться, что сможет её изменить. — Джихун встретился с ней взглядом. — Но что-то пошло не так. Минджун отступил к окну, напрягся, как зверь перед бурей. — Он не вернулся. И... мы не можем его найти. — Что? — выдохнула она. — Вы же можете чувствовать друг друга! Вы — одно существо, Цербер! — Были, — тихо ответил Минджун. — Но теперь мы разделены. И Джин-хо... он отстранился... закрылся... Минджун замолчал. Джихун подошёл к Вэлери и почти прошептал. — Он может умереть. Настоящей смертью. Гул. Мир вокруг поплыл, как под водой. — Мы должны вернуться, — сказал Минджун резко. — Должны найти его! У нас мало времени! — Я иду с вами, — твёрдо сказала Вэлери, вставая. — Нет, — в унисон ответили братья. Их голоса прозвучали одновременно, гулко, как приговор. — Но он защищал меня! Я чувствую, что с ним плохо! — Вэлери шагнула вперёд, сжимая в ладони кристалл. — Я не могу просто сидеть и ждать, когда он умрёт! Минджун отвёл взгляд. Джихун смотрел прямо, взгляд его был резким, как лезвие. — Ты не идёшь, — отчеканил он. — Это не обсуждается. — Почему?! — выкрикнула Вэлери, сжав кулаки. — Вы говорили, что без меня ничего не выйдет! Что я — ключ! Тогда почему вы хотите оставить меня здесь, когда он… — Потому что ты — ошибка! — вспыхнул Джихун. — Понимаешь? Ошибка, которую он допустил. Ты — его слабость. Слова ударили, будто пощечина. Вэлери отшатнулась. — Если ты появишься там, он снова попытается тебя спасти. Он снова поставит тебя выше собственной жизни. И в этот раз это убьёт его, — голос Джихуна стал тише, но только страшнее. — Ты не понимаешь, насколько он истощён. Он держится из последних сил. И если увидит тебя — отдаст всё до капли, лишь бы ты осталась жива. — Но... — её голос дрогнул. — Я могу помочь... — Ты будешь только обузой, — жёстко сказал он. — Ему будет сложнее. Опаснее. Мы не можем рисковать им ради твоего импульсивного геройства. Минджун молчал, но даже он не стал возражать брату. Вэлери стояла молча. Сердце сжималось. Хотелось кричать, биться, рвать стены… Но она поняла: уговаривать их бесполезно. — Если он погибнет, — прошептала она. — У него больше шансов остаться в живых, если он забудет о тебе. Она развернулась и вышла, не оборачиваясь, крепко сжимая кулон, будто он был единственной связью с тем, кого сейчас у неё отнимали. — Ты был с ней слишком груб, — пробормотал Минджун, когда дверь за ней закрылась. —Я спасаю Джин-хо, — отрезал Джихун, и в его голосе прозвучала боль, которой он не позволял себе чувствовать. — Даже если он этого не просит.

***

      Сознание возвращалось к Джин-хо рывками — через пульсирующую боль, как удары молота по черепу. Он попытался пошевелиться, но понял, что его руки и ноги крепко зажаты в цепях, которые светились блеклым, серым светом. Плита под ним была из чёрного камня, похожего на обсидиан, только от него исходил холод, такой глубокий, что пробирал до костей.       Он замер. Это место не было ни Обителью, ни одним из знакомых ему миров. Здесь всё было... чужим. Искривлённым. — Проснулся, пёс. — Голос вынырнул из тени, и из мрака, как из чернил, вышел высокий силуэт. Мужчина в чёрном, с лицом будто вылепленным из мрамора и злыми глазами, в которых не было света. Только боль. Жгучая, давящая. Тот самый, кто приходил к Вэлери во сне. Бывший приспешник Аида, его подчинённый. Боль. — Где я? — с трудом выговорил Джин-хо, голос был сиплый, чужой даже для него самого. — Там, где нет ни жизни, ни смерти. Промежуточное место. — Силуэт усмехнулся, подходя ближе. — Здесь ты не сможешь призвать братьев. Здесь ты не Цербер. Здесь ты просто Парон, оболочка силы. И эта сила теперь принадлежит мне... если ты сам её отдашь. Джин-хо молчал, напряжённый. — Всё просто, — продолжил Боль, присаживаясь на край плиты, как будто вёл дружескую беседу. — Ты устаёшь. Ты слаб. Ты мучаешься. И всё это из-за неё. Из-за Вэлери. Твоя слабость — не физическая. Она вот здесь. — Он легко коснулся его груди. — Она выжигает тебя изнутри. Но... я могу избавить тебя от этого. Он наклонился ближе, и от его дыхания воздух стал густым, как гарь. — Перейди на мою сторону. Дай мне свою силу. И я оставлю её в покое. Она будет счастлива. Никогда не вспомнит ни тебя, ни своих снов. Никогда не узнает, кем была. Она будет жить обычной человеческой жизнью. Смеяться. Танцевать. Влюбляться. Без страха. Без смерти. Молчание повисло между ними. Джин-хо чувствовал, как гаснет свет внутри, но ещё тлела искра. — А если я откажусь? — хрипло спросил он. Боль выпрямился. В его взгляде теперь не было даже притворной доброжелательности. — Тогда она вспомнит всё. Я приду к ней сам. Заберу её. И она не просто умрёт. Она сгорит — медленно, болезненно. Прямо у тебя на глазах. Гнев пронзил Джин-хо. Сердце сжалось от ярости, но тело всё ещё не слушалось. Он рванулся, но цепи зазвенели и врезались в плоть. Боль усмехнулся. — У тебя время до рассвета. Потом я приду за ответом. Он исчез так же, как появился — растворился в тени, оставив после себя запах гари и гнилой пыли. Джин-хо остался один, прикованный к алтарю, в чужом мире. Боль вновь навис над Вэлери, и теперь ему придётся сделать выбор.