В плену хранителя адовых врат

      Вэлери провела несколько дней в поисках подходящего места — «границы между мирами», о которой говорилось в книге. Она изучала старые карты, забытые тоннели под кампусом, старые часовни, даже подземелья под библиотекой. Лишь одна точка отзывалась ей знакомой дрожью — старая ротонда в роще за кампусом, где деревья росли плотной стеной, а воздух будто замирал. Здесь реальность казалась... тоньше.       Однажды вечером, с книгой в руках, она пришла туда, чтобы попробовать начать ритуал. Только она начала читать вслух первую фразу, как за её спиной послышался голос: — Ты правда думала, что мы не узнаем? Она резко обернулась. Из тени выступил Минджун. Его лицо было непривычно серьёзным — в нём не было той обычной игривости. Он подошёл ближе, заглянув ей в глаза: — Ты рискуешь больше, чем понимаешь, Вэлери. Этот ритуал заберёт тебя частями. А если ты потеряешь память... ты потеряешь и его. Навсегда. — Я должна хотя бы попытаться, — тихо ответила она. Минджун вздохнул, опуская взгляд: — Ты бы всё равно это сделала. Я знал. Но дай нам шанс решить всё. Оставим это на самый крайний случай...

***

      В то же время, глубоко в подземных чертогах, Джин-хо сидел в оковах, склонив голову. Его дыхание было тяжёлым, тело истощено, но взгляд — по-прежнему полон воли. Перед ним, с ухмылкой до ушей, расхаживал Боль в облике Ноэля. — Как трогательно, — протянул он, разглядывая ногти. — Она уже ищет путь к тебе. Девочка, конечно, упрямая. Но... доверчивая. Особенно к тем, кто рядом. Мэгги мне очень помогла. Ах, ты бы видел лицо Вэлери, когда я в первый раз сказал её имя правильной интонацией... Джин-хо сжал кулаки так сильно, что ногти вонзились в ладони. — Перестань. — Я уже почти завоевал её доверие. Осталось немного, — продолжал Боль, подходя ближе. — И вот тут ты мне пригодишься. Вернись. Под моим флагом. Будь моей тенью. Моим псом. И она будет жива. А ты — рядом. Тишина длилась почти минуту. Затем Джин-хо поднял глаза. — Я... согласен.       Один из обычных дней на кампусе был потревожен неожиданной новостью: Джин-хо вернулся. Он не заходил в лазарет. Не объявился в общежитии. Он просто появился посреди аудитории, как ни в чём не бывало. Волосы стали чуть темнее, глаза — глубже, холоднее, серебро в них казалось мёртвым. Взгляд — колючий, отстранённый. Он ни с кем не разговаривал. Даже с братьями.       Когда Вэлери подошла к нему в тот же день, он лишь холодно посмотрел на неё, прошёл мимо, не сказав ни слова. И так — снова и снова. В коридоре, на лестнице, в библиотеке. В каждом его шаге было отрицание. Сначала она думала, что это последствие травмы. Или что он злится. Или боится. Но потом... Она вспомнила. «Если я вернусь и буду другим — просто доверься мне.» Эти слова. Эти глаза. Даже если теперь в них не было прежнего тепла — она знала, что должна ему доверять.       Вэлери ждала. День, второй, третий — она наблюдала за Джин-хо, за его молчанием, отстранённостью, этой новой бронёй, которую он надел с головы до ног. Он не шёл на контакт. Не встречался с ней взглядом. Но она чувствовала — он видит её.       В тот день она дождалась, пока он выйдет с вечерней лекции. Серебристый свет луны скользил по его плечам, по каменному лицу. Он направлялся в сторону общежития, когда она решительно шагнула перед ним, преграждая дорогу. — Джин-хо. Он остановился, не смотря на неё. — Нам нужно поговорить, — тихо, но твёрдо сказала она. Молчание. Он скользнул по ней взглядом, и в этом взгляде было... ничего. Не злость, не боль — пустота. — Уйди. — Нет, — она подняла подбородок, — я не уйду, пока ты не скажешь, что происходит. Джин-хо щурится, как будто смотрит сквозь неё. — Происходит то, что ты не хочешь понять. Всё, что было между нами — это был сон. Словно нож по сердцу. — Я... я помню всё, Джин-хо. Это был не просто сон. Ты сам сказал... Он перебил её, голосом ледяным, жестоким: — Я сказал то, что ты хотела услышать. Ты — обычная девушка. Уязвимая. Слабая. Тебе хотелось, чтобы кто-то спас тебя. Вот ты и придумала себе героя. Но это всё — иллюзия. Вэлери попятилась на шаг. — Ты лжёшь, — прошептала она. — Это не ты. Я знаю тебя. Ты... Он шагнул ближе, его глаза были холодными: — Ты ничего не знаешь обо мне. Ты — ошибка. Ты — слабость, которую я допустил. Он замолчал на миг, потом добавил: — Я больше не тот, кого ты помнишь. И никогда им не был. Он развернулся и пошёл прочь, не оглянувшись.       Вэлери стояла в темноте, сжатые руки дрожали. Внутри неё всё разрывалось. Он говорил так жестоко… но в его глазах, пусть на долю секунды, она увидела страх. Страх не за себя — за неё. Как будто он изо всех сил старался оттолкнуть её… потому что не мог позволить себе быть рядом. И всё же... Слова резали её изнутри. Он знал, куда бить. Он знал, что причинит ей боль. Она отвернулась, и только когда осталась одна — позволила себе слёзы. Слёзы беззвучные, упрямые.