И шрамы исчезают

Припарковавшись возле клуба через минут тридцать, я вышла из машины и поставила её на сигналку. Даже с улицы была слышна ритмичная музыка. Подойдя к охране, я начала объяснять всю суть ситуации. На секунду промелькнула мысль, что меня могли не впустить из-за моего прикида. Я не стала наряжаться соответствующе для этого места, поскольку у меня были совсем другие планы, и накинула на себя обычную чёрную толстовку с джинсами и кроссовками. Спасло то, что меня тут все знали, как и Аню, поэтому спокойно пропустили внутрь. Войдя в здание, я сразу скривила лицо, поскольку музыка ужасно неприятно долбила по ушам, особенно после запоя. Народу в этот раз было очень много и все в основном на танцполе. И вот как мне её искать? Единственное — можно сверху на всех посмотреть, с ВИП-зоны. Но для начала, я думаю, лучше сперва позвонить. Идея, в принципе, была удачная, если не учитывать одно «но»: в этот раз телефон она не взяла. Класс! Началось приключение. Чтобы я хоть ещё раз за ней приехала! Надо было хоть спросить, как она оделась в этот раз, а то задача и так не из лёгких. Попробуй в темноте и под светодиодами, которые каждую секунду мерцают, просто разглядеть человека. Глазам и так отвратительно, а когда у тебя ещё и похмелье, это ужасно вдвойне. Я пробралась сквозь толпу к лестнице и поднялась на второй этаж. Опершись на перекладину, от безысходности я начала осматривать каждого присутствующего. Я простояла так минут пятнадцать, пока не заметила, как какая-то дамочка с розовыми волосами ворвалась в клуб и стала спешно оглядываться. Она явно кого-то искала. Поняв, что другого варианта нет, начала прорываться сквозь скопище людей, по ходу высматривая свою цель. Судя по всему, её тернистый путь был к бармену. Логичное решение, он всё равно смотрел на того, кому наливал. И когда она выбралась из цепких лап толпы и, потыкав у себя в телефоне, показала экран парню, безразлично протирающему стакан за стойкой, бармен чуть наклонился, взглянул, скорее всего, на чью-то фотографию и указал в сторону туалета. Она тут же ринулась туда. Её не было около десяти или даже двадцати минут. За это время я прошлась по ВИП-зоне, мельком осмотрела нижний зал и решила всё-таки спускаться. Когда я шагнула на последнюю ступеньку, дверь из туалета открылась, оттуда показалась розовая голова той самой дамочки. Она придерживала какую-то девушку за руку, которая еле стояла на ногах. Та начала брыкаться, вследствие чего впечаталась в стену, потеряв координацию. Я видела, как дамочка из последних сил держалась, чтобы не впасть в отчаяние, поскольку людям на танцполе плевать на всё и она вряд ли смогла бы кого-то допроситься о помощи. Я решила не ждать, пока её перебравшая подруга разобьёт себе голову, пытаясь дойти до выхода, и подошла к ним. — Я помогу, — как можно чётче произнесла я. — Спасибо, — прокричала она в ответ. Сперва я перекинула руку обмякшей девушки за свою шею, после чего крепко ухватилась за талию. Дамочка сделала то же самое, и мы потащили грузное тело на выход. Наконец музыка стала приглушённой, когда мы вышли за пределы клуба. Таксист ждал у входа и даже не думал поднять свою задницу и помочь нам. Мы кое-как уложили тушу в салон машины, после чего дамочка сразу захлопнула дверцу, чтобы её подруга просто-напросто не вывалилась. — Спасибо вам большое, — проговорила она, поправляя свои розовые волосы. — Без проблем, — кивнула я. — В туалете осталась девушка, она в отключке. Я попыталась привести её в чувство, но всё бестолку. Если не трудно, скажите об этом охране или бармену, чтобы они помогли ей. — Хорошо, — проговорила я. Дамочка помахала мне и села в такси, а я тем временем пошла обратно в этот зверинец. Попросив парочку охранников о помощи, я целенаправленно двинулась к женскому туалету и действительно обнаружила девушку, когда открыла дверь. Она сидела возле раковины, а её лицо было прикрыто волосами, но мне было несложно догадаться, что этой девушкой являлась Аня. На ней было знакомое мне розовое платье до колен, а вот на ногах я обуви не наблюдала. Парни почти сразу зашли за мной и, увидев сие картину, сами сориентировались по ситуации, взяли её под руки и потащили к выходу. Я быстро осмотрела кабинки в надежде найти те самые брошенные белые туфли на среднем каблуке, про которые Аня трындела мне весь вечер, когда купила их. И о да, мне повезло найти их в предпоследней кабинке. Я схватила их и побежала за мужиками. Когда два амбала запихнули Аню в машину, я пожала руку каждому, поблагодарила их и сама села за руль. Я повернулась к Ане, чтобы пристегнуть её и откинуть сиденье назад. Она лежала с открытым ртом. Волосы закрывали ей лицо и какая-то их часть засасывалась внутрь от вдоха. Я убрала их, чтобы она могла нормально дышать. Ну или скорее мне просто не хотелось потом отмывать салон от того, что она поела и выпила за последние несколько часов. Убедившись, что всё сделано как надо, я завела двигатель и выехала с парковки на дорогу.

***

Затащив обмякшее тело к себе в квартиру и уложив его на кровать, я поняла, что Аня проспит как минимум сутки. Я кое-как стянула с неё платье, нацепила на неё свою домашнюю футболку и накрыла одеялом, открыв окно. Затем я принесла из ванны тазик, приготовила стакан воды и поставила всё рядом с ней. И теперь оставалось только внимательно следить за ней, потому что в любую минуту могла произойти интоксикация. И если она будет лежать на спине, то была большая вероятность, что она захлебнётся собственной рвотой. Я смотрела на то, как она мирно сопела, и не понимала, как так вышло, что она вдребезги напилась. Но об этом я смогу узнать только тогда, когда она придёт в себя. И так как мне предстояла бессонная ночь, я решила достать свой телефон из кармана толстовки и открыть список вызовов. Первое, что я увидела, это пара свежих звонков от Евы. Чёрт… Ева. Я же ей всякой херни наговорила. Блин, теперь извиняться. Но тогда другого выхода я не нашла, чтобы она от меня отстала. Нужно было сделать больно, долбануть током так, чтобы человек убежал на несколько километров и не приближался, зная, что подходить опасно. Я решила ей не перезванивать, потому что не знала, что сказать. Я не готова к этому разговору, да и к тому же у меня сейчас проблема, за которой нужен контроль. Пролистнув чуть ниже, я увидела звонки от «Босс М» и многих моих коллег. Ещё были пропущенные от какого-то неизвестного номера. Естественно, перезванивать незнакомым я тем более не буду. Я зашла в «Ватсап», чтобы просмотреть сообщения. Их было гораздо больше. Ну понятно, не можешь дозвониться человеку и получить от него обратную связь — закидай грудой писем. Цокнув языком и покачав головой, я пролистывала огромный список вниз, дабы понять, кому я вообще нужна. В основном писали коллеги и недоумевали, как так вышло, почему меня уволили. Почему я так резко взяла и ушла, без всяких объяснений. Кавказцева, судя по всему, тоже молчала, поэтому все ходили в замешательстве. Вот тебе и начальник. Но их сообщения сейчас интересовали меня меньше всего, потому я увидела одно-единственное от Евы. Я зашла в наш с ней диалог, и моё сердце пропустило удар. «Света, прости меня, пожалуйста, за навязчивость. За то, что я у тебя такая. Но я не могу смотреть на то, как ты себя убиваешь. Я правда понимаю, что тебе тяжело каждый год в этот период, но я очень хочу, чтобы ты была и оставалась сильной. Ты моя старшая сестра, ты моя опора, мой идеал того, каким должен быть человек. Благодаря тебе я много что сумела в этой жизни, хотя было безумно страшно. А ты не боишься и идёшь напролом, поддерживаешь меня и помогаешь. Всегда рядом. Я хочу того же и для тебя. Но, видимо, что-то недостаточно делаю для этого. Ты часто закрываешься от меня и молчишь о многих вещах до последнего. И мне страшно. В такие моменты я понимаю, что не знаю что-то о тебе, поэтому тем самым не смогу тебе помочь. Больше всего боюсь, что тебя не станет в моей жизни. Мне кажется, я этого не переживу. Прости меня за всё, я правда не со зла, потому что люблю». Я прочитала это на одном дыхании и даже не услышала, как Аня успела перевернуться на другой бок. Моё сердце колотилось как бешеное. Заебись. Теперь я чувствую себя полной свиньёй. Всегда говорят — у медали есть две стороны. С одной — мне было необходимо оттолкнуть её, чтобы прийти в себя. С другой — я чувствовала вину за свои слова. В голове теперь проносились мысли: может, можно и нужно было по-другому? Но назад уже ничего не вернуть. Оставались только извинения. Искренние. Она простит. Она ведь моя сестра. Всегда прощала. И от этого мне стало ещё хуже.

***

Я пробыла с Аней всю ночь, хоть мне и самой было всё ещё плохо. Периодически она вставала, и я водила её в туалет, чтобы она не целовала каждый угол в моей квартире, так как её неимоверно шатало из стороны в сторону. Тазик также пригодился, поскольку в её организме алкоголя было слишком много. Её то морозило, то бросало в жар. Я то открывала окно, то закрывала, то укрывала её одеялом, то, наоборот, она откидывала его чуть ли не в коридор. Мы промучились (а точнее, я с ней) так чуть ли не до самого обеда. Когда она более-менее начала соображать, где находилась и что вообще происходило, я принесла ей выпить. Опохмелиться ей было необходимо. Она сама это прекрасно знала, как врач, и, присев возле неё, я протянула ей бокал вина. — Ты хочешь моей смерти или чтобы меня опять вырвало? — Аня с пренебрежением уставилась на него. — И то и другое. Мне же в прикол смотреть, как ты блюёшь, а потом ещё и нюхать эти прекрасные запахи, — усмехнулась я. — Света, блин! — заверещала она. — Замолчи! А то мне сейчас станет ещё хуже! — Я думала, судмедэксперты не столь восприимчивы. Или просто это ты слабачка? С тихим рыком она отобрала у меня бокал и медленно осушила его. Ох, видела бы она сейчас себя со стороны. Хотя для её же блага, наверное, лучше не стоило. На голове непонятное гнездо, лицо помятое, плюс ко всему макияж весь размазался, и часть осталась на подушке. Ещё и трясло её как Каштанку. Поэтому когда мы проходили мимо зеркал, то я специально делала так, чтобы она не видела себя. А то истерик по поводу того, как она выглядела, не миновать. Хотя я, поди, смотрелась не лучше. Единственно, что у меня могло быть, так это чувство полного понимания, как Ане сейчас приходилось нелегко. — Боже… — она всучила мне бокал в руки и прикрыла рот рукой, глубоко вдыхая. — Ты самый ужасный человек на всём белом свете! — Приятно слышать, — усмехнулась я. — Через час станет легче, может, раньше, — проговорила я и поставила фужер на тумбочку. — Лучше бы раньше, — прохныкала Аня и зябко передёрнула плечами. — Я бы приготовила тебе чего-нибудь, но, так понимаю, тебе и кусок в горло не лезет? — Правильно понимаешь, — она присела на кровати и укуталась в одеяло, немного поёрзав. — Свет… — Что? — я взглянула на неё. — Спасибо тебе, что присматриваешь за мной. Не знаю, что бы я без тебя делала. — Пожалуйста, — кивнула я и уселась поудобнее. — Итак, по какому поводу ты решила накидаться в дрова? — Я не хотела так напиваться. Просто выпила сначала один бокал, потом второй, потом третий, а потом… — А потом становятся алкоголиками… — усмехнулась я, кашлянув в кулак. — Очень смешно, — пробухтела она и пихнула меня в плечо. — Это, между прочим, из-за тебя… И вообще, я очень сильно по тебе соскучилась. — Из-за меня? — я вопросительно подняла бровь. — Да. Ты не в первый раз так исчезаешь, и меня это беспокоит, — она потянулась к моим волосам и лёгким, почти невесомым движением заправила за ухо выбившуюся прядь, отчего всё моё тело покрылось мурашками. — Я переживаю за тебя. Аня придвинулась ближе и обняла, уткнувшись мне в шею. Мне стало ещё больше не по себе, ощущая её горячее дыхание на своей коже. Внутри всё сжалось в какой-то неприятный тугой узел, отчего я рефлекторно напряглась, как натянутая струна. Мне казалось, я даже дышать начала через раз. Судя по всему, она толком не пришла в себя, раз забыла про золотое правило так никогда не приближаться. — Переживаешь? Зачем? — проговорила я, делая вид, что не понимаю, к чему она клонит. — Слушай, вроде бы плохо мне, но почему-то котелок не варит у тебя. Что за глупые вопросы? — с негодованием поинтересовалась Аня и немного отстранилась, испепеляя своим взглядом мой профиль. Но руки с моей шеи так и не убрала. — Ты мне небезразлична, и я переживаю за тебя. Ты не брала трубку, не отвечала на сообщения, дверь не открывала. Я уже не знала, что и думать… — в её голосе отчётливо звучали огорчение и некая обида за то, что ей пришлось пережить. Она медленно и нежно провела внешней стороной ладони по моей щеке и с какой-то надеждой спросила меня: — Может, расскажешь, в чём дело? — Нечего рассказывать, — я резко подскочила с кровати, лишь бы вырваться из цепких лап уже невыносимого давления, и подошла к окну. — Мне нужно было побыть одной, вот и всё, — безразлично проговорила я. Я понимала, чего она хотела. Объяснений. Но я не намеревалась обсуждать с ней случившееся. К тому же никаких подробностей она не знала, и я не собиралась в них посвящать. У меня не было на это ни сил, ни желания. — А предупредить не судьба? — судя по интонации, у Ани начало теряться терпение. — Предупредить? Зачем? — устало проговорила я и сложила руки на груди. Вот что бывает, когда начинаешь кого-то подпускать ближе. Человек пытается стать частью твоей жизни, задаёт неудобные вопросы, где-то контролирует, а ты вроде как должен посвящать его в свои планы, оправдываться и даже знать, что происходит у него. — Господи… — тяжело вздохнула Аня, всё это время не давая спуску своим внутренним псам, которых терпеливо держала в узде. Но все мы знаем, что у всего есть предел. Она скинула с себя одеяло и, слегка пошатываясь, подошла ко мне, чуть ли не крича во весь голос: — Может, хватит этой клоунады и тупых вопросов? Неужели так сложно просто предупредить, чтобы я за тебя не волновалась? Или я никто для тебя? — Если я тебе чего-то не сказала, значит, тебя это не касается, — процедила я, повернувшись к ней. — И я думаю, что дело не в волнении, а в том, чтобы контролировать меня, — раздражённо проговорила я. — Чего? Я вообще не это имела в виду. Какого чёрта ты всё переворачиваешь?! — воскликнула она. — Я не переворачиваю! — наконец настала моя очередь прийти в ярость. — Я не обязана ни перед кем отчитываться! Мы с тобой не в отношениях! Это моя жизнь! Это моё личное дело! Когда смогла, тогда появилась и вышла на связь! И, между прочим, вовремя, иначе ты бы до сих пор целовала раковину в туалете, — со злобой проронила я. — Потрясающе! — как-то истерически усмехнулась Аня и протёрла лицо руками. — Я действительно для тебя пустое место… — Аня, да при чём тут это?! — психовала я. — Я терпеть не могу, когда меня контролируют, потому что начинаю чувствовать какие-то ограничения, тупые рамки, в которые меня пытаются вогнать! — Я никуда не пытаюсь тебя вогнать! — размахивала Аня руками. — Я просто хочу, чтобы ты уважала меня и мои чувства! Хочу, чтобы относилась ко мне по-человечески, а не пренебрегала мной! Это ненормально — вот так исчезать и появляться тогда, когда тебе вздумается! — А то, что я над тобой всю ночь корпела, это не по-человечески, что ли?! — возмутилась я. — Да при чём тут это, Свет?! Ты меня вообще слышишь? — У меня к тебе тот же вопрос. Запыхавшись, будто только что пробежали с марафона, мы молча смотрели друг на друга некоторое время. Каждая считала, что по-своему права, и не хотела уступать другой в этой перепалке. Но Аня, по-видимому как мудрая женщина, решила выйти первой. Она устало вздохнула и покачала головой, вернувшись на кровать. — С тобой бесполезно разговаривать. Вызови мне такси, я хочу домой, — отрезала она. — Окей, только учти, что извиняться я перед тобой не буду. Просто не за что, — фыркнула я и ушла в другую комнату, набирая номер.

***

Времени уже было чуть больше двенадцати ночи, а я всё лежала на диване и думала над тем, что делать дальше. Все мысли опять были кувырком, роем вились в голове, толкались, сменяясь одна на другую. Я всё мусолила и мусолила произошедшее и в конечном итоге решила остановиться на сестре. Когда я прокручивала наш разговор, то сердце начинало издавать неприятные ноющие удары. Я, конечно, могу заняться самокопанием и винить во всём себя. Что я вот такая плохая сестра и всё в этом духе, но кому от этих пиздостраданий станет легче? Еве? Мне? Я сделала тогда свой выбор, дальше придётся жить с последствиями. Главное, извиниться и впредь такого больше не допускать. Нужно позвонить завтра и попросить о встрече, потому что делать это по телефону или смс-кой для меня дико. Наверное, следует ещё какой-нибудь подарочек взять в знак примирения. Наверняка ей будет приятно. Она ведь не заслуживает такого отношения к себе. Только не она. Мною было принято решение прогуляться до магазина, заодно и проветриться. А то мысли про Еву скоро сожрут меня изнутри. Быстро накинув на себя синюю толстовку с надписью «Мотаю нервы. Качественно», обычные серые джинсы и любимые уже затасканные кроссовки, я вышла из своего подъезда и направилась в сторону супермаркета. Сначала я думала дойти до ближайшего обычного магазина, но там мимо стеллажей не поблуждать и не поразмышлять о вечном. Да и мне хотелось именно прогуляться. Погода стояла хорошая, хоть и было слегка ветрено и влажно после дождя. Я шла по мокрому асфальту, перепрыгивая огромные лужи, в которых отражались уличные фонари. По пути я разглядывала пятиэтажные и девятиэтажные дома, в окнах которых где-то горел свет. Я даже смогла рассмотреть, как одна женщина с первого этажа стояла у плиты в жёлтом халате и платком на голове и что-то готовила, пока её мужик, развалившись на стуле, пялился в телевизор. И когда я подошла ближе к этому дому, потому что через него лежал путь до магазина, я учуяла запах жареной картошки с луком с приоткрытого окна. Улыбнувшись этому, я вспомнила, как мама учила двенадцатилетнюю Еву готовить это блюдо. В первый раз, конечно же, у неё получились гренки, но мама ещё раз всё подробно объяснила. И слава всем богам, что Ева запомнила этот рецепт на всю жизнь, по которому до сих пор готовила восхитительно. У меня же картошка всегда получалась по-разному, но никогда не была как у сестры или мамы. Когда я ступила за порог магазина, думала, что проведу в нём около часа, но мои похождения заняли меньше времени, чем я ожидала. После того, как за мной закрылась раздвижная дверь, я окинула взглядом несколько пустующих скамеек, на которых обычно спали бомжи. И раз их нет, я решила занять их промокшее место для ночлега. Сперва я поставила пакет, набитый всякой всячиной, а затем уселась сама, натянув толстовку до середины бёдер. Так хоть посижу подольше и не отморожу пятую точку. Оглянувшись пару раз по сторонам, я заметила, что людей практически не было, как и машин. Вдалеке слышались звуки сирены скорой помощи, лай собак и характерный писк светофора, означающий, что можно переходить дорогу. Кого-то бы окутал страх, поскольку в такое время суток многие бы предпочли сидеть дома и не высовываться. Я же, наоборот, наслаждалась этим мгновением, поскольку от такой атмосферы веяло спокойствием. И именно в этот момент я смогла выдохнуть и проникнуться им. Я уткнулась лицом в свои руки, глубоко вдохнула прохладный воздух. Как же я от всего устала. От бесконечного недосыпа, самокопания, разрушения себя и всего вокруг. Хотелось просто всё бросить и уехать куда-нибудь. Например, на фарерские острова. Построить дом на какой-нибудь возвышенности, до которой сложно добраться, и ни с кем никогда больше не контактировать, чтобы не портить чужие жизни. — Плохой день? — достаточно близко прозвучал голос, из-за чего я вздрогнула, чертыхнувшись про себя. Я и не заметила, как ко мне кто-то подошёл. Да уж, бдительность на высоте. Так обкрадут, а потом ищи свои прокладки по всему городу. Убрав руки от лица, я подняла свой, наверное, утомлённый взгляд на того, кто выдернул меня из моих размышлений, и встретилась с красивыми, но раздражающими всё нутро зелёными глазами. Слова застряли где-то посередине горла, поскольку я никак не ожидала её здесь увидеть. Смотрела на слегка растерянный вид Кавказцевой и не понимала, что она здесь забыла. Как так получилось, что из тысячи магазинов мы столкнулись именно в этом и именно в это время. Она что, следила за мной? — Ты что, следишь за мной? — решила я озвучить свои мысли. — Не без этого… — прокашлялась она и засунула руки в задние карманы джинсов. — Света… В смысле, Светлана Викторовна, — тут же поправила она себя. — Я звонила вам, — пробубнила она, не зная, куда деть свой взгляд, когда я смотрела на неё в упор. В этот раз на ней не было какого-то классического костюма или платья с глубоким декольте. А просто-напросто светлые джинсы, обычная белая кофта и ботинки. Даже как-то странно видеть её такую. — Зачем? — без какой-либо мягкости и любезности спросила я, вальяжно откинувшись на спинку скамьи. — Ты, кажется, ясно дала понять, что во мне не нуждаешься. — Хотела сказать, чтобы вы возвращались на работу, — вздохнула она и пожала плечами. — Что, прости? — нахмурилась я, издав нервный смешок. — Я не ослышалась? А как же твои слова насчёт замены? — Я бы это сделала, поверьте мне, — начала было она, но тут же одёрнула себя. — Но есть обстоятельства, которым я вынуждена подчиниться. — Ты, наверное, хотела сказать «приказу», но слегка ошиблась в подборе слов, да? — усмехнулась я, взяла пакет в руку и медленно начала вставать. — Только вот что я тебе скажу, принцесса: нихрена у тебя не получится. Я не собираюсь работать у той, кто неадекватно смотрит на мир. Так что как уволишься — дай знать, — напоследок я одарила её насквозь фальшивой улыбкой и оставила одну. Вернувшись домой, я разложила продукты по местам, приняла душ и начала готовиться ко сну. Но внезапно на телефон пришло уведомление. Я нехотя взглянула на экран и даже слегка удивилась, когда на нём высветилась исковерканная фамилия бывшей начальницы. Кавказцева. Именно так она записана у меня в контактах. Поначалу мне хотелось записать её как-то поинтереснее. Что-то вроде «Жабья шкура», «Жабье величество», «Жабья Казявка», но подумала, что это уж слишком по-детски, поэтому решила оставить более упрощённый вариант. Я открыла пришедшее сообщение в «Ватсап», догадываясь, чего она хотела. Кавказцева: «Я понимаю, как это всё выглядит. Но мне нужно, чтобы ты появилась завтра на работе». Я: «Ты чересчур наивна, раз думаешь, что я прибегу к тебе по первому зову. И я не шибко жалую зазвездившихся людей в кресле начальства, так что просто отвали от меня». Кавказцева: «Свет, прошу, давай не будем начинать…» Я: «Иди. На хрен». Я перевела телефон в беззвучный режим, чтобы не давал о себе знать во время сна. Кинув гаджет рядом с собой, я взбила подушку и наконец уткнулась в неё лицом, ощущая приятный запах кондиционера. Через какое-то время осознание начало постепенно проваливаться в полудрёму, но не отключилось полностью, из-за чего я заметила, что в комнате стало слишком светло. Мне пришлось приоткрыть один глаз, чтобы проверить, откуда исходило свечение, и поскорее от него избавиться. И это оказалось не что иное, как экран телефона, которого что-то побеспокоило. Поскольку глаза уже привыкли к темноте, я взяла эту, как мне казалось, световую гранату и попыталась разглядеть уведомление. Сообщение от Кавказцевой. Сука, чтоб её! И вот нет чтобы больше не реагировать на неё, так как я уже послала её куда подальше, какая-то часть меня испытывала любопытство. Проделав парочку махинаций, я открыла её чуть ли не целый доклад, потому что в этот раз текст был куда длиннее предыдущих. Кавказцева: «Я буду с тобой откровенна. Завтра приедет Рогов с проверкой, и ты мне нужна на своём рабочем месте. Даже несмотря на все твои издевательства, через которые мне пришлось пройти, я всё равно наступаю на своё собственное горло и прошу лишь об одном. Я не жду извинений и прекрасно понимаю твою реакцию, вижу, как тебе неприятно и ты злишься. Но, пожалуйста, по-человечески, сделай это». Пришлось перечитать несколько раз, чтобы понять всю суть. Она, видимо, совсем в безысходности, раз пошла ва-банк, рассказав мне такое. На долю секунды даже стало её жалко. Поэтому, потупив какое-то время в экран, я всё же сформулировала свой ответ. Я: «Неожиданно и приятно. И да, я знаю, насколько это важно и для тебя, и для отдела в целом. Нужно, чтобы всё было в порядке, иначе поток подосланных грамотеев никогда не оставит нас в покое. Поэтому… я приду». Кавказцева: «Правда? Даже не верится. Спасибо тебе». Я: «После того, как ты уволишься». Я начала давить полусонную и довольную лыбу и даже многое бы отдала, чтобы посмотреть на лицо Кавказцевой в этот момент. Она явно в бешенстве. Кавказцева: «Тебе не надоело ещё на нервах людей играть?» Я: «И лишать себя такого удовольствия? Да как я могу?» — в конце я добавила шокированный смайлик. Кавказцева: «Ты невыносима!» Я: «Смени пластинку, надоело уже». Сообщений от неё больше не поступало. С одной стороны, хорошо, а с другой — мне хотелось ещё немного поиздеваться над ней. Но что ж, ладно. Для этого у меня есть целое завтра, и для начала я не приду на работу вовремя, чтобы она сидела в неведении и гадала, буду я всё-таки или нет. Она мне все мозги истрепала, пока пыталась меня приструнить. Теперь моя очередь.