Сердце Дьявола

Марика вышла, бросив через плечо: — Пойду отыщу Лючию, а то она там всех мальчишек перетрахает, мне не достанется. Весёлая у них парочка! И вот тут я, кстати, вспомнил, что рыжая пышка не сдавала пистолет. И у ресепшена с кобурой стояла, как ни в чём не бывало. А её пропустили. Либо все равны, но кое-кто равнее, либо она не пизду чесать пошла. Отельный медик поднял из глубин суперкаталки, парившей над тёмным полом, манипулятор и меня уже привычно коснулись щупы. Сине-золотой коридорный предложил показать моим друзьям их комнаты, но Мартин резко бросил: — Мы станции в груде треша находим, уж номера найдём. Галакт медико (тут это слово иногда говорят как медико, а иногда как медико) оказался вполне приемлем, без шипения Леона. Он обследовал меня быстро и аккуратно, закусил губу и внёс несколько записей в браслет, сочтя необходимым пояснить: — Я вынужден ввести ограничения на некоторые развлечения, сениор. Мне очень жаль, но вы серьёзно больны и нуждаетесь в профессиональной терапии. Бандаж и флагелляция для вас нежелательны. Некоторые виды алкоголя опасны. Также я бы вам не советовал пробовать дольки сирениуса и плоды сальвы, а из прочих продуктов — острое и маринованное. Жирная свинина, баранина, селица, гранубурн вам противопоказаны категорически, сениор. Впрочем, вам этого просто не подадут, прошу прощения за неудобства, доставленные сениору. — Сениор, — Мартин сложил руки на груди и отступил на шаг, вытянувшись словно истинный аристо-командир, — Будет крайне послушен в плане выполнения рекомендаций, доктор. А иначе сениору не избежать профессиональной трёпки и диеты на водяной каше. Что порекомендуете для приведения сениора хотя бы в вертикальное состояние? Врач улыбнулся, оценив напор Мартина. Профессиональный напор фрегаттен-капитана Кайзермарине. Узнаю родимую Систему и её методы воспитания офицеров. Я лежал на животе голенький носом в сторону и рассматривал парней. Пауль мне улыбнулся с сочувствием. Мартин чуть скосил хитрый глаз. Доктор стоял у изголовья и я мог понять его мимику лишь косвенно, но, полагаю, радушие у них тут вставляется прямо в раздевалке. Как бандаж в рот. — Сейчас проведём термотерапию и электрофорез с введением препаратов для купирования болевых ощущений и укрепления хрящей спинного мозга. Потом введём инъекции для восстановления мышечных и костных тканей. Массаж. И сон. Показатели сердечной деятельности сениора Ронделя показывают высокую степень усталости. После сна повторим осмотр. Полагаю, уже к вечеру сениор Рондель будет в состоянии выпить пару шотов в баре. Но танцевать пока рано. Особенно те танцы, где требуется гибкость и резкие движения. — Не беспокойтесь, доктор, — чуть склонил голову Мартин, — Мы присмотрим за этим безбашенным парнишкой.

***

И понеслось. Врач вызвал целую бригаду спецов. Сначала меня накрыли блестящей тканью вроде жарочной фольги и едва не превратили в рождественского гуся. Сходство усиливалось тем, что предварительно меня подвергли обмазке каким-то кремом с запахом водорослей. Крем под воздействием сырого жара впитался в мою шкуру, а его излишки запеклись в виде корочки. Её сняли здоровым пластиковым ножом, легко принимавшим форму спины во всех подробностях. Затем две девчонки обмыли мне спину губками с увлажняющим маслом, отчего я растёкся, как слизень на камушке, и нанесли толстый-толстый слой шоколада. Да, эта обмазка напоминала шоколад и пахла шоколадом! Клянусь Льдом Спейса. Но пощипывала — приятно так, чуть-чуть. Сверху опустили здоровую пластину и запахло электричеством. Знаете, такой нагретой медью, тонким запахом канифоли или похожего припоя, в чём-то даже и приятном. Ну, для механика вроде меня. Кстати, в машинном временами так и пахнет. Но там ещё масла, густой запах горячего металла, от ингрокамеры чуть пованивает палёной шерстью. А тут чистый и вперемешку с ароматами трав. Кайф. Даже не так — ка-а-а-айф. Как удав по стеклу ползёшь в мареве сонном. Когда из меня сотворили сладкую булочку и сняли остатки шоколадика губками с запахом фруктов, за дело взялся массажист. Точнее — массажистка. Такая тётка-мулатка с мощными ручищами. Она не очень вписывалась в это сборище любезных красоток с приклееными улыбками, но дело своё явно знала и любила. Так что ей даже постоянную болтовню можно было простить. На галакте. — Это что за бледную немочь ты мне подсунул, Гошка? Да он же помрёт, как вздохнёт. Ему бы бульон хлебать в кресле, а смотри-ка — попёрся по девкам! Да его Полинка пополам переломает и хер в стило сотрёт. Её мощные руки меж тем мяли и крутили меня до хруста. Она начала снизу и продвигалась наверх. Я чувствовал себя тестом на доске в прожареной солнцем кухне. — Жопа бледная вон, мятая и плоская. Ну конечно, спейсман, к тётке моей, ведьме старой, не ходи. Гравитация, перегрузки и что имеем? Развалину в тридцать лет имеем. Гош, ты бы ещё его в песочек и ядику вколол. Врач потёр подбородок: — А это идея, тёть Валя. А потом искупать и спать. Он ещё и замученый. Они трепались, как будто меня тут и не было. Медицина, да. Профи. Уважаю таких. — Да я вижу, что замученый! — Руки промяли между лопаток так, что у меня глаза полезли из орбит, а лёгкие попытались удрать под желудок, — Это инженер, наверное, или вообще матросня. Одежонка вон — пацаны на завод так ходят, а эти его дружки тут торчали — фу ты — ну ты! — Сениора Валя резко взмахнула рукой и отвесила мне такой шлепок по спине, что я прогнулся в обратном направлении, — Белый пиджачок, бархатный костюмчик. Офицерьё, к тётке не суйся — заколдует, что всё сморщится. Парни, между прочим, в самом начале ушли. Номер был хоть и роскошный, но не такой уж большой. И вообще, над душой стоять у нас не принято. — Давай-ка маникюрш, что ли, а то вон под когтями у него прямо целый вирусный скайнсцентр! И постричь бы не мешало, а то вон на той неделе Ксюха доигралась — цепочки её у гостя в гриве запутались. Массажистка нажала бугром ладони мне на загривок и прямо почувствовал щелчок там. Судорога пронзила всё тело. Блин, да из меня сейчас славянский nareznoy baton сделают! Доктор частил по наручу на дезертисе, судя по смеси славянских, испанских и чешских слов. Массажистка принялась обрабатывать меня рёбрами ладоней, проводя ими по коже туда обратно, как нож по куску мяса. Перед этим она смазала руки синеватым маслом, но меня всё равно мотало хорошо, поскольку нажимала тётя от души. Массаж закончился таким разглаживанием круговыми движениями, что я бы на утюг согласился, лишь бы мне шкурку волнами не гоняли. — Оклемается, — с удовлетворением сказала тёть Валя, отступая от стола, — Парень крепкий, не то что те — немочь тощая. Девки, салфетки дайте. Да, по сравнению с её габаритами Пауль тоже, конечно, тощий. Она вытерла руки салфетками, сунула ком в утилизатор и обругала какого-то «Кольку-дебила, сказали же ему воронки побольше поставить». Потом возле меня присела на низкую скамеечку задумчивая девочка и обработала ногти, а другая немножко обкромсала мне лохмы машинкой. Спасибо, что не стали стричь коротко, а то потерял бы лет пять. Для эль капитано это не солидно. Напоследок привезли бадью горячего песка, сделали очень холодный укол, и опрокинули в жаркую сухую массу. Потом вытащили прямо на постель, обмыли губками и прикрыли мягким одеялом. Одна из сестричек мановением пальцев задвинула шторы. А то Гелис так припекал, что поляризованные стёкла не слишком спасали. — Отдыхайте, сениор, — сказал врач, — И пожалейте свою спину, она у вас очень слабая. Они ушли и увезли всё, кроме каталки. Чудо медтехники поставили во встроенный шкаф у двери, отключив, конечно, антиграв. Предусмотрительно. Тихо журчала проточная вода, ласково поглаживал мою голову струями кондёр. Чуть колыхались занавески. Я был лёгок и пуст. По позвоночнику пробегали тёплые волны. Под это всё я и уснул сном праведника.