Сердце Дьявола

Проснулся я от того, что рядом со мной кто-то лежал. Я осторожно приоткрыл глаз — светлая шевелюра, бицепс, вытянутая голова — Пауль. Он валялся поверх одеяла в одних красных плавках. Был ранний вечер, судя по тому, что Гелис ушёл на другую сторону и не бил в окно. Чуть слышно шуршал кондёр. Я приподнял голову, гадая какого чёрта и как вообще? Пауль повернул голову и улыбнулся мне одними губами. А потом заговорил. Но не так, как это делают все, а именно губами. Так умеют переговариваться только военные. В строю. Или на особых операциях. — Не дёргайся, нас слушают. Твари ёбаные! Мартин был прав. — С чего ты взял? — У меня есть сканер, — он потянулся ко мне и поцеловал. В носик, очень осторожно. Если кто сейчас пялится в монитор, то увидит только нежное проявление любви. — И отмычка, — я потянулся к его губам. — Здесь интереснее: номера соединены через бассейны. Я нырнул к тебе. Нихохо себе хохо! Не, технически даже грамотно, один насос на этаж и во всех бассейнах проточная вода. Но с другой стороны: какой-то мудак на другом конце нассал, а к тебе приехало?! Пауль чуть развернул голову, приподнялся на локте и наши губы встретились. Мы просто ласкаемся, мы любим друг друга. Мы хотим немного нежности на мягкой постельке в роскошном номере. Сухие сильные губы захватывают тебя. Синие глаза, в которых ты тонешь. И рука, которая через одеяла поглаживает твою больную спину и лопатки. Надеюсь, тот, на мониторах не очень поранился членом об липучку или зиппер. Хотя там может сидеть и жопастая лихачка. Чем не вариант? Доверенное лицо, любовница самой Марики Альенде. Ну подрочи, подрочи. У тебя есть для этого отличная штука. В кобуре на боку висит. Кончостолет! Хошь кончай — хошь стреляй! Фирма «КольЗиГ» — триста лет системы сплошной бзик! И это правда. «КольЗиГ» делает интересные конструкции. Инновационные, модерновые. Вот только стрелять из них — сплошная лотерея. То осечка через раз, то ИИ с закидонами, то прицел вверх тормашками. Это уже даже не анекдот. Это норма. Что они хорошо делают, так это гражданские ружья и травматы. На них и выезжают. Не знаю, почему они до сих пор не выгнали пистолетное отделение на поле в качестве мишеней. Может по принципу «Если долго мучиться — что-то да получится»? У Лючии же, судя по рукояти, именно «КольЗиГ». На хрена только непонятно. Пауль осторожно касается языком моей нижней губы. Он возбудился, это ясно. Дело делом, но мы же живые, как ни крути. У меня вон тоже ствол налился, в матрас упирается. Даже немного выгибается. И смотрит Пау так нежно, так обалденно. Я бы сейчас сел на его бревно, если бы не спина. Когда двинул рукой — почуял. Стреляет немного. Резкие движения мне пока нельзя. Чёрт, как же спейсшип вести? — Так они и пробираются в номера, видимо, — добавляет Пауль. А вот об это я и не подумал! Да, действительно, так ведь можно в любую комнату заплыть, пока гость внизу. Вещички перебрать, инфу снять или что ещё. Подкинуть порошок, к примеру. И дать команду какой-нибудь рыжей красотке на въезде в Астрополис — принимайте гуся в яблоках! И доказывай на вертеле, что не твоё. И ломай башку — как? Клуб с безупречной репутацией, номер был заперт. Может даже лично метку на дверь ставил. И она цела. А вот так. Как дельфинчик. — Неужели никто про это не догадался? — шепнул я и потянулся к пшеничной шевелюре. — Тут порезвился парень, что знал толк в оптике, — Пауль подвигается совсем близко, упирается бугром на трусах мне в бедро. Я чувствую его твёрдую головку даже через одеяло и от этого у меня чешется под шкуркой, — Переходы в изголовье, там то свет прибивает, то полутьма. Я запускаю руку ему в пряди, перебираю их пальцами и мы опять ласкаемся губами и языками. Лючия, сучка, ты ещё клитор себе не стёрла «набором инновационных продуктов»? А может там Леон? Он золотой шарф, старший сотрудник. Наверняка со степенью по психологии. Такой и должен отцеживать гостей на начальном этапе. Подмечать малейшие странности, взгляды, жесты. Пауль прижимается всё сильнее, начинает тихо тереться. Ну нет, мой парень не будет кончать, как школьник в набитом автобусе об сумку с помидорами. — Почему ты, а не Марти? — Он плавает плоховато. А что, я тебе не нравлюсь? Ты всё ещё ревнуешь? Опускаю руку вниз, тяну плавки с мощного бедра. Пауль чуть поддёргивается, помогает мне. Его мощное орудие предстаёт во всей силе. И красоте. Есть действительно красивые натянутые члены. Есть тяжеленные, как маршевый шаг пехоты. Есть обрюзгшие, которые охота не в себя, а во фритюрницу засунуть. Есть задорные, которые так и хочется приласкать с огоньком. Есть забавные, которые тянет оттянуть и отпустить, чтобы об живот щёлкнули, как резинка. А бывают смешные, сморщеные или кривые, на которые глянешь и думаешь: «Ну и как этот вялый огурец вообще ещё не отвалился»? — Нет, Пау, нет. Больше не ревную, правда, — смотрю в его глаза — он верит. Верит и хочет. Меня. Без Мартина. Первый раз. За три года. Он хочет меня, а не Мартина со мной. Невероятное ощущение. — Тебе ещё нехорошо, верно? — Не очень, Пауль. Хочешь — подрочу? Начинаю гладить ствол рукой, он дрожит, головка мокренькая. — А если перевернуть тебя, а я на колени встану? — Пауль, я плохо беру в рот, ты знаешь, — я виновато отвожу глаза. Пау откидывает с меня одеяло, проводит сильной ладонью по телу. — Альби, я хочу как тогда, но только языком, — его глаза просят, он очень хочет этого. Всё, сдаюсь. Пауль помогает мне перевернуться на спину, встаёт надо мной на колени. Я в плену его голеней и бёдер. Они прекрасны, жилисты и мощны. Разве что бледные. Ледяная Пустота несёт в себе мирриады звёзд, но их свет редко ласкает Странников Пустоты. Над моим лицом нависает накачаный живот, головка опускается к жадному моему рту, чуть задевает губы. Я облизываю её, как виноградину, свисающую с ветки. Как налитую солнцем сливу. Посасываю одними губами, словно банан или клубнику. Вкус солёный и чуть в сладину. Под языком шершаво и тонкая щель, вдоль которой прикольно вести кончиком. Пауль вцепился в спинку, тихо подвывает и стонет. А потом резко выпрямляется, зажимает ствол рукой и слетает с постели в синеватую воду, всколыхнув волну, заливающую пол и ковёр. Два резких движения рукой и по воде плывут белёсые нити. Пауль запрокидывает голову и широко раскрывает рот. Его грудь ходит туда-обратно. Как мехи волынки, старинного инструмента вроде мешка с дудками, на котором играют в Абердинланде. Плыви, смазка для сперматозоидов. Может кто-то из местных развратничков тебя сглотнёт. Или обмажется. Лючия, сученька сисястая, ты там со стула не грохнулась об пол центнерной жопенью? Леон, золотой мальчик, доктор психологии, у тебя фурункул на залупе не вскочил? Я облизываю развратные губы и растягиваюсь на простыне, раскинув руки. От неё ещё пахнет Пау. И она ещё тёплая от его тела. И у меня стекает на бедро струйка. Я кончил, значит химия Пауля зацепилась за мою колечками соединений. Это классно. Единственно, я хочу тяжести тела на грудь, но боль под левой лопаткой показывает, что ещё рано радоваться. Слабая ноющая боль. Пауль обмывается и возвращается ко мне. Ароматические салфетки, махровое полотенце. Нежные прикосновения, от которых я, рыжая развратная скотина, просто таю. — Ты как? — спрашивает Пау тихо, но голосом. Вздыхаю и жалуюсь на боль в спине. Посмотрим: когда придёт врач со смешным именем Гошка — за какую сторону он возьмётся? Пауль ложится рядом на бок, приникает губами к плечу моему. Так проще шептаться. Ну-ну, врубайте подслухи. Мы, бледные саксонские твари, хитрее. Вся фигня в ладонях, которые у нас лежат друг поверх друга. В их поглаживаниях и прикосновениях пальцев. Это код. Древний, провереный временем и расстояниями. От двух миль в начале и тысяч в конце, когда рация Маркони исчерпала свои возможности. Точка и тире. Играем на ключе. Мизинец — точка, указательный — тире. Прочие пальчики — белый шум. Я: «Скоро придут смотреть мою спину тч Сколько я проспал впр» Пау: «Девять часов тч Время есть» Девять. А лёг я часов в пять, наверное. Сейчас около двух часов дня. Альмар-уанские сутки отличаются от наших и земных. Здесь в сутках восемнадцать часов. Они вытянули себе год. И даты переключают по общетерранскому времени. Иначе трудно будет с документами, торговлей, расписаниями лайнеров и ещё много чем. Пау: «Вечер считают с четырёх тч Есть полтора часа» Я: «За полтора часа я с ума сойду» Пау: «Скажи зпт ты правда трахался с шаатами впр» Я: «Нет тч Было две стекляшки и жаба тч Насильно зпт клянусь» Пауль приподнимается и смотрит мне в глаза, пытаясь поймать на лжи. Я не прячу взгляда, это правда. Я не хотел этого. Я вообще боюсь этих странных созданий иных миров. Пальцы отбивают рваный ритм: Пау: «Верю» Я: «Какой план впр» Пау: «Ты болен зпт Идём в бар тч По шотику или бокалу тч Смотрим тч Сами не лезем тч Не доверяем» Я: «Полезут вежливо откажем» Пау: «По обстановке тч Змеи мудры» А вот с этим я бы поспорил. Змея хитра и терпелива, конечно, но предсказуема. Зная их повадки, можно обойти засаду. Мозг змеи нацелен на определённую в поведении добычу. Чего ждёт змея? Три кролика сойдут вниз, напьются, двое расползутся по постелям горячих пацанов и выболтают секреты, так? А вот хрен тебе. Эти двое будут держаться возле третьего. Нет, ты конечно можешь попробовать. Хотя-я-я. Марика не змея, она хуже. Прав Пау. По обстановке. Я: «Гут» Пауль нежно целует меня в висок и губами шепчет: — Спи, мне пора. Прикрываю глаза. Слышу тихий всплеск. Чуть слышно шепчет кондёр. Ну что, дамен унд херрен, надеюсь, вы накончались на неделю вперёд.