Дневник тирана, балующего жену / Tyrant Pampering Wife Diary

Когда Сун Суна схватили, он никак не отреагировал, пока не увидел дрожащего евнуха, стоявшего на коленях. Лишь тогда он понял, что имеет в виду Ли Сяо. Он тут же сказал: — Ваше Высочество меня уж слишком возвышает. Этот чиновник настолько силён, что чуть не пустил в ход кулаки прямо в особняке. Я уже изо всех сил пытался утихомирить людей. Как смею я его бить? Он всего лишь простой человек. Даже если дело дойдёт до суда, его всё равно прикроет Ли Сяо. Но в сущности он остаётся обычным человеком. Если кто-то хочет сохранить ему лицо ради Ли Сяо — это проявление вежливости. Но если не захочет — его попросту зарежут, и это будет считаться предопределённой судьбой. Вот почему Сун Сун не пошёл вместе с евнухом к императрице. Ли Сяо сказал: — Странно. Господин Лян, а почему у вас такое лицо, а? Только что в зале Сун Сун вынужден был пить «фальшивое» вино, и от страха у него выступил холодный пот. А теперь перед ним стоял безумный князь — и он дрожал уже очень давно. Потому евнух с горечью сказал: — Да, это раб сам случайно упал... Это никак не связано с господином Суном! В такой ситуации всё было опасно. Если признать, что его избили люди Ли Сяо, это могло закончиться тем, что его просто перережут. Но если сказать, что это была драка между собой — ещё хуже. Это выглядело бы как умышленное стравливание князя с императрицей, и тогда его не простили бы ни с одной стороны. Сун Сун стоял скромно и молча рядом с Ли Сяо. А тот сделал шаг вперёд и с улыбкой спросил: — А что же вы пожаловали в особняк? С чем пришли? Евнух, дрожа, поклонился и, словно о мёртвом, забарабанил лбом об пол: — Раб не посмел бы драться в особняке князя Пина. Я пришёл всего лишь передать слова императрицы господину Суну... Господин Сун, я и не думал проявить неуважение. Может, вы сами скажете хоть слово? Он прекрасно понимал, что Сун Сун сейчас явно в милости. А раз уж просит его засвидетельствовать перед Ли Сяо — это в какой-то мере возносит Суна. Внимание, обращённое на него, явно порадовало князя. Ли Сяо повернулся к нему, притянул ближе и спросил: — Правда ли то, что он сказал? Сун Сун взглянул на красный лоб евнуха и не дал прямого ответа, вместо этого мягко сказал: — Раз уж Ваше Высочество так изволил, думаю, стоит проявить сострадание. Что ещё тут преследовать? Сказано было крайне искусно. У Ляна от досады чуть не пошла кровь горлом. Видите? Дело вовсе не в том, что он не проявил грубости, а в том, что Его Высочество не хочет разбираться. Но если захочет в будущем — берегись головы. Сун Сун, этот тихий и мягкий с виду человек, в действительности был вовсе не простачком! Ни капли не слабак! Ясно, что впредь в делах особняка безумного князя будут стараться увильнуть при любой возможности. А если и не получится — всё равно будут отнекиваться. Евнух Лян полностью понял его манеру, и в душе у него больше не было ни единой волны. И действительно, безумный князь сказал: — В таком случае, я пойду с Сун-эром посмотреть, что такого важного хочет императрица. Сун Сун пошёл переодеться. Он был всего лишь мужской наложницей и не имел права носить шапку с короной. Но чтобы не выглядеть неуважительно перед императрицей, он завязал длинные волосы лентой. На первый взгляд, выглядел просто и скромно, словно обыкновенный учёный. Разве что лицо его, округлившееся и всё более утончённое, выдавалось изысканной красотой — доброй и безобидной на вид. В покоях императрицы госпожа Сун ходила взад-вперёд с мрачным лицом. Она приходила сюда несколько дней назад, но императрица велела терпеть. Ведь Сун Сун был в особой милости у безумного князя. Если идти за него просить наказания — всё равно ничего не выйдет. Сегодня был удачный день: князь сразу после суда отправился в казармы. Казалось, время подходящее. Но вот человека, которого должны были привести ещё к полудню, всё нет. Она не выдержала и спросила: — Государыня, можно ли полагаться на способности господина Ляна? Императрица нахмурилась и посмотрела на старого, сухого евнуха. Тот поспешил добавить: — Этот мальчишка давно мечтает стать сыном старого слуги, чтобы служить ближе к императрице. Он изо всех сил старается ради дворца. — Тогда почему он до сих пор не привёл этого выродка? Госпожа Сун была крайне резка на язык, но императрица лишь мягко покачала головой. Она была старшей сестрой в семье и всегда снисходительно относилась к младшим. Знала, что младшая сестра своенравна и капризна, потому не сердилась. Госпожа Сун со злостью рвала платочек и с ядовитым видом сказала: — Только встала с постели, а этот ублюдок уже успел вцепиться в высокую ветвь и выставить себя на весь столичный свет. Сегодня он придёт — я позабочусь о том, чтобы обратно не ушёл! Услышав это, взгляд императрицы резко похолодел: — Этот вопрос решает дворец. Ты должна сдерживать свой крайний нрав. Иначе, если вмешается безумный князь, дворец тебя не защитит. Госпожа Сун и сама понимала, что обстановка не позволяет убить Сун Суна. Она скрипнула зубами и пробормотала: — Сестра, я ведь так, на словах... Я же не собираюсь лишать его жизни. Ну, дам попробовать пару игл — и хватит. Её жажда отомстить за ребёнка была понятна, и императрица не стала препятствовать. Они прождали ещё с четверть часа. Госпожа Сун уже едва не протёрла место на стуле, как вдруг пришла весть снаружи. Она мгновенно выпрямилась, в глазах вспыхнула злость, подбородок поднялся высоко. В следующее мгновение прозвучали голоса слуг: — Видим Ваше Высочество, князь Пин! Увидев страшного мужчину рядом с лицом Сун Суна, спокойная до этого императрица невольно напряглась, пока Ли Сяо не поклонился и не произнёс: — Сын-министр приветствует матушку. Пусть матушка будет счастлива. — Сяо-эр... — поспешно отозвалась императрица. — Садись скорее. Госпожа Сун поспешно встала и сделала реверанс. Сун Сун тут же смиренно опустился на колени: — Простолюдин приветствует императрицу. Ли Сяо не шелохнулся, и лишь тогда императрица сказала: — Это господин Сун. Поднимись скорее. Ли Сяо сам поднял его и усадил рядом с собой, а затем сказал: — Слышал, что императрица желала поговорить с Сун-эром о важном деле. Как раз давно я не навещал матушку, и вот явился без приглашения. Прошу не винить. Улыбка императрицы была чуть натянутой, и голос её стал особенно мягким и правильным: — Сяо-эр так внимателен... Впрочем, ничего особенного. Дворец всего лишь хотел, чтобы господин Сун побеседовал с госпожой из рода Сун. Ли Сяо усмехнулся и взглянул на госпожу Сун: — Госпожа так переживает за Сун-эра. Почему же не навещали его в особняке? Госпожа Сун всю жизнь почти не сталкивалась с людьми извне. Теперь, видя насмешливую улыбку Ли Сяо, она, будто заболев, затрепетала. Пыталась держаться, но не решалась смотреть ему в глаза. Увела взгляд и пробормотала: — Князь Пин... порог особняка князя Пина... Она не успела договорить, как императрица поспешила вставить: — Хотя господин Сун сейчас с Сяо-эром, но ведь в сущности он всего лишь временный человек во дворце. Разве госпоже страны подобает лишний раз тревожить? Хоть и сказано было мягко, смысл оставался уничижительным и в адрес Сун Суна, и даже через Ли Сяо. В конце концов, этот маленький наложник держится только на милости князя. Как же его родня может вести себя так, будто дворец — их собственный дом? Сун Сун опустил ресницы и молчал. Без вопроса он не имел права открывать рот. Императрица же, подумав, снова заговорила раньше Ли Сяо: — Может, завтра я позволю господину Суну вернуться в родной дом на несколько дней, чтобы он мог поговорить с госпожой страны по-доброму? Как ты на это смотришь? Она хотела воспользоваться случаем, чтобы выдворить Сун Суна из тигриного логова. Но как только уголки губ Ли Сяо изогнулись, у императрицы похолодело в шее. Она нервно подвинулась на стуле, готовясь к его отказу. Однако тот сказал: — Матушка говорит весьма справедливо. Сын-министр и впрямь был невнимателен. Но она не успела облегчённо вздохнуть — Ли Сяо явно не закончил. И правда: — Недавно отец упрекал меня: мол, все братья уже женаты и имеют хозяйку дома, а сын-министр до сих пор холост и даже помощницы по хозяйству не имеет... Может, матушка сама подыщет для сына невесту? Вы ведь тётушка Сун-эра, разве сможете терпеть, что он обделён? Не обращая внимания на окаменевшее лицо императрицы, его тёмные глаза спокойно скользнули к госпоже Сун, которая остолбенела. — Ведь это и есть настоящее продвижение вперёд. Матушка и сын любят друг друга искренне. Вон, госпожа страны так рада.