Охота на ведьм

Это был первый раз, когда Медея видела Зал Золотых Роз, и сто первый — когда несовпадение мечты с реальностью её разочаровывало. Всё, от позолоченной лепнины на потолке до расписных плиток пола, казалось безвкусной попыткой продемонстрировать гостям богатство. Наверняка оно ей и было, грустно подумала Медея, ковыряя носком туфли золотую розочку на полу. Конечно, она здесь не для того, чтобы развлекаться, но всё же радужное настроение, охватившее Медею, когда в руках оказалось приглашение на приём у его светлости в честь дня рождения графини — безнадёжно испортилось. Впрочем, слегка злорадно подумала Медея, выгляжу я ничем не хуже, чем весь этот разодетый курятник. Опасения, что небесно-голубое платье и ниточка жемчуга на шее окажутся недостаточно хороши для Графского приёма, развеялись, осталась лишь скука и неприязнь к собравшимся в Зале людям. Медея помнила, что надо быть начеку, но она болталась по Залу уже почти два часа, и совершенно ничего не происходило. Церемония поздравлений давно закончилась, балы её светлость Беатриса не любила, а для ужина и концерта было слишком рано, поэтому гости разбивались на компании, вели светские беседы, потягивали вино и наслаждались лёгкими закусками. К Медее почему-то никто не подошёл, и она никого не знала достаточно хорошо, чтобы присоединиться к беседе. На всём приёме она была лично знакома только с двоими, а сколько людей за глаза недолюбливают её — предпочитала не думать. Пить вино во время приёма ей, конечно, запретили, но про еду никто ничего не говорил. Обходя Зал по кругу в третий раз, Медея ухватила со столика аппетитное пирожное с кремом и, вгрызаясь в подрумяненный бочок, поискала глазами Седрика Лоулера. Он выделялся из толпы хотя бы тем, что был одет в форму Ордена, правда, парадную. Лоулер вёл беседу с каким-то толстяком добродушного вида. Толстяк смеялся, командующий отвечал вежливой улыбкой, в руке он держал почти полный бокал — с этим бокалом, как заметила внимательная Медея, он проходил почти весь вечер, ни разу его не наполнив заново. Мимо с улыбкой проплыла — по-другому не скажешь — девица в таком вычурном платье, что делало её похожей на дорогую бабу на чайник, за ней тянулся шлейф из густого сладкого аромата духов. Медея чихнула, поморщилась, догрызла пирожное и ещё раз осмотрела Зал. Скучно, обыденно и непримечательно. Она немного мечтала по пути сюда, как первой замечает затесавшееся среди простых смертных чудовище, выхватывает тщательно спрятанный под юбкой нож (арбалет пронести не удалось), прижимает его к стенке и ровным голосом просит людей покинуть зал, сохраняя спокойствие — но, похоже, анонимное письмо о возможном покушении действительно было лишь шуткой. Она уже окончательно заскучала и собиралась отправиться за ещё одним пирожным, как вдруг на её пути объявился Макриди — словно из-под земли вырос. Медея невольно обрадовалась, и мысленно попеняла себе за эту радость. Такое же чувство неуместной радости она испытала, когда Лоулер приказал ей и ещё троим из Ордена сопровождать его на этот приём («форма одежды — праздничная, попрошу не опаздывать»). Из всех троих она хорошо знала только Макриди. Действительно хорошо. Даже считала его если не другом, то приятелем, а кое-кто за спиной поговаривал (но от истины был далёк), что Медея в молодого капитана безответно влюблена. Макриди остановился рядом с Медеей и тоже оглядел зал — зная его, Медея сообразила, что молодой привлекательный капитан Серого Ордена высматривает прекрасных дам, и не удержалась от подколки: — Как успехи? Ведешь охоту на чудовище? — Чудовищ тут, конечно, хватает, — хмыкнул Макриди, поймав кокетливый взгляд седоволосой леди ДеБуаш, вблизи похожей на снулую селёдку, — но есть и более приятные цели. А ты? Охотишься на пирожные? — Сладости — мой единственный оазис в этой чертовой пустыне. — Мрачно призналась она. — Посмотри на них всех, Маки. Они только и делают, что едят и обсуждают погоду, а потом снова едят, и обсуждают причёску какой-нибудь леди, и снова едят. Поверить не могу, что когда-то мечтала тут оказаться. Кому вообще нужно убивать таких скучных людей? Это и есть Высокая Политика? — Не вся, но большая её часть. Видела что-нибудь необычное? — Да. ДеБуаш ест ничуть не меньше других, но при этом выглядит в два раза худее, чем когда я её видела в прошлом году. Думаешь, то анонимное письмо — чья-то неудачная шутка? Если бы на графа действительно готовили нападение, сомневаюсь, что мы бы об этом так просто узнали. — Склоняюсь к мысли, что это ловушка. — Признался Макриди, убирая с лица прядь волнистых каштановых волос. — Только не могу понять, в чём именно она заключается. Возможно, они рассчитывали, что мы бросим все основные силы на защиту графа, оставив город без должного внимания. А может быть, это неудачная попытка сорвать приём, хотя лично я никак не придумаю, кому это нужно. И в том и другом случае они просчитались. По спине Медеи пробежал неприятный холодок. — Считаешь, что если покушение и правда может произойти, нас четверых не хватит для того, чтобы его предотвратить? Нужно было собрать все имеющиеся силы? Это какой-то бред. Макриди пожал плечами. — Всё же Лоулер с графом в дружеских отношениях. По крайней мере, его появлению здесь никто не удивился. Но мне кажется, он и сам в это покушение не очень верит, так что мы здесь просто… на всякий случай. Медее было бы легче поверить в то, что Лоулер — близкий родственник болотному крокодилу, чем в существование человека, которого можно было бы назвать его «другом», но спорить она не стала. — Моему появлению тоже бы никто не удивился, — сказала она вместо очередной язвительной реплики в сторону командующего. — Мой отец не последний человек в городе. Был. Пока не отправился в отставку, чтобы освободить место молодым. С тех пор Граф напрочь забыл о его существовании и двенадцати годах его верной службы. — В этом ты ошибаешься. — Хмыкнул Макриди. — Весь вечер ходят слухи о том, что Граф простил наконец-то Гектора Селенаса за невыполнение приказа, но тот был слишком сильно обижен и прислал вместо себя свою одноглазую дочь. Что?.. Осознание, почему за весь вечер никто не перекинулся с ней ни словом, нахлынуло сбивающей с ног волной. Медея внезапно почувствовала себя раздетой на ярмарочной площади. — Маки, — ей всё же удалось сохранить лицо, но голос чуть дрогнул. — Ведь все знают, что он не мог выполнить этот приказ. Ни один человек, у которого есть хоть капля совести, не смог бы. Макриди внимательно посмотрел на неё. — Твой отец отказался взять под стражу ведьму, подобравшуюся к Графу и пытавшуюся его убить. Это могло бы потянуть даже на измену. Ему сильно повезло. Она помотала головой. — Ты же знаешь, что всё не так. Когда её светлость Беатриса застала леди Бланш у своего мужа, что ему оставалось, как не обвинить несчастную в колдовстве? По-твоему, за это она заслужила пытки и сожжение на костре? — Она была невестой другого. В старые времена за такое её бы могла ждать и худшая участь, но такие ужасы не для твоих нежных ушек. — Да, конечно! И этот «другой» с радостью ухватился за возможность отомстить, а заодно и получить хорошее повышение по службе! — Медея бросила ненавидящий взгляд в сторону Лоулера, но тот уже закончил разговор с толстяком и исчез из поля зрения. — По-твоему, это было очень благородно? Все они хороши, а под раздачу попал отец… и я вместе с ним. Неудобное платье, неудобные туфли и неудобный разговор. Медея прекрасно знала, что Макриди будет на стороне Лоулера, и старалась не поднимать эту тему, но сейчас не сдержалась. На Макриди она посмотрела испуганно, будто ожидая, что он обидится. Но капитан внезапно прижал палец к губам. — Тихо! Леди Аглая! Всё ещё подрагивая от избытка эмоций, Медея повернулась в ту же сторону, что и Макриди. Голоса в Зале смолкали по мере того, как к его центру приближалась молодая женщина со светлыми волосами, собранными в высокую причёску. Об Аглае Валентайн говорили всякое — и что она новая любовница графа, и что она более удачливая ведьма, чем несчастная Бланш, сумевшая очаровать всё графское семейство, и что она дальняя родственница, лишившаяся других родных, и даже что незаконнорожденная дочь. Однако, единственной правдой было то, что эта лишенная благородного происхождения и средств к существованию дама проживала в замке, исполняя роль придворной певицы и имея привилегию появляться на всех приёмах и сидеть за одним столом с графом и его семьей. Медея ожидала увидеть разодетую капризную куклу, но, к её удивлению, Аглая оказалась нежной и хрупкой, одетой прилично, но более чем скромно, без украшений и следов косметики на бледном лице. Граф почтительно усадил свою жену в кресло, рядом устроились его дочери, вокруг на пуфики расселись другие присутствующие дамы. Большинство людей просто встали вокруг. Медея и Макриди тоже приблизились. Аглая оглядела публику бесконечно серыми глазами, тяжело вздохнула и начала петь. Музыканты заиграли не сразу, но Медея даже не заметила этого. Голос Аглаи — чистый и нежный — доносился до каждого уголка Зала. Песня была на чужом языке, но Медея словно наяву видела — лунный свет заливается в окно, на пороге юная девушка со слезами обнимает старика-отца, она уже выбрала дорогу, по которой уйдёт утром, «папа, прости, что я не сын»… От песни Аглаи щемило в груди, и Медея внезапно поняла, что повязка, скрывающая её правый глаз, намокла от слёз. Усилием воли она отвернулась от певицы и, пока никто не смотрит, сдвинула её вбок, чтобы вытереть слёзы. И тут вдруг ей показалось, что что-то не так. Рядом с её ногой прямо из плитки пола стремительно прорастал невиданный ранее цветок, полупрозрачный, но при этом будто сверкающий. Медея закрыла поврежденный глаз повязкой. Цветок исчез. Она снова сдвинула повязку, цветок появился. Рядом Макриди, как зачарованный, покачивался с пятки на носок в такт музыки. Она решительно толкнула его: — Маки! — Что? — Ты не видишь ничего странного? Он недоумевающе моргнул, и она нетерпеливо показала ему вниз. — Плитки выложены немного неровно?.. — Да нет же!.. Раздраженная и немного испуганная, Медея никак не могла найти подходящих слов. Если она сейчас скажет, что видит полупрозрачный цветок, растущий из пола, Макриди либо не поверит, либо поверит и расскажет Лоулеру. А может, надо рассказать? Может, она сходит с ума? Что-то подмешали в пирожные? Пару раз она слышала, что некоторые богачи употребляют сильные наркотики просто от скуки. Медея встряхнула головой — нет, говорить нельзя, потому что иначе раскроется правда про её глаз. — Ничего, — сказала она удивленному Макриди. — Мне кое-что показалось. Он пожал плечами и отвернулся к певице, а Медея сняла повязку снова. Цветок был на месте. Пользуясь тем, что все снова увлечены Аглаей, Медея осторожно подняла голову, прикрывая лицо рукой. И обомлела. Весь Зал Золотых Роз оказался действительно увит розами — полупрозрачными, серебристыми, потусторонними цветами. Несмотря на всю свою нереальность, цветы распространяли сладкий аромат. Медея отступила к ближайшей колонне и нерешительно протянула руку к свешивающемуся бутону. Её страхи были напрасны, цветок прошел сквозь пальцы, и она никак его не ощутила. Поражённая Медея оглядывала изменившийся Зал, так что когда кто-то вскрикнул, не обратила внимания. И только когда крик повторился, вернула внимание происходящему. Музыка оборвалась. Аглая лежала в центре зала, не двигаясь, сдерживающие сложную причёску шпильки вылетели, и вокруг её головы расстелился ковёр густых пепельных волос. Благоухающие цветы обвили её тело, на груди распускался прозрачный бутон. Из толпы вышел незнакомый Медее мужчина, опустился на колени рядом с потерявшей сознание певицей и коснулся её шеи, проверяя пульс. Растение тут же перескочило на его запястье, обвивая руку, но он не шевельнулся. И тогда Медея окончательно поняла — эти цветы не видит никто, кроме неё. — Она жива, — наконец сказал склонившийся над Аглаей человек. — Помогите перенести на диван… Растение уже обвило его грудь и выпускало крупный бутон. Он смолк и навзничь повалился на пол. Граф рывком поднялся на ноги, Беатриса испуганно распахнула глаза, не замечая, что побеги растений зацепились за подол её платья. — Позовите врача! — это крикнула одна из дочерей Графа. Люди непонимающе озирались вокруг, кое-кого опутывали прозрачные лианы. Медея торопливо отошла от увитой розами колонны и придвинулась ближе к Макриди. — Маки, что же это?.. В толпе упал ещё один человек, но ему досталось куда меньше внимания, потому что следующей потеряла сознание сама именинница. Граф успел подхватить Беатрису до того, как она свалилась с кресла. — Всем немедленно покинуть Зал. Знакомый голос прозвучал сдавленно. Медея столкнулась взглядом с Лоулером, тот прикрыл рот и нос платком и быстрым шагом направлялся к ним. Где он был во время выступления? Неужели слушал со всеми? — Выведите людей во внутренний дворик, скорее. — велел он, обращаясь к Макриди. — Стража вам поможет. Проследите за тем, чтобы никто не отстал и не потерялся, это важно. Селенас, вы пойдёте замыкающей, и если кто-нибудь отстанет, это будет ваша вина. Ваша светлость, — обратился он к Графу. — Я полагаю, это какая-то отрава. Прошу вас и юных леди покинуть Зал. Растерянные девушки прижались друг к другу, Граф нахмурился. — Аки и Розалия немедленно уйдут, но я не могу бросить мою жену, леди Валентайн, господина Дейсонда и барона Рэйн-Зарда на произвол судьбы. Мой долг остаться здесь, пока последний человек не покинет этот зал целым и невредимым. Не ожидала от него такого благородства, подумала Медея с восхищением, и внезапно увидела, что цветы, прежде подбиравшиеся к обнимающему жену графу, отступили назад. — Как вам угодно, — Седрик Лоулер выглядел недовольным. Взволнованная толпа направилась вслед за Макриди, люди зажимали лица платками и торопливо покидали Зал, отчего в дверях возник затор. Медея оглядывала Зал — цветы никуда не делись, но словно потеряли к людям всякий интерес. Лоулер не прав, это не отрава, непохоже на отраву, но что это — она не знала. Надо сказать или не надо? Определенно, никто кроме неё этого не видел… Когда наконец они шли по длинному коридору Замка, Медея вспомнила, что так и не надела обратно повязку. В коридорах ни следа цветов не было. Когда она путалась с завязками, из толпы отделилась невысокая фигурка в пышном платье и нырнула в боковой коридор. «Если кто-то отстанет, это будет ваша вина», — мрачно повторила Медея, мысленно прокляла чертову девицу, которой вздумалось куда-то отойти в такой момент, на всякий случай нащупала под юбкой кинжал и свернула следом. Коридор оказался узким и длинным, Медея ускорила шаг, потом побежала. — Леди! — позвала она. — Леди, где вы? Я отвечаю за вашу безопасность, пожалуйста, вернитесь. Наконец за поворотом обнаружилось окно, у которого и нашлась пропавшая. Девушка вглядывалась в сумрачный город за стеклом, не замечая ничего вокруг. Медея облегченно перевела дух. — Зачем вы сюда свернули? — спросила она. — Было сказано всем держаться вместе. То, что здесь происходит, опасно. Прошу вас, пойдёмте. Девушка повернулась, и Медея узнала в ней ту самую «бабу на чайник» со сладкими духами, что одарила её улыбкой во время приёма. — Ничего опасного не происходит, — произнесла она мягким плавным голосом, от которого почему-то закружилась голова. — Мне захотелось полюбоваться этим видом. Вам не нравится? Разве не красиво? — Да, конечно, но сейчас не время… — голова кружилась всё сильнее. — Вы ведь понимаете, мой долг защищать вас от этих… чудовищ, притворяющихся людьми. Пойдёмте, пожалуйста. Я отведу вас в безопасное место. Девушка вскинула брови. — От чудовищ? — спросила она тихо и удивленно. — Но здесь их нет. Вам не от кого меня защищать. — Послушайте, вы не понимаете! — потеряла терпение Медея. — В Ордене получили анонимное послание, что на Графа готовят нападение при помощи колдовских чар. Её светлость Беатриса и леди Аглая, а с ними двое мужчин внезапно потеряли сознание всего лишь десять минут назад, и мы не знаем, придут ли они в себя! Скорее всего, эта тварь не рассчитала со своим колдовством. А может, им доставляет удовольствие играть с людьми. Незнакомка в вычурном платье слушала, всё так же подняв брови и широко раскрыв и без того огромные глаза. Медея пошатнулась и схватилась за стенку, чтобы не упасть. — Тварь, — повторила девушка печально. — Чудовище. Вы зовёте так всех тех, кто рождён отличным от вас? — Тот, кто рождён, чтобы причинять людям боль и страдания, не может зваться иначе, — удивленно сказала Медея. — Проклятые Богом уже не являются людьми. Нам надо идти, пожалуйста. — Ме-де-я Се-ле-нас, — медленно, по слогам, произнесла незнакомая девушка. — Вам так не подходит это занятие… Вы женщина, к тому же слишком впечатлительны… Почему вы стали охотницей на ведьм? — Я… Не впечатлительна… — мысли Медеи путались. — Я просто… Мой долг — помогать людям и не допустить, чтобы пострадали невинные… Как это делал мой отец… Силуэт девушки расплывался перед глазами, и Медея поняла, что так и не надела повязку. Чтобы завязать ленты, ей пришлось отпустить стену, и этого хватило — Медея неизящно свалилась к ногам незнакомки. Последнее, что она увидела, был распустившийся перед её лицом прозрачный цветок.