Ключ к бессмертию

Утро в столице начиналось спокойно. Улицы Верхнего города блестели — вычищены, как витрина. Камень вымыт, фонари отполированы, будто кто-то каждую ночь запускает сюда армию горничных с манией чистоты. У ворот герцогской резиденции скучал Кристиан. Лошадь фыркала, он зевал, проверял пряжки на седле и в целом излучал тоску человека, которого променяли на двадцать семь видов лент. Рядом стоял Аргайл, капитан стражи — при полной форме и при полной уверенности, что день начался зря. — Миледи всегда настолько… непунктуальна? — осведомился он с оттенком профессионального ужаса в голосе. Крис махнул рукой: — Пунктуальность и миледи несовместимы, если речь идёт о выходе в свет. — Мы ведь просто… едем по лавкам, верно? — Пока что — да, — сухо подтвердил маг, но с таким тоном, будто именно это его и пугало. И тут дверь распахнулась. И стало ясно: если они ехали просто «по лавкам», то кто-то очень неправильно понял задание. В проёме появилась Элисон. В пышном платье цвета морской волны, с вышивкой на излишне открытом лифе. На шее — ожерелье, в ушах — серьги, на запястьях — браслеты. Всё вместе это стоило как половина местного казначейства. Служанка Мойра, идущая за ней, выглядела, как человек, морально отрёкшийся от мира. Капитан подавился воздухом. Крис остолбенел. — Ты серьёзно поедешь в этом наряде?.. — спросил он, сдерживая интонацию между «потрясён» и «уже сдался». — Это столица, Крис. Я не собираюсь выглядеть как простушка. — Эли, ты выглядишь так, будто сбежала с королевского приёма. — Прекрасно! Значит, все будут знать, что я — не простая горожанка. Кристиан, ты правда хочешь, чтобы я выглядела… скучно? Он на секунду задумался. Да, карх возьми, именно это я и хочу. — Надень хотя бы что-то попроще. Ты привлекаешь внимание. — Ты сам говорил, что мне пора перестать быть мышью. Кристиан с трудом сдержал стон. Его же добрые намерения сейчас играли против него. — Знаешь, Эли, в столице мышь выживет. Потому что незаметна. А вот ты… Ты сейчас одета совершенно неуместно. Одних драгоценностей на тысячи золотых — и это в городе, где у многих нет даже медяка на похлёбку. Элисон нахмурилась. На её лице промелькнула тень сомнения — мимолётная, но явная. Она опустила взгляд, будто на мгновение допустила, что он может быть прав. Но потом — выпрямилась, прищурилась и уже с вызовом сказала: — Ты просто боишься, что все будут смотреть на меня, а не на тебя? Расслабься. Мы же просто гуляем. — Я боюсь, что здравый смысл ты забыла в замке Хэвен, — проворчал Кристиан. — Миледи, — капитан вставил реплику между вдохом и выдохом. — Вы решили ослепить горожан? — Спасибо. Я старалась, — улыбнулась она искренне. Аргайл перевёл взгляд на мага — искренне сочувствующий, будто только что понял, почему тот ходит с вечным выражением обречённости. Кристиан закрыл глаза. Примерно на три секунды. Потом поднял руку: — Ладно. Ладно. Сдаюсь. Экипаж готов? Капитан рядом кашлянул. Словно ненароком. Но взгляд бросил красноречивый: ты точно всё контролируешь, мальчик? — По местам. — Кристиан дал знак. — Двое впереди, двое сзади. Я и Аргайл по бокам. Держимся близко. Элисон взобралась в экипаж с видом победительницы. Рядом уселась Мойра — чуть бледная, но мужественно молчаливая. Капитан отдал приказ, и его люди заняли указанные позиции. Маг со вздохом уселся в седло и, чуть тронув лошадь шпорами, направил её вперёд. Сначала всё было благополучно. Верхний город — ухоженный, спокойный, дышащий приличием. Каменные мостовые вычищены, каштаны стрижены, даже коты выглядят опрятно. Прохожие чинные, витрины сверкают, за каждым стеклом — выверенный уют. Элисон выглядела здесь так, будто её именно сюда и рисовали. Первая остановка — портной. Лавка казалась пустой, но стоило Элисон переступить порог, как мастер вылетел из-за ширмы, словно по звонку. — Моя леди! Какая радость! Какая… изысканность! Позвольте выразить… — Достаточно, — ответила Элисон легко и уверенно. — У вас есть та знаменитая морская шёлковая тафта? Пока портной кланялся и сыпал прилагательными, она уже расставляла приоритеты: вот это на дневное, вот это под плащ, а вот здесь — нужна вышивка, но не вульгарная, грубая, а тонкая, и желательно нитями из восточных земель. Кристиан стоял у двери, прикидывая, сколько это будет стоить. Выходило, что потрачено будет много: и времени, и денег. Он краем глаза следил за улицей, а ухом — за фразами: — …корсет не слишком тугой, я хочу дышать… — …подчеркнуть талию, но не переборщите… — …значит, принц Грегор предпочитает подобные цвета, верно? Кристиан едва не поперхнулся. Ах, вот оно что! Следом — ювелир. Тот, кажется, был готов отдать ей на растерзание витрину целиком, если бы она пообещала заглянуть на бал с его изделием на шее. Элисон крутила в пальцах подвески, как будто выбирала судьбу. Изредка смотрела на Кристиана, будто проверяя реакцию. Он стоял у стены, притворяясь охранником. И думал: она всерьёз собирается покорять принца. Нарядами, украшениями и, возможно, беспощадной харизмой. Потом был сапожник. Три пары примерили, четыре — заказали. Для прогулок, для плохой погоды, под вечерний наряд, под «платье, которого ещё нет, но точно будет». Сапожник на каждом шаге причитал: — Ах, ножка-то какая… да тут без колодки можно! — Такое изящество редко встречается… — Цвет — сочно-лиловый? Будет! К вечеру, клянусь именем покойной бабушки! Кристиан стоял рядом, смотрел на воробья на подоконнике — и завидовал. Потому что тот мог улететь. К тому моменту, когда экипаж вновь тронулся, Элисон сияла, как витраж на солнце. На коленях у неё — перчатки, записки, образцы ткани, кулон на ленте и коробочка с пуговицами из белого перламутра. — Всё идёт чудесно, — сказала она. Кристиан посмотрел на неё, потом — на улицу. Всё тихо, аккуратно, прилично. В Верхнем городе порядок соблюдался. Но он знал — настоящая столица начинается чуть дальше. Там, где улицы уже не метут каждое утро, где лавки пахнут потом, специями и горячим металлом, а не сандалом и лавандой. И где на такую, как Элисон, будут смотреть не как на покупательницу, а как на добычу. Ещё несколько лавок — и вновь Элисон скупала всё с настойчивостью урагана. Кристиан даже посочувствовал герцогу, прекрасно представляя количество счетов, которые лягут на его стол. — Всё идёт прекрасно, — сказала она, когда они покинули лавку алхимика, где Элисон заказала духи, придирчиво перебрав два десятка образцов — Но теперь… я хочу на рынок. — Уже достаточно. — произнёс он, стараясь чтобы голос был мягким, но сдержанным. — Ты устала, мы и так… — Я в порядке. Я хочу посмотреть, как живёт настоящий город. Ты же сам показывал, что столица — не только Верхний город. — Да, но не в таком виде. — Он кивнул на её наряд. — Что опять не так? — в глазах — молнии. На мгновение она замерла. Всё утро у неё шло по накатанной — «я хочу — я получаю». Но сейчас уверенность дала трещину. Она чуть опустила взгляд, дыхание сбилось. Почти незаметный шаг назад — но Кристиан уловил. Потом подбородок вздёрнулся, глаза сверкнули: — Если ты не поедешь, я пойду сама. Это был тот самый рубеж. Первый настоящий. Когда она не играла — говорила, как есть. Кристиан медленно выдохнул. — Капитан. Меняем маршрут. К рынку. Тот посмотрел на него долгим, хмурым взглядом. — Уверены? — Нет, — сказал Крис. — Но она — да. Экипаж свернул с главной улицы. Камень под колёсами стал грубее. Пыль начал поднимать ветер. Лавки утратили лоск. Вывески потускнели. Запахи стали гуще — смесь жареного, кислого, сырости и чего-то подозрительно металлического. Толпа сгустилась. Здесь не было любезных продавцов и стеклянных витрин. Здесь были люди, привычные к драке, к обману и к деньгам, и к миниатюрным ножам, которые носят в рукаве. Здесь одежда Элисон уже не вызывала бы восхищения. Но вызывала интерес. Не тот, что она хотела. Кристиан напрягся. Капитан подъехал ближе. Стражники взялись за рукояти мечей. А Элисон смотрела в окно — широко, с восторгом, как ребёнок на первый снег. «Добро пожаловать в реальный город,» — подумал он. *** Я всё ещё злилась. Всё во мне кипело. Экипаж ехал по улицам, скрипя, будто от раздражения собственным маршрутом. Я снова попыталась выглянуть в окно — и снова увидела Криса. Он ехал рядом верхом, заслоняя мне обзор. Конечно. Как всегда. Я раздражённо фыркнула, натягивая перчатку. — Ну почему он всё время мне мешает? — пробурчала я, откидываясь на сиденье. — Для вашей защиты, миледи, — напомнила Мойра. Голос у неё был мягкий, но всё равно звучал, как нотация. — Я не маленькая, — холодно отрезала я. — И всегда гуляла, где хотела и когда хотела. Мы въехали в особенно унылый квартал. Ни витрин, ни фонарей, ни даже нормальных фасадов. Запах — как от гниющих фруктов, только хуже. Люди на улицах — кто во что, но в основном плохо одеты. Даже не бедно. Жалко. — Мойра… — я повернулась к ней, когда заметила сгорбленного старика у угла. Он протянул к экипажу руку — серую, костлявую. — Почему он такой? Почему ему не поможет магистрат? Служанка опустила глаза. — Здесь никому нет дела друг до друга. Это столица. — Но в Хэвенбурге такого нет! — возмутилась я. — Так это не Хэвенбург, миледи, — тихо ответила она и отвернулась. Я уже собиралась что-то возразить, как вдруг карета резко остановилась. Меня едва не сбросило с сиденья. Я вскочила, раздражённо: — Что теперь?! Почему мы стоим? — Телега перевернулась, миледи, — отозвался один из стражников. — Перекрыла дорогу. Сейчас разбираются. — Ну прекрасно, — скривилась я. Откинулась на подушки и раздражённо теребила веер. Ещё и тут ждать. Прошло несколько минут. Потом ещё. Мойра что-то говорила, но я её не слушала. Всё было не так, как я себе представляла. Где витрины? Где свет? Где восхищённые взгляды? Где внимание? — Я выхожу, — резко сказала я. — Миледи, не стоит! — Мойра тянулась ко мне. — Пожалуйста, подождите… — Я устала ждать! — бросила я и распахнула дверцу. Я спрыгнула с подножки — и почти сразу почувствовала, что что-то не так. Воздух был другим — густым, тяжёлым, пахнущим гарью, потом и чем-то ещё… тревожным. Я обернулась — Крис и капитан были далеко, у самой телеги. Там, где возились с ящиками, что-то выясняли. Стража — тоже вся там. А здесь — толпа. Плотная, вязкая. Кто-то стоял слишком близко. Кто-то смотрел слишком нагло. Пространство вокруг меня незаметно сжалось. Проход обратно — словно исчез. — Глянь, какая куколка, — усмехнулся кто-то слева. — А чего она тут делает? Потерялась? — засмеялся другой. — Или сама пришла… к настоящим мужикам, — сиплый голос, совсем рядом. Рывок — и меня дёрнули за плечо. — Эй! — попытка вырваться, но вторая рука уже была на талии. — Ну-ка, птичка, давай без визга, — и меня прижали к чьей-то воняющей, жёсткой груди. Пальцы вцепились в платье. Ткань натянулась, затрещала. Хруст — и лиф разошёлся, оголяя тело. Один засмеялся, другой схватил за грудь — резко, грубо. Я вскрикнула — не осознанно, от шока. — Пустите! Я… я… Рука в волосах, рывок. Меня повалили назад — в чужие руки. Пальцы уже под юбкой, скользят по бедру. Кто-то сдёргивает ожерелье — больно, оставляя царапину. — Горячая, сучка… дрожит, — хрипит кто-то. — Держи крепче… сейчас… Я не понимала, где мои руки, где ноги, кто хватает, кто держит. Всё слилось в липкий страх. Лицо горело, грудь пульсировала от боли. — Скажи «пожалуйста», — выдохнули в ухо. — Мы можем по-доброму… — Крис! — крик сорвался сам, дико, отчаянно. — Крис! Огненный поток ударил сбоку, ослепляя. Один из нападавших заорал — нет, взвыл, как раненое животное — и загорелся. Огонь облепил его, как будто он был пропитан маслом. Он успел сделать шаг — и упал, корчась, вонь палёной кожи сразу вывернула меня наизнанку. Лёд пророс из мостовой — прямо под ногами троих, что держали меня. Он не просто замораживал — он пронзал. Кто-то из них закричал и затих на месте — всё его тело заковало в иней, и он рухнул, хрустнув, как фарфоровая статуэтка. Крис не останавливал. Не предупреждал. Он убивал. Каждым движением руки. Один из нападавших рванулся к нему с ножом. Глупо. Порыв ветра — и он развалился на части. Другой выл, ползя по мостовой, покрытой трещинами от жара и холода. Крис прошёл мимо него, даже не взглянув. Взмах ладонью — и того не стало. Только пятно. Только вонь. — Убейте мага! — закричал кто-то, видя, что Крис один и решивший, что это их шанс. Они не успели. Поток воздуха, как удар молота. Земля вздыбилась — и разорвалась. Тела взмыли в воздух, как тряпичные куклы. Кто-то влетел в стену, кто-то — прямо в прилавок. Капитан со стражниками догнали мага через несколько секунд, работая мечами — быстро, холодно. Они не защищали. Они зачищали. Убирали. Как грязь. Как насекомых. Я стояла. Не дышала. Всё было слишком быстро. Слишком ярко. Слишком страшно. Мойра подбежала, дрожащими руками схватила меня: — Миледи! Пожалуйста… прошу вас, идём! Надо уйти отсюда! Я не двигалась. Глаза уставились на мокрую мостовую, исполосованную огнём и льдом. Крис подошёл и накинул на меня плащ — тёплый, пахнущий кожей и пеплом. Укутал аккуратно. И повёл к экипажу. Я не сопротивлялась. Я зашла внутрь, он — следом. Сел рядом. Стража заняла места. Мойра дрожащими руками прикрыла дверцу. Экипаж тронулся. — Почему… — прошептала я, горло сжалось от досады и обиды. — Почему они так на меня?.. За что? Я же просто вышла… Я никому ничего… Я пыталась дышать. Не получалось. Всё внутри меня было оборвано. Сломано. Страх, боль, унижение — всё разом. Слёзы текли сами по себе. Я сжалась, вцепившись в подушки. Руки дрожали. — Они… трогали меня… они… — я не могла закончить. Не могла сказать, что чувствовала. Я услышала, как Крис выдохнул. Не громко — почти беззвучно. Он медленно повернулся, потом — осторожно, будто боялся спугнуть — обнял меня. Просто. Тихо. Пальцы — тёплые, уверенные — гладили меня по спине. Он не говорил ни слова. Он просто был. И не отпускал. *** Во двор герцогской резиденции они въехали под самый закат — солнце ещё не скрылось, но его свет стал ржавым, как запёкшаяся кровь. Пыль, осевшая на лицах, слипалась с потом. Капитан Аргайл первым спрыгнул с седла. За ним один за другим начали спешиваться и стражники. Лошади были вспотевшими, храпели, перебирая копытами по вымощенному двору, в то время как люди, уже молча, но на взводе, осматривали себя и друг друга. Линн — молодой, высокий, с исцарапанной щекой — морщился, ощупывая плечо: удар плашмя по латнику не пробил, но ушиб остался. Торквил, наоборот, улыбался — натянутой, звериной ухмылкой. Он отстёгивал меч от ремня и проверял лезвие на сколе. Его палец был в крови, но он и не думал останавливаться. Кто-то стянул шлем, шумно втянул воздух. Кто-то ругнулся сквозь зубы, вытирая руки о плащ. Один из старших — Кайл — молча опустился на корточки у стены, тяжело дыша и закурив трубку, словно только что вернулся с войны, а не из центра столицы. Аргайл обвёл двор взглядом, проверяя всех. Затем перевёл его на карету. Дверца была распахнута. Кристиан Крейг — как всегда молча — спускался с подножки, неся девушку на руках. Она не двигалась, голова беспомощно покоилась у него на плече. Волосы растрепались, платье в пыли и пятнах. Маг вошёл в дом, не сказав ни слова. Доннхэд прыгнул с седла и тут же согнулся, вцепившись рукой в бок. — Карх бы побрал этих крыс с ножами, — процедил он, вытирая окровавленные пальцы о сапог. — Если бы не маг… — пробормотал Линн, тяжело опуская седло на землю. — Мы бы там и остались. Все. Он выдохнул и пошёл за ведром, чтобы напоить коня, но ноги подкашивались. Шаги были, как у пьяного. — А если бы глупая девчонка не захотела поиграть в принцессу на рынке — ничего бы и не было, — выдохнул Торквил, не глядя на остальных. Слова прозвучали резко. Капитан медленно обернулся, сжав челюсти. — Остынь, Торквилл. — Я ведь правду сказал, — не отступал тот. — Все мы видели. Она сама полезла. А теперь… — А теперь ты жив. Все мы живы. — Голос капитана был усталым, но твёрдым. — Потому что маг был рядом. И потому что мы, как ни странно, сделали свою работу. Мы не судим, мы охраняем. И служим герцогу. Аргайл выдержал паузу. Он чувствовал, как всё ещё вибрирует в воздухе то напряжение, что было там, внизу, у лавок и переулков. Как разлито между ними осознание — насколько близко всё было к катастрофе. Кто-то кашлянул. Кайл кивнул — как бы в знак согласия, не глядя ни на кого. Из дома вышел слуга. — Капитан, — почтительно сказал он. — Мэтр Крейг ждёт вас в кабинете. Аргайл хмыкнул, больше себе, и повернулся к дому. Но его окликнули: — Капитан! — Линн шагнул вперёд. — Передайте ему… что спасибо. По-настоящему. Торквил фыркнул, но остальные кивнули. — Нормальный он. Хоть и маг, — добавил тихо Кайл, выпуская клуб дыма. Капитан кивнул, и направился к дверям. В доме было полутемно, как и полагается на границе дня и вечера. Сквозь витражи в холле пробивался густой, медный свет, отражаясь в полированных перилах и бронзовых подсвечниках. Воздух был тяжёл — пахло пылью, камнем, и свежими травами, только что разложенными в фарфоровых чашах на этажерках: горькая мята, лаванда, иссоп — всё, что обычно клали в спальнях для больных. Запахи перебивали привычные ароматы дома: воск, старое дерево, вино. Слуги бегали, перешёптываясь; кто-то торопливо снимал занавеси, впуская вечерний свет. По лестнице вверх проскользнула горничная с тазом. Дверь в кабинет была приоткрыта. Он постучал по дереву костяшками пальцев, а потом вошёл. Кристиан стоял у окна, спиной к двери. Сложенные за спиной руки выдавали напряжение. Капитан остановился в двух шагах, не торопясь заговорить. — Я давно не был в столице, — тихо сказал маг, не оборачиваясь. — Но, даже с учётом всех перемен… то, что случилось сегодня, не похоже на случайность. — Сброду сейчас выживать всё труднее, — отозвался Аргайл. — А на миледи было слишком много драгоценностей. Они приманили кого надо. — Если бы это было только ради безделушек, — голос мага был как лёд — холодный, без эмоций. — Я бы понял. Но они зашли слишком далеко. Словно знали, кто она. Словно ждали... Он замолчал. Но капитан понял, что маг не договорил. И понял, что думает то же самое. — Я это скажу, Крейг, — тихо сказал он. — Если бы не вы — мы бы её не вернули. В целости. Маг не ответил. Только слегка качнул головой. Снаружи снова зазвучали голоса. Кто-то смеялся хрипло, нервно. Звякнули стремена. Аргайл перевёл взгляд в окно — на двор, залитый вечерним, но ещё не тусклым светом. И понял: всё не так просто. Эта история не закончилась. Она только начиналась. *** Грегор остановился у двери. Деревянная панель чуть приоткрыта, щель — достаточно узкая, чтобы не видеть, но достаточно широкая, чтобы почувствовать: за ней его ждут. Он уже поднял руку, чтобы постучать, как створка распахнулась сама, и из кабинета выскользнул человечек — сутулый, серый, щуплый. Лицо скрывал капюшон, но Грегор узнал бы его по походке: быстрой, почти бесшумной, с лёгким подрагиванием плеч — как у крысы, решившей, что её никто не заметит, если она проскочит достаточно быстро. Грегор невольно замедлил шаг, вглядываясь в удаляющуюся фигуру. Он прекрасно знал, кто это — и чем именно занимается этот неприметный человек. Киннох, порученец Маккрея. Всё, что требовало грязи, крови или исчезновения людей, передавалось ему. И если он сейчас выходит из кабинета Гилласа… значит, дядя снова двинул чью-то фигуру на доске. Вопрос лишь — чью. — Не задерживайся, — окликнул изнутри кабинетный голос Маккрея, хрипловатый, раздражённый. Грегор вздохнул и толкнул дверь. Гиллас стоял у стола, спиной к свету, в руке бокал с вином. Вид у него был несдержанно раздражённый. Челюсть сжата, пальцы напрягаются на стекле. — Вас что-то беспокоит? — осторожно осведомился Грегор. Вместо ответа граф одним глотком осушил бокал и метнул его в камин. Стекло разбилось с резким звоном. Пламя вздрогнуло. Грегор молча сел в кресло. Не стоило сейчас спрашивать лишнего. — Девчонка оказалась не совсем беззащитной, — процедил Гиллас сквозь зубы. — Не думал, что у Гэлбрейта есть маг. И что он отправит его с ней. Грегор откинулся на спинку кресла. Спрятал улыбку, позволив себе наслаждение этим моментом. Всё-таки приятно — видеть, как дядя ошибается. Вспомнился вечер феерии, их разговор… и имя, выскользнувшее из уст Элисон с той беззащитной простотой: Крис. Маг. — Странно, что церковники вообще отдали герцогу боевого мага, — пробурчал граф, садясь в кресло напротив. — Обычно таких они держат на коротком поводке, затянутом у них на горле. — И чем он вам помешал? — спросил Грегор. Сейчас было то редкое мгновение, когда дядя говорил вслух больше, чем собирался. — Испортил такой прекрасный план Кинноха, — проворчал граф. — Всё шло идеально. Уличная чернь, толпа, приёмная дочь герцога опозорена прямо на рынке. Повод для чистки, пятно на репутации Гэлбрейта — и при этом ни один наш человек не при делах. Он усмехнулся, но в усмешке не было радости. Грегор закрыл глаза на секунду. Слишком живо представилось: толпа, грязь, испуганная Элисон… Нет, он сам был далеко не безупречен. И ещё недавно считал, что соблазнить девчонку — стратегически верный ход. Но отдать её — на потеху улицы? Это уже было за гранью. Он не сказал этого вслух. Конечно же нет. — Мне казалось, что девушкой должен был заняться я, — произнёс он спокойно. — И занимайся, — отозвался граф холодно. — Просто появилась возможность ускорить процесс. Кто ж знал, что маг вмешается. Он замолчал, прикрыл глаза. Грегор напрягся. Он знал это лицо. Знал это молчание. Это была тишина — перед началом следующей партии. Маккрей уже обдумал новый план. И теперь лишь сверял ходы в уме. Подгонял детали. Примерял, как фигуры встанут на доске. Грегор не был уверен, хочет ли знать, что там намечается. Он поднялся. Подошёл к столу, взял графин, плеснул вина в бокал. Сделал глоток, чувствуя, как терпкое жжение уходит вниз по горлу. Затем произнёс негромко, как бы между делом: — Маг, значит. В ответ — гробовая тишина. И только огонь в камине треснул громче обычного, будто напоминая: игра продолжается. Просто правила снова изменились.